CC BY
87
244
У книжной полки
Варфоломеевская ночь: событие и споры. Сборник статей. М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 2001. - 250 с.
Варфоломеевская ночь 23 - 24 августа 1572 г. издавна входит в узкий пантеон событий-символов, которые переживают сами себя, остаются в веках и продолжают будоражить умы даже несколько столетий спустя. В массовом историческом сознании избиение гугенотов католиками стало символом насилия и религиозного фанатизма. Художественная литература XIX в. (О. Бальзак, П. Мериме, А. Дюма) создала канонический образ этого события и закрепила за участниками этой кровавой трагедии роли коварных злодеев (Екатерина Медичи и Гизы) и невинных жертв (парижские протестанты и их военные лидеры). Профессиональные историки до сих пор продолжают спорить о том, кто и насколько был виновен в парижской резне, была ли она заранее подготовлена, какие цели преследовала и к чему в итоге привела.
В 2001 г. в издательстве РГГУ вышел сборник статей «Варфоломеевская ночь: событие и споры». Он объединил конкретные исследования и историографические размышления тринадцати историков из России, Франции, США, Великобритании и Израиля, которые в 1997 г. приняли участие в коллоквиуме «Событие, память и история. Споры вокруг Варфоломеевской ночи» в Институте всеобщей истории РАН. Авторы сборника не выдвигают новых неожиданных версий всем хорошо известных событий и в целом согласны друг с другом по большинству спорных вопросов, которые касаются фактических обстоятельств происшедшего. Сегодня мало кто верит в то, что еще удастся обнаружить новые источники, которые заставят нас подвергнуть сомнению и радикально пересмотреть давно устоявшуюся и столь привычную нам картину событий. В результате обещанные в заглавии книги споры касаются прежде всего исторических причин (почему?) и целей (зачем?) парижского избиения и его провинциальных «откликов». Большое число авторов и разнообразие избранных ими сюжетов не предпо-
латают ни единства метода, ни наличия общего взгляда на изучаемое явление. Коллоквиум о Варфоломеевской ночи был задуман как площадка, на которой историки, придерживающиеся порой разных взглядов, могли бы испытать эффективность своих методик и подходов на ограниченном в пространстве и во времени историческом полигоне одного (пусть и чрезвычайно необычного) события. Этот опыт явно удался.
Исследователи, которые приняли участие в коллоквиуме, говорят о необходимости изучать Варфоломеевскую ночь в двух главных ипостасях: как событие и как миф. Любое событие не прекращается мгновенно, а медленно затухает в длинной цепочке все более отдаленных по следствий. Некоторые события, кроме того, порождают особый миф о себе либо комплекс мифов, которые продолжают жить, когда вызвавшее их к жизни событие остается уже да лею позади. И эти мифы становится самостоятельной исторической силой. Они могут исключать друг друга, спорить, побеждать и проигрывать в борьбе, возрождаться из небытия и снова набирать силу. Эта проблематика давно привлекла внимание историков и плодотворно разрабатывается в рамках такого научного направления, как история памяти. Авторы сборника о Варфоломеевской ночи рассматривают события 23 - 24 августа 1572 г. на нескольких уровнях: в контексте французской политической истории 1560 - 1570-х гг и религиозного конфликта между католической партией и гугенотами, в более широкой перспективе политической, культурной и религиозной истории Франции XVI в. и, наконец, в длительном времени исторической памяти и массового исторического сознания.
Вошедшие в сборник статьи отличаются друг от друга не только по тематике, но и по жанру. Биографические очерки о Екатерине Медичи (Р Кнехт) и Маргарите де Валуа (В.В. Шишкин) соседствуют в книге с теоретическими размышлениями о роли религии в Религиозных войнах и альтернативных моделях объяснения в истории (Н.В. Иванова). М.П. Холт задается вопросом, почему парижская резня не распространилась на все провинциальные города, где имелось значительное протестантское меньшинство, а ограничилась столицей и двенадцатью крупнейшими центрами. Б. Дифендорф пытается оценить ту роль, которая была сыграна в избиении гугенотов парижской буржуазией и городской милицией. Центральное место в сборнике занимает статья французского историка Д. Крузе «Монархиче ская вдасть и таинство смысла: сообщение о Варфоломеевской резне». Он давно
работает над проблемой религиозного насилия в XVI в. и в 1990 г выпустил об этом монументальное исследование «Воины Божьи. Насилие во времена Религиозных войн 1525 - 1610 гг», за которым в 1995 г. последовала книга «Варфоломеевская ночь. Погубленная мечта Ренессанса». В статье он размышляет о том, как кровавое побоище 1572 г. было совместимо с неоплатонической идеей о царстве Любви, которая лежала в о снове политической теологии французской монархии Валуа в эту эпоху. Р. Десимон помещает Варфоломеевскую ночь в более широкий контекст длительной эволюции социальных структур Парижа и исследует изменение ритуальных форм религиозных, муниципальных и королевских процессий в XV - XVII вв. М. Слуховски и М. С. Бобко ва обращаются к истории Религиозных войн после Религиозных войн - в кинематографе XX в.
Кровавые события Варфоломеевской ночи, которые сразу ж после завершения бесчинств породили ожесточенную полемику между католиками (апологетами религиозного очищения страны через насилие) и протестантами (обличителями католического коварства и жестокости), в течение веков оставались объектом политической манипуляции и художественного переосмысления, которое также не могло не иметь политического подтекста. Так, обличение религиозного фанатизма и насилия было эффективным орудием в борьб е за религиозную терпимость и секуляризацию политики. Варфоломеевская ночь была и до сих пор остается одним из «мест памяти», вокруг которых кристаллизуются массовые представления об истории Франции и историческое сознание современных французов.
В России, заметим, история подобных «мест памяти» (монголо-татарско е иго и противостояние с кочевым югом, Смутное время и иностранная интервенция, петровские реформы и европеизация), которые на разных историче ских этапах служили важными средствами национальной самоидентификации и становились объектами ожесточенных споров историков, философов и публицистов, до сих пор не написана. Остается только ждать.
ИГ. Венявкин, М.Р. Майзульс
