CC BY
17
ность вклада А.Ф. Кони в развитие русского литературного языка. В этом видится дополнительное практическое значение подобных словарей в целом.
В книге представлены три словаря: «Частотный словарь обвинительных речей» (9323 слова в 120892 употреблениях), «Частотный словарь руководящих напутствий присяжным» (2527 слов в 11809 словоупотреблениях), «Частотный словарь кассационных заключений» (2726 слов в 17747 словоупотреблениях). Первый словарь создан на основе 16 речей, а второй и третий - на основе 3 произведений каждый. Данное разделение видится нам вполне логичным, да и цифры весьма внушительные. При этом интересно познакомиться с особенностями лексической структуры юридических текстов разного предназначения.
Лексические единицы расположены в словарях в порядке убывания частот. Чаще всего в обвинительных речах А.Ф. Кони употребляется местоимение он, которое отмечено 6726 раз (в том числе она - 1415, оно - 155, они - 1134). Второе место по частотности занимает сочинительный союз и (4857 раз). Самый употребительный глагол - быть (1955 раз), второй по частотности глагол - говорить (391 раз). Существительное дело встречается 706 раз, второе по употребительности существительное человек (480 раз). На наш взгляд, интересен тот факт, что слово тысяча употребляется чаще слова подсудимый (один из главных участников судебного процесса).
В напутствиях присяжным самым частотным является союз и (479 раз). Интересно, что здесь самым частотным является именно существительное подсудимый (70 раз). Самым частотным стал также глагол быть (146 раз).
В словаре кассационных заключений А.Ф. Кони также наиболее используемым является союз и (734 раза), самое частотное существительное - дело (241 раз), самый употребительный глагол - быть (230 раз).
Вторую часть книги составляет глава «Лексическое богатство судебных выступлений А.Ф. Кони». Здесь автор рассматривает объем и состав лексикона судебного оратора, его лексико-грамматическую и стилистическую характеристику, анализирует иноязычные слова и выражения в лексиконе
оратора. З.В. Баишева выделяет 129 самых частых слов, общих для трех словников судебных речей. Самыми частотными являются слова быть (2257 раз), мочь (1037 раз), дело (994 раза), подсудимый (541 раз), тысяча (536 раз). Исследовательница выделяет основные тематические группы употребляемой оратором лексики, определяет слова, общие только для словников обвинительных речей и руководящих напутствий присяжным (80 слов). Общими для словников обвинительных речей и кассационных заключений являются 45 слов, а для словников кассационных заключений и руководящих напутствий присяжным - 47 слов.
основная ценность рецензируемой книги состоит в возможности практического применения, поэтому особенно рекомендуем данные словари практикующим юристам и филологам. Будем надеяться, что впоследствии мы сможем увидеть частотные словари других русских судебных ораторов, иных элитарных языковых личностей, что будет способствовать более достоверному изучению развития судебного красноречия и русского литературного языка в целом.
Книга «Частотные словари судебных выступлений А.Ф. Кони» предназначена для студентов, аспирантов, преподавателей гуманитарных и негуманитарных факультетов и вузов, которые стремятся обучиться влиятельной речи и обучить ей, а также для всех тех, кто теоретически и практически постигает законы публичного выступления.
Н.Е. ТРОПКИНА (Волгоград)
рецензия на книгу саенко н.р. «нигитология культуры (опыт построения)» (волгоград: изд-во вГПу «Перемена», 2010. 218 с.)
У современного итальянского писателя Л. Малербы в серии прелестных басен «Башковитые курицы» есть и посвященная специфике философии как формы знания: «“Чтобы стать философом, говорила одна старая курица, возомнившая себя очень мудрой, не обя-
© Тропкина Н.Е., 2011
зательно думать о чем-то, можно думать ни о чем”. Именно так она стала философом». Подобная ирония, граничащая с каламбуром, актуальна лишь отчасти.
Современный этап развития культуры отличают ее постоянное усложнение, ускоренная динамика. Социокультурные трансформации сопровождаются изменениями в философии. В прошедшем ХХ в. философия культуры обнаружила явный кризис традиционных методологий, которые вступили в противоречие с многоликостью реального мира, с проявившейся относительностью ценностей и культур. Это делает тему книги Н. Р. Саенко «Нигитология культуры (опыт построения)» необыкновенно актуальной. В настоящее время можно с уверенностью констатировать, что активизировавшиеся поиски философией новых форм само-осуществления заканчиваются на поэзии. И речь не только об иллюстративном материале, но и о способе говорить о неявленном, запредельном. Вспомним, как сетовал Ж. Ба-тай в работе «Ненависть к поэзии»: «Погрязая в философии, я пытаюсь выразить в возможных терминах то, что могла бы выразить одна лишь поэзия, которая является языком невозможного».
В книге Н.Р. Саенко многоаспектно объясняется, что «телом» или «домом» философии является поэзия (в книге «звучат» стихи Р.-М. Рильке, Д. Хармса, И. Бродского, Д.А. Пригова, Л. С. Рубинштейна). Центральный концепт небытия проводится автором через мифологические и религиозные сюжеты, сравнивается со спецификой языкового сознания, поэтической речи. Наконец, инобытие, моделируемое в литературных текстах, признается своеобразным обнажением внутренней формы культуры как таковой.
Пожалуй, самой важной позитивной чертой книги Н.Р. Саенко является то, что она «провоцирует» на со-размышление, побуждает к со-творческому прочтению, вопрошает, беспрерывно инициируя мыслительный поиск читателя в заданном автором русле теоре-тизаций. Автор удачно избегает клишированных рассуждений о транспостмодернизме как об эпохе заката и деградации, что делает возможным глубокое и нетривиальное описание и осмысление сущностных свойств постсовре-менной реальности.
По убеждению автора рецензируемой книги, автономное изучение и философ-
ское описание ничто невозможно без помощи религиозно-мистического опыта и поэтической рефлексии. Возможно лишь изучение осознания ничто, его ощущения, концептуализации средствами языка и искусства. Вообще, нужна изрядная смелость, чтобы помыслить небытие, допустить его в свои рассуждения, признать его роль в самом факте сознания и творчества («Перед лицом небытия мы жаждем быть» (с. 90)). Ничто само ничтожит, но оно же и продуцирует действие, подталкивает к рождению нового, без ничто невозможно творение нечто. Дыхание небытия - ядовито и разрушительно, но оно же и является лекарством от «переизбытка бытия», от его абсолютной и самотождественной тотальности. Культура как творческий импульс, прорыв к трансцендентному, как балансирование на границе реального и нереального может быть помыслена лишь при допущении ничто в качестве Ungrund, безосновной основы культу-ротворчества.
В целом книга Н.Р. Саенко написана ярким, выразительным языком. Автор владеет большим философским, культурологическим и историческим материалом, анализ которого подкреплен множеством аллюзий, цитат и ссылок.
Современные философия культуры и философия литературы, с их открытой для обновления теоретической основой, безусловно, нуждаются в таких фундаментальных, основательных и в то же время глубоко оригинальных работах, как книга Н. Р. Саенко.
Так что курица Л. Малербы может вызывать смех, но и глубинные экзистенциальные переживания (которых в рецензируемой книге немало), подобные тем, что слышим в стихотворении французского поэта-визионера Рене Домаля:
Я мертв, потому что у меня нет желания;
У меня нет желания, ибо я верю, что обладаю;
Я верю, что обладаю, ибо не пытаюсь делиться;
Пробуя делиться, убеждаешься, что ничем не располагаешь;
Понимая, что ничем не располагаешь, пробуешь отдать себя;
Пробуя отдать себя, убеждаешься, что ты сам ничто;
Понимая, что ты сам ничто, желаешь осуществиться;
Желая осуществиться, начинаешь жить.
