CC BY
21
В. Н. Белов
РЕЦЕНЗИЯ НА МОНОГРАФИЮ (НИЖНИКОВ С. А., ГРЕБЕШЕВ И. В. ГЕНЕЗИС И РАЗВИТИЕ МЕТАФИЗИЧЕСКОЙ МЫСЛИ В РОССИИ. МОНОГРАФИЯ — М.: РУНИВЕРС, 2016. — 504 с.).
Belov V N
REVIEW MONOGRAPH (NIZHNIKOV S.A., GREBESHEV I.V. GENESIS AND DEVELOPMENT OF METAPHYSICAL THOUGHT IN RUSSIA. THE MONOGRAPH — MOSCOW, RUNIVERS, 2016. — 504 P.).
Монография двух известных исследователей истории русской философии является продолжением их как индивидуального, так и совместного творчества по осмыслению процесса философского и духовного становления русской мысли.
Затрагивая в первой части монографии проблему становления и периодизации метафизической мысли в России, авторы обращаются к анализу позиции таких авторов, как А. И. Введенский, Э. Л. Радлов, Г. Г. Шпет, архимандрит Гавриил, М. В. Безобразова, В. В. Зеньковский, которые высказывали противоположные мнения о начале и характере отечественной философской традиции. Но соглашаются наши авторы с оценкой М. А. Маслина, который справедливо полагает, что на современном этапе «включение периода XI-XVII вв. в общий контекст развития отечественной мысли является обязательным элементом научного истолкования русской философии, претендующего на полноту, объективность и целостность. Иные точки зрения, ограничивающие ее бытие последними двумя столетиями или ведущие разговор о существовании русской философии со времен славянофильско-западнических дискуссий, следует считать вышедшими из научного употребления. Рецидивы их периодического появления в современной литературе являются результатами субъективистских установок, формирующихся до начала научного исследования» (с. 8).
Анализируя далее черты и особенности русской философии, авторы монографии указывают на ту ее специфику, которая обуславливает характеристики русской философии, отличающие ее от философии западной: метафизическое основание, на котором вырастают гносеологические, этические, эстетические и религиозные построения русских мыслителей. Именно такая специфика русской философии позволяет ей, по мнению авторов, преодолевать абстрактную отвлеченность построений западной философской мысли и быть связанной со смысложизненными устремлениями человека, быть не столько знанием, сколько мудростью. Причем опираясь на разносторонний анализ позиции
316
Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2017. Том 18. Выпуск 1
русских мыслителей, авторы монографии в отношении смысла жизни приходят к следующему заключению: «Смысл жизни одновременно и в самой жизни, и вне ее; он одновременно имманентен и трансцендентен человеку и жизни, он как созидается человеком, так и изначально ему присущ. Такова смысло-жизненная диалектика» (с. 17).
В развитии древнерусской метафизической мысли авторы монографии выделяют проблемы, связанные с формированием доктрины «Москва — третий Рим», проникновением и распространением христианства на Руси, зарождением нестяжательства, а также с расколом в русской православной церкви. Все эти сюжеты объединяются вокруг темы христианства, специфики русского православия и сложностей его утверждения на нашей земле.
Для XVIII в. в истории русской философии, который стал предметом анализа авторов в третьей части монографии, характерно усиление в результате деятельности Петра I внерелигиозной, светской духовности, особенно в сфере образования, философии и литературы. В тоже время авторы указывают на то, что это время стало временем и серьезных религиозных духовных прорывов, связанных с именами Тихона Задонского, Паисия Величковского и Серафима Саровского.
Анализ истории развития отечественной философской мысли в XIX в. авторы по установившейся уже традиции концентрируют вокруг известной полемики славянофилов и западников. Наряду с представлением сторонников славянофильства и западничества и их основных произведений, авторы монографии обращаются здесь и к проблеме славянофильского движения как такового. Полагая такое обращение вполне справедливым и выигрышным для материала данной части, хотелось бы обратить внимание на один интересный источник, не задействованный в монографии, который, несомненно, обогатил бы палитру мнений и оценок такого противоречивого явления в русской общественно-философской жизни, а именно сборник «Славянофильство: pro et contra» (2-е изд. / сост., вступ. ст., коммент., библиогр. В. А. Фатеева. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2009. 1056 с. (Русский Путь)).
Пятая часть монографии посвящена анализу общественно-политических воззрений русских мыслителей XIX и XX вв. Основной акцент сделан на представлении либерального и консервативного направлений в русской социально-философской мысли. А основной темой стала тема национальной идеи, отношение к ней русских мыслителей: философов, общественных деятелей, писателей. Подводя итог этой части работы, авторы монографии заявляют, что «необходима разработка целостной национальной идеологии. И в этом созидательном труде на благо народа и отечества интеллигенция могла бы проявить свои лучшие качества, действительно заняв подобающее ей в обществе место просветителя. Это именно та задача, которая определялась отечественными философами, наиболее глубокими умами как русская идея. Сейчас она должна служить российской цивилизации. Формирование этой идеи, без которой невозможно создание единой российской нации, не "забава", а единственный путь духовного спасения. Необходимо достижение консенсуса по поводу стратегического развития страны, восстановление единства многовекового исторического бытия России. Сбережение и приумножение народа, достиже-
ние конкурентоспособности как каждого индивида, так и общества в целом, утверждение духовно-нравственных ценностей, справедливость — такими могут быть базовые приоритеты, уже высказанные нашими мыслителями прошлого и современными политиками. К этому необходимо лишь добавить ответственность каждого за себя и общество, государство. Именно в этом должна проявляться интеллигентность, а не в стороннем и безответственном критиканстве. Пусть каждый спросит себя, а что он сделал позитивного, что построил на этом поприще?» (с. 122).
Определенный предварительный итог всей работы авторы монографии подводят в части, посвященной становлению и развитию философии всеединства. Авторы находят объединяющее определение всем попыткам русских религиозных философов непротиворечивым образом философствовать в рамках христианской традиции — это, по их мнению, есть метафизика веры, как концептуальное осмысление духовной практики. Оно начинается с конца XVIII — начала XIX вв. в творчестве Сковороды и Хомякова и продолжается в философии всеединства Соловьева и его последователей, найдя оригинальные пути развития в имяславии, софиологии и символологии. «В итоге, — подчеркивают авторы, — метафизику веры можно определить как духовную философию, ибо она представляет собой осмысление духовного познания, осуществляемого посредством веры и закрепляемого в философском дискурсе. Вера в этом смысле есть тот «просвет бытия», в который призван экзистировать человек, т. е. как бы приобщаться реальной, осмысленной духовной жизни. Трансцендируя к бытию, человек развертывает имманентное в себе, а в этом и заключается определение духовного познания» (с. 161).
Несомненным напряжением в непростой необходимости выверенности определений и оценок проникнуты рассуждения авторов в части, посвященной проблемам имяславия и софиологии в русской религиозной философии. Предложив как положительные, так и отрицательные варианты отношения к этим явлениям в истории русской философии Серебряного века, авторы монографии справедливо отмечают невозможность окончательных однозначных выводов и призывают к более пристальному и скрупулезному религиозно-философскому и богословскому исследованию данных проблем.
Особо хотелось бы остановиться на главах, посвященных русскому кантианству и неокантианству. С одной стороны, может показаться, что присутствует определенная непоследовательность в изложении истории отечественной метафизической мысли, поскольку обращение ее к проблемам имяславия и софиологии полагается кульминационным пунктом этого развития и соответственно глава, посвященная этим проблемам в истории русской философии, должна бы оказаться последней в изложении всего предложенного материала. Но с другой, при таком подходе за бортом рассмотрения оказывается существенный пласт русской философской мысли, представляющий из себя противоположное религиозному направлению, т. н. научное направление, выражением которого и стало прежде всего направление, ориентированное на интерпретацию и развитие кантовского учения. Поэтому в представленной в рецензируемой монографии логике изложения материала нет ничего противоречивого и непоследовательного. И что более существенно, авторы
вскрывают динамику сближения этих направлений в истории русской философской мысли, демонстрируют позитивность результатов споров и дискуссий по многим как метафизическим, так и прикладным, проблемам в жизни русского человека и общества.
Особое место среди последователей Канта на русской почве занимает А. И. Введенский, анализу философского творчества которого в монографии посвящено немало страниц. Но здесь хотелось бы остановиться на одном принципиальном моменте в той характеристике его философии, которой придерживаются авторы монографии, а именно отнесении позиции Введенского к кантианству, а не к неокантианству (с. 207). Не буду приводить все аргументы в опровержение такой оценки авторов*, укажу лишь на то, что они показались убедительными для редакторов сборника, посвященного В. И. Введенскому и И. И. Лапшину. Вот что они в данном контексте подчеркивают: «Вопрос о неокантианской последовательности А. И. Введенского и И. И. Лапшина широко обсуждается специалистами: идет спор о критериях историко-философской оценки их позиции, о том, сформировались ли их концепции под влиянием зарубежного неокантианства, и даже о том, насколько "правоверными" кантианцами их можно считать. Основа для разночтений здесь кроется прежде всего в неоднозначности трактовки неокантианства как такового: оно может рассматриваться как в узком смысле, когда из обширного философского направления выделяются конкретные имена и школы, обладающие собственными специфическими чертами, так и в более широком ключе — как направление, в целом отталкивающееся от того, что философия должна строиться на теории познания в той форме, которую ей придал Кант. В данном томе мы придерживаемся второй — широкой — трактовки неокантианства.
Дело в том, что именно так понимаемые идеи этих мыслителей позволяют нам подчеркнуть в русском неокантианстве то, что делает его актуальным для нас. Критицизм, внутренняя последовательность, логичность на фоне их обращенности к проблемам образования — именно эти специфические черты неокантианства (как они представлены у Лапшина и Введенского) приобретают в контексте современной философской проблематики новое звучание» [9, с. 7].
И в целом, что касается исследования творчества отечественных представителей неокантианского направления в рецензируемой монографии, следует указать на недостаточное использование авторами данной монографии уже
/- ** пл
изданных работ по русскому неокантианству . Также вызывает некоторое недоумение обсуждение авторами монографии метафизических воззрений С. И. Гессена без привлечения основной работы этого интересного ученого по данной проблематике, а именно его опубликованной в «Логосе» статьи «Мистика и метафизика» [5], где он, недовольный традиционным разделением мистики (иррационализм) и метафизики (рационализм), предпринимает
Эти аргументы я приводил неоднократно, см., например: [1; 2].
В частности можно указать на сборник, посвященный Яковенко: [4], см. также рецензию на него: [3]; в наличии серьезные отечественные исследования и по другим русским представителям неокантианской школы, рассматриваемым в рецензируемой монографии — С. Гессену и Ф. Степуну.
собственное исследование взаимосвязи этих понятий. Метафизика, по мнению русского неокантианца, возникает там, где нарушаются границы между отдельными областями знания и культуры. Мистика грешит тем же самым и является поэтому разновидностью метафизического знания, но в отличие от метафизики рациональной она нарушает не внутренние границы философии и культуры, но границы внешние, стремясь разрушить границу рационального и иррационального.
Не полностью соглашусь и с восторженной оценкой педагогических идей Гессена, которые, по мнению авторов монографии, не имели аналогов в истории педагогической мысли. Здесь следует быть более осторожными в таких эпитетах и внимательнее присмотреться к работе П. Наторпа «Социальная педагогика», которая, по словам самого Гессена, оказала огромное влияние на его философско-педагогические штудии.
В заключение хотелось бы еще раз подчеркнуть несомненную важность и актуальность рассмотренной в монографии темы для истории русской философии. К уже перечисленным достоинствам работы можно добавить то, что в ней приводится интересный сюжет, связанный с развитием философии образования в трудах С. Гессена и М. Рубинштейна, а также присутствует анализ творчества современных отечественных авторов, может быть и несопоставимых по известности и влиянию, но несомненно достойных внимания исследователей, таких как Панарин, Мамардашвили, Семушкин, Солжиницын и др.. А в целом, лучше порекомендовать внимательно прочитать эту книгу всем неравнодушным к истории развития отечественной общественной мысли.
ЛИТЕРАТУРА
1. Белов В. Н. А. И. Введенский — родоначальник русского неокантианства // Неокантианство в России: Александр Иванович Введенский, Иван Иванович Лапшин / под ред. В. Н., В. С. Поповой. — М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН),
2013. — С. 74-93.
2. Белов В. Н. Русское неокантианство: история и особенности развития // Кан-товский сборник. — 2012. — № 1 (39). — С. 27-40.
3. Белов В. Н., Панкова Т. Ю. Борис Валентинович Яковенко // Кантовский сборник. — 2014. — № 4. — С. 111-114.
4. Борис Валентинович Яковенко / под ред. А. А. Ермичева. — М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2012. — 551 с.
5. Гессен С. И. Мистика и метафизика // Гессен С. И. Избранные сочинения. — М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 1998. — С. 31-71.
6. Гребешев И. В. Метафизика личности в русской философии XX века. — М.: Рос. ун-т дружбы народов, 2008. — 369 с.
7. Диалог философских культур: Запад — Восток — Россия / И. В. Гребешев и др.; под ред. Н. С. Кирабаева. — М.: Рос. ун-т дружбы народов, 2013. — 246 с.
8. Нижников С. А. Метафизика веры в русской философии. — М.: Инфра-М,
2014. — 313 с.
9. От редакторов // Неокантианство в России: Александр Иванович Введенский, Иван Иванович Лапшин / под ред. В. Н. Брюшинкина, В. С. Поповой. — М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2013. — С. 6-10.
