CC BY
400
____________УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ КАЗАНСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Том 154, кн. 3 Гуманитарные науки
2012
УДК 930:94(3)"19/20"
РЕЦЕПЦИЯ АНТИЧНОСТИ:
АКТУАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЕ ТЕНДЕНЦИИ В СОВРЕМЕННОМ ЗАРУБЕЖНОМ АНТИКОВЕДЕНИИ (опыт историографического обзора)
А.В. Ашаева, Е.А. Чиглинцев Аннотация
В статье представлены теоретико-методологические основы современных исследований рецепции античности как межкультурной коммуникации и базирующиеся на них модели рецепции и междисциплинарные исследовательские практики.
Ключевые слова: рецепция античности, рецептивная эстетика, историография, культурная история, антиковедение, межкультурная коммуникация, модели рецепции, междисциплинарные исследования.
Термин «рецепция» встречается в различных областях современной науки -от физиологии до астрологии, от теории информационных систем до теории культуры. В последнем случае, при расширенном толковании культуры, понятие рецепции присутствует во всем полидисциплинарном пространстве гуманитарного знания последних десятилетий и имеет своим содержанием восприятие, заимствование и приспособление каким-либо обществом социальных и культурных форм, возникших в другой социокультурной среде (другая страна, другой исторический период).
Созданием современной теории рецепции мы обязаны Констанцскому университету (Германия), где сформировалась междисциплинарная группа по изучению рецептивной эстетики (die Rezeptionsasthetik; англоязычные авторы в качестве аналога используют the Poetics of Reception). Основы этой теории были изложены в 1967 г. в инаугурационной лекции Ханса (или Ганса) Роберта Яусса при вступлении на кафедру в университете Констанца. Это выступление обозначило новое направление в структуралистском понимании текста: главной становится идея диахронии как динамичного взаимодействия эпох прошлого и настоящего посредством диалога между читателем и автором, что концептуализировалось во введенном Х.Р. Яуссом понятии «горизонт читательских ожиданий». В представлении Х.Р. Яусса, «первое знакомство с неизвестным произведением требует неких предшествующих знаний, которые сами есть часть опыта и которые создают контекст для нового читательского опыта» [1, с. 194]. Развивая идею Х.Г. Гадамера о необходимости исследовать окружающую читателя обстановку, Х.Р. Яусс предлагает «читательские ожидания» определить в рамках эстетического переживания, выражающегося в опыте эстетического восприятия,
который предполагается всегда при истолковании текста в процессе рецепции [1, с. 195]. «Для каждого произведения читательские ожидания складываются в момент появления произведения из предыдущего понимания жанра, из форм и тематики уже известных произведений, из контраста между поэтическим и повседневным языком» [1, с. 193]. Этим перемещением внимания от автора текста и, в некоторой степени, от смысла к его пониманию и интерпретации во времени и пространстве, что в конечном итоге демонстрирует эстетический опыт читателя, определяется и предмет дальнейшего исследования рецепции, а именно -выявление того, что классический текст означал для первоначальной аудитории и для последующих реципиентов. При этом изыскания В. Изера (одного из ведущих исследователей констанцской школы) в области актуализации скрытых изначально, но проявляющихся в процессе чтения возможностей текста выступают дополнением к пониманию функций рецептивной эстетики во взаимодействии текста и читателя. «Текст ограничивает то, что в нем может подразумеваться, чтобы эти подразумеваемые значения не становились слишком размытыми... но в то же время эти значения, обработанные читательским воображением, составляют фон для восприятия описываемой ситуации» [2, с. 204]. Читатель делает текст многогранным, и, в зависимости от времени, места, конкретных условий, глубины познаний и прочих обстоятельств социокультурной ситуации, формирующей эстетический опыт читателя, эти грани обнаруживают себя в различных проявлениях динамичного взаимодействия с текстом.
Новые теоретические построения не могли не заинтересовать антиковедов как представителей комплекса гуманитарных дисциплин, базирующихся главным образом на работе с текстом, тем более что примерами взаимодействия с античным наследием полна вся европейская культура, а междисциплинарное поле гуманитарных наук неоднократно демонстрировало попытки осмыслить и обобщить этот опыт (см., например, [3, с. 8-13]).
В последнее десятилетие исследование рецепции античности стало одним из самых востребованных направлений в мировом антиковедении. Наиболее разнообразно ее изучение представлено в рамках англо-американских dassical studies и СиЬиге studies. Исследовательские практики в области рецепции античности настолько различны и по предмету, и по методам изучения, что потребовалось даже создать специальную площадку для их комплексного обсуждения. Такой площадкой стал журнал “Classical Receptions Journal”, который с 2009 г. издается в Оксфорде. Вдохновителем и идеологом этого издания стала Лорна Хардвик, профессор-антиковед Открытого университета Британии, по замыслу которой журнал должен охватывать «все аспекты рецепции текстов и материальной культуры Греции и Рима, как в античности, так и в последующем» [4, p. 1], а в культурно-историческом аспекте он «должен отражать не только активную работу филологов-классиков и историков античности, но также перспективы тех, кто работает с греческим и римским материалом с точки зрения других исследовательских областей», а также и тех, кто выступает как «культурный посредник» между античным наследием и современностью или просто читатель, слушатель и зритель [5, p. 2].
Появлению периодического издания предшествовала большая работа по консолидации исследователей проблем рецепции античного наследия, по обсуждению
важнейших теоретических вопросов рецепции античности. Этому и были посвящены две коллективные монографии, изданные в Оксфорде в 2006 и 2008 гг., которые представлены в этом обзоре (см. [6, 7]).
Главная методологическая проблема для исследователей рецепции античности на основании теории рецептивной эстетики - совершенно новый взгляд на отношения античности и современности. Ч. Мартиндейл, профессор Бристольского университета, прямо говорит о том, что рецепция может бросить вызов традиционным представлениям о «классике», которые, по его мнению, до сих пор базируются на позитивистском подходе [8, p. 2]. Он полагает, что яуссовская модель «избегает ошибок формализма, где уделялось недостаточное внимание социологии и историчности литературы, с одной стороны, и марксизма с его мрачным историческим детерминизмом, с другой стороны» [8, р. 3], таким образом, являясь той моделью, которая не сводится к грубому презентизму и вульгарному историзму (см. [8, p. 5]). Исследователи, работающие с яуссовской моделью, включают в dassical studies не только темпорально ограниченные и общепринятые явления, относящиеся к истории Древней Греции и Древнего Рима, но также «стиль поэмы “Потерянный рай”, или мифологическую поэтику Тициана, или фильм “Гладиатор ”, или иконографию фашизма» [8, p. 2]. Возникает понятие вторичного источника. Для Reception studies понятие вторичности более чем условно и подразумевает, скорее, форму обозначения их отличия от источников непосредственно античных. При этом именно вторичные источники становятся основными для исследователей рецепции. По словам Джеймса Портера, профессора Мичиганского университета, например, «многочисленные (античные. - А.А., Е.Ч.) тексты дошли до нас благодаря эпитоматорам, составителям антологий и комментаторам, которые давали этим текстам выжить, хотя часто только в виде фрагментов и цитат. Но и они, как часть того непрерывного разговора, который прошел через античность и пришел в сегодняшний день, должны быть признаны не только интересными, но и достойными серьезного изучения, не менее чем драгоценные первичные тексты» [9, p. 473].
Под вторичным источником исследователи также понимают и возникший в век научно-технической революции и развития массовых коммуникаций новый источник - фильм. Интересное предложение выдвигают лектор Ливерпульского университета Джоанна Пол и профессор Калифорнийского университета Сан-Диего Марианна Макдоналд. Их статьи посвящены рассмотрению исторических фильмов как полноценных источников по рецепции, а также использованию фильмов в подготовке специалистов по античности. М. Макдоналд в центр своего исследования ставит использование античного мифа в кинематографии. «Фильм напоминает миф тем, что получает доступ к подсознанию» [10, p. 328], - пишет она, и в изучении античного мифа «современный миф», который представляет собой фильм, может приблизить студентов к осознанию того, насколько понятие античного мифа искажено временем [10, p. 340]. Дж. Пол, рассуждая об использовании фильмов в учебном процессе, говорит о разделении фильмов: одни из них могут служить иллюстративным материалом, а другие непосредственно объектом исследования [11, p. 304]; основным вопросом в ее статье выступает вопрос о кинематографической трактовке античности в массовой культуре.
Еще одной интересной проблемой, касающейся вторичных источников, представляется роль искусства в изучении классики. В своей статье Саймон Голдхилл, профессор Кембриджского университета, рассматривает отношение художника к древности, изображение этой древности и восприятие произведения в разные эпохи и разных местах. По мнению С. Голдхилла, в искусствоведении теория рецептивной эстетики непопулярна, и потому искусство играет недостаточную роль в изучении античности (см. [12]).
Одной из основных теоретических проблем в адаптации теории рецепции к традиционным исследованиям «классики» становится определение самих Qassical studies. По мнению Дж. Портера, на месте иллюзии того, что времена меняются, а античность - нет, создается противоположная иллюзия (или это факт? - задает он, как мы понимаем, риторический вопрос), что античность меняется все время, от поколения к поколению, от ученого к ученому (см. [9, p. 470-471]). И действительно, само отношение к античности, а соответственно, и к исследованиям «классики», претерпевает постоянные изменения. Интересна в этом плане статья лектора Лондонского университета Эдит Хелл, которая отражает отношение общества к античности и изучению ее наследия. «Изучение древнегреческого и латинского языков всегда являлось эксклюзивной практикой, используемой для определения принадлежности к элите. Однако изучение греческой и римской античности претерпело переворот после Второй мировой войны, и в частности с 1960-х годов. Как результат, сейчас это менее элитарно, чем в любое другое время» [13, p. 386-387]. Переход определенного рубежа, до которого античность изучалась в строго регламентированных рамках сложившейся дисциплины, опиравшейся на такие методы и подходы, которые не учитывали понятия субъективности, допустимости, индивидуальности, а также активное привлечение методов других дисциплин позволили антикове-дам расширить границы исследований, включив в образ античности и окружающую их реальность, через которую они ее рассматривают (см. [9, p. 474]).
Таким образом, яуссовская модель, которая «признает историчность текстов, но также допускает эстетический ответ читателей в настоящем» [8, p. 3], предполагает, что в основе Reception studies лежит беспрерывный диалог культур прошлого и настоящего. В статье, посвященной диалогической концепции М.М. Бахтина, преподаватель греческой литературы в британском университете Экзетера Тим Уитмарш утверждает следующее: «Если мы признаем, что любое высказывание (будь то древнего автора или любого из его последующих интерпретаторов, в том числе современных ученых) - это попытка общения в рамках заданного “горизонта ожидания”, тогда исторический контекст, как современный, так и античный, становится неотъемлемой частью собственно коммуникативного действия» [14, p. 108-109]1. При этом, по словам Ч. Мартиндейла, который является одним из активных сторонников яуссовской модели рецепции в современной исторической науке, «текст понимается по-разному в разных
1 А согласно герменевтике Х.Г. Гадамера, во взаимодействии читателя с текстом главным механизмом восприятия становится язык (см. [15, р. 49]). Поэтому даже в случаях, когда люди воспитаны в различных традициях, принадлежат к исторически иным мирам, они выражают свой человеческий мир, «то есть мир, имеющий языковую природу. В качестве такого любой “мир” способен к познанию иного, а значит, и к расширению своего собственного образа мира; он, соответственно, доступен и для других миров» [16, с. 517].
ситуациях» [8, p. 4]. Ему вторит коллега, профессор античной литературы и теории критики Бристольского университета Дункан Кеннеди: «Текст преобразован в процессе рецепции, которая и репрезентирует его: теперь текст из прошлого переделан в текст из настоящего» [17, p. 289].
Наиболее явно это просматривается в художественной литературе и поэзии. Писатели последующих эпох «открывают» в текстах античных авторов определенные контексты, отражающие современные им тенденции. И эти «открытия» меняются от эпохи к эпохе. К примеру, обращение к поэзии Вергилия в викторианскую эпоху и в ХХ в., исследованное в статье профессора классических языков и литературы Оксфордского университета Стивена Харрисона, демонстрирует то, как тексты «Энеиды» и «Эклог» по-разному осмысливаются поэтами разных эпох и как эти тексты, в зависимости от социокультурной ситуации, были либо источником вдохновения для поэтов меланхолической тенденции викторианской эпохи, либо направляли творчество политизированных поэтов начала ХХ в.; а по тому, что отбиралось для комментариев или для включения в последующие поэтические тексты, можно сделать вывод, «что преемники поэзии, часто сами поэты, это лучшие и самые проницательные читатели» [18, p. 126].
Межкультурная коммуникация, предполагающая не только диалог между античностью и современностью, но и осмысление этого взаимодействия в меж-культурном и интертекстуальном пространстве, значительно расширяет границы Reception studies и позволяет включать в них не только общепринятые географические, временные и прочие модели рецепции, касающиеся лишь европейской культурной традиции, но и новые модели рецепции античности, например, восточную и колониальную/постколониальную.
Обращение восточных и бывших колониальных стран (например, страны Карибского бассейна или Юга Африки) к западной античности и рецепция классической европейской античности в качестве элемента в собственной культурной традиции определяют специфику восприятия и позволяют выделить данные модели рецепции в качестве показателя актуальности и степени осознания греко-римской античности как общемирового культурного наследия. В статье о постановке комедии Аристофана в Израиле старший преподаватель и заведующий отделом исследований театра в университете Тель-Авива Нурит Яари высказывает такое мнение относительно использования классического наследия в политических целях своей страны: «греческая комедия представлялась как часть культурного дискурса, фокусирующегося на надежде на мир» [19, p. 289]. В обзоре обращений к комедии Аристофана «Лисистрата», которая с 1958 года регулярно ставится на театральных сценах в Израиле, автор приводит слова первого премьер-министра Израиля Давида Бен Гуриона, который написал в гостевой книге тель-авивского театра «Габима» следующее: «Хотя Лисистрата и гречанка, она несет в себе мечты пророков Израиля. Это связь между Иерусалимом и Афинами» [19, p. 289]. Первостепенный для этой комедии социальнополитический контекст получает свое новое воплощение в период апогея израильско-палестинского конфликта в 2002 г. Рассматривая воплощение комедии “The War Over Home”, в основе которой лежат сразу три аристофановских сюжета, отражающих сложность ситуации [19, p. 290], автор статьи характеризует ее как «адаптацию и постановку, следующую аристофановской стратегии -
объединение фантастической интриги с современным анализом общества и политики в ответ на ситуацию израильско-палестинского конфликта в 2002 году» [19, р. 289]. Следовательно, рецепция античности обнаруживает свою актуальность в переломный момент для израильского общества. Таким образом, данная модель демонстрирует включение представлений, сложившихся об античности (в частности, об Аристофане как авторе и конкретных его комедиях) в классической западной традиции, в иной исторический контекст (в данном случае -восточная страна и восточный военный конфликт). При этом обращение к античности определяется именно социокультурной обстановкой и предполагает новое осмысление классического сюжета.
Несколько иной вариант рецепции античности рассматривается Ахмедом Этманом, профессором античности и сравнительного литературоведения Каирского университета, в статье о переводе как о пересечении арабской и античной традиции. В его понимании именно перевод становится основным инструментом рецепции античности на Востоке. Традиции перевода античного наследия на арабский язык восходят к VIII в., когда были переведены многие античные труды, преимущественно политической и философской направленности. Далее всплеск интереса наблюдается во время так называемого арабского Ренессанса XIX века, когда многие арабы, получив образование в европейских университетах, по прибытии на родину занялись переводом произведений античных авторов с европейских языков для приобщения восточных народов к классике. Главная специфическая черта этой рецепции - цельность восприятия: воспринимаются и репрезентируются не отдельные элементы античности, а мифология как система мировоззрения, выраженная в поэзии и драме. Основания для этого коренятся в восточной традиции, отличной от западной и имеющей свою историю, а также во влиянии религиозного фактора, который устанавливал границы развития восточной культуры. Отсюда и главное препятствие, которым «в переводе гомеровского эпоса была мифология. У арабов миф не имеет существенной функции. В Греции же практически невозможно отделить миф от поэзии» [20, р. 145-146]. В древнегреческой мифологии «люди ведут себя как боги, боги как люди» [20, р. 146], что в арабском исламском понимании просто невозможно. Если принять во внимание и то, что «у них были поэтические традиции еще доисламского периода» [20, р. 145], сочетание всех этих факторов делало древнегреческую мифическую поэзию, как и драму, неизвестной для арабов до начала ХХ в. Именно тогда в Каирском университете открылось отделение исследований античности, поскольку сами арабы осознали, «что они не смогут понять своего национального наследия без греческих и латинских источников» [20, р. 142].
Таким образом, модель рецепции античности на Востоке, представленная автором статьи, показывает восприятие западной античной традиции в условиях существования сложившейся собственной культурной традиции, детерминированной религией и историческим опытом. Посредством перевода арабы включили в свою культурную традицию только ту часть классического наследия, которая наиболее явно соответствовала детерминантам их культурных представлений. Обращение к так называемым «вторичным» источникам, то есть европейским переводам античных авторов, а также использование художественных произведений на античную тематику из европейского Возрождения и классицизма
позволяют обозначить данную модель рецепции как диалог, не только вмещающий в себя взаимодействие восточной традиции с западной античностью, но и включающий в собственный культурный контекст разнообразные представления об античности, которые сложились в иной социокультурной среде с иными целями обращения к античному наследию.
Как видим, восточная модель рецепции в Средиземноморье и прилегающих территориях выглядит достаточно органично, в том числе, на наш взгляд, и за счет достаточно длительной межцивилизационной и межкультурной коммуникации Запада и Востока. Однако в ХХ в. мы наблюдаем и более экзотические варианты рецепции античности, в частности, включение в диалог с античным наследием стран Юга Африки или Карибского бассейна. Обращение к античности в колониальных странах чаще всего мотивировалось потребностями политической борьбы, необходимостью как можно более ярко выразить идею деколонизации, которую трудно было продемонстрировать путем простой актуализации собственного культурного наследия. В статье об использовании античных риторических образцов первым премьер-министром Тринидада и Тобаго Эриком Уильямсом для публичного общения с массами лектор старейшего в Шотландии Сент-Эндрюсского университета Эмили Гринвуд проводит аналогию «между демагогической риторикой Уильямса и стратегиями политиков во времена Афинской демократии» [21, р. 98]. Афины Перикла, в речах Уильямса, должны стать образцом управления страной после обретения независимости. Но парадокс заключался в том, что аргументы из античности Уильямс пытался предоставить массовой аудитории, которая просто не обладала необходимыми для понимания знаниями. Поэтому, чтобы преуспеть в своей пропаганде, Уильямсу пришлось отчасти пожертвовать использованием классических примеров в угоду популистской риторике, основанной на местной культуре (см. [21, р. 106-107, 110-111]). Будучи англичанином, получившим классическое европейское образование, Уильямс стал именно тем посредником в культурном диалоге между европейской традицией осмысления античности и собственно колониальной культурой.
Стилизация, художественная имитация или даже упрощение, необходимое для включения античного наследия в культурные практики стран, темпорально, географически и цивилизационно удаленных от греко-римской античности, предполагают, с одной стороны, наличие «культурных посредников», а с другой -создание новой культурной традиции в этих уже постколониальных странах, где греко-римская античность становится доминирующей частью культурно-исторической практики. Это подтверждает статья исследователя африканского происхождения Бетайн ван Зил Смит о рецепции греческой драмы в Южной Африке в конце ХХ - начале XXI в. Античная драма была ввезена в страну во время колониальной власти, и изначально театральные постановки осуществлялись на английском языке, будучи адресованными лишь колониальной элите. Перевод классических текстов на местный язык в начале ХХ в. стал поворотным моментом в рецепции античной драмы. Таким образом, «рецепция классической греческой драмы в Южной Африке содержит смешение античных, колониальных и местных традиций в разной мере и в разное время» [22, р. 384]. При этом языковое разнообразие (использование в постановке драмы европейских и местных языков), а также этническое многообразие актеров не только отражают реальность,
но и вызывают «уверенность художников в постколониальной Южной Африке, что их собственное творение и культура имеют равную силу с великими культурами прошлого в мультикультурном синкретизме, где местные драматурги интегрируют в свой собственный материал классическую драму, создавая меж-культурную и кросскультурную деятельность» [22, р. 376].
Об этом же речь идет в статье преподавателя латинского языка и литературы Фрайбургского университета (Швейцария) Хелен Кауфманн, посвященной анализу образа Елены в поэме лауреата Нобелевской премии Д. Уолкотта «Омерос». Прототипом героини явилась Елена Троянская. Но в поэме обнаруживается три различных интерпретации образа Елены, каждая из которых делает Елену олицетворением острова Сент-Люсия, где разворачивается основное действие поэмы, но при этом и Елена, и олицетворяемый ею остров становятся «частью западной истории, литературы и культуры» [23, р. 203]. Идея деколонизации здесь заложена в объединении античности и локальной культурной традиции, что «предполагает своеобразную “карибеанизацию” (сайЬЬеашЕайоп) западной культуры...». Автор статьи находит даже созвучие названия поэмы «Омерос» с некоторыми словами креольского языка [23, р. 193]. Основным же показателем межкультурного диалога выступает сам образ Елены как результат рецепции образа Елены Троянской.
Применение теории рецептивной эстетики к античному материалу в современных исследованиях вполне сочетается и с новейшими методами и подходами, популярными в гуманитарных науках, такими, например, как психоанализ или гендерные исследования. Ванда Зайко, лектор Бристольского университета, использует психоанализ в отношении известного античного сюжета прощания Гектора и Андромахи. По ее мнению, психоанализ дает возможность изучить и «меняющиеся риторические позиции и стили», демонстрирующие психическую неустойчивость в отношениях двух героев, и «идентификацию позиции читателя» в отношении определенного текста (см. [24, р. 88]).
Распространенный ныне гендерный подход формирует даже определенную модель рецепции античности - феминистскую. Центральными в подобных исследованиях становятся вопросы о понимании «гендерного» в разные эпохи, а также о прочтении и интерпретации текстов с позиций поиска «гендерного» в их содержании. При этом в качестве такого текста выступает любой, даже многократно исследованный с традиционных позиций. Упомянутая уже Ванда Зайко обратила внимание на пример подхода именно с феминистских позиций к поэме Гомера «Одиссея»: «В последние несколько десятилетий ХХ века феминистски инспирированные исследования были озабочены. рассмотрением того, какую роль может играть гендер в интерпретации. Для некоторых критиков это была большая жизненность женских персонажей, которые привели их к рассмотрению “Одиссеи” в качестве “женского текста”; для других критиков это был акцент на таких качествах ума, как хитрость и сообразительность в противовес физической доблести, что и определило ее (поэмы. - А.А., Е. Ч.) гендерную идентичность» [25, р. 197]. Учитывая, что в теоретических вопросах гендерного подхода и феминистской модели в применении к античному наследию до сих пор не найдено конвенционального единства, эффективность этих исследовательских инструментов продолжает обсуждаться: «Только тогда, когда феминистская теория
и практика способны отразить собственный “горизонт”, герменевтический феминизм может быть эффективен» [26, p. 56].
Итак, представленные теоретические позиции, обозначившиеся в изучении рецепции античности в современном зарубежном антиковедении, позволяют увидеть, какими путями античное наследие входит в общемировой культурный кон -текст последующих эпох, и констатировать, что изучение социокультурной рецепции античности возможно лишь в рамках междисциплинарных исследований.
Summary
A.V. Ashaeva, E.A. Chiglintsev. The Reception of Antiquity: Current Research Trends in Modern Foreign Classical Studies (An Attempt at Historiographical Review).
In this paper, we present theoretical and methodological bases of the present-day studies of the antiquity reception as an intercultural communication. We also consider the reception models and interdisciplinary research practices based on these studies.
Key words: reception of antiquity, aesthetics of reception, historiography, cultural history, Classical Studies, intercultural communication, models of reception, interdisciplinary studies.
Литература
1. Яусс Г.Р. История литературы как вызов теории литературы // Современная литературная теория. Антология. - М.: Флинта: Наука, 2004. - С. 192-200.
2. Изер В. Процесс чтения: феноменологический подход // Современная литературная теория. Антология. - М.: Флинта: Наука, 2004. - С. 201-224.
3. Чиглинцев Е.А. Рецепция античности в культуре конца XIX - начала ХХ1 вв. - Казань: Изд-во Казан. ун-та, 2009. - 290 с.
4. Hardwick L. Editorial // Class. Recept. J. - 2009. - V. 1, No 1. - Р. 1-3.
5. HardwickL. Editorial // Class. Recept. J. - 2010. - V. 2, No 1. - Р. 1-3.
6. Classics and the Uses of Reception / Ed. by Ch. Martindale, R.F. Thomas. - Oxford: Blackwell Pub., 2006. - 335 р.
7. A companion to classical reception / Ed. by L. Hardwick, C. Stray. - Oxford: Blackwell Pub., 2008. - 538 р.
8. Martindale Ch. Introduction: Thinking Through Reception // Classics and the Uses of Reception / Ed. by Ch. Martindale, R.F. Thomas. - Oxford: Blackwell Pub., 2006. - P. 1-13.
9. Porter J.I. Reception Studies: Future Prospects // A companion to classical reception / Ed. by L. Hardwick, C. Stray. - Oxford: Blackwell Pub., 2008. - Р. 469-481.
10. McDonald M. A New Hope: Film as a Teaching Tool for the Classics // A companion to classical reception / Ed. by L. Hardwick, C. Stray. - Oxford: Blackwell Pub., 2008. -Р. 327-341.
11. Paul J. Working with Film: Theories and Methodologies // A companion to classical reception / Ed. by L. Hardwick, C. Stray. - Oxford: Blackwell Pub., 2008. - Р. 303-314.
12. Goldhill S. The Touch of Sappho // Classics and the Uses of Reception / Ed. by Ch. Martindale, R.F. Thomas. - Oxford: Blackwell Pub., 2006. - P. 250-273.
13. Hall E. Putting the Class into Classical Reception // A companion to classical reception / Ed. by L. Hardwick, C. Stray. - Oxford: Blackwell Pub., 2008. - Р. 386-397.
14. Whitmarsh T. True Histories Lucian, Bakhtin, and the Pragmatics of Reception // Classics and the Uses of Reception / Ed. by Ch. Martindale, R.F. Thomas. - Oxford: Blackwell Pub., 2006. - Р. 104-115.
15. Haynes K. Text, Theory, and Reception // Classics and the Uses of Reception / Ed. by Ch. Martindale, R.F. Thomas. - Oxford: Blackwell Pub., 2006. - Р. 44-54.
16. ГадамерХ.Г. Истина и метод. - М.: Прогресс, 1988. - 700 c.
17. Kennedy D.F. Afterword: The Uses of “Reception” // Classics and the Uses of Reception / Ed. by Ch. Martindale, R.F. Thomas. - Oxford: Blackwell Pub., 2006. - P. 288-293.
18. Harrison S. Virgilian Contexts // A companion to classical reception / Ed. by L. Hardwick, C. Stray. - Oxford: Blackwell Pub., 2008. - Р. 113-126.
19. Yaari N. Aristophanes between Israelis and Palestinians // A companion to classical reception / Ed. by L. Hardwick, C. Stray. - Oxford: Blackwell Pub., 2008. - Р. 287-300.
20. Etman A. Translation at the Intersection of Traditions: The Arab Reception of the Classics // A companion to classical reception / Ed. by L. Hardwick, C. Stray. - Oxford: Blackwell Pub., 2008. - P. 141-152.
21. Greenwood E. Between Colonialism and Independence: Eric Williams and the Uses of Classics in Trinidad in the 1950s and 1960s // A companion to classical reception / Ed. by L. Hardwick, C. Stray. - Oxford: Blackwell Pub., 2008. - Р. 98-112.
22. van Zyl Smit B. Multicultural Reception: Greek Drama in South Africa in the Late Twentieth and Early Twenty-first Centuries // A companion to classical reception / Ed. by L. Hardwick, C. Stray. - Oxford: Blackwell Pub., 2008. - Р. 373-385.
23. Kaufmann H. Decolonizing the Postcolonial Colonizers: Helen in Derek Walcott’s Omeros // Classics and the Uses of Reception / Ed. by Ch. Martindale, R.F. Thomas. -Oxford: Blackwell Pub., 2006. - Р. 192-203.
24. Zajko V. Hector and Andromache: Identification and Appropriation // Classics and the Uses of Reception / Ed. by Ch. Martindale, R.F. Thomas. - Oxford: Blackwell Pub., 2006. - Р. 80-91.
25. Zajko V. ‘What Difference Was Made?’: Feminist Models of Reception // A companion to classical reception / Ed. by L. Hardwick, C. Stray. - Oxford: Blackwell Pub., 2008. -Р. 195-206.
26. Liveley G. Surfing the Third Wave? Postfeminism and the Hermeneutics of Reception // Classics and the Uses of Reception / Ed. by Ch. Martindale, R.F. Thomas. - Oxford: Blackwell Pub., 2006. - Р. 55-66.
Поступила в редакцию 15.11.11
Ашаева Анастасия Владимировна - студент Института истории Казанского (Приволжского) федерального университета.
Чиглинцев Евгений Александрович - доктор исторических наук, доцент, заведующий кафедрой истории древнего мира и средних веков Казанского (Приволжского) федерального университета.
E-mail: [email protected]
