CC BY
22
ББК (Т)63.3(2) YAK 94(17)
А.В. СОКОЛОВ
A.V. SOKOLOV
РЕВИЗИЯ АЛЕКСАНАРО-НЕВСКОЙ ЛАВРЫ В 1917 ГОАУ: НЕРЕАЛИЗОВАВШИЙСЯ ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЗАКАЗ
REVISION OF THE ALEXANDER NEVSKY MONASTERY IN 1917: UNREALIZED POLITICAL ORDER
Статья посвящена деятельности судебного следователя П.А. Александрова в период проведения ревизии Александро-Невской Лавры в Петрограде в 1917 году. Пристрастность, с которой подбирались материалы против бывшего Петроградского митрополита Питирима (Окнова), позволяет сделать вывод о наличии политического заказа по сбору сведений, компрометирующих митрополита и его окружение. При написании статьи использованы ранее неизвестные документы из Российского государственного исторического архива (РГИА), а также из Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ) и Отдела Рукописей Российской Национальной Библиотеки (ОР РНБ).
The article is devoted to the activities of P.A. Alexandrov, a legal investigator, during the revision of the Alexander Nevsky Monastery in St. Petersburg in 1917. The materials selected by Alexandrov with bias against the former Petrograd Metropolitan Pitirim (Oknov) demonstrate that there must have been some political order to find the compromising data about the Metropolitan and his entourage. The article used previously unknown documents from the Russian State Historical Archive, as well as from the State Archive of the Russian Federation and the Department of Manuscripts of the National Library of Russia.
Ключевые слова: Временное правительство, Синод, Александро-Невская Лавра, Владимир Львов.
Key words: Provisional Government, Synod, Alexander Nevsky Monastery, Vladimir Lvov.
История Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры в Петрограде в 1917 г. рассмотрена в статье М.В. Шкаровского, вышедшей в журнале «Христианское чтение» в 2010 году. Автор упоминает и о ревизии монастыря, назначенной в мае 1917 г. Святейшим Синодом, и в том числе, о «представителе обер-прокурора», вошедшем в состав ревизионной комиссии. Однако причины появления этого «представителя», его задачи и результаты его деятельности остались за рамками исследования [9].
До весны 1917 года Лавра являлась резиденцией митрополита Петроградского Питирима (Окнова), которого считали ставленником Г.Е. Распутина. Назначение Питирима на столичную кафедру (также как и митрополита Макария (Невского) на Московскую) действительно было произведено с грубым нарушением церковных канонов по прямому распоряжению Николая II, оформленному в виде «верноподданнейшего доклада» обер-прокурора Святейшего Синода. При этом синодальные архиереи лишь задним числом узнали о состоявшихся назначениях [7, с. 38]. Имя преосвященного неизменно называлось в числе представителей так называемой «камарильи» и вызывало неприязнь даже в самых правых кругах. Вот как писал о нём в стихах, по-свящённых министерской чехарде 1916 года, В.М. Пуришкевич:
Их жизни срок сейчас минует, Уходят, вслед им серый дым, И прочен лишь один Распутин,
Да долгогривый Питирим [ГАРФ. Ф. 1788. Оп. 1. Д. 24. Л. 19].
Неудивительно, что в дни Февральской революции, когда арестовывали и привозили в Государственную думу царских министров, солдаты доставили из Александро-Невской Лавры в Таврический дворец и Петроградского митрополита. Однако члены ВКГД объявили Питириму, что ордера на его арест никто не давал, и разрешили вернуться в обитель. Перед отъездом Питирим подал председателю Думы прошение об увольнении на покой [8, с. 122]. Видимо из-за такой «сговорчивости» митрополита Временное правительство поступило с ним крайне мягко и избавило от разбирательств в Чрезвычайной следственной комиссии, занимавшейся одиозными представителями павшего режима. 6 марта Синод утвердил отставку Питири-ма с назначением ему пенсии 4 000 рублей в год из церковных средств и местопребыванием на Кавказе. Для обеспечения охраны митрополита при отъезде из Петрограда обер-прокурор Синода В.Н. Львов даже обратился к главе правительства князю Г.Е. Львову [ГАРФ. Ф. 1778. Оп. 1. Д. 328. Л. 1-1(об)].
Чуть менее чем через месяц, 11 апреля 1917 г., премьер-министр переправил В.Н. Львову записку монахов Киево-Печерской Лавры о необходимости участия монашества «в деле строительства церковной жизни на началах нового государственного строя» и с предложением провести ревизию лавры и других крупных монастырей «в экономическом и нравственном отношении». Премьер всецело одобрял эту идею, дослав 10 мая обер-прокурору подборку финансовых документов обители, из которых следовало наличие растраты более 2,5 тыс. рублей с «кружечных» поступлений за 1916 год [РГИА. Ф. 797. Оп. 86. III Отд. 5 Стол. Д. 12. Л. 2-3].
Инициатива киевских монахов пришлась по душе и обер-прокурору, однако начинать решили со столицы. В Свято-Троицкой Александро-Невской Лавре в середине апреля 1917 г. также состоялись несколько собраний её «насельников», в ходе которых было решено ходатайствовать перед Синодом об обращении Лавры в ставропигию, смене наместника и проведении ревизии [7, с. 32]. 5 мая В.Н. Львов официально предложил Синоду образовать ревизионную комиссию для обследования Александро-Невской Лавры, что и осуществили указом от 6 мая. Комиссию возглавил епископ Сердобольский Серафим (Лукьянов), его ближайшим помощником стал директор синодального контроля М.А. Дьяконов. Их наделили правом привлечения в комиссию других лиц и устранения от должностей насельников Лавры [РГИА. Ф. 797. Оп. 86. III Отд. 5 Стол. Д. 12. Л. 24]. Одновременно Синод уволил весь состав Духовного собора монастыря, включая наместника архимандрита Филарета. На его место временно назначили епископа Елисаветградского Проко-пия (Титова). Указом от 26 мая было введено в действие новое «Положение об Александро-Невской лавре», переподчинившее её непосредственно Святейшему Синоду [9, с. 9-10].
Однако проводимой духовными властями проверки обер-прокурору показалось мало. Он связался с министром юстиции П.Н. Переверзевым, предложив назначить в состав ревизионной комиссии ещё некоего «особого представителя», который займётся своим собственным параллельным расследованием. Переверзев 18 мая предложил кандидатуру судебного следователя по особо важным делам П.А. Александрова, и 30 мая Синод своим определением утвердил его участие в комиссии как «представителя обер-прокурорской власти». Александров взял себе в помощники судебного следователя П.А. Те-раевича и ещё двух служащих [РГИА. Ф. 797. Оп. 86. III Отд. 5 Стол. Д. 12. Л. 11, 13]. Надо отметить, что В.Н. Львов в марте 1917 г. уже неоднократно поручал проведение ревизий деятельности духовенства светским лицам. Так, в Екатеринбург он направил подпоручика П.В. Тарусина с поручением провести ревизию деятельности епископа Серафима (Голубятникова), а в Рязань командировал прапорщика артиллерии М.В. Николаева [РГИА. Ф. 797. Оп. 86. I Отд. 1 Стол. Д. 94. Л. 2-3]. Однако никогда назначение не происходило на таком высоком уровне, что свидетельствует о важности предполагаемо-
го расследования. Думается, после апрельского кризиса правительству весьма пригодились бы скандальные сведения, демонстрирующие «язвы» павшего самодержавного строя.
Задачей «особого представителя» стало изучение «распутинских злодеяний», имевших место в монастыре до революции. При этом П.А. Александров не испытывал никаких сомнений относительно того, что от него ожидаются именно громкие разоблачительные материалы. С самого начала объектами своего пристального внимания Александров выбрал «распутин-ский кружок» - митрополита Питирима (Окнова) и его приближённых. Член ревизионной комиссии С.П. Каблуков прямо отметил в своём дневнике, что «Александров с двумя подручными» занимался Питиримом, наместником Филаретом, «экономистом» Афанасием и «Питиримовским другом» И.З. Осипенко [4, л. 158]. На самом деле, как следует из отчёта П.А. Александрова, эконом Афанасий его практически не интересовал. Хоть он и был близок к о. Филарету, но, видимо, являлся слишком мелкой фигурой для громкого разоблачения.
Ещё раз отметим, что к моменту начала ревизии Питирим с ведома и при поддержке правительства уже уехал на Кавказ, а с митрополитом отбыл и И.З. Осипенко. Архимандрита Филарета ещё до начала ревизии 6 мая 1917 г. Синод уволил с занимаемой должности, и летом того же года бывший наместник Лавры скончался [9, с. 18]. Таким образом, итогом расследования Александрова действительно могло стать именно выявление каких-то фактов, призванных возбудить общественный резонанс, а не реальное привлечение виновных к административной или уголовной ответственности.
Ревизия длилась около полутора месяцев, с 16 мая по 14 июля 1917 года [4, л. 158]. В ходе неё, кроме всего прочего, епископ Серафим (Лукьянов) с разрешения Синода в присутствии архиепископа Вениамина (Казанского) и епископа Прокопия (Титова) произвёл вскрытие массивной серебряной раки с мощами Св .бл. кн. Александра Невского для освидетельствования останков [2, с. 32]. Следователь Александров, взявшийся за дело с небывалым энтузиастом, жаловался, что отведённого ему времени явно недостаточно для «проведения всестороннего расследования». Особенно его беспокоил факт юридической неопределённости его статуса: обер-прокурор не известил его ни об объёме предоставленных полномочий, ни о порядке работы, в результате чего роль следователя, по его словам, носила чисто осведомительный характер. «В моих руках не было средств и способов, которые вообще необходимы для раскрытия злоупотреблений, - писал Александров. - При отсутствии каких-либо инструкций, предоставляющих мне известные права, я лишён был возможности обязывать лиц явкою для дачи показаний, лишён был возможности производить (в случае надобности) обыски и, если лица и приглашались для сообщения необходимых сведений, то явка их и дача сведений в виде опросов носила чисто добровольный характер» [1, л. 20]. Тем не менее, Александрову отвели для работы помещение в Зимнем дворце (следственную комнату № 19), и он сумел опросить значительное количество свидетелей, в том числе сотрудников центральных учреждений Синода, монахов Лавры, прислугу, швейцаров, водителей, поваров, кучеров и т. д. Собранные материалы (протоколы допросов и осмотров, доклады, отношения, справки и пр.) составили довольно внушительный том [5]. По заключению Александрова, они свидетельствовали «о расстройстве некоторых отраслей ведения хозяйства» Лавры и «злоупотреблениях», а также давали достаточно оснований для возбуждения уголовного преследования против виновных в них лиц [1, л. 21].
Свой отчёт о проделанной работе П.А. Александров начал с оценки общего положения обители, сложившегося при митрополите Питириме. Как писал Александров, «Питирим приблизил к себе Лаврского эконома Филарета, предоставив ему место высокое наместника Александро-Невской Лав-
ры. Кроме того, исключительное положение при бывшем митрополите Петроградском занимал его «личный» секретарь Иван Зиновьевич Осипенко, числившийся по Красному Кресту как подлежавший отбыванию воинской повинности и состоящий заведующим Лазаретом Александро-Невской Лавры для раненных воинов» [1, л. 3-4].
Далее, «в митрополичьи покои почти ежедневно, в полуночные часы, через боковые Лаврские ворота, подъезжали автомобили с сановниками, военными и штатскими лицами, а также и женщинами. Особо частыми гостями Преосвященного Питирима были Протопопов, Штюрмер, Григорий Распутин, Манасевич-Мануйлов, Вырубова и др.» Это не могло не мешать нормальной жизни обители, особенно «светское пение» в покоях митрополита. Престарелого эконома Митропольичего дома архимандрита Евгения Пи-тирим уволил с должности, исключил из числа членов Духовного собора Лавры и лишил казённой квартиры, так как «Распутин и Вырубова заподозрили, что он подглядывает» [1, л. 5].
Большая часть собранных Александровым сведений, однако, не могла иметь никаких правовых последствий для Питирима, разве что общественное осуждение. Действия митрополита, в том числе нарушение монастырского устава, теоретически подлежали рассмотрению духовного суда, но Александров не имел к нему никакого отношения. Единственным реальным обвинением Питирима стала информация о присвоении им значительных денежных сумм, предназначавшихся на нужды Лавры. Оклад митрополита состоял из фиксированных 4 000 руб. в год и одной трети с чистой прибыли монастыря. Однако этой прибыли в предреволюционные годы не было. В 1912-13 гг. вообще имелся дефицит монастырской сметы, и предшественник Питирима митрополит Владимир (Богоявленский) никакого дополнительного содержания не получал. Тем не менее, в октябре 1916 года архимандрит Филарет потребовал на заседании Духовного собора Лавры выплатить Питириму одну треть не с чистой прибыли, а с доходов вообще. Собор сначала отказался, но Филарет заявил, что директор Хозяйственного управления Синода А.А. Осецкий уже разрешил выплатить Преосвященному данным порядком 70 000 рублей. Тогда члены собора «из страха» подписали соответствующее постановление, а казначей Лавры Гедеон в тот же день подал прошение об отставке. Вскоре Питириму выдали указанную сумму из поступлений от продажи могильных мест и аренды лаврских земель, составивших как раз 70 327,39 руб. [1, л. 11]. Впоследствии А.А. Осецкий сообщил, что никакого разрешения он Филарету не давал [5, л. 11]. Кроме того, доходы монастыря за январь-октябрь 1916 г. составили 172 143,90 руб., то есть даже при предлагаемом Питиримом порядке расчёта треть должна была составить всего 57 381,30 руб.
В феврале 1917 г. Питирим затребовал себе третью часть доходов Лавры за ноябрь-декабрь 1916, которая по его подсчётам равнялась 14 117,07 руб. 5 марта, находясь в монастырской больнице, митрополит пригласил к себе секретаря канцелярии П.И. Тихомирова и вручил ему бумагу с постановлением Духовного собора и собственной резолюцией «согласен, 01.03.17». При этом Питирим произнёс: «хотя я раньше и не желал бы получить этих денег, но при настоящих обстоятельствах я бы не отказался». Митрополит, кроме того, передал Тихомирову бумагу с резолюцией о выдаче И.З. Осипенко по 100 руб. в месяц за заведование Лаврским лазаретом с начала 1917 года [1, л. 40]. В выдаче всех этих сумм Питириму отказали [5, л. 12].
Про наместника Лавры о. Филарета также удалось собрать немало сведений, большую часть которых составляли конечно же сплетни и слухи. Прежде всего, многие свидетели указали на наличие у монаха «гражданской жены» - престарелой почитательницы Г.Е. Распутина А.Г. Гущиной. Александров вызвал её для допроса в Зимний дворец 9 июня, но Гущина прислала бумагу, что находится в провинции и не может явиться из-за болезни [5, л. 31-32]. Так что ни опровергнуть, ни подтвердить данную информацию следователь не смог. Зато он собрал материалы о других - хозяйственных -
злоупотреблениях эконома. Выяснилось, что о. Филарет установил 10%-ый «откат», который требовал со всех, кто получал от монастыря заказы на проведение каких-либо работ. Об этом имелись показания подрядчиков. Квартиры в Лаврских домах «в некоторых случаях» также предоставлялись за взятки [1, л. 13]. Завещанную монастырю вдовой статского советника Кри-вошеина шкатулку с драгоценностями, оценённую в 1 200 руб., Филарет распродал, как он отчитался, за 620 руб., причём покупателями, возможно, не по собственной воле, стали в том числе писарь Духовного собора, эконом о. Афанасий и подрядчик Николаев [1, л. 14]. Ещё одно «деяние» наместника -распродажа по заниженным ценам имущества принадлежавшей монастырю «Митрополичьей дачи», находившейся около ст. Преображенская Варшавской железной дороги (ныне ст. Толмачёво). Скот ни с того ни с сего продали некоему голландскому подданному Оскару Никампу, о чём даже не уведомили заведующего имением иеромонаха Платона. Сам Никамп впоследствии сообщил, что ради этой сделки ему пришлось дать о. Филарету взятку [1, л. 15]. Интересно отметить и то, как по словам очевидцев вёл себя Филарет после ареста митрополита Питирима 28 февраля 1917 г.: «наместник сразу переменился как к Питириму, так и к Осипенке, а раньше были хорошие, тёплые отношения» [5, 40-40(об)].
Про «личного секретаря» Питирима И.З. Осипенко Александров отметил, что тот «несмотря на своё скромное сторублёвое содержание, вёл праздную жизнь, разъезжая постоянно на предназначенных для нужд Лавры лошадях, проводил совместно с Григорием Распутиным время в обществе женщин, не стесняясь даже привозить их и в стены Лаврской обители» [1, л. 5-6]. На допросе 25 мая 1917 г. директор канцелярии обер-прокурора В.И. Яцкевич сообщил, что одни считали Осипенко сыном Питирима, а другие «усматривают между ними ещё более «близкие» отношения» [5, л. 31]. Кроме этих слухов И.З. Осипенко уличили в «присвоении» в августе и декабре 1916 года мяса из подведомственного ему лазарета на сумму более 500 рублей. В добавление к этому, он ежедневно поставлял закупаемое для лазарета молоко Г.Е. Распутину [1, л. 17].
Единственное событие из жизни Александро-Невской Лавры, случившееся после отъезда Питирима, на которое обратил внимание следователь -это пропажа 9 882,76 руб., предназначенных для уплаты государственного налога с лаврских недвижимых имуществ, не состоящих в аренде. Деньги находились в столе в келье правителя дел Духовного собора о. Всеволода, их «посредством подобранного ключа» похитили «злоумышленники», проникшие в помещение 17 апреля 1917 г. Несмотря на то, что как раз в данном случае происшествие действительно можно было попытаться распутать по горячим следам, тем более что грабители явно имели информатора из числа насельников монастыря (иначе, откуда они могли узнать о том, где искать деньги), Александров не проявил к этому никакого интереса. Он только связал произошедшее с «общей бесхозяйственностью», воцарившейся в Лавре при Питириме и выразившейся в отсутствии точного распределения обязанностей между монахами (о. Всеволод кроме канцелярии занимался ещё и финансами), недостатке контроля, а также в том, что «нет точных сведений о наличии всего недвижимого имущества» [1, л. 17].
По известным причинам П.А. Александров не стал сообщать в отчёте и о ряде других «растрат», обнаруженных во время ревизии. Член ревизионной комиссии С.П. Каблуков записал 18 июня в своём дневнике, что, как они выяснили, по требованию действующего обер-прокурора Синода В.Н. Львова в начале марта 1917 г. последнему выдали из монастырской кассы «на неизвестные цели» 5000 рублей, о чём имелась соответствующая расписка. Каблуков отметил от себя, что «брать этих денег обер-прокурору, конечно, не следовало» [3, л. 100]. Обошёл молчанием Александров изъятые солдатами в Лавре 28 февраля 26 000 рублей [6, с. 416], а также ничего не сказал о самовольной реквизиции военным ведомством 21 марта 1917 г. здания Певческо-
го корпуса монастыря. Все эти факты подчёркивали «бесхозяйственность», но свидетельствовали не против уже совершенно безобидных Питирима и его свиты, а против самих революционных властей.
О результатах своего расследования П.А. Александров сначала устно доложил в комиссии по обревизованию Лавры, а потом приступил к составлению пространного письменного отчёта. Закончил он его только 8 октября 1917 г., когда В.Н. Львова давно уволили с поста обер-прокурора Синода, а Временное правительство было занято совсем другими делами. В условиях нараставшего общегосударственного кризиса расследование преступлений павшего монархического режима уже мало кого интересовало. Документы так и не опубликовали, и никакого громкого разоблачения или вообще какого-либо резонанса по итогам расследования П.А. Александрова не последовало. В вышедшем 14 декабря 1917 г. указе Синода хоть и говорилось о выявленных в процессе ревизии «несоответственном состоянии религиозно-нравственной жизни» и «весьма многочисленных случаях нарушений со стороны бывших членов духовного собора Лавры», но персонажи доклада П.А. Александрова не упоминались [9, с. 18].
Литература
1. Доклад представителя Александрова обер-прокурорской власти Святейшего Синода в комиссию по обревизованию Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры [Текст] // РГИА. Ф. 1579. Оп. 1. Д. 139. Л. 21.
2. К истории освидетельствования мощей св. Александра Невского [Текст] // Санкт-Петербургские епархиальные ведомости. - 2000. - Вып. 23. - С. 32.
3. Каблуков Сергей Платонович. Дневник 1917 г. (с 1 мая по 30 июня). Пг. [Текст] // Отдел рукописей Российской национальной библиотеки. Ф. 322. Оп. 1. Д. 45. Л. 313.
4. Каблуков Сергей Платонович. Дневник 1917 г. (с 1 июля по 22 июля). Пг. [Текст] // Отдел рукописей Российской национальной библиотеки. Ф. 322. Оп. 1. Д. 46. Л. 230.
5. Материалы комиссии по обревизованию судебным следователем Петроградского Окружного суда Александровым Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры [Текст] // РГИА. Ф. 1579. Оп. 1. Д. 138. Л. 181.
6. Николаев, А.Б. Революция и власть: IV Государственная дума 27 февраля -3 марта 1917 года [Текст] / А.Б. Николаев. - СПб. : Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2005. - 695 с.
7. Рогозный, П.Г. Церковная революция 1917 года (Высшее духовенство Российской Церкви в борьбе за власть в епархиях после Февральской революции) [Текст] / П.Г. Рогозный. - СПб. : Лики России, 2008. - 224 с.
8. Февральская революция 1917 года : сборник документов и материалов [Текст]. - М., 1996. - 353 с.
9. Шкаровский, М.В. Александро-Невская Лавра в год революционных потрясений (1917-1918) [Текст] / М.В. Шкаровский // Христианское чтение. -2010. - № 1. - С. 6-33.
