CC BY
51
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2017. № 3 (15). С. 349-354.
УДК 930 + 94(47)1917
DOI 10.25513/2312-1300.2017.3.349-354
В. Б. Шепелева
РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ПРОЦЕСС 1917 ГОДА И ПРОБЛЕМЫ ЕГО ВОСПРИЯТИЯ В СОВРЕМЕННОЙ ГУМАНИТАРИСТИКЕ
Рассматриваются подвижки относительно Октября 1917 г. в современной гуманитаристике с акцентом на поисках А. И. Фурсова.
Ключевые слова: капитализм и Россия; Февральская и Октябрьская революции; Ленин и Сталин.
V. B. Shepeleva
THE REVOLUTIONARY PROCESS OF 1917 AND THE PROBLEMS OF PERCEPTION
IN THE MODERN HUMANITIES
Discusses developments concerning October 1917 in modern Humanities with a focus on finding A. I. Fursov.
Keywords: capitalism and Russia; the February and October revolutions; Lenin and Stalin.
Приближающееся к завершению третье постсоветское десятилетие, видимо, позволяет и самым «нейтрально» ориентированным исследователям поставить под сомнение линейный способ суждения о целом, об исторической эпохе новейшего времени по конкретному, в том числе и катастрофическому, результату. Если судить о телевидении, «Красный проект» на ТВЦ, кажется, ощутимое тому свидетельство, как и целый ряд объективных аналитических материалов в газете «Завтра», неожиданно получивших поддержку (с 2016 г. и поныне) в виде государственных грантов.
Показательна «пронэповская» эволюция поисков давнего приверженца идей Л. Д. Троцкого известного обществоведа А. В. Бузгалина (журнал «Альтернативы» и издания библиотеки этого журнала, в том числе монография «Ленин online: 13 профессоров о В. И. Ульянове-Ленине» (2011 г.)). Вместе с тем не увядает конспирологический подход: только что увидела свет книга под редакцией А. Колпакиди с весьма говорящим названием «Революция 1917 года в России.
© Шепелева В. Б., 2017
Как серия заговоров» [1]. Активно включился в толкование революционного процесса 1917 г. авторитетный гуманитарий, изначально востоковед, политолог академик А. И. Фурсов; речь о его работе «По-над пропастью, по самому по краю», опубликованной в этом году [2].
Вообще, с конца «перестроечных» и затем в постсоветские годы среди исследователей, публицистов, считающих общенациональной (и более того) трагедией развал СССР, наметилось несколько концептуальных подходов. В частности, «державники-почвенники» (круг журналов «Москва», «Наш современник», газеты «Завтра», члены «Изборского клуба», куда можно отнести и Н. А. Нарочницкую, и В. В. Кожинова, отчасти А. С. Панарина, Кс. Мяло, М. Антонова, с определённого времени - А. И. Фурсова) оказались среди тех, кто увидел в антисталинизме эффективное средство подрыва страны: сначала Советского Союза, потом РФ. При этом для большинства из «державников» большевики-интернационалисты, ко-минтерновцы, Октябрь, 1920-е гг., в отличие
от И. В. Сталина и его сторонников, от «сталинского периода», воспринимались (для целого ряда и воспринимаются - Н. А. На-рочницкая, О. Платонов) как разрушительные, неадекватные цивилизационному коду России [3].
Любопытны в связи с этим трансформации толкований революционного процесса 1917 г. А. И. Фурсовым. В 90-х гг. сотрудничавший на уровне соавторства с довольно известным либерального толка гуманитарием Ю. Пивоваровым [4], в 2000-2010-х гг. он стал писать о «вывихе русской истории 1917-1927/29 гг.», настаивая, что «революция у нас прошла две фазы». Первая - «условно ... интернационал-социалистическая (1917-1927/29 гг.)», вторая - «импер-социа-листическая или. национал-большевистская (1927/29-1939 гг.)», при том что «цель первой фазы - мировая социалистическая революция, которая лишь начинается в отсталой России; её герои - "гвардейцы кардиналов мировой революции" Ленина и Троцкого». Ленинский проект, по утверждениям автора, «отводил России роль хвороста, который собирались бросить в топку мировой революции». Русским отводилась, по его словам, «роль пушечного мяса, которое приносилось в жертву интернационал-социалистам, мечтавшим о земшарной республике со столицей не то в Берлине, не то в Нью-Йорке». А в общем, оказывается, хотели «завалить трупами /русских/ Европу ради интересов "властелинов колец" революции мировой» [5]. «Почвенность» Ленина, смысл его концепции Октября, коллизии вокруг Бреста, ленинское «пронэповство» с первых месяцев советской власти, наконец, ленинская концепция нэпа, истоков советского проекта -всё это вчистую миновало внимание исследователя. Хотя удивительным образом он сам признаёт в другой ситуации, что «в XX веке с Марксом по глобальности, всемирно-сти значения и значимости может конкурировать только Ленин», при том что Маркс в этом смысле - «суперчемпион» [6].
Однако вернёмся к «России - вязанке хвороста»: к счастью, по словам автора, Сталин стал генсеком: «Ленинская гвардия. сама вложила ему в руки. мощнейшее, смертоносное (против себя) оргоружие» -партаппарат. И генсек вскоре, в 1926-1927 гг.,
совершил первый, «затрагивающий не только Россию, а мир в целом, его судьбы» великий перелом: перевёл «стрелки исторического пути России с курса "мировая революция" на курс "построение социализма в одной, отдельно взятой стране"». И мол «это означало отход от линии Маркса - Ленина -Троцкого, но полностью соответствовало логике развития России как большой системы». В итоге «место проекта "мировая революция", в котором», оказывается, были заинтересованы как «левые глобалисты-комин-терновцы», так и правые глобалисты - «банковский фининтерн», занял проект «красная империя» (правда, каким образом задействован здесь Фининтерн, остаётся вопросом). Зато «красная империя», несомненно, «в интересах России, русских» [5].
Почему в таком случае «вторая фаза революции» не открывается этим «первым великим переломом», неясно, как и основания для отождествления почвенника-нэповца Ленина и Троцкого, бичующего как раз нэпов-цев как впадающих в народническую ересь, как страдающих «национально-деревенской ограниченностью» и проч. Кстати, и роль Н. И. Бухарина относительно формулы «построения социализма в одной стране» - реально это ещё 1925 г., - т. е. относительно «первого великого перелома», по А. И. Фурсову (как, кстати, и роль Ленина в этом аспекте), - всё это упущено. Здесь у автора снова серьёзное расхождение с действительностью. И совсем неоправданно утверждать, что цель именно второй фазы революции, в отличие от первой, - «социалистическая держава СССР» и «изменение положения Советского Союза в международном разделении труда».
В утверждениях автора, к сожалению, немало и других, мягко говоря, спорных моментов: это и «коллективизация, главная задача» которой - «превращение крестьянства в граждан страны»; и что «началом выхода СССР из смуты стал отстрел "ленинской гвардии", "интернационалистов"»; и что якобы в «1929 г.. было проедено наследие самодержавия», и потому «острейшим образом встал вопрос о превращении СССР в сырьевой придаток Запада и полной десу-веренизации страны в перспективе, к чему объективно [мол и] вели дело гвардейцы кардиналов мировой революции», т. е. Ле-
нина и Троцкого, а значит «как левые, так и правые»; в этом кругу сомнительного и алогичного и утверждение, что «Сталин в 1920-е годы предотвратил то, что сделала с СССР триада части номенклатуры, спецслужб и теневиков в союзе с западным капиталом... во времена горбачёвщины и ель-цинщины» и т. д. [5]. Но все приведённые выше соображения А. И. Фурсова относятся к 2009-2012 гг.
В последней работе - к столетию революционного процесса 1917 г. автор, по его словам, предпринял попытку рассмотреть семнадцатый год в контексте времён средней и большой длительности в рамках отечественной и мировой истории, поскольку «понять 1917-й с его Февралём и Октябрём и их скрытыми шифрами можно только в контексте большой эпохи» (и это бесспорно) [2, № 2, с. 163]. В итоге в работе получилось, что 1917-й - «переломный» в рамках периода внедряемого в Россию капитализма: упоминаются 1) как точка отсчёта то первая половина Х1Х в. [уже - Николай I «подмораживает» процесс капиталистического «разложения российского общества»], то 1861 г. и 2) как завершение периода - год 1939-й, «погасивший последний всполох большой революционной эпохи» или «холодную гражданскую войну 1930-х гг.» [Там же, с. 162163]. Верхняя граница этого периода представляется достаточно странной: всё-таки о чём речь? Объективно, по фактам - о периоде капиталистической трансформации страны. Но тогда при чём здесь Октябрь и первые десятилетия советской эпохи? Или они рассматриваются как продолжение, скажем, технико-технологической модернизации? Большевики - модернизаторы? Но тогда почему завершение приходится на 1939 г. (Сталин и после Великой Отечественной считал индустриализацию важнейшей задачей) и как быть с упомянутым противопоставлением двух фаз большевистской революции, в чём переломность 1917 г.? В любом случае включение в один период качественно разнородного в политическом, экономическом, социальном, идеологическом срезах вызывает вопросы (всё-таки в чём смысл выделенного «периода»?).
Кроме того, 1917 г. трактуется автором как переломный и в рамках периода мировой
истории, открытого Великой французской революцией и «возникновением Большого левого (якобинского) проекта эпохи Модерна» (расшифровки нет) и завершившегося «разрушением СССР и системного антикапитализма в 1991 году» [2, № 2, с. 163]. И снова вопрос: Великая французская революция, Большой левый (якобинский) проект эпохи Модерна - это одно, это формирование цивилизации Нового времени. Но советский проект, СССР, системный антикапитализм -как они могут быть в этом историческом периоде? (Разве что здесь перекличка у автора с Им. Валлерстайном, но в таком случае 1917 г. не переломный). В среднесрочном измерении 17-й год рассматривается в контексте европейских событий последней трети Х1Х - начала ХХ в.
Однако главное в последней работе А. И. Фурсова в другом. Автор, опираясь на российских консерваторов, особенно на М. О. Меньшикова, вторя фактически русской религиозно-философской мысли от Н. Ф. Фёдорова до Н. А. Бердяева, старается доказать «неорганичность», чуждость, гибельность для страны, для русского народа капиталистической модернизации [Там же, № 3, с. 211]. Солидарно цитирует Меньшикова: «Если не произойдёт какой-нибудь смены энергий, если тягостный процесс подражания Европе разовьётся дальше, то Россия рискует быть разорённой без выстрела». И потому «придётся или иметь мужество оказаться от соблазна, или обречь себя на вечный плен» у Запада [Там же, № 2, с. 162]. Андрей Ильич настаивает: «Прогресс капитализма в России есть фактор и мерило регресса России, русского народа и центральной власти». И «царь-освободитель» Александр II, оказывается, не столько освободил, сколько «высвободил. процессы социального гниения, разложения, развивавшиеся значительно быстрее, чем оформление здоровой новизны» [Там же, с. 166]. И «самая главная из "великих реформ". закладывала фундамент для будущих грозных революционных потрясений. её развитие вырабатывало социальный дина-миг... в начале ХХ века оставалось. присоединить бикфордов шнур и поднести. спичку» - в такой оценке, по наблюдениям автора, сходятся и Н. А. Некрасов, и М. О. Меньшиков, и В. И. Ленин («Распалась цепь великая,
распалась и ударила: одним концом по барину, другим по мужику», или: «61-й не сумел предупредить 905-й», или: «1905-й был порождён 1861-м»). Андрей Ильич добавляет: 1917 г. доделал то, что не было сделано ни в 1861-м, ни в 1905-м [2, № 2, с. 166].
Историк рассматривает самые разные срезы социально-экономической динамики страны со времён «царя-освободителя», роль иностранного капитала, обнаруживая склонность к явно понижательной тенденции относительно успехов модернизации и повышательной в оценке давления на Россию иностранного капитала, степени обнищания народа (идёт сплошная линия обнищания, падения с начала - с первой половины Х1Х в. по 17-й год). Однозначно негативно оценивается в работе деятельность «реакционера» П. А. Столыпина вопреки не только нынешней «моде» на премьера, но и вопреки толкованиям Ленина. Досадно, что при этом автором упущены серьёзные концептуальные и фактологические наработки советских и постсоветских исследователей «новонаправ-ленческого» круга: это и проблема «капитализма в деревне» и «аграрного капитализма», соотношения патриархально-натурального, мелкотоварного и мелкобуржуазного производства, двух форм иностранного капитала, и явление «октябристского капитала», соотношение «военно-феодального» и «капиталистического» империализма, социально-экономической многоукладности и характера революционного процесса, проистекающего из неё, и т. д. [Там же, с. 164-174].
Как уже доводилось отмечать, «новое направление» обеспечивало системный, диалектический, нелинейный анализ социально-экономической, политической, затем и ментальной реальности России рубежа Х1Х-ХХ вв., анализ, дающий возможность целостного с выявлением намечавшихся альтернатив видения реальности (т. е. предельно адекватного проникновения в неё). Отказ, просто невладение по каким-то причинам данным исследовательским подходом, методом оборачивается, как правило, или «повышательно-оптимистической» тенденцией по формуле «Россия, которую мы потеряли» (Андрей Ильич Фурсов категорически против такой тенденции), или же, как ни парадоксально, сближением в немалой степени
с «краткокурсовской» трактовкой в её «понижательной» составляющей, но более (в нашем случае) - с линейным консервативно-почвенническим способом интерпретации реальности. Линейность, слабо проявленная диалектичность не позволяют улавливать сложное целое: социум как сложноорганизо-ванную нелинейную открытую динамическую систему, а потому и Россию начала ХХ в. как своего рода «модель мира», включающую и высший социально-экономический уклад - монополистический капитализм, и частно-хозяйственный, и ранний капитализм, а вместе с тем и солидные явления феодализма. Но именно отсюда и сложный, многосоставной революционный процесс 1917 г., при том что и Февраль - это две революции вместе, чего не удалось уловить автору «По-над пропастью.».
Но «новонаправленческий» подход даёт, помимо сказанного, и возможность, обращаясь к «долгому времени», выходить на историософскую перспективу, вне которой суждения о революции вообще и о революции семнадцатого года тем более малопродуктивны [3].
Вместе с тем обращение А. И. Фурсова к геополитическим сюжетам, к масонской закулисе, помимо добротного анализа истоков Февраля как классической политической буржуазной революции, обеспечило, пожалуй, на контрасте с ней дополнительно уяснение органичности второго революционного процесса (у автора это «социальная антикапиталистическая революция - народная революция», иначе - Октябрьская).
Подчеркнём, в последней своей работе историк спрямленно и настойчиво усматривает движение страны к социальной - социалистической революции непосредственно от реформ Александра II, тем более что и Столыпин воспринимается автором резко критично. Смысловой стержень таких суждений фактически в цивилизационном подходе исследователя, то подспудно, то явно пронизывающем весь текст (см.: «Масса внутри таит жёсткую кристаллическую решётку, из которой куёт стержни, прошивающие пирамиду власти», «сама масса решала. напитать. или отторгнуть. нежданно-негаданно развалить [пирамиду власти] одним мощным толчком клокочущей энергии утробы.
Вопрос лишь. долготерпения массы»; Февральский переворот - это «логика демонтажа русских кристаллических решёток», «властного и социокультурного русского кристалла», что и «спровоцировало тот самый мощный толчок клокочущей энергии утробы. началом которого стал Октябрьский переворот», поскольку Россия «христианская... православная и к тому же некапиталистическая по сути своей цивилизация») [2, № 2, с. 175; № 3, с. 210-213].
В целом же, в отличие от недавнего ещё отождествления Ленина и Троцкого на базе их общей якобы «беспочвенности» (в противоположность Сталину), цитирую: «Да, страшно далеки они - Ленин сотоварищи -оказались от русского народа и русской жизни. Править Россией - это вам не мировую революцию мастырить». Так вот теперь объективно именно большевики во главе с Лениным признавались, в противовес «кадетским и прочим вождям, мнившим себя европейцами, а народ азиатами», большевики теперь признавались «людьми длинных мыслей и длинной воли». Они и народ - вместе, тогда как «вожди, мнившие себя европейцами», задумали «обмануть и подмять русскую историю». Потому-то «большевики и победили - и февралистов, и белогвардейцев, и Запад» [Там же, № 3, с. 203].
Таким образом, погружение в самые истоки советского проекта, в революционный процесс 1917 г., но с опорой на «внутренние тенденции развития» (на культурный код) позволяет разобраться с проблемой «органичности» / адекватности или «чуждости» / неадекватности социуму, народу наработок, программ, действий тех или иных социально-политических сил, структур, личностей. Тем самым радикальный разрыв автором «двух фаз Октябрьской революции», во всяком случае относительно Ленина, его концептуальных наработок, объективно снят. Далее, видимо, может последовать переосмысление автором нэпа - ленинской концепции нэпа и нэповской эпохи. Однако, повторим, без ответа на вопрос о содержании требований мегасистемы к её элементам, к системе данной, иначе - без обращения к проблеме «вызова времени» или к историософскому срезу реальности осмысление характера, сущности революции остаётся проблематичным. Ясно
пока одно: в интерпретации А. И. Фурсова речь идёт о начатой Октябрьскими событиями 1917 г. некапиталистической народной революции. Определённая перекличка здесь с ленинской и «новонаправленческой» неоднозначной характеристикой Октября, с кре-стьяноведческой интерпретацией революции просматривается, хотя и не без существенных противоречий как результата непреодо-лённости автором собственной линейности -европоцентричности, недиалектичности восприятия прошлого. Отсюда и казусы вроде положения о том, что «Николай I подморозил-замедлил процесс разложения российского общества. на 30 лет реакционным способом», а позднее Сталин провёл «аналогичную подморозку, но только не посредством реакции, торможения, а посредством революционного рывка в будущее, отодвинув на многие десятилетия, во-первых, то, что ожидало бы Россию в случае. остановки революционного процесса на Феврале; во-вторых, то, что наступило после 1991 года». Здесь ключевое - Сталин (а точнее, Октябрь, советский проект) лишь отодвинул на многие десятилетия наше сегодняшнее, получается, неизбежное, неумолимое. Но в таком случае, какой же это «рывок в будущее», здесь уж скорее подтверждение стародавних концепций Октября - советской эпохи как «исторического провала», субъективистского насилия над общецивилизационными закономерностями, концепций «неправильности», «ненормальности» России, её цивилизационного кода.
Однако в заключение процитирую конструктивную многообещающую исследовательскую установку автора: «Нам нужно абсолютно точное, честное и беспощадное знание о самих себе. Знание, в котором не будет, с одной стороны, самобичевания и самоунижения конца 1980-1990-х, с другой - сюсюканья. об уникальной и загадочной русской душе - это только демобилизует, нам же нужно мобилизующее знание, знание-штык. Его создание - залог русского успеха в XXI веке» [7].
И ещё: обращение к поискам А. И. Фурсова подтверждает: именно постнеклассиче-ская познавательная парадигма обеспечивает системное, непротиворечивое диалектическое, без срывов в консервативно-линейное и европоцентристски-линейное толкование
реальности, которые объективно перекрывают видение - уловление конструктивных, спасительных перспектив для страны.
ЛИТЕРАТУРА
1. Колпакиди А. и др. Революция 1917-го в России. Как серия заговоров. - М. : Алгоритм, 2017. - 650 с.
2. Фурсов А. И. По-над пропастью, по самому по краю // Наш современник. - 2017. - № 2-3.
3. Шепелева В. Б. Россия 1917-1920: проблема революционно-демократической альтернативы (вопросы теории, методологии, историографии). - Омск : Изд-во Ом. гос. ун-та, 2009. -С. 642-643.
4. Пивоваров Ю., Фурсов А. Русская система и реформы. Проблемы глобализации // Pro et Contra. - 1999. - Т. 4. - С. 176-197.
Информация о статье
Дата поступления 30 июня 2017 г.
Дата принятия в печать 12 июля 2017 г.
Сведения об авторе
Шепелева Валентина Борисовна - канд. ист. наук, профессор кафедры современной отечественной истории и историографии Омского государственного университета им. Ф. М. Достоевского (Омск, Россия) Адрес для корреспонденции: 644077, Россия, Омск, пр. Мира, 55а
E-mail: [email protected]
5. Фурсов А. И. Как посредственный Сталин гениев мировой революции Ленина с Троцким обыграл // Комсомольская правда. - 2012. -з апр. - URL: http://www.kp.ru/daily/25861 /2828311/ (дата обращения: 03.02.2013).
6. Фурсов А. И. Биг Чарли, или о Марксе и марксизме (к 180-летию со дня рождения Карла Маркса). 1. «Биг Чарли» - непобедитель, получивший всё? - URL: http://andreyfursov.ru /news/big_charli_ili_o_markse_i_marksizme_k_ 180_letiju_so_dnja_rozhdenija_karla_marksa_1 _big_charli_nepobeditel_poluchivshij_vse/2009-01-01-179 (дата обращения: 05.01.2017).
7. Фурсов А. И. Русский успех в исторической ретроспективе. - URL: http://andreyfursov.ru /news/russkij_uspekh_v_istoricheskoj_retrospek tive/ (дата обращения: 30.06.2014).
Article info
Received June 30, 2017
Accepted July 12, 2017
About the author
Shepeleva Valentina Borisovna - Candidate of Historical sciences, Professor of the Department of Modern Russian History and Historiography of Dostoevsky Omsk State University (Omsk, Russia)
Postal address: 55a, Mira pr., Omsk, 644077, Russia
E-mail: [email protected]
Для цитирования
Шепелева В. Б. Революционный процесс 1917 года и проблемы его восприятия в современной гуманитаристике // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2017. № 3 (15). С. 349-354.
For citations
Shepeleva V. B. The Revolutionary Process of 1917 and the Problems of Perception in the Modern Humanities. Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2017, no. 3 (15), pp. 349-354. (in Russian).
