CC BY
75
ГУМАНИТАРНЫЕ И СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ
УДК 001.35(338.24)
Л. А. Бурганова
РЕВИЗИЯ ЦЕННОСТЕЙ НАУКИ УПРАВЛЕНИЯ
Ключевые слова: ценности классической науки управления, глобализация, информатизация, смена парадигмы науки, постмодернистская ревизия менеджмента как науки, новая модель управленческого образования.
В статье выявляются основные черты парадигмального обновления управленческой науки, связанные с ревизией ценностей классического менеджмента. Охарактеризованы изменения в науке управления сквозь призму ситуации Постмодерна, обоснована содержательная составляющая новой модели управленческого образования.
Keywords: values of the classical management, globalization, information technology, the paradigm shift in science, a postmodern revision of management, a new model of management education.
The article identifies the main features of the paradigmatic shift in management, related to the revision of the classical values of management. We characterized the changes in management through the prism of the situation of postmodern, and also justified substantial component of the new model of management education.
Существенные изменения, которые характеризуют процесс развития современного менеджмента, во многом связаны с ревизией ценностей классической науки управления, переосмыслением ее идеала научности. Происходит, можно сказать, радикальный, качественный переход от веками утверждавшихся классических представлений к некоторому новому, еще формирующемуся ее образу и идеалу. Речь идет о специфических изменениях в эпистемологической ситуации, смене типа научной рациональности1, потребовавшей решительного пересмотра фундаментальных допущений прежних теорий о природе реальности и человеческой сущности. Важно подчеркнуть, что эти изменения не сводятся к кумулятивному процессу дополнения или приращения существующих знаний, посредством чего появляются новые правила, теории и технологии. Обновление управленческого знания носит парадигмальный характер и, следовательно, ознаменует собой научную революцию (Т.Кун), специфику которой мы попытаемся выявить сквозь призму так называемой «ситуации Постмодерна».
Конечно, сложно дать комплексную оценку феномена «постмодернизм», поскольку он, по существу, четко не определен, являясь скорее дискурсивным конструктом, содержащим «родовые черты» в похожих темах и методологиях, работающих в различных дисциплинах. На наш взгляд, в разных версиях постмодернистского социально-философского теоретизирования можно увидеть отражение ряда общих идей, выражающих радикальную деконструкцию всего традиционного ценностного базиса индустриальной цивилизации.
Постмодернистская философия науки исходит из идеи мультипарадигмальности наук, множественности способов объяснения изучаемых процессов и явлений, мультивариативности научно-рационального дискурса. Конструируются новые модели развития науки и предлагаются новые инновационные стратегии, ориентированные на взаимное пересечение областей исследования, на принципиальную междисциплинарность исследований, на вовлеченность в них и технических, и экспериментальных, и технологических разработок. Меняются принципы научности: подвергается сомнению принцип фундаментализма, отстаивающий единственный, наилучший способ решения любой организационной задачи; пересматривается роль и
1 Обычно выделяют три формы рациональности - классическую, неклассическую и постнеклассическую науки. Их нередко трактуют как три периода в развитии научного знания или как три парадигмы научной рациональности, последовательно сменяющие друг друга. Им соответствуют три рефлексивных образа науки.
значение принципа редукционизма, служившего в классическом идеале научности обоснованием идеи универсальности основных законов и правил; отрицается деперсонализм, согласно которому личностные качества людей не носят характера важных и существенных факторов, а сами люди рассматриваются лишь с точки зрения их ролевой функции, как детали единого организационного механизма. Происходит кардинальная переоценка и критериев научности: на смену идеи истины как регулятора научных поисков приходят новые основания оценки - по убедительности, продуктивности и эвристичности гипотез, по степени их вероятности и аргументированности.
Постмодернистская наука кардинально изменила стратегию своего поиска: научное знание предстает как непрерывный поток инноваций, ориентированный не на построение единой системной теории, а на проблемно-ориентированные исследования, направленные на решение или социально значимых целей, или задач, важных с позиций внутренней логики науки. Выработка новой стратегии потребовала изменения научных приоритетов: на первый план выдвигается проблема разработки концепций и моделей развития научного знания как совокупности инноваций, стягивающихся в научные исследовательские программы и проекты.
Постмодернистские теории стали размывать классическое представление картины мира как строго упорядоченной системы. На смену детерминистскому положению об инвариантной связи причины и следствия в процессах социального развития пришли утверждения о вероятности, возможности различных проявлений в ответ на внешнее воздействие, рассчитанное на достижение запланированного результата. Современный социальный мир определяется в постмодернистской науке как текучее поле непрерывных изменений, движителем и ускорителем которых являются инновации.
Конечно, смена парадигмы науки управления стала результатом изменения самого общества, перехода общества модерна к обществу постмодерна. Характеристика общества постмодерна, по существу, дана в различных теориях - таких, как теория постиндустриального, постсовременного, посткапиталистического, а позже - информационного общества (Д. Белл, З. Бжезинский, О. Тоффлер и др.). При всей пестроте названий и оценок в деталях, все эти концепции выделяют общие сдвиги, которые происходят в современном обществе.
Среди главных характеристик общества постмодерна - идущие в нем процессы глобализации и информатизации. Для уяснения сущности глобализации важно учесть предупреждение Э. Гидденса об ошибочности понимания глобализации только как процесса роста мирового единства. Это, прежде всего, «усилившаяся взаимозависимость мирового сообщества» [1]. Глобализация-это, собственно, совокупность всех современных социальных, экономических, политических, информационных, торговых, финансовых, транспортных, трудовых, культурных, коммуникационных изменений и процессов, происходящих под влиянием экономико-технологических и информационно-технологических факторов, прежде всего в странах Западной Европы, США и Японии, и оказывающих влияние на весь остальной мир. М. Кас-тельс связывает глобализацию с серьезными структурными социальными преобразованиями, со сдвигами в культуре в целом. «Новое общество возникает, когда наблюдается структурная реорганизация в производственных отношениях, отношениях власти и отношениях опыта. Эти преобразования приводят к одинаково значительным модификациям общественных форм пространства и времени и возникновению новой культуры» [2].
В литературе обращается внимание и на другие важные аспекты глобализации: все большую многоплановость мирового политического процесса; формирование глобальной (транснациональной) политической системы, включающей общемировые институты и движения, межправительственные и неправительственные организации; рост роли организаций-посредников, видоизменение роли и назначения ООН; формирование «вселенского» взгляда на мир, проявляющийся в росте межправительственных, внеправительственных и «надправи-тельственных» структур, многочисленных «теневых» консенсусов, общемировых форумов, саммитов, конгрессов [3].
Информатизация - другая существеннейшая черта общества постмодерна, посредством которой происходит качественное изменение всей среды обитания человека и самого человека. Возрастание роли информационной сферы приводит к повышению потребности в росте знаний, образовании, ценности интеллектуального капитала. Знания и информация в отличие от традиционных ресурсов (труд, земля, капитал) представляют собой не частное, а общественное благо, потребление которого одним потребителем не исключает возможности его потребления другим потребителем. По мере того, как в современном производстве используется все больше знаний, информации, в общественное производство втягивается все большее количество общественных благ.
Эффективность современного общественного производства в значительной мере определяется тем, насколько широко и результативно используются знания, которые проявляются в навыках людей и закрепляются в виде идей, концепций, специальных знаний, патентов, лицензий, организационных коммуникаций, социальных технологий, методов взаимодействия предприятий и учреждений [4].
Место непосредственного общения занимает общение информационное. В формировании культуры общества постмодерна возрастает роль компьютерной коммуникации, Интернета, сотовой связи, которые не только создают новую среду обитания и существования человека, но и выполняют качественно новые функции в обеспечении корпоративной и личностной коммуникации: создают для него возможность «непосредственного членства» в обществе без посредничества каких-либо групп и символических систем.
Рост знания и информации оказывает влияние на изменения и в системе социальной дифференциации общества постмодерна. Собственность здесь уже не является основным критерием, а классы - основным элементом социальной стратификации. Доминирующим фактором группообразования, статусной принадлежности, фундаментальной основой социализации становится, как отмечает Д. Белл, система образования. Она определяет сферу труда и экономики, является стратегическим ресурсом функционирования государственных и политических структур. Ось социального конфликта пролегает теперь не по линии обладания или необлада-ния собственностью, а по линии обладания-необладания знанием, образованием и контролем над информацией.
Повышение роли знания в эпоху постмодерна, связанное с усложнением технологической сферы, обусловливает возрастание значения высокообразованной и высококомпетентной технологической элиты, претендующей на руководящую, если не господствующую роль в обществе и стремящейся контролировать процессы социального производства, что может, как предрекают, привести к открытому конфликту с представителями капитала. В постмодерных социумах, таким образом, формируется новая правящая элита, идущая на смену старой властной элите и отличающаяся высоким уровнем знания и компетентности в технической сфере.
Стратификация в обществе постмодерна - это больше культурный феномен, который выражается в стиле жизни, образцах потребления, информационных потоках, эстетических предпочтениях и ценностях. К тому же статусные группы, будучи столь же реальными, как и классы, являются нестабильными - они могут налагаться и пересекаться, что затрудняет, в свою очередь, поведение индивида или группы в соответствии с их местом в системе социальной стратификации.
При этом вследствие неустойчивости подобных факторов стратификационная система общества мозаична, она способна даже оказывать дестабилизирующее воздействие на экономику и политику, поскольку государство уже не может управлять процессами самоорганизации классов. Воспроизводство статусной принадлежности становится все более сложным и индивидуальным процессом, определяемым способностями, умениями человека, выбранным им стилем жизни и ценностными ориентациями, которые в целом претерпевают существенную трансформацию и получили характеристику «ценностного синдрома Постмодерна».
Ценностный сдвиг общества Постмодерна был зафиксирован в данных эмпирических исследований, проведенных в течение 25 лет, с 1970-го до 1995-го по программе американского Национального демократического института международных отношений (НДИ) в рамках
«Всемирного обзора ценностей» в более чем сорока обществах, в том числе странах-членах Европейского Союза. Они выявили существенную специфику современного общества, которое в отличие от всех предшествующих (досовременного аграрного и индустриального) обществ, оформившихся на ценностях выживания, физической безопасности, конструируется «постматериальными» (постматериалистическими) ценностями. Их суть в акценте на качестве жизни и индивидуальном самовыражении: возможность самовыражения, политическое участие, межличностное доверие, терпимость и т. д. Эти ценности, как подчеркивают исследователи, образовали ядро того сдвига постмодерна, который переформировывает политическое мировоззрение, религиозные ориентации, гендерные роли и сексуальные нормы передового индустриального общества, вследствие чего начинается упадок традиционных политических, религиозных, социальных и сексуальных норм» [5].
Существенные изменения в обществе постмодерна претерпевает политическая сфера, в которой начался отход от макрополитики, фокусировавшейся на необходимости изменения государственных институтов, к микрополитике, нацеленной на уничтожение власти и иерархических отношений в специфических институтах и организациях. Речь идет о стремлении установить новое значение и смысл «политического», основанного на происходящих изменениях в обществе, его технологий, культуры, экономики и обыденной жизни. Политическая сфера в целом характеризуется падением уважения к власти и усилением акцента на участии и самовыражении, что усиливает демократические тенденции, связанные с массовым участием, ориентированность государства на решении конкретных проблем [6]. В постмодерном обществе акцент смещается с голосования на все более активные и более проблемно-специфицированные формы массового участия. Открываются возможности многочисленных форм сопротивления, оформившихся в рамках новых социальных движений вокруг каждого маркера идентичности (пол, раса, этничность и др.), которые бросают вызов капитализму, государственной власти и бюрократии, репрессивной организации повседневной жизни в эпицентре общества массового потребления.
Налицо также постепенный сдвиг в мотивации людей к труду: с максимизации получаемого дохода и с обеспеченности работой акцент сдвигается в сторону более настоятельного запроса на интересную и осмысленную работу. Наряду с этим происходит двоякий сдвиг в области отношений между собственниками и менеджерами. С одной стороны, заметен акцент на все большей демократизации менеджмента, с другой - усиливается тенденция к использованию рыночных принципов в управлении организации. Обе тенденции связаны с возрастающим неприятием иерархических моделей власти и большим упором на автономию индивида. Завоевывают все большую популярность идеи о дисфункциональности сильного менеджмента, угрожающего свободе и автономии индивида.
Все это в целом подготовило базу для манифестации возможности постмодернистской ревизии менеджмента как науки, постановки вопроса о том, насколько менеджмент, сконструированный своими отцами-основателями в качестве науки об основах рационального управления, в состоянии служить сегодня основой теоретической подготовки управленческих кадров.
Заслуживает внимания содержательный анализ поставленных проблем, представленный в работе Д. Гартмана «Постмодернизм или культурная логика постфордизма». Автор характеризует историческое возникновение менеджмента как утверждение особого типа управления на основе использования универсальных законов, рациональных правил, принципов стандартизации, упрощения модели человеческого поведения. Управленческая сущность эпохи модерна воплотилась в феномене тейлоризма и фордизма. Д. Гартман находит выразительную формулировку основного содержания «фордизма»: это было временем доминирования понятия «мы» над понятием «я». Все усилия управленцев были направлены на формирование общностей, которые представляют собой «массу», не представляющую собой реального субъекта социального процесса [7]. Сущность научного подхода Тейлора и его последователей состояла в рациональной организации рабочего места, устранении бесполезных и непродуктив-
ных операций, в разработке принципов научной организации труда, основанной на идее разделения, специализации и стандартизации исполнительского и управленческого труда. Фокус своей критики научного менеджмента Д. Гартман направляет на его амбиции в связи с осуществлением функции контроля за производственным процессом, поскольку, по сути, он сводился к навязыванию поминутной детализации процесса производства, отстранению квалифицированного персонала от принятия решений. По модели Тейлора, менеджеры должны были генерировать идеи, планировать и определять стратегию, а функции рабочих ограничивались практическим осуществлением предписанием. Тейлоризм представлял собой эффективный способ сокращения влияния организованного труда и получения от персонала большей выработки без увеличения оплаты труда. Самоуправление наемного труда было заменено на власть стоящих над коллективом менеджеров. Менеджмент выродился в «тотально рациональную, механизированную систему».
В поле критики Д. Гартмана, к сожалению, не попали идеи следующего за тейлоризмом поколения теоретиков менеджмента, в частности, положения школы «человеческих отношений», становление, которой связывается, прежде всего, с американским исследователем Элтоном Мэйо. Его знаменитые хоторнские эксперименты показали, что механистический взгляд в менеджменте, основанный на четком разделении работников на управляющих и управляемых, в котором первые обладают мощными рычагами управленческого воздействия и полным контролем над последними, сильно преувеличен. Для Э. Мэйо организация представляет собой сложную социальную систему, состоящую из групп, которые находятся друг с другом в отношениях, часто весьма далекими от формальных. При этом в качестве главного средства разрешения «человеческих проблем» в организациях Э. Мэйо предложил контроль администрации над возникновением и деятельностью неформальных рабочих объединений. Администрация должна научиться использовать стремление к сотрудничеству рабочих в своих интересах. Нужно увольнять с работы тех мастеров, которые не умеют сплотить их в высокопроизводительные бригады. Жесткому контролю с навязыванием работникам принятых наверху управленческих решений с требованиями их неукоснительного исполнения Э. Мэйо противопоставляет мягкий контроль, основанный на сотрудничестве рабочих с администрацией.
На наш взгляд, введенный Мэйо термин «сотрудничество» фактически прикрывал ма-нипулятивную стратегию контроля, на что, к сожалению, мало обращается внимания исследователями. По существу речь шла о том, чтобы знать и контролировать настроения работников для того, чтобы всегда можно было задействовать нужные технологии манипулирования по изменению отношения к принятым решениям. В целом манипулятивный контроль приобретает большую гибкость по сравнению с предшествующими моделями, к тому же он основывается на скрытом воздействии. Если у Ф. Тейлора, А. Файоля, Г. Эмерсона и М. Вебера контроль является открытым и сопровождаемым легитимными санкциями, то у Э. Мэйо акцент сделан на более тонком и менее прямолинейном воздействии. Подобные технологии, как известно, продемонстрировали более высокую экономическую эффективность, поскольку рост производительности труда достигался без повышения зарплаты и улучшения условий труда - достаточно было ввести «человеческие отношения» между работниками и администрацией.
Распространение новых технологий вызвало существенные изменения всех экономических, социальных, политических, психологических и межличностных отношений, суть которых некоторые авторы склонны называть «постфордизмом» [8], постиндустриальным, информационным обществом. Технологические изменения заставили всерьез задуматься об оправданности традиционных представлений о работе организации, подвергли сомнению те структуры, системы, стратегии, стили управления и навыки, которые характеризовали менеджмент на протяжении столетия.
В этом контексте содержание эпохи постмодерна непосредственно связывается с трансформацией старой управленческой парадигмы в новую управленческую парадигму. На протяжении своей истории суть менеджмента сводилась к надзору за процессом производства, функцией его было запрещение, а менеджер выступал в роли погонщика, полицейского, над-
смотрщика, строгого родителя, требующего четкого исполнения установленных правил. Пафос новой управленческой парадигмы выражен в программе гуманизации управления, которая призвана внести существенные изменения в поведение руководителей и объектов их управления и потому не может не отразиться на мировосприятии людей. Происходит смена культуры и ведущих ценностей менеджмента. Сегодня руководителям приходиться осуществлять решение проблем в изменяющихся и неопределенных ситуациях. На место механистических технологий, связанных с использованием физического труда, приходят электронные средства. Функции, выполняемые сотрудниками, стали носить личностный, ментальный характер. Структуры утрачивают иерархический вид и становятся «плоскими». Власть-контроль всё чаще передается на нижние уровни организации, а люди стремятся к карьере, которая открывает пути для индивидуального роста и обретения мастерства в решении сложных задач. При этом лидерство менеджеров приобретает черты власти-стремления к преобразованиям; квалификация исполнителей отличается многообразием и универсальностью; задачи организации решаются скорее командами, чем индивидами.
Таким образом, девальвируются ценности иерархического, бюрократического, авторитарного менеджмента и увеличивается значимость самоуправления в атмосфере сотрудничества и организационной демократии. На аксиологической шкале происходит смещение акцентов от рационально понятых коллективных интересов к ценностным ориентациям (в том числе, и постматериальным), в числе которых - ценности индивидуальной свободы, терпимости, плюрализма и пр.
Нужно отметить и то, что сегодня организации характеризуются заинтересованностью в глобальных рынках, поставщиках, ориентацией не столько на прибыли, сколько на потребителей, подходом к информации как главному ресурсу, отношением к наивысшему качеству как норме. Управление, казалось бы, теряет смысл, так как контроль за происходящими изменениями недоступен ни индивидам, ни компаниям. Поэтому становится востребованным новый тип работника - самореализующийся универсально подготовленный индивид. Его воспроизводство уже не может осуществляться в прежних режимах социализации: нужны новые образовательные технологии, построенные на саморазвитии человека, гражданина, работника.
Происходит, таким образом, переосмысление организацией роли самого управления, восприятие его не как некоего института, от которого зависит его эффективность, а как социального партнера, функционирующего с ним на равных началах. Трансформация производственных технологий не могла не вызвать кризиса доверия и к содержательной стороне управленческого образования.
Эта проблема стала предметом обсуждения специалистов в области теории менеджмента на страницах международного издания «Международные исследования менеджмента и организации», в частности, в статье Н. Джексона и П. Картера «Постмодернистский менеджмент: прошедшее совершенное или будущее несовершенно?» [9].
Утверждая тезис о неадекватности модернистских теорий менеджмента организации, авторы указывают, что постмодернизм стремится не видоизменить старые концепции, но перекроить функцию управления и на этой основе пересмотреть саму основу содержания управленческого образования.
Общую тональность своей статьи исследователи кратко сформулировали в тезисе: менеджмент фактически был модернистской дисциплиной, отличительной чертой которой была опора на использование науки как самого совершенного средства для решения социальных проблем - то, что Хабермас назвал «верой, вдохновленной модернистской наукой, в бесконечный прогресс знания и бесконечное продвижение к социальному и моральному усовершенствованию...» [10]. Главным препятствием для развития управленческой дисциплины стала ее опора на научную рациональность. Критикуя модернизм на эпистемологическом уровне, Джексон и Картер подвергают сомнению его статус как научной дисциплины, поскольку в нем доминировала чисто идеологическая функция. Д. Джексон и П. Картер находят «оправдание» менеджменту исключительно в его деятельности, направленной на решение проблем за
счет достижения синергетического эффекта [11]. А главный недостаток управленческого образования, по их убеждению, задавался его нацеленностью на изменение поведения, но не сознания людей.
Исследователи сформулировали радикальный взгляд, отрицающий всякую полезность управленческой теории в целом; они отрицают за управленческими технологиями их право на валидность и способность служить в качестве генерализованной науки. Самое большое сомнение - в способности управления как науки адекватно выражать потребности общества -связано с тем обстоятельством, что менеджмент сформировался как стандартная международная программа изучения (основанная преимущественно на теории и практике США), преподаваемая во всем мире и весьма редко принимающая во внимание особенности национальной культуры. И. Канингхэм в связи с этим справедливо отмечает, что управленческое образование преподается так, как если бы оно было унифицированным инструментом важного знания, существующего в природе, открытие которого по силу компетентным ученым [12]. Поэтому он категоричен в своем отрицании инструментальной ценности классического управленческого образования, полагая, что оно должно представлять чисто исторический интерес.
Содержательная критика классического менеджмента основывается также на утверждении о необходимости более широкой интерпретации цели производства - как производства не только материальных благ и услуг, но и креативной личности, что предполагает включение в рамки этого процесса качественного аспекта жизни. Именно эта социально ориентированная цель должна лежать в основе управления.
Постмодернистские критики классического управленческого образования видят его несовершенство в том, что оно построено на анализе проблем и путей их рационального решения, идентифицированных сквозь призму капитализма и поэтому трактуемых как всеобщие проблемы. Однако новая эпоха демонстрирует сомнительность этого положения, а проблемы - как прежние, так и новые - уже не могут восприниматься как всеобщие, а только как локальные, присущие конкретным странам и организациям.
Картер и Джексон предлагают новую модель управленческого образования, в основе которой должен быть иной онтологический статус его целей. Главное внимание при этом должно быть уделено определению сущности этих целей и тому, чтобы был достигнут консенсус по их достижению. Взяв за основу некоторые базовые принципы и проблемы, такие как, например, социальная эмансипация, выживание планеты, достижение стабильности, безопасности, защита порядка и т.д., они предлагают ввести ряд предметов в качестве центральных в преподавании менеджмента. Это, во-первых, этика, так как отсутствие или наличие этических начал в принятии управленческого решения влияет на социальное благополучие на любых возможных уровнях. Во-вторых, менеджеров необходимо учить не только тому, как действует организация, но и основам функционирования экосистемы, учитывая экоси-стемные последствия принимаемых управленческих решений. Наконец, большую важность имеет для управленцев такой предмет, как семиотика, с помощью которой можно выйти за рамки объяснения наблюдаемого поведения и делать акцент на интерпретации человеческих взаимодействий [13].
Соглашаясь в целом с подходом американских экспертов, добавим, что постмодернистское управленческое образование должно быть выражено формулой «социократическое образование» (а не технократическое!). В основе такого образования должны лежать следующие принципы: отказ от управленческого рационализма классических школ менеджмента; инновационность как важнейший критерий профессионализма менеджера; социальная ответственность и этика менеджмента как перед обществом в целом, так и перед отдельными людьми, работающими в организации; формирование у будущих управленцев в процессе обучения отношения к людям как к ключевому и неисчерпаемому ресурсу организации; обучение социальным технологиям по формированию организационной культуры, обеспечивающей удовлетворенность потребностей высших уровней; формирование в процессе управленческого обра-
зования идеи о необходимости в организации соучастия или партнерства; выработка навыков самоменеджмента.
Наука управления, таким образом, стоит на перепутье, она открыла для себя, что у нее есть уникальный шанс создать новую парадигму управления, которая даст начало новой исторической эпохе. Эта благоприятная возможность сопряжена с немалыми трудностями и новыми вызовами, главными из которых являются переосмысление принципов и ценностей деятельности.
Литература
1. Гидденс, Э. Социология / Э. Гидденс. - М.: Эдиториал УРСС, 1999. - С. 483.
2. Кастельс, М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура / М. Кастельс. - М., 2000. -C.496.
3. Мальковская, И.А. Трансформация государства и эволюция публичного администрирования в условиях глобализации (актуализация европейского опыта для России) / И.А. Мальковская // Вестник Российского ун-та дружбы народов. - Серия: Политология. - 2006. - № 8. - С. 28.
4. Авилова, В.В. От региональной экономики к экономике инноваций: преемственность задач и перспективные направления современных научных экономических исследований в сфере управления инновационным развитием / В.В. Авилова, М.В. Егорова, А.И. Шинкевич // Вестник Казан. технол. ун-та. - 2010. - № 4. - С. 250-266.
5. Ильюшина, Э. Глобализация и постмодерное общество / Э. Ильюшина // Социология: теория, методы, маркетинг. - 2004. - №. 4. - С. 79-98.
6. Inglehart, R. Modernization and Postmodemization. Cultural, Economic and Political Change in 43 Societies / R. Inglehart. - Princeton, Princeton Univ. Press, 1997.
7. Baudrillard, J. In the Shadow of the Silent Majorities or the End of the Social and Other Essays / J. Baudril-lard. - N.Y., 1983. - Р. 18-19, 22.
8. Gartman, D. Postmodernism: Or, the Cultural Logic of Post-Fordism / D. Gartman // Sociological Quarterly. - 1998. - V. 39. - N 1. - P. 137.
9. Jackson, N. Postmodern Management: Past-Perfect or Future-Imperfect? / N. Jackson, P. Carter // Postmodern Management and Organization: the Implications for Learning 2. International Studies of Management and Organization. - 1992. - V. 22. - N 3. - P. 11-26.
10. Habermas, J. Modernity versus Postmodernity / J. Habermas // New German Critique. - 1981. - № 22. -P. 4-5.
11. Jackson, N. Op. cit. / N. Jackson, P. Carter. - P. 19.
12. Сunningham, I. Beyond Modernity - Is Post-Modernism Relevant to Management Development / I. ^nningham // MEAD. - 1990. - N 21, 3. - P. 207-218.
13. ^nningham, I. Op. cit. / I. ^nningham. - P. 22-23.
© Л. А. Бурганова - д-р соц. наук, проф. каф. государственного и муниципального управления и социологии КГТУ, 1аЬои^@ yandex.ru
