CC BY
108
Том 157, кн. 3
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ КАЗАНСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Гуманитарные науки
2015
УДК 930
ГЕНДЕРНЫЕ И КОЛОНИАЛЬНЫЕ ПРАКТИКИ РЕЦЕПЦИИ АНТИЧНОСТИ В ИСТОРИОГРАФИИ*
А.В. Ашаева Аннотация
В статье представлены теоретико-методологические подходы к изучению рецепции античного наследия в контексте гендерной идентичности и колониальной/постколониальной культуры. На основе представлений, существующих в современной историографии, можно предположить, что обращения к античному наследию в качестве элемента для конструирования «женской истории» или исторической памяти стран-постколоний наиболее репрезентативно отражают особенности рецепции античности как социокультурного процесса. Это, в свою очередь, позволяет выдвинуть гипотезу о возможности формирования теоретических моделей, при помощи которых может быть генерализировано и структурировано все многообразие социокультурного опыта рецепции античности.
Ключевые слова: рецепция античности, историография, социокультурный подход, гендерные исследования, постколониальные исследования.
Практики обращений к античному наследию уже стали отличительной чертой обществ с различными культурными традициями. Историографическое поле рецепции античности на рубеже XX - XXI вв. включило в себя непрофессиональное знание, социальные и массовые представления об античности, адаптированное историческое знание. Разноплановые по своим географическим и темпоральным характеристикам, аспекты рецепции античности непрерывно интерпретируются и репрезентируются в междисциплинарном контексте, что дает основание говорить о складывающихся тенденциях и перспективах исследований рецепции в современной гуманитаристике (см. [1]).
Теоретическое осмысление рецепции в антиковедении можно отнести к началу 90-х годов XX в. Выделяется два методологических подхода к рецепции античности, определенные дисциплинарными и предметными рамками, а также взаимодействием с культурно-историческими теориями, дающими основание всему теоретическому комплексу исследований рецепции. Один из них, представленный в западноевропейском антиковедении, - постулирование эстетической рецепции, то есть литературоведческого и текстологического подхода к изучению явлений и процессов рецепции. Речь идет о внетекстовом опыте, который априорно воздействует на восприятие античности и формирование
* Публикация подготовлена в рамках поддержанного РГНФ исследовательского проекта № 15-01-00353 «Рецепция античности: современные историографические и социокультурные практики».
представлений о ней. Однако поиск подобных референций происходит в самом тексте, а исследователь становится вторым адресатом-реципиентом, который интерпретирует текст в соответствии со своими запросами. Социокультурный, или исторический, подход к рецепции учитывает такой вариант истолкования рецепции, но ориентирован на культурно-исторический контекст, в котором происходит процесс рецепции. Безусловно, социокультурный подход к рецепции выводит «понятие рецепция за пределы каждой отдельной гуманитарной науки в междисциплинарное поле гуманитарного знания в целом, делая рецепцию объектом исследования историографии как субдисциплины, изучающей в том числе и историческое сознание общества в целом» [2, с. 15]. Взаимодействие двух теоретических подходов в историографическом ключе позволяет говорить о сложившемся в XXI в. едином комплексном подходе к рецепции античности в историографии. Допустимо говорить об образовании некой единой теории рецепции античности, которая путем верификации на историческом материале обосновывает существование отдельного дискурса рецепции античности как в гуманитаристике, так и в социокультурных практиках.
В ракурсе многочисленных историографических практик рецепции античности возможно выделить оформившиеся теоретические конструкты изучения способов и форм рецепции, то есть выявить единую структуру и единый принцип конструирования образов античности в социокультурных практиках. Вполне оправдывает себя в данном контексте метод синтезного восприятия историографического и исторического опыта, представленный в концепции всеобщей истории В.Д. Жигунина [3, с. 64]. В этом процессе синтеза историография играет столь же важную роль, как и исторические источники. Подобный метод приводит к генерализации историографического дискурса рецепции античности в формате выделения локальных вариантов теоретического осмысления различных социокультурных практик, при этом в основе анализа историографического дискурса лежит выявление так называемых закономерностей в подходах к историческому материалу. Примером выступают гендерные и постколониальные практики рецепции античности, которые в силу актуальности для гуманитарного знания конца XX - начала XXI в., а также своей репрезентативности могут наиболее полно отразить предложенный метод работы с историографическим дискурсом.
Попытки обращения к греко-римской античности с точки зрения гендер-ных особенностей предпринимались в художественной и научной литературе неоднократно. Образ античной женщины имеет широкое поле интерпретаций, а в XX - XXI вв., в связи с актуализацией гендерных исследований и феминистических течений в социальных и культурных практиках, это понятие может быть возведено в определенный концепт. В его основе лежит репрезентация античной истории и культуры сквозь призму современного понимания роли и статуса женщины, «женского письма», «женского влияния» и так называемой женской истории. И это неслучайно, ведь в античной нарративной традиции собирательный образ античной женщины предстает «растворенным» в «мужском дискурсе» политики, военного дела, социального статуса, общественных функций. Общие черты восприятия образа женщины в античности сводятся к оценочному значению, поскольку именно девиация чаще всего делала женщину предметом упоминания античными авторами.
Современные проблемы изучения образа античной женщины вращаются вокруг традиционных для гендерных исторических исследований положений власти (гендер и власть) и сферы публичного/приватного (гендер и история частной жизни). Логично, что ключевой повесткой в исследованиях становится степень (само)реализации женщины в роли субъекта истории. К примеру, в отечественной историографии оспаривается распространенное положение о том, что иметь права и реализовывать личную свободу женщина могла только при условии, что она станет гетерой. Так, Н.А. Кривошта приходит к выводу, что «замужняя женщина, хотя формально и включена в систему [через мужа] -знакома с ее символами, - реально ей не подчиняется. Таким образом, ее положение в системе все более делается похожим на роль группового лидера, которому тоже прощаются отступления от норм и волевые решения» [4, с. 71]. Другой пример связан с политическим положением, а точнее, отсутствием каких-либо официальных прав у женщины в сфере политического и юридического влияния. Автор статьи «Женский патронаж в период эллинизма и Римской республики» (см. [5]) указывает на угнетенную позицию женщины в античном мире. Так называемый женский патронаж, возникший как ответная реакция на угнетенность, подразумевает влияние женщин не только на политическую карьеру отдельных мужчин, но и на экономическую деятельность в античном обществе (к примеру, женщины строили общественные здания) (см. [5]). Аналогичное исследование позиционирования женщины при отсутствии у нее политических и юридических прав предпринято в статье, посвященной восприятию женской силы в поздней республике (см. [6]). Автор оперирует понятием «поколение 63 г. до н. э.», фиксирующим переломный момент в истории нарративного образа античной женщины, который позднее позволил, согласно автору, появиться нарративному образу Клеопатры, а также многим женским именам в контексте властных и общественных практик.
Особенности гендерных методик работы с античным текстом и их последующая реализация как в научных, так и в художественных текстах сформировали в западноевропейских исследованиях рецепции античности гендерный подход, который, например, дает надежду услышать «женские голоса» в сегодняшнем диалоге с античной литературой (см. [7]). Поиск в античных текстах доселе забытого «женского голоса» делает неразделимыми понятия «гендер» и «феминизм». В теоретической статье В. Зайко приводятся примеры гендерной интерпретации гомеровской «Одиссеи»: «Для некоторых критиков это было превосходство жизни женских персонажей, которые привели их к рассмотрению "Одиссеи" в качестве "женского текста"; для других критиков это был акцент на таких качествах ума, как хитрость (образованность) и сообразительность в противовес физической доблести, что и определило её гендерные особенности» [8, р. 197]. Она же в предисловии к коллективной монографии «Античный миф и идея феминизма», в которой миф выступает формой выражения архетипических и подсознательных дефиниций «женского голоса», выводит нас на соответствующие современные социокультурные практики, например, обосновывает идею изучения феминистского/гендерного контекста рецепции
1 Здесь и далее перевод наш. - А.А.
как специфического метода усвоения античного материала. Исследовать необходимо то, пишет В. Зайко, «как античный миф задействован в развитии феминистской идеи, а не как происходит фиксация феминистских интерпретаций мифа» [9, р. 3]. Примеры такого понимания демонстрирует ряд работ, посвященных как прочтению античных текстов в ключе феминистского толкования, так и тематизации гендерных практик в конкретных формах выражения мифов, стереотипов и образцов. В качестве примера можно привести монографию Ф. Кокс, где Вергилий «как отец литературной традиции используется для того, чтобы помочь женщинам сформировать их последующее чувство изоляции и изгнания [из традиции]» [10, р. 13].
Отдельного пояснения требуют практики обращения к античности в условиях колониальной культуры, неразрывно связанной с постколониальным дискурсом. Сам феномен колониальной/постколониальной культуры, в центре которого оказываются концепты расы, нации и «черной» идентичности, относится ко второй половине XX в. Именно в этот период мировой истории происходит разрушение колониальной системы и системы империалистического дискурса, через призму которого шло осмысление культуры и идеологии колоний и метрополий. Принципы дихотомии «Восток - Запад», «Север - Юг», «метрополия -колония», «Европа - периферия», а также «белое наследие - черное наследие» порождают поле понятий и знаков, определяющих рамки постколониального дискурса. Ключевой идеей выступает идея движения освобождения и свободы (главным образом в плане культурного и исторического развития) от стран-метрополий. Стремясь «выписать» колониальное прошлое стран из рамок империалистического дискурса, современные деятели постколониальной культуры -писатели, поэты, художники, в большинстве своем получившие образование в передовых университетах мира и создающие свои произведения на языке метрополии, - используют методы и приемы, основанные на имперском культурно-историческом опыте. Происходящий при этом диалог культур получает самую распространенную в подобных случаях риторику вины и деструктивной политики конфронтации и враждебности, обозначенную так Э. Саидом - одним из первых идеологов и исследователей постколониального дискурса (см. [11, с. 66-67]). Причины, по которым это происходит, Э. Саид видит в незавершенных до сих пор дебатах по поводу практики колониализма и лежавшей в ее основе идеологии империализма. «Многие считают, что, несмотря на горечь и унижение от порабощения, в этом были определенные преимущества, а именно: либеральные идеи, национальное самосознание и технические блага. Другие ретроспективно размышляют о колониализме в постколониальном веке, чтобы тем лучше понять трудности настоящего во вновь обретших независимость странах» [11, с. 66-67].
Одним из альтернативных вариантов политики вины и конфронтации, на наш взгляд, может оказаться написание «отсутствующей истории» постколониальной страны и проживающего там населения. Данный «синдром» был выработан в результате многовековых практик аккультурации, адаптации и неравноправного диалога, при которых господствующая система культурных ценностей, норм и правил полностью растворяет другую культурную систему в силу ряда объективных причин исторического развития. Суть его состоит в том, чтобы
создать или интерпретировать национальный миф, в котором на месте дискурса угнетения, рабства, вмешательства появляются понятия равноценности и равнозначности культурного наследия стран-колоний культурным традициям Европы, а главное - нарративы, аккумулирующие и демонстрирующие общее прошлое и совместно пережитый опыт. В центре такого пересечения культурных традиций оказывается греко-римская античность, претендующая на роль глобального и глобализирующего общемирового и общекультурного наследия. Рецепция античности в культуре постколониальных стран выступает как вариация межкультурного взаимодействия, при котором конструирование унифицирующего общего прошлого, каким предстает античное наследие, реализует идею постколониального дискурса освобождения и свободы, а также служит выражением особых исторических представлений, господствующих в постколониальной культуре (см. [12]). Постколониальная модель рецепции античности, таким образом, строится на попытках обоснования идентификаций прошлого и национальной идентичности постколониальной страны, а также мифологизации архети-пических и коллективных представлений. Рецепция здесь выступает инструментом и методом политики и многочисленных практик культурной памяти. Превращаясь в содержательный компонент национальной мифологии, античное наследие в постколониальном дискурсе предстает как органично выстроенная система семиотизации мифологических персонажей, где контекст европейской и колониальной культуры по-новому представляет образ античности.
Культурные нарративы, так или иначе актуализирующие греко-римскую античность, на сегодняшний день представляют собой отдельный блок эмпирического материала - «черной» классики (или «черного» классицизма), названной так в противоположность «белой» классике (или «белому» классицизму). Изучение «черной» классики получило свое воплощение в reception studies в виде так называемых «черных» исследований [13, р. 102]. Основоположником «черных» исследований современные ученые называют М. Бернала, который в своей трилогии «Черная Афина» впервые высказал идею о происхождении древних греков (а соответственно, и античной цивилизации) с африканского континента (см. [14]). Столь радикальное обоснование обращений к античности как к собственному наследию и даже собственной истории со стороны деятелей постколониальной культуры послужило толчком к написанию национальных эпосов, романов, пьес и поэтических произведений, в которых, согласно идее Э. Гринвуд, история выступает мифом, а античный миф, в свою очередь, выражает противостояние историческому неравенству между Новым и Старым Светом (см. [15, р. 40-42]).
В поле зрения исследователей рецепции попадает ряд стран постколониального мира, где наиболее активно развивается национальная культура, среди них -регионы Южной Африки и Карибского бассейна. Оба региона связаны между собой единой африканской культурной идентичностью, передача которой происходила в период апогея работорговли в Новое время. Образующийся на географической карте треугольник, названный «Черной Атлантикой» [16, p. 324], формирует и социокультурные реалии обращений к античности и интегрирования ее в поле «черной» идентичности и «черного» классицизма. В постколониальной Южной Африке исследователями выделяется специфическая форма
рецепции античности, при которой античная мифология в характерном для Африки театральном действии демонстрирует «уверенность художников. что их собственное творение и собственная культура имеют равную силу с великими культурами прошлого в мультикультурном синкретизме. Местные драматурги интегрируют в свой собственный материал античную драму, создавая межкультурную и кросс-культурную деятельность» [17, р. 376]. При этом языковое разнообразие (использование европейских и местных языков) и этническое многообразие актеров не только допускают осознание возможности сравнения античной культуры и архетипических африканских представлений, уходящих корнями в язычество и ритуальную культуру, но и отражают реальную жизнь данного народа. Представленные Б. Гофф и М. Симпсоном в монографии «Пересечение путей в Черном Эгейском море. Эдип, Антигона и драматургия африканского населения» фигуры античной мифологии, такие как Эдип, Антигона, Медея, Орест и др., служат выражением африканской идеи о единстве происхождения цивилизаций Европы и Африки из древнегреческого наследия. Таким образом, историческое наследие Древней Греции не только служит механизмом угнетения, «против которого африканцы должны были бы бороться, чтобы отстоять свою человечность» [18, р. 45], но и конструирует новую культурную традицию, новый образ античности. Необходимо вспомнить факт, что Греция или по крайней мере Античная Греция «необязательно относится к понятиям "белая", или "западная", а следовательно, она не является полностью обособленной от Африки, за исключением активного развития традиции, в которой Древняя Греция выступает колыбелью Европейской цивилизации» [18, р. 47].
Если в регион Южной Африки античное наследие попадает извне - от колонизаторов - и адаптируется в ситуации апартеида (и позднее - пост-апартеида), то в Карибском бассейне рецепция античности происходит внутри постколониальной культуры и становится аспектом уже постколониального дискурса. Это, как полагает Э. Гринвуд, является попыткой не только создать собственную «отсутствующую историю» и тем самым идентифицировать себя, но и сделать Карибы узнаваемыми и понятными для остального мира (см. [15, р. 20]). В данном регионе (Антильские острова, Гаити и пр.), как отмечается в постколониальных исследованиях, термины «местный» и «родной» могут быть применимы только к фактически вымершему в период колониального геноцида населению (см. [19, р. 238]). Не случайно Карибы изучаются как «центр культурной идентичности в эпоху глобализации» [15, р. 251], что характеризует своеобразное синкретическое понимание их культуры. Итак, в историографии рецепция обосновывается вполне ожидаемым тропом - сравнением Карибских и греческих островов, в котором их сопоставимость «обусловлена малыми размерами греческих городов-государств, подчинением Риму и парадоксальным положением в роли культурного гиганта на периферии Европы» [15, р. 251-252].
Представленные историографические интерпретации гендерных и колониальных практик рецепции античности могут стать основанием для формирования теоретических моделей рецепции, в каждой из которых будет генерализирован и структурирован уникальный социокультурный опыт обращения к античности.
Summary
A.V. Ashaeva. Gender and Colonial Practices of the Reception of Antiquity in Historiography.
Theoretical and methodological approaches to the study of antiquity reception in the context of gender identity and colonial/postcolonial culture are considered in this paper. It can be assumed based on the representations existing in modern historiography that appealing to the ancient heritage as an element for the construction of "women's history" or the historical memory of post-colonial countries reflects most representatively the reception of antiquity as a sociocultural process. A hypothesis is, in its turn, postulated on the possibility of creating theoretical models generalizing and structuring the entire diversity of sociocultural experiences in the reception of antiquity.
Keywords: antiquity reception, historiography, sociocultural approach, gender studies, postcolonial studies.
Литература
1. Ашаева А.В., Чиглинцев Е.А. Рецепция античности: актуальные исследовательские тенденции в современном зарубежном антиковедении (опыт историографического обзора) // Учен. зап. Казан. ун-та. Сер. Гуманит. науки. - 2012. - Т. 154, кн. 3. -С. 162-171.
2. Чиглинцев Е.А. Рецепция античности в культуре конца XIX - начала XXI вв. - Казань: Изд-во Казан. ун-та, 2009. - 288 с.
3. Жигунин В.Д. Древность и современность. Человечество на пути к синтезу. - Казань: Новое знание, 2000. - 233 с.
4. Кривошта Н.А. Демографические и психологические аспекты некоторых женских образов в греческой лирике и драматургии VII - V вв. до н. э. // Женщина в античном мире. - М.: Наука, 1995. - С. 63-74.
5. Bielman A. Female Patronage in the Greek Hellenistic and Roman Republican Periods // A Companion to Women in the Ancient World / Ed. by Sh.L. James, Sh. Dillon. - Oxford: Wiley-Blackwell, 2012. - P. 238-248.
6. Brennan T.C. Perceptions of Women's Power in the Late Republic: Terentia, Fulvia, and the Generation of 63 BCE // A Companion to Women in the Ancient World / Ed. by Sh.L. James, Sh. Dillon. - Oxford: Wiley-Blackwell, 2012. - Р. 354-366.
7. Theodorakopoulos E. Women's writing and the classical tradition // Classical Receptions Journal. - 2012. - V. 4, No 2. - Р. 149-162.
8. Zajko V. 'What Difference Was Made?': Feminist Models of Reception // A companion to classical receptions / Ed. by L. Hardwick, Ch. Stray. - Oxford: Blackwell, 2008. -Р. 195-206.
9. Zajko V., Leonard M. Introduction // Laughing with Medusa. Classical Myth and Feminist Thought. - Oxford: Oxford Univ. Press, 2006. - Р. 1-20.
10. Cox F. Sibylline Sisters. Virgil's Presence in Contemporary Women's Writing. - Oxford: Oxford Univ. Press, 2011. - 296 р.
11. Саид Э.В. Культура и империализм. - СПб.: «Владимир Даль», 2012. - 734 с.
12. Чиглинцев Е.А. «Омерос» = Гомер? История и эпос в творчестве Дерека Уолкотта // Учен. зап. Казан. ун-та. Сер. Гуманит. науки. - 2013. - Т. 155, кн. 3, ч. 1. - С. 272279.
13. Greenwood E. Re-rooting the classical tradition: new directions in black classicism // Class. Recept. J. - 2009. - V. 1, No 1. - Р. 87-103.
14. BernalМ. Black Athena: The Afroasiatic Roots of Classical Civilization. - New Brunswick: Rutgers Univ. Press, 1987. - V. 1: The Fabrication of Ancient Greece 1785-1985. -608 р.
15. Greenwood E. Afro-Greeks: Dialogues between Anglophone Caribbean Literature and Classics in the Twentieth Century. - Oxford; N. Y.: Oxford. Univ. Press, 2009. - XII + 298 р.
16. Hardwick L. Postcolonial Studies // A companion to the classical tradition / Ed. by C.W. Kallendorf. - Oxford: Wiley-Blackwell, 2007. - Р. 312-327.
17. Smit Z. van B. Multicultural Reception: Greek Drama in South Africa in the Late Twentieth and Early Twenty-first Centuries // A companion to classical receptions / Ed. by L. Hardwick, Ch. Stray. - Oxford: Blackwell, 2008. - Р. 373-385.
18. Goff B., Simpson M. Crossroads in the Black Aegean. Oedipus, Antigone, and Dramas of the African Diaspora. - Oxford: Oxford Univ. Press, 2007. - 414 р.
19. Nair S. Creolization, Orality and Nation Language in the Caribbean // A Companion to Postcolonial Studies / Ed. by H. Schwarz, S. Ray. - Oxford: Blackwell, 2000. - Р. 236251.
Поступила в редакцию 25.11.14
Ашаева Анастасия Валерьевна - аспирант кафедры всеобщей истории, Казанский (Приволжский) федеральный университет, г. Казань, Россия. E-mail: ashaeva.nv@gmail.com
