CC BY
54
УДК 343.10+343.15
РЕВИЗИОННОЕ НАЧАЛО ПРОВЕРКИ В СУДАХ АПЕЛЛЯЦИОННОЙ, КАССАЦИОННОЙ И НАДЗОРНОЙ ИНСТАНЦИЙ: КОНТЕКСТЫ ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫХ НОВЕЛЛ от 29 декабря 2010 г.
В. Д. Потапов,
заведующий кафедрой уголовного права и процесса Коми-Республиканской академии государственной службы и управления, кандидат юридических наук
На основе законодательных новелл, предложенных Федеральным законом № 433-Ф3 от 29 декабря 2010 г., исследуются пределы действия ревизионного начала деятельности суда в контрольно-проверочных производствах уголовного судопроизводства России.
Ключевые слова: апелляционное, кассационное и надзорное производство, ревизионное начало проверки.
Как известно, по нормам УПК РФ ревизионное начало деятельности суда в полной мере присуще лишь надзорному порядку проверки судебных решений (ч. 1-2 ст. 410 УПК РФ); что же касается апелляционного или кассационного производства, то здесь указанное начало несколько ограничено правилами ч. 2 ст. 360 УПК РФ. В российской уголовнопроцессуальной науке достаточно изучено изменение подходов законодателя, согласно которым императивное «обязан», имманентно присущее нормам УПК РСФСР 1960 года, применительно к ревизионному порядку деятельности суда в УПК РФ нормативно изменено на дискреционное «вправе». При этом именно последнее якобы объективно указывает на то, что если указанное начало и может иметь место в вышестоящем суде, то лишь по дискреционному усмотрению суда и исключительно в плане более полного обеспечения интересов и прав заинтересованных лиц1.
Однако нам, как и целому ряду исследователей2, достаточно трудно согласиться как с правомерностью указанных утверждений, так и с тем обстоятельством, что изменение (в тесте закона) категории «обязан» на категорию «вправе» действительно изменило характер и пределы деятельности суда в рамках установленных контрольно-проверочных производств. Как и ранее, в сути указанного начала наиболее полно отражается публичный (ех officio) характер деятельности суда, причем достаточно трудно согласуемый как с декларируемым состязательным строем процесса, так и с диспозитивным усмотрением сторон относительно предмета и пределов проверки.
В «классической» континентальной кассации суд вышестоящей инстанции изначально ограничен волей и интересом кассатора, внесшего жалобу на разрешение вышестоящего суда (пределы жалобы)3. Поэтому в соответствии с состязательным строем процесса и ясно выраженной волей заинтересованных лиц суд изначально не вправе публично (ех officio) реагировать на нарушение закона, которое не связанно непосредственно с предметом проверки (хотя бы это нарушение и было очевидно для состава суда). Не будучи указанным в жалобе (представлении), не охваты-ваясь заявленным интересом сторон, подобное нарушение не влияет на исход дела, не предрешает виды итоговых решений суда. Жалоба решается вышестоящим и подлинно беспристрастным судом исключительно в пределах заявленных в кассационном отзыве требований4. Соответственно именно эту постановку проверки в судах вышестоящей инстанции следовало бы считать оптимальной для деятельности вышестоящего (контрольнопроверочного, по сути) суда в условиях подлинно состязательной формы (строя) процесса, декларации к становлению которого столь ясно озвучены в контексте реализуемых в праве реформ.
Тем неожиданней оказались изменения, связанные с нормативным регулированием исследуемого начала в Федеральном законе № 433-ФЭ, заявленного и в контексте продолжения судебно-правовой реформы в Российской Федерации, и дальнейшего становления подлинно состязательной формы процесса. По буквальному смыслу (предложенного)
закона, ревизионное начало проверки оказалось имманентно присуще деятельности суда в каждом из установленных контрольнопроверочных производств. Как суд апелляционной (ч. 1-2 ст. 389.19 УПК РФ), кассационной инстанции (ч. 1-2 ст. 401.16 УПК РФ), так и надзорной инстанции (ч. 1 ст. 412.12 УПК РФ) в своей контрольно-проверочной деятельности не связаны доводами жалобы или представления, внесенных в суд, и вправе проверить производство по уголовному делу в полном объеме. Кроме того, в силу действия указанного начала дело в том же порядке проверяется в отношении всех осужденных, в том числе жалоб не подававших.
Таким образом, несмотря на объективное различие в сути и процессуальной форме установленных в УПК РФ контрольно-проверочных производств, предмете и (предложенных) средствах проверки, позиции законодателя оказались не только практически идентичны, но и явно публично ориентированы в столь принципиальных моментах деятельности суда вышестоящих инстанций. При этом прежде всего обращает на себя внимание знаковое и публично-правовое, по сути, изменение подходов законодателя в нормативном регулировании исследуемого начала.
Во-первых, в каждом из установленных контрольно-проверочных производств речь идет именно о проверке всего уголовного дела, а не доводов жалобы применительно к конкретному (заявленному) предмету проверки. Между тем реализуемая ex officio ревизионная проверка в целом уголовного дела, если и может быть оправдана, то лишь применительно к апелляционному производству. На это объективно указывают как задачи и предмет проверки в данном процессуальном порядке, охватывающий и законность, и обоснованность, и справедливость постановленных судебных решений, так и весьма обширные процессуальные средства подобной проверки, предусмотренные законодателем. Что же касается сути нового кассационного (гл. 47.1 УПК РФ) или надзорного (гл. 48.1 УПК РФ) порядков проверки обжалованных судебных решений, то в силу окончательного характера последних и известных принципов правовой определенности и правовой стабильности окончательных актов суда пределы проверки должны быть строго ограничены лишь доводами сторон и свойствами законности исключительно тех судебных решений, которые непосредственно указаны в жалобе. При иной Серия «Право», выпуск 27
постановке процедуры и пределов проверки кассация и надзорное производство - это уже не исключительные, по форме и сути, средства проверки, а (вновь) достаточно известные российскому судопроизводству квазикассация и квазинадзор с весьма плохо завуалированными и недейственными элементами апелляции. Соответственно свойства окончательных судебных решений для подобного рода организованных производств - не более чем теоретическая, по сути, конструкция, весьма интересная для перманентных научных дискуссий, однако столь же бесполезная в контексте свойств правовой определенности окончательных актов судебной власти.
Во-вторых, идентично установленному для всех контрольно-проверочных производств ревизионному началу проверки в принципе не соответствуют предусмотренные процессуальные средства решения искомой задачи. Да, при апелляционной проверке всего уголовного дела (по существу) при необходимости беспристрастной проверки и оценки не только юридической (законности), но и фактической стороны дела, ревизионное начало проверки, отчасти, и призвано к решению искомых задач, тем более что дальнейшие процедуры обжалования, во-первых, уже направлены к проверке исключительно свойств законности окончательных судебных решений; во-вторых, в силу своей исключительности они не реализуются автоматически в силу одного факта внесения жалобы, а требуют наличия именно существенных нарушений закона для инициации процедуры проверки. Поэтому именно апелляция должна быть направлена к максимальной проверке всего уголовного дела и к максимальному исправлению различного рода ошибок, что конвенционально оправдывает ревизионную активность суда. И, напротив, при обновленных кассации и надзорном порядке проверки судебных решений, где налицо явный минимум исходных процессуальных средств для реализации непосредственных задач проверки, пределы последней, повторимся, должны быть изначально очерчены исключительно доводами, к которым взывают стороны. К тому же это максимально согласуется и с исключительным характером новых кассационного и надзорного производств (гл. 47.1 и 48.1 УПК РФ), и с идеями правовой определенности и правовой стабильности окончательных судебных решений.
Проблемы и вопросы уголовного права, уголовного процесса и криминалистики
В-третьих, при буквальном толковании сути закона (на котором мы, естественно, настаиваем) и при апелляционном (ч. 2
ст. 389.19 УПК РФ), и при кассационном (ч. 2 ст. 401.16 УПК РФ) порядке проверки ревизионное начало деятельности суда прямо ориентировано законодателем на обеспечение интересов и прав исключительно одних осужденных. Во всяком случае именно в этом контексте (в указанных нормах) сформулирована буквальная воля закона. И, напротив, при проверке уголовного дела в суде надзорной инстанции законодатель указывает на то, что в ревизионном порядке дело (в интересах публичной законности) проверяется в отношении всех лиц, в том числе жалоб не подававших (ч. 1 ст. 412.12 УПК РФ).
Различие, как представляется, принципиально, поскольку применительно к апелляции и кассации ревизионное начало проверки в целом не ориентировано на защиту (обеспечение) интересов и прав стороны, потерпевшей от преступления. Соответственно и ревизионные усилия суда здесь, по идее, не могут задействоваться, ибо речь в обновленном законе идет об обеспечении прав одних осужденных.
При надзорной проверке окончательных судебных решений (гл. 48.1 УПК РФ) искомая законность уже должна быть ex officio проверена в отношении всех лиц (участников процесса), что явно дает шанс потерпевшим. Конечно, в указанных нормах, скорее всего, содержится техническая ошибка, которая явно будет исправлена либо законодателем, либо соответствующим разъяснением Пленума Верховного Суда РФ.
В-четвертых, из ч. 2 ст. 389.19 УПК РФ, которая, на наш взгляд, является определенным аналогом ч. 2 ст. 360 УПК РФ, исчезло весьма знаковое указание законодателя на то, что при ревизионной проверке уголовного дела в отношении всех осужденных суд a priori не вправе отменить (изменить) решение по мотивам, ухудшающим положение осужденных, в отношении тех из них, которых соответствующие жалоба потерпевшего или представление прокурора (государственного обвинителя) не касаются. Именно данная оговорка в действующем уголовно-процессуальном законе (ч. 2 ст. 360 УПК РФ) призвана сдерживать публичную по сути активность контролирующего суда, с одной стороны, согласовывая в механизме нормативного регулирования ревизионное начало проверки
и начало недопустимости поворота к худшему, с другой, конвенциионально ограничивая пределы контрольно-проверочной деятельности именно интересом сторон, нашедшим свое отражение в жалобе (представлении), а не интересом публичной законности. В силу каких обстоятельств законодатель отказался от указанной (весьма существенной) процессуальной гарантии в рамках обновленного апелляционного производства, понять достаточно трудно.
Двойственность воли законодателя в этом вопросе объективно проявляет себя и в том, что применительно к пределам проверки уголовного дела в кассационной инстанции он, как бы по аналогии с известным правилом ч. 2 ст. 360 УПК РФ, напротив, строго оговаривает исследуемое изъятие в ч. 5 ст. 401.16 УПК РФ. При этом суть указанной нормы достаточно известна специалистам: «В случае, когда по уголовному делу осуждено или оправдано несколько лиц, суд не вправе отменить приговор, определение или постановление в отношении тех оправданных или осужденных, в отношении которых кассационные жалоба или представление не принесены, если отмена приговора, определения или постановления ухудшает их положение».
Таким образом, законодатель все же признает значимость и ценность указанного (ограничительного) правила для определения действительно необходимых границ ревизионной проверки дела. Однако в нормативной регламентации ревизионного начала деятельности суда надзорной инстанции указанная оговорка относительно ограничительных пределов проверки вновь необъяснимо «исчезает» из текста закона, ибо в отличие от кассации, нормы ст. 412.12 УПК РФ сформулированы по новому апелляционному образцу.
Полагаем, что в исследуемом случае имеет место сугубо техническая ошибка в формулировании действительной воли законодателя, ибо сознательно поступиться в интересах публичной законности столь весомой процессуальной гарантией вряд ли возможно, тем более при столь декларируемых векторах введенных новаций. В данной связи указанная выше оговорка, сохраненная в редакции ч. 5 ст. 401.16 УПК РФ и отсутствующая в иных аналогичных нормах, должна быть восстановлена применительно и к апелляционному (ст. 389.19 УПК РФ), и к надзорному порядку проверки судебных решений (ст. 412.12 УПК
РФ), выступая весомой процессуальной гарантией прав и интересов осужденных.
1 См.: Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: учебник. М., 2003. С. 592, 597, 612-631, 649652.
2 См., например: Ковтун Н. Н. Нужен ли возврат к ревизионному началу в кассационном и надзорном производстве? // Журнал российского права. 2002. № 12. С. 68-74; Колоколов Н. А. Пересмотр судебных решений, вступивших в законную силу: проблемы адаптации
законодательных новелл судебной практикой // Российский судья. 2004. № 9. С. 16.
3 Отсюда и пределы полномочий суда вышестоящей инстанции ограничены исключительно доводами поданной жалобы (представления) и реализуются в строгом соответствии с принципом «tantum devolutum quantum appelatum» («сколько жалобы - столько разбирательства»),
4 См., например: Гуценко К. Ф., Головко Л. В., Филимонов Б. А. Уголовный процесс западных государств. М., 2000. С. 378; Боботов С. В. Правосудие во Франции. М., 1994. С. 181.
Статья поступила в редакцию 12 мая 2011 г.
Серия «Право», выпуск 27
