Научная статья на тему 'Рецензия на книгу: Болгарин И., Смирнов В. Девять жизней Нестора Махно'

Рецензия на книгу: Болгарин И., Смирнов В. Девять жизней Нестора Махно Текст научной статьи по специальности «История и археология»

CC BY
732
92
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Журнал
Новый исторический вестник
Scopus
ВАК
ESCI
Область наук
Ключевые слова
смирнов в. / болгарин и. / анархия / махно
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Текст научной работы на тему «Рецензия на книгу: Болгарин И., Смирнов В. Девять жизней Нестора Махно»

В последние годы среди историков много говорится о кризисе отечественной исторической науки. При многообразии исторических сюжетов отсутствуют общие теории, их объединяющие, и, как следствие, возникла угроза профессионализму историков в связи с постмодернистской концепцией. Это - в том числе и угроза со стороны дилетантов, которыми история начинает рассматриваться как история на продажу (history for sale). Активно способствует этому и то, что сегодня идет процесс возрастания общественного интереса к истории, связанный с появлением множества исторических мифов и мистификаций.

«Девять жизней Нестора Махно» И. Болгарина и В. Смирнова как раз принадлежит к такому роду сочинений, когда авторы пытаются привлечь читателя интригующей формой романа, при этом ни сколько не заботясь о его содержании. В послесловии к роману авторы сетуют: мол, источники по махновскому движению фальсифицированы и не объективны, поэтому-то они создают «свой миф, художественно-романтический». Три года (!) авторы трудились над романом, что, видимо, и дает им право без тени сомнения утверждать: дескать, «Нестор был именно таким», каким они его и представили читателю.

За три гсда создания своего мифа авторы п о чили восьмь книг: Аршинов П. «История махновского движения», Белаш A.B., Белаш В.Ф. «Дороги Нестора Махно», Беспечный Т. А., Букреева Т.Т. «Правда и легенды о Махно», Голованов В. «Тачанки с юга», Махно Н.И. «Воспоминания», Скирда А. «Нестор Махно, казак свободы...», Слащев Я. «Крым в 1920 году», «40 дней в Гуляй-поле. Дневник матушки Галины...» Многие другие серьезные исследования и источники по махновскому движению авторы попросту проигнорировали.

При чтении создается впечатление, что перед тобой - мистический триллер, обильно по сыпанный известными мифами (горящие ризы священников, демонический взгляд главного героя и прочее) для придания роману псевдоисторической формы. Наряду с реальными историческими персонажами присутствуют и вымышленные герои, объединяющие, по словам авторов, «судьбы и характеры двух, трех прототипов». Вот они-то и придают роману оттенок мистицизма, пророчествуя и предугадывая то, что ждет читателя на следующей странице. Пророчествуют все: священник Дмитрий, старший и младший Данилевские, «ведьма» Мария, «анархист Заволжья» дед Сова, повергая читателя в священный трепет.

Не совсем понятно, для чего реальным историческим персонажам нужно было менять фамилии. «Ничего, - уверяют авторы - что Белаш превратился в Черныша», а Полонский в Глыбу. Как сказать... Вещь начальник штаба армии Виктор Белаш - личность слишком известная, чтобы так с ним обходиться: фактически именно он командовал Повстанческой армией, о нем много написано и мемуаристами, и исследователями, он и сам оставил воспоминания. Или авторы полагали, что подобные «превращения» реальных людей в вымышленные персонажи сами по себе позволят обвешивать их всякими небылицами? Тогда почему бы авторам, следуя этой логики, не переделать было Чубенко, например, в Лысенко, Задова - в Пе-редова, Каретникова - в Телегина и т.д. ? А уж е ели переименовать Махно в, например, Хамно, то армия его уже может и Москву брать или хотя бы Харьков с Киевом.

Непонятно, для чего нужно было смещать во времени реальные исторические события. Может быть, для придания повествованию какой-то гладкости, какого-то динамизма или некой \л до же с тве н но й логики, понятной одним авторам?

Один из примеров - эпизод, когда Щусь сжигает священника в паровозной топке. В романе это происходит в 1918 г. и без участия Махно. Но в действительности этот случай произошел в январе 1919 г и в присутствии Махно, а главное - по его личному приказу. «Махно доложили, что на станции, очевидно, лазутчик... Доложили подробности. Тогда, огорченный поражением и большими потерями, Махно распорядился сжечь попа в паровозе у всех на виду», - так описывает этот случай Белаш. А авторы, похоже, сочли эту историческую правду не слишком подходящей к их образу главного героя.

Так же описывается история с Пашкевичем. Додумывая и придумывая, авторы «расстреливают» своего Пашкевича осенью 1919 г. и тот смело встречает смерть. В дневнике Г. Кузьменко эта история относится к 1920 г, а опис ание расстрела у нее куда колоритнее, чем у романистов: «Пашкевичу связали руки и вывели на площадь расстреливать. Гаврик, сказавши ему, за что, прицелился и взвел курок. Осечка. Второй раз - тоже о сечка. Пашкевич бросился удирать. Стоявшие тут же повстанцы дали по нему залп, второй. Он бежит. Тогда погнался за ним Лепетченко и пулями из нагана с бил его (с ног). Когда он упал, а т. Лепетченко подошел, чтобы пустить ему последнюю гулю в голову, он повел глазами и сказал: «Зато пожил...»».

Мифологизированный Махно предстает в романе как единственный защитник интересов трудового народа: «...Маруська Никифорова со своей бандой тут ошивается, - сощурил глаз Нестор. - Их багаго сейчас всяких разных развело сь!...» Только ют на описываемый период слава и авторитет М. Никифоровой были куда более выше, а известность самого Махно едва выходила за рамки Гуляйпольской волости.

Рисуя картину величия «сюего» Махно, авторы указывают, что осенью 1919г. его армия разрослась «почти до двухсот тысяч человек». Несомненно, махновские отряды представляли реальную угрозу деникинскому тылу, для борьбы с ними Деникин снимал части с фронта. Но, по данным начштаба Белаша, махновская армия в это время достигла численности в 40 тыс. и еще 35 тыс. болели тифом.

На протяжении чуть ли не всего повествования Махно пытается пробиться в Крым. «Т ам создадим анархическую ре спублику!» - гордо заявляет батько. Действительно, махновский штаб и ВРС выдвигали подобные предложения о предоставлении «независимости Екатеринославской и Таврической губерниям». А инициатива по созданию анархической республики в Крыму исходила от «набатовцев» в лице А. Барона, А. С^хоВольского и И. Тепера, которые считали полуостров самой природой предрасположенным к проведению там анархистских экспериментов по созданию светлого будущего. На подобное предложение махновские командиры ответили отказом, что и оттолкнуло от них «набатовцев».

На протяжении вс его романа главный герой выражается исключительно на чем-то подобном «суржику», сме си русских и украинских слов, а в конце каждой книги читателю предлагается «Словарь местных слов и оборотов

речи». По этому поводу уж высказался известный специалист по махновскому движению С.Н. Сема но в в статье «Махно опять не повезло» (Литературная газета. 2006. № 44. С. 13), процитировав высказывание самого Махно, что родного языка, украинского, он просто не знал.

Конечно же, нет и тени сомнения в том, что Махно - украинец. Однако же украинец, говоривший на русском языке. Революцию, произошедшую на территории Российской империи, он воспринял как нетто целое, единое, вне границ и национальностей. Сегодня на постсоветском пространстве создаются свои национальные истории, порою грубо и бесцеремонно. Одним из таких спорных сюжетов и является махновское движение, когда ро с-сийские и украинские историки пытаются перетянуть одеяло каждый на сюю сторону. И стоит за этим не столько научная сторона во про с а, сколько политическое и идеологическое противоборство спорящих сторон. Одним из важнейших аргументов подобного противостояния является вопрос о языке. Без осознания и точного воспроизведения языковой ситуации на терро-итории, на которой происходили исторические события, невозможно в них разобраться. А ведь авторы романа рассчитывают привлечь внимание молодого поколения к событиям, происходившим «в стране в те далекие годы».

Неужели жанр исторического романа не предполагает стремления к исторической достоверности? По-видимому, авторы побоялись, что более достоверное исторически повествование станет и более жестким и менее увлекательным, что не привлечет большого числа читателей.

Вероятно, отчасти появление подобных псевдоисторических романов вызвано тем, что в российской исторической науке отмечается явно е свертывание исследований по истории освободительных и революционных движений в России. Подобного рода бездействие открывает непрофессионалам широкие возможности для игры на поле историков. Между тем значение исторических знаний в современной России возрастает, чему немало способствуют и СМИ. Как отмечают многие ученые, псевдонаучным трактовкам и дилетантизму могут быть и должны быть противопоставлены популярные и яркие труды, написанные историками-профессионалами.

Д.В. Дробышееский

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.