CC BY
76
Худин К. С.
(Москва)
УДК 930
РЕЦЕНЗИЯ НА МОНОГРАФИЮ: МЕДВЕДЬ А. Н. БОЛЕЗНЬ И БОЛЬНЫЕ В ДРЕВНЕЙ РУСИ: ОТ «РУДОМЕТА» ДО «ДОХТУРА». ВЗГЛЯД С ПОЗИЦИЙ ИСТОРИЧЕСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ. СПБ.: «ИЗДАТЕЛЬСТВО ОЛЕГА АБЫШКО», 2017. 288 С.
Обобщающая работа Александра Николаевича Медведя посвящена истории медицины в России. Автор понимает термин «Древняя Русь» расширительно и доводит изложение до конца XVII века. Он также старательно избегает термина «медицина» и так поясняет свою позицию: «то, что существовало в Древней Руси, можно назвать как угодно (врачевание, целительство, православная терапия, наконец), но только не «медицина» [6, с. 5]. Рецензируемой здесь монографии предшествовал историографический очерк А. Н. Медведя [7], в котором он подробно анализировал книги по истории медицины, вышедшие в СССР во второй половине XX в., после концептуально новой работы Н. А Богоявленского [3]. Помимо средневековой «медицинской письменности» (медицинских трактатов, лечебников, травников и пр.) и «немедицинской письменности» (под которой Богоявленский понимал делопроизводственные документы, в частности - документы Аптекарского приказа), Богоявленский фактически впервые привлек памятники древнерусского изобразительного искусства и археологические находки, пытаясь связать их с медицинскими практиками средневековья. В этом смысле Медведь продолжает концепцию Богоявленского.
В своей работе Медведь также развивает антропологический взгляд на болезнь, описанный в монографии Ю. Е. Арнаутовой [1, с. 17-18, 26-27, 38, 162-164]. Медведь активно полемизирует с врачами-историками медицины. В частности, полемика затрагивает работы М. Б. Мирского (1930-2010) [9; 10], посвященные истории медицины в средневековой России. Доктор медицинских наук Мирский руководил Отделом истории медицины в Институте организации здравоохранения и истории медицины им. Н. А. Семашко. Однако, не будучи профессиональным историком, Мирский не всегда учитывает исторический контекст и склонен модернизировать некоторые социальные явления. Главная (и вполне справедливая) претензия к историкам медицины вообще и к Мирскому, в частности, заключается в том, что они «иногда смешивают в своих работах разные исторические периоды и источники», а Мирский, «часто говоря о ранней истории древнерусской медицины (ХГ-ХГУ вв.), в качестве источников, тем не менее, привлекает произведения, появившиеся в России в более позднее время». Нельзя не согласиться, что «такой подход в принципе некорректен, так как не учитывается эволюция представлений о мире и человеке, характерная для различных периодов русского Средневековья» [6, с. 88-89]. Однако подобными широкими обобщениями грешит и сам Медведь.
Иногда Медведь чересчур категоричен в оценках и скоропалителен в выводах. Так, к примеру, он заявляет, что «можно с большой долей уверенности утверждать, что в ближайшее время не появится никаких новых данных, которые кардинально изменят современную картину взглядов на наших предков — на их представления о болезни и ее исцелении, о враче и больном» [6, с. 16]. С этой мыслью никак невозможно согласиться, равно как и с утверждением, что «документы Аптекарского приказа давно опубликованы и хорошо исследованы». При этом исследователь ссылается на статью Г. Н. Лохтевой [4] и на работы автора этих строк, который «плодотворно занимается» «исследованием различных аспектов деятельности Аптекарского приказа» [6, с. 148-149]. Я благодарен автору за столь лестную оценку, но должен с прискорбием сообщить, что документы Аптекарского приказа (РГАДА. Ф. 143. Аптекарский приказ. Оп. 1-3) в 2512 единиц хранения изучены
еще чрезвычайно плохо, опубликовано не более трети документов фонда этого учреждения, причем выборочно, на уровне археографии XIX в. и очень неравномерно хронологически [5; 11]. Имеется ряд документов этого учреждения в других фондах и хранилищах. Среди хранилищ Санкт-Петербурга стоит отметить: Отдел рукописей Российской Национальной библиотеки (Ф. 532, 641), Архив Санкт-Петербургского института истории РАН (Ф. 238, 249), Рукописный отдел Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН (Ф. 166) [23]. Документы фонда Аптекарского приказа, нуждаются в дальнейшем изучении, как документы других фондов московских приказов ХУ1-ХУ11 вв.: например, РГА-ДА. Ф. 27 (Приказ Тайных дел), Ф. 141 (Приказные дела старых лет), Ф. 396 (Архив Оружейной палаты) и др. Их введение в научный оборот меняет наши представления о социальном устройстве средневекового общества: например, об отношении православной церкви к западной медицине («Роспись, что надобно отпустить из аптеки благовещенскому протопопу Лукьяну на дворе») [19] или о роли женщины в русском средневековом обществе [24].
Некоторые гипотезы Медведя представляются весьма сомнительными. Так, предположение о том, что «все московские лекари были приписаны к этому ведомству [Аптекарскому приказу - К.Х. ]» [6, с. 149] не подтверждается источниками: в Аптекарский приказ попадали только отобранные врачи, их число было невелико. Помимо них, в Москве и других городах жили врачи, осуществлявшие частную медицинскую практику (например, врач-грек, лечивший Семена Коробьина) [24].
Вывод о том, что русские врачи занимали довольно низкое место в социальной иерархии того времени» [6, с. 129-139] - слишком резок. Во-первых, врачи в русских городах (Москве, Новгороде, Пскове) относились к кругу ремесленников и вполне соотносились с ними по имущественному положению, кроме того, отсутствие собственного двора [6, с. 120] еще не является показателем низкого социального статуса [см., напр.: 16; 17; 18; 20; 21]. Во-вторых, сравнивать их с выходцами из Западной Европы, специально приглашенными на царскую службу в Аптекарский приказ - некорректно, и равносильно сравнению имущественного положения стрельцов и, к примеру, приглашенных шотландских офицеров. Делать из этого обобщающий вывод о низком социальном статусе врача в русском обществе - неправильно, т.к. здесь речь идет о высоком социальном статусе иностранца, а не врача или военного.
Смешение терминов еще более явно проявляется тогда, когда Медведь сравнивает положение докторов, аптекарей и лекарей. Приведем здесь его цитату полностью: «Переписная книга 1638 г. дополняет хронологически близкие росписи Аптекарского приказа (своеобразные зарплатные ведомости первого русского Министерства здравоохранения). Эти росписи четко фиксируют иерархию лиц врачебных специальностей в Москве (высшие — придворные лекари («дохтуры»), низшие — «аптекари»). Переписная книга лишний раз подтверждает высокий статус лекарей (в частности, они не упоминаются в числе населения, обязанного нести воинскую повинность, и, скорее всего, это можно объяснить их иноземным происхождением) и относительно скромный статус (по сравнению с лекарями-иностранцами) аптекарей и составителей лекарств — так, они оказались включенными в список московских обывателей [курсив в цитате наш - К. Х.]» [6, с. 137]. Это утверждение прямо противоречит тому, что изложено в источниках. Во-первых, Медведь смешивает понятия «доктор» и «лекарь»: слово «лекарь» не тождественно современному слову «врач». В XVII в. докторы и лекари - это совершенно разные социальные группы, с разным социальным статусом. Во-вторых, сословное общество четко поделено на группы, за каждой социальной группой жестко закреплено определенное место, и эта иерархия действительна, в том числе, и для служащих Аптекарского приказа. Абсолютно во всех росписях: первыми всегда упоминаются докторы, затем - аптекари, и лишь после них -лекари. Иногда, лекарей в этих списках могли опережать алхимисты и окулисты (если в этот момент числились в Аптекарском приказе), но первые две позиции списка - неиз-
менны. Причем, русские лекари, которые появляются во второй половине 1650-х гг., пишутся после лекарей-иностранцев и относятся к отдельной социальной группе [14; 15; 25].
Гипотеза же о происхождении словосочетания «темяная изба» от тимьяна или тмина без ссылок на лингвистические работы выглядит надуманной. Кроме того, выражения типа: «это факт общеизвестный и в дополнительных доказательствах не нуждается», на наш взгляд, в научных работах выглядят не очень уместными.
Во многом, указанные выше недостатки работы Медведя кроются в том, что автор, по не вполне понятным причинам, использует исключительно опубликованные источники и совершенно не обращается к архивному материалу. Хотя сам он, практически, с первых строк подчеркивает, что «на наш взгляд, наиболее адекватной группой источников, по которым можно оценивать реальное состояние врачевания и отношение к врачам, являются актовые материалы» [6, с. 26], его взгляд в основном сосредоточен на нарративных источниках (летописях, житиях, литературных памятниках различных жанров). Для более позднего периода он привлекает делопроизводственные документы, но в основном сводные: писцовые и переписные книги, редко обращаясь к текущему делопроизводству.
Отчасти, автор объясняет это тем, что «ситуация с изучением актовых материалов по теме врачевания иногда напоминает добычу изюма из булки» [6, с. 26]. Но, как уже было сказано выше, один только фонд Аптекарского приказа составляет более 2500 единиц хранения - это довольно большая «булка», в ней много «изюма» и его вполне хватит на несколько исследователей.
Тем не менее, работа Медведя заслуживает пристального внимания. Главное достоинство данной работы состоит в том, что ее автор пытается обобщить обширный историографический и археографический материал и по-новому его переосмыслить в рамках исторической науки уже XXI века. Для этого он привлекает широкий круг источников самого разного происхождения. Историки медицины «занимаются изучением почти исключительно письменных источников» [6, с. 15] - важной заслугой Медведя является привлечение актуального археологического материала: берестяных грамот, эпиграфических надписей, предметов - видно, что автор хорошо разбирается в особенностях археологической работы [6, с. 39-41, 169-170, 213-217, 245-248]. В частности, он пытается развенчать закрепившийся в литературе «историографический курьез», изложенный «в популярном учебнике по истории медицины и в ряде других «сочинений» (в прямом смысле этого слова)»: якобы существуют берестяные грамоты XIV в. (без ссылок на источники), в которых «упоминаются «больницы» для населения и «алхимики», занимавшиеся изготовлением лекарств» [6, с. 125; 7, с. 39]. Кроме того, Медведь приводит данные изучения костных останков [6, с. 15, 169, 237, 245]: так, атрибуция и изучение состояния костей - важная археологическая и антропологическая задача, пока еще недостаточно широко применяющаяся в археологической практике.
Вслед за Богоявленским Медведь рассматривает и переосмысляет средневековые изобразительные источники (миниатюры в рукописях, фресковую живопись). Медведь совершенно справедливо, как и Арнаутова (которую он цитирует), сознает опасность модернизации представлений при работе с этнографическим материалом: «крайне деликатный вопрос, насколько данные XIX в., а то и вовсе XX в. могут отражать реалии более раннего времени и служить источником ля изучения знаний и представлений XIII, XIV и иных более ранних веков» [6, с. 26]. Но при этом он не видит такой опасности при работе с визуальными источниками. Меж тем вопрос о сходности этих явлений (т.е. фольклора и средневековой живописи) при изучении в данном аспекте отмечал еще М. И. Мильчик [8]. Кроме того, недостаток письменных сведений, а также «недостаточность вещественных ископаемых источников» [2, с. 4], справедливо отмеченную А. В. Арциховским, «практическое использование такого рода источников, и в особенности произведений иконописного искусства, чрезвычайно затруднено необходимостью глубокого анализа специфических средств отражения действительности. Когда речь идет о средневековом искусстве, то
нельзя не учитывать, что оно представляет собою устойчивую художественную систему, относительно слабо изменяемую на протяжении столетий, систему, которую определяет иконографический канон, содержащий знаковые обозначения для передачи типовых функций, отношений, состояний и мест действия. За всем этим трудно, а в ряде случаев и вовсе невозможно вычленить конкретно-историческое содержание» [8, с. 15]. Медведь, к сожалению, не ссылается на работы, посвященные методике изучения древнерусских миниатюр [2; 12; 13; 26; 22], и не предлагает собственной.
Однако, если при изучении средневековой архитектуры мы можем, в некотором роде, искать реальные аналогии, т.к. имеем перед собой вещественные объекты, при изучении медицинских практик наши возможности значительно меньше. Медведь справедливо приводит примеры археологических находок медицинских инструментов. Но находки эти пока исчисляются единичным экземплярами (даже если мы опустим здесь вопрос правильной атрибуции найденного предмета), на основании которых преждевременно строить широкие выводы.
Здесь справедливым представляется высказывание А. Ю. Арнаутовой о том, что вопрос об оправданности привлечения того или иного типа научного материала «в каждом конкретном случае <.. .> приходится ставить и решать заново» [1, с. 95 (цит. по: 6, с. 27)].
Наиболее сильной стороной работы А. Н. Медведя является историографическая. Привлечение современной российской историографии и её обобщение может быть признано очень полезным. Однако, тот факт, что автор ограничился в своей работе привлечением лишь отечественных работ, оставляет ощущение некоторой научной неполноты. Так, своим вниманием А. Н. Медведь обошел работы эмигрировавшей в Великобританию российской исследовательницы Марии Унковской [30; 31], а также немецкой исследовательницы Sabine Dumschat [27], которые в начале 1990-х гг. работали с документами Аптекарского приказа в РГАДА. Среди зарубежных исследований последнего десятилетия следует назвать работы Clare Griffin (Великобритания) [28] и Eve Levin (США) [29], написанные на русском материале.
В целом, работа А. Н. Медведя ставит множество новых вопросов перед исторической наукой, причем не только с точки зрения заявленной исторической антропологии, но и искусствоведения, археологии и архивного дела. Работа этого автора намечает новые направления изучения и ставит междисциплинарные исследовательские задачи.
Список литературы
1. Арнаутова Ю. Е. Колдуны и святые: Антропология болезни в Средние века. СПб.: Алетейя, 2004. 398 с.
2. Арциховский А. В. Древнерусские миниатюры как исторический источник. М.: Издание МГУ, 1944. 213 с.
3. Богоявленский Н. А. Древнерусское врачевание в XI-XVII веках: источники для изучения истории русской медицины. М.: Медгиз, 1960. 326 с.
4. Лохтева Г. Н. Материалы Аптекарского приказа — важный источник по истории медицины в России XVII в. // Естественнонаучные знания в древней Руси. Вып. 2. М.: Наука, 1980. С. 139-156.
5. Матерьялы для истории медицины в России. Дела Аптекарского приказа с 1629 по 1682 гг.: в 4 вып. / под ред. Н. Е. Мамонова. СПб.: Тип. М. М. Стасюлевича, 1881-1885. 1304 с.
6. Медведь А. Н. Болезнь и больные в Древней Руси: от «рудомета» до «дохтура». Взгляд с позиций исторической антропологии. СПб.: «Издательство Олега Абышко», 2017. 288 с.
7. Медведь А. Н. Древнерусское врачевание: современное состояние исследования и библиография. М.: Изд-во МБА, 2013. 83 с.
8. Мильчик М. И. Источниковедческие аспекты изучения архитектурного пейзажа древнерусской живописи. К историографии вопроса // Древнерусская иконография монастырей, храмов и городов XVI-XVIII веков. Статьи 1973-2017. СПб.: Коло, 2017. С. 15-24.
9. МирскийМ. Б. Медицина в России XVI-XIX вв. М.: РОССПЭН, 1996. 376 с.
10. МирскийМ. Б. Медицина России Х-ХХ вв. М: РОССПЭН, 2005. 631 с.
11. Новомбергский Н. Я. Материалы по истории медицины в России. СПб.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1905. 191 с.
12. Подобедова О. И. Миниатюры русских исторических рукописей. М.: [б.и.], 1965. 36 с.
13. Раушенбах Б. В. Пространственные построения в древнерусской живописи. М.: Наука, 1975. 183 с.
14. РГАДА. Ф. 143. Аптекарский приказ. Оп. 1. Д. 69. (Опубл.: Матерьялы... Вып. 1. С. 19-20).
15. РГАДА. Ф. 143. Оп. 2. Д. 4. (Опубл.: Матерьялы. Вып. 3. С. 578-579).
16. РГАДА. Ф. 143. Оп. 2. Д. 412. (Опубл.: Матерьялы. Вып. 3. С. 723).
17. РГАДА. Ф. 143. Оп. 2. Д. 599. (Опубл.: Матерьялы. Вып. 2. С. 215-216).
18. РГАДА. Ф. 143. Оп. 2. Д. 663. (Опубл.: Матерьялы. Вып. 3. С. 255-260).
19. РГАДА. Ф. 143. Оп. 2. Д. 705
20. РГАДА. Ф. 143. Оп. 2. Д. 724.
21. РГАДА. Ф. 143. Оп. 2. Д. 1115.
22. Ульянов О. Г. Изучение семантики древнерусской миниатюры // Макариевские чтения. Вып. IV. Часть II. Почитание святых на Руси. Можайск, 1996. С. 108-119.
23. Худин К. С. Документы Аптекарского приказа в собрании Архива Санкт-Петербургского института истории (СПбИИ) РАН (1654-1655 ГГ.): по материалам «Коллекции московских актов» (к. 249) и «Коллекции н.П. Лихачева» (к. 238) // Вестник РГГУ. Серия: «История. Филология. Культурология. Востоковедение» № 9 (152). М.: РГГУ, 2015. С. 90-96.
24. Худин К. С. «Следственное дело о греке Дмитрие Селунском» 1652 г.: расследование одной смерти (РГАДА. Ф. 143. Аптекарский приказ) // Каптеревские чтения-11: Сборник статей. М.: ИВИ РАН, 2013. С. 157-167.
25. Худин К. С. Самая ранняя роспись служащих Аптекарского приказа (1618/19 г.): источниковедческое исследование // Вспомогательные исторические дисциплины в современном научном знании : материалы XXVIII Международной научной конференции (Москва, 14-16 апреля 2016 г.). М., 2016. С. 512-514.
26. Черный В. Д. Некоторые особенности обозначения исторической среды в миниатюрах Лицевого Летописного свода XVI в. // Материалы и исследования ГММК. Вып. V. М., 1987 С. 68-78.
27. Dumschat S. Ausländische Mediziner im Moskauer Rußland. Franz Steiner Verlag,
2006
28. Griffin C. The Production and Consumption of Medical Knowledge in Seventeenth-Century Russia: The Apothecary Chancery. London: University College London, 2012. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://discovery.ucl.ac.uk/1388075/15/1388075.pdf.
29. Levin E. The Administration of Western Medicine in Seventeenthcentury Russia // Modernizing Muscovy: Reform and Social Change in Seventeenth-Century Russia / edited by Jarmo Kotilaine, Marshall Poe. London, NY, 2004. P. 353-379.
30. Unkovskaya M. Brief Lives: A Handbook of Medical Practitioners in Muscovy, 1620-1701. London: Wellcome Institute, 1999.
31. Unkovskaya M. Learning Foreign Mysteries: Russian Pupils of the Aptekarskii Pri-kaz, 1650-1700 // Oxford Slavonic Papers. № 30. 1997. P. 1-20.
References
1. Arnautova, Yu. E. Kolduny i svyatye: Antropologiya bolezni v Srednie veka [Magicians & Saints: The Anthropology of Medieval Illness]. St. Petesburg: Aletejya, 2004. 398 s. (in Russian)
2. Arcihovskij, A. V. Drevnerusskie miniatyury kak istoricheskij istochnik [Old Russian miniatures as historical source]. Moscow: Izdanie MGU, 1944. 213 s. (in Russian).
3. Bogoyavlenskij, N. A. Drevnerusskoe vrachevanie v XI-XVII vekah: istochniki dlya izucheniya istorii russkoj mediciny [Old Russian doctoring in the 11-17th centuries: sources for studying of history of the Russian medicine]. Moscow: Medgiz, 1960. 326 s. (in Russian).
4. Lohteva, G. N. Materialy Aptekarskogo prikaza — vazhnyj istochnik po istorii mediciny v Rossii XVII v. [Materials of Apothecary Chancery — an important source on medicine history in Russia 17th century] in Estestvennonauchnye znaniya v drevnej Rusi. Vyp. 2. Moscow: Nauka, 1980. S. 139-156. (in Russian).
5. Mater'yaly dlya istorii mediciny v Rossii. Dela Aptekarskogo prikaza s 1629 po 1682 gg. [Materials for medicine history in Russia. Files of Apothecary Chancery from 1629 to 1682]: v 4 vyp. / pod red. N.E. Mamonova. St. Petersburg: Tip. M.M, Stasyulevicha, 1881-1885. 1304 s. (in Russian).
6. Medved', A. N. Bolezn' i bol'nye v Drevnej Rusi: ot «rudometa» do «dohtura». Vzglyad s pozicij istoricheskoj antropologii [Disease and patients in Old Russia: from "rudomet" to "dokhtur". A look from positions of historical anthropology]. St. Petersburg: «Izdatel'stvo Olega Abyshko», 2017. 288 s. (in Russian).
7. Medved', A. N. Drevnerusskoe vrachevanie: sovremennoe sostoyanie issledovaniya i bibliografiya [Old Russian doctoring: current state of a research and bibliography]. Moscow: Izd-vo MBA, 2013. 83 s. (in Russian).
8. Mil'chik, M. I. Istochnikovedcheskie aspekty izucheniya arhitekturnogo pejzazha drevnerusskoj zhivopisi. K istoriografii voprosa [Source study aspects of studying of an architectural landscape of Old Russian painting. To a question historiography] in Drevnerusskaya ikono-grafya monastyrej, hramov i gorodov XVI-XVIII vekov. Stat'i 1973-2017. St. Petersburg: Kolo, 2017. S. 15-24. (in Russian).
9. Mirskij, M. B. Medicina v Rossii XVI-XIXvv. [Medicine in Russia the 16-19th centuries] Moscow: ROSSPEN, 1996. 376 s. (in Russian).
10. Mirskij, M. B. Medicina Rossii X-XX vv. [Medicine of Russia of the 10-20th centuries] Moscow: ROSSPEN, 2005. 631 s. (in Russian).
11. Novombergskij, N. Ya. Materialy po istorii mediciny v Rossii [Materials on medicine history in Russia]. St. Petersburg: Tip. M. M. Stasyulevicha, 1905. 191 s. (in Russian).
12. Podobedova, O. I. Miniatyury russkih istoricheskih rukopisej [Miniatures of the Russian historical manuscripts]. Moscow: [b.i.], 1965. 36 s. (in Russian).
13. Raushenbah, B. V. Prostranstvennye postroeniya v drevnerusskoj zhivopisi [Spatial constructions in Old Russian painting]. Moscow: Nauka, 1975. 183 s. (in Russian).
14. RGADA. F. 143. Aptekarskij prikaz. Op. 1. D. 69. (Opubl.: Mater'yaly... Vyp. 1. S. 19-20). (in Russian).
15. RGADA. F. 143. Op. 2. D. 4. (Opubl.: Mater'yaly. Vyp. 3. S. 578-579). (in Russian).
16. RGADA. F. 143. Op. 2. D. 412. (Opubl.: Mater'yaly. Vyp. 3. S. 723). (in Russian).
17. RGADA. F. 143. Op. 2. D. 599. (Opubl.: Mater'yaly. Vyp. 2. S. 215-216). (in Russian).
18. RGADA. F. 143. Op. 2. D. 663. (Opubl.: Mater'yaly. Vyp. 3. S. 255-260). (in Russian).
19. RGADA. F. 143. Op. 2. D. 705. (in Russian).
20. RGADA. F. 143. Op. 2. D. 724. (in Russian).
21. RGADA. F. 143. Op. 2. D. 1115. (in Russian).
22. Ul'yanov, O. G. Izuchenie semantiki drevnerusskoj miniatyury [Studying of semantics of an Old Russian miniature] in Makarievskie chteniya. Vyp. IV. CHast' II. Pochitanie svyatyh naRusi. Mozhajsk, 1996. S.108-119. (in Russian).
23. Hudin, K. S. Dokumenty Aptekarskogo prikaza v sobranii Arhiva Sankt-Peterburgskogo instituta istorii (SPbII) RAN (1654-1655 GG.): po materialam «Kollekcii moskovskih aktov» (k. 249) i «Kollekcii n.P. Lihacheva» (k. 238) [Documents of Apotecary Chancery in collections of Archive of the St. Petersburg institute of history of RAS (1654-1655): on the materials "Collection of the Moscow Acts" (coll. 249) and "Collection of Likhachev" (coll. 238)] in Vestnik RGGU. Seriya: «Istoriya. Filologiya. Kul'turologiya. Vostokovedenie» № 9 (152). M.: RGGU, 2015. S. 90-96. (in Russian).
24. Hudin, K. S. «Sledstvennoe delo o greke Dmitrie Selunskom» 1652 g.: rassledovanie odnoj smerti (RGADA. F. 143. Aptekarskijprikaz) ["Evidence of Greek Dmitri Selunsky" 1652: investigation of one death (RGADA. F. 143. Apothecary Chancery)] in Kapterevskie chteniya-11: Sbornikstatej. M.: IVI RAN, 2013. S. 157-167. (in Russian).
25. Hudin, K. S. Samaya rannyaya rospis' sluzhashchih Aptekarskogo prikaza (1618/19 g.): istochnikovedcheskoe issledovanie [The earliest list of employees of Apothecary Chancery (1618/19): source study research] in Vspomogatel'nye istoricheskie discipliny v sovremennom nauchnom znanii : materialy XXVIII Mezhdunarodnoj nauchnoj konferencii (Moskva, 14-16 aprelya 2016g.). M., 2016. S. 512-514. (in Russian).
26. Chernyj, V. D. Nekotorye osobennosti oboznacheniya istoricheskoj sredy v miniatyu-rah Licevogo Letopisnogo svoda XVI v. [Some features of designation of the historical environment in miniatures of the Front Annalistic arch of the 16th century] in Materialy i issledovaniya GMMK. Vyp. V. M., 1987. S. 68-78. (in Russian).
