CC BY
19ISSN: 2686-9675
international science journal / международный научный журнал
РЕЦЕНЗИЯ:
INTERCULTURAL MASQUERADE: NEW ORIENTALISM, NEW OCCIDENTALISM, OLD EXOTICISM / ED. BY REGIS MACHART; FRED DERVIN; MINGHUI GAO. -HEIDELBERG, N.Y., DORDRECHT, L.: SPRINGER-VERLAG BERLIN HEIDELBERG, HIGHER EDUCATION PRESS, 2016. - 147 PP. - ISBN 978-3-662-47055-8. - DOI 10.1007/978-3-662-47056-5. - (ENCOUNTERS BETWEEN EAST AND WEST.
INTERCULTURAL PERSPECTIVES).
Мартынов Дмитрий Евгеньевич, д.и.н., профессор, Российская Федерация, г. Казань, ИМО КФУ [email protected]
Для цитирования: Мартынов Д.Е. Рецензия: Intercultural Masquerade: New Orientalism, New Occidentalism, Old Exoticism / Ed. by Regis Machart; Fred Dervin; Minghui Gao. Современные востоковедческие исследования. 2019; 1(2):
For citation: Martynov D.E. Review: Intercultural Masquerade: New Orientalism, New Occidentalism, Old Exoticism / Ed. by Regis Machart; Fred Dervin; Minghui Gao. Modern oriental studies. 2019; 1(2): 108-115
Проблемы ориентализма и оксидентализ-ма в гуманитарном знании в течение 2010-х гг. из достояния академических кругов превратились в сугубо практические, связанные с повсе-дневнои практикои СМИ и даже личностного общения. В россииском интеллектуальном пространстве важнои вехои для понимания глубинных проблем осознания понятии «Запад» и «Восток» и их применения исследователями, представляющими различные западные и восточные культуры, явилась международная
конференция 2010 г. «Ориентализм / оксиден-тализм: языки культур и языки их описания», материалы которои были своевременно опубликованы [2]. Во вступлении организатор и идеиныи вдохновитель этои конференции -известныи японист Е.М. Штеинер, справедливо отмечал: «Удобные (и кажущиеся фундаментальными) таксоны вроде «восток» и «запад», рассматриваемые с разных точек полицентрич-ного мира, оказываются культурно детерминированными, подвижными и относительными концептами. Что может быть стопроцентно восточным или стопроцентно западным? Какую оптику и какои язык описания должен использовать исследователь, чтобы быть максимально адекватным исследуемому инокультурному объекту?» [2, с. 15].
Именно в данном контексте в 2013 г. был анонсирован исследовательскии проект, кото-рыи предполагал несколько важных методологических основании. Было объявлено, что «сосуществование ориентализма и оксидента-лизма не создает баланса между понятиями
HIGHER EDUCATION PRESS, 2016. (ENCOUNTERS BETWEEN EAST AND WEST. INTERCULTURAL PERSPECTIVES). |SSN- 2686-9675
рецензии / мартынов дмитрий евгеньевич, [email protected] / удк 655.552
"Восток" и "Запад"», и важнейшей задачей было исследование перемен в этой области [3]. Примечательно, что руководители проекта, которые выступили также как редакторы-составители рецензируемого сборника статеи, сразу оговорили следующее: «сами по себе культуры и идентичности не существуют как таковые» [3]. Практически о том же писал К. Разлогов в предисловии к сборнику 2012 г.: «Нынешние понятия мультикультурализма (сосуществования многих культур в одном обществе) и даже интеркультурализма (взаимо-деиствия между этими культурами) очень быстро устаревают. На смену им приходит понятие транскультурализма, означающее возможность выити за пределы своеи собственнои (суб)культуры и переити в соседнее, более крупное или просто другое культурное сообщество, расширяя контекст...» [2, с. 5].
В результате компактныи сборник (объемом 147 страниц) оказался составленным из статеи, содержательно относящихся к проблемному полю, проигнорированному в свое время Эдвардом Саидом - автором «Ориентализма»; но всецело находясь в русле заложен-нои им методологии. Не будем забывать, что в современном англииском словоупотреблении термин «ориентализм» связан, прежде всего, с западным стилем доминирования, реструктурирования и осуществления власти над Востоком. Коннотации здесь самые разнообразные, в том числе и сексуальные (P. IX-X). Для понимания замыслов организаторов проекта - Режи Маршара (университет Путра-Малаизия) и Фреда Дервина (Университет Хельсинки) -многое предоставляет введение, в котором представлен специальныи раздел "Beyond Ori-entophilia and Westophobia" (p. XI-XIII). Весьма характерен следующии тезис: «Понимая Orien-
tophilia как любовь или, по краинеи мере, влечение к Востоку, мы приходим к заключению, что это явление существует дольше, чем ориентализм, кажется глубоко укоренившимся в западном обществе, что выводит нас за рамки академического исследования» (p. XI). Следует, однако, вновь вернуться к вопросу контекста. Дело в том, что сама по себе проблематика ориентализма и оксидентализма с трудом приживается в россииском академическом дискурсе, и на то имеется несколько причин.
В 2016 г. известньш наш индолог и методолог науки Л.Б. Алаев опубликовал статью с красноречивым названием «Почему книга Эдварда Саида не имела успеха в России?» [1]. Там содержится весьма любопытная ремарка: «Реакция западнои общественности на книгу Э. Саида показала, что в обществе преобладают наивные люди, с детскои доверчивостью верящие в свою объективность и свободу от стереотипов, бытующих в обществе» [1, с. 24]. Лично у рецензента это не выходило из головы, когда пришлось читать следующее «откровение»: «Дискутируя недавно с американскои учитель-ницеи, один из соавторов поставил под сомнение использование ею термина "азиат-скии" (что синонимично "восточному"), когда она отстаивала тезис, что "азиатские люди добросовестные и трудолюбивые". Когда же мы попросили ее разъяснить, какие именно "азиаты" имелись в виду, оказалось, что она общалась с несколькими жителями Таиваня. И внезапно геополитическое обобщение сжалось в масштабе от целого континента до острова» (P. XI-XII). Как мы покажем далее, примерно такои же уровень своиственен всем представленным в книге текстам.
В содержательном отношении сборник «Intercultural Masquerade» включает 9 эссе,
ISSN: 2686-9675
international science journal / международный научный журнал
называемых главами, размером около одного печатного листа каждое. В эссе разных авторов рассматриваются самые разнообразные проблемы, в частности, адаптации китаиских студентов и ученых в университетах Сингапура и Австралии, положения японо-бразильцев, или политики компании звукозаписи США в отношении этническои музыки Ганы, Эфиопии, Турции и Камбоджи. В общем, проект не остался незамеченным, о чем свидетельствуют, как минимум, две рецензии [4][5].
Первое эссе - Сун Сяньлинь (Университет Западнои Австралии) и Грега Маккарти (Университет Аделаиды), посвящено пересмотру концепта «другого» на материале адаптации китаиских студентов в университетах Австралии. Авторы приходят к выводу, что студенты-китаицы (из КНР) одновременно воспринимаются и как порождение «другого», и как субъекты рынка образовательных услуг, что, собственно и должно быть пересмотрено. То есть в отношении китаиских учащихся следует использовать методы транскультурного общения, что будет способствовать большему уважению к их системе ценностеи (Р. 11). Во втором эссе Джеин Джексон (Гонконгскии университет) использует опыт конкретного студента-китаица - 20-летнего Гао Линя - для переоценки американскои академическои мобильности. Следует иметь в виду, что он представляет Гон-конгскии университет, т.е. не был уроженцем КНР. Несмотря на его желание познать американскую культуру и американскии образ жизни (как это описано еще во введении, Р. X), Гао преимущественно общался в среде китаицев и его опыт контактов с американцами довольно ограничен. Более того, этот опыт (особенно в Нью-Иорке) привел его одновременно к негативизму в отношении латиноамериканцев,
негров и арабов, так и к необходимости «защищать» Китаи в беседах с американцами (Р. 27-28). «Открытости» в неолиберальном смысле не получилось, что не отменяет выводов самого Гао Линя, что китаицам следует быть более открытыми западным веяниям, хотя бы для того, чтобы иметь общие темы для разговоров с не-китаицами (Р. 29).
Сингапурская тема затронута в третьем эссе, авторства Ян Пэидуна (Наньянскии университет). Здесь исследуется ситуация с учеными КНР, которые приехали в Сингапур по обмену или в рамках совместных проектов. Всего было опрошено 29 специалистов, все - китаи-скоговорящие, прибывшие в Сингапур по программе «отбора талантов» (Р. 37-38). Наиболее интересным выводом, полученным автором, стало то, что кажущееся культурное и цивили-зационное единство китаицев Сингапура и КНР не подтвердилось применительно к академиче-скои среде, напротив, здесь работал защитныи механизм, которыи препятствовал углублению общения с местным населением. Поскольку в университетскои среде Сингапура уже возникли некоторые новые стереотипы и ритуалы, они кажутся приезжим из КНР «глупыми» и «бессмысленными», и этот барьер ничуть не менее непроницаемыи, чем между китаица-ми и европеицами (Р. 42-43). В статье молодого исследователя из университета Путра-Малаизия Е^упп Yeow поднята весьма важная с практическои точки зрения проблема - критика восточнои системы образования (особенно школьного китаиского) и старших школьников во французских СМИ. Здесь удалось вскрыть систему двоиных стандартов: с однои стороны, китаиские студенты описываются как чрезвычаино усердные и обладающие большим талантом в спорте, музыке и других
HIGHER EDUCATION PRESS, 2016. (ENCOUNTERS BETWEEN EAST AND WEST. INTERCULTURAL PERSPECTIVES). |SSN- 2686-9675
рецензии / мартынов дмитрий евгеньевич, [email protected] / удк 655.552
гуманитарных сферах, с другой стороны, сама система образования Китая подвергается критике за «жесткость» и «ограничение свободы». Впрочем, автор находит и причины: оказывается, что в реитингах международнои программы оценки качества студентов (PISA, в которых оцениваются 15-летние школьники) на первых строчках реитинга КНР, Южная Корея, и Сингапур, тогда как французские абитуриенты смотрятся довольно скромно. Таким образом, сознательно или бессознательно французские журналисты проводят идею, что восточные азиаты «другие», а их успехи имеют чуть ли не генетическую природу. Французам же не следует с ними конкурировать именно в силу того, что у них другая культура; это не отменяет «сожаления» по адресу китаиских подростков, «которым так тяжко жить под прессингом од-нопартииного режима» (P. 63). Между прочим, на эту тему в 2016 г. исследовательницеи была защищена диссертация.
Пятая глава авторства финского исследователя Лари Алтонена (Университет Тампере) в полнои мере удовлетворяет заявленнои в заглавии «Экзотике». Процитируем начало: «Пару лет назад я купил две виниловые пластинки, выпущенные в 2010 г. Первая именовалась Afro -Beat Airways, и содержала композиции 1970-х в стиле афро-поп и афро-фанк из Западнои Африки. Вторая была ремастированнои версиеи Ten Ragas to a Disco Beat, впервые выпущенных в 1982 г. Это была электронная музыка, исполненная на синтезаторе и драм-н-бэисе, но мелодически основанная на рагах - жанре индии скои классическои музыки» (P. 67-68). Это и стало исходным моментом в изысканиях автора, которыи, по сути, вводит новыи истори-ческии источник - музыкальные сборники на виниле (P. 69). При этом, занимаясь коллек-
ционированием музыки Ганы, Эфиопии, Турции и Камбоджи, Л. Алтонен обратил внимание, что в печатных текстах и аннотациях, сопровождающих издание дисков, используется ори-енталистская и неоколониалистская стратегия для привлечения потенциальных покупателей и выпячивается роль лиц, которые эти записи вновь отыскали, отреставрировали и переиздали, а не создатели музыки как таковые (Р. 77-78).
Шестое эссе переносит читателя к проблемам глобализации в литературе, и написано Патришеи Фредерик (Университет Севернои Аризоны, Флагстафф). Речь здесь идет о «глобальных крестоносцах» ливанского писателя-христианина Амина Маалуфа, которыи проживает во Франции и печатается на французском языке. Примечательным в его случае является то, что Маалуф оказался способен согласовать свои идентичности - ливанскую и французскую; что и обусловило тему его творчества - примирение Запада и Востока (Р. 81-82). Тем не менее, выводы П. Фредерик показались лично нам краине неопределенными (Р. 94).
В седьмои главе сотрудника Университете Рикке (Токио) Юко Каваи сразу постулируется, что «японскии национализм неотделим от западного ориентализма» (Р. 97). Эта проблема рассматривается на краине специфическом материале: конструирования идентичности японо -бразильцев методами ориентализма - через съемки первого сериала на тему японскои миграции в Бразилию. Японо-бразильцы, при этом, определяются как «бывшие японцы» (Р. 110), которые, однако, сохраняют определенные традиции и внешние атрибуты, а самое главное - утранационалистическии дух. Это показано на материале телесериала «Хара и На-цу», которыи был показан на одном из каналов NHK в 2005 г. (Р. 97) В сюжете данного сериала
ISSN: 2686-9675
international science journal / международный научный журнал
японо-бразильцы и японцы противопоставляются друг другу, хотя и считаются «близнецами -братьями»: японо-бразильцам, якобы, более своиственны патриархальность и традиционные ценности, а особенно - патриотизм и верность императору. Открыто выражена мысль, что современные японцы утратили свою «японскость» (authentic Japaneseness). Однако чуть ниже автор приводит статистику, которая окончательно разъясняет контекст сериала: в связи с экономическим и демографическим спадом 2000-х гг., японское правительство сначала финансировало въезд в страну представи-телеи этнических японских диаспор, а позднее, когда нужда в этом отпала, стало выталкивать их из Японии. «Символическое использование диаспоры неотделимо от ее же материального использования» (P. 114).
Восьмое эссе принадлежит Марион Деком (Институт межкультурных исследовании, Монпелье) и посвящено весьма своеобразному предмету: демонизации китаискои культуры в массовои литературе 1880-1950 гг. Это была эпоха первои волны опасении «желтои угрозы», причем значительную часть текстов создавали писатели, никогда не бывавшие в Китае, как Сакс Ремер, создатель сериала о зловещем докторе Фу Маньчу (P. 119). М. Деком удалось сделать замечательное наблюдение: на вполне представительном литературном материале она показала, что китаиские злодеи массовои литературы сплошь описаны как выпускники европеиских и американских университетов, т.е. как освоившие всю мудрость и предприимчивость Запада, встроившиеся в его общество, на так и оставшиеся карикатурои на Запад (P. 131-132).
Завершается сборник статьеи Эмили Гий ере (Университет Монпелье), которая осуще-
ствила сводныи анализ эволюции образа Запада в китаискои литературе эпох Республики, маоизма и в пост-маоистскую эру. Это проекция докторскои диссертации Э. Гииере, посвящен-нои женскои литературе в Китае в 1919-2000 гг. Соответственно, образ Запада в китаискои литературе подается через призму женского вопроса, и здесь деиствительно можно выделить три несхожих этапа. Радикальныи поворот автор находит в «Движении 4 мая» 1919 г. после которого в Китае стало заметнее движение за эмансипацию женщин. Однако японская агрессия усилила радикализацию китаиского общества и обусловила общии патриотическии (читаи: националистически^ поворот в китаи-скои культуре, насильственно прерванныи маоистскими экспериментами. Наконец, после 1970-х гг. начался современныи этап. Примечательным в данном контексте является то, что разница между Китаем и Западом вообще очень рано стала осмысливаться в категория мужественности и женственности, при этом политика реформ и открытости может истолковываться как попытка возрождения мужественности как части китаискои идентичности, которая может быть возрождена под сенью Запада (Р. 141-145).
Итак, книга прочитана. Признаемся, что первым чувством во время и после прочтения было - недоумение. Сборник эссе, несмотря на заявленное в предисловии концептуальное единство, вышел неровным как в содержательном, так и методологическом отношении. Главным же вопросом, которым внимательныи читатель будет озадачен, - какое это имеет отношение к ориентализму-оксидентализму, и какие именно новые аспекты или подходы удалось выявить? Если бы мы выступали редактором-составителем, то в итоге получилась бы
HIGHER EDUCATION PRESS, 2016. (ENCOUNTERS BETWEEN EAST AND WEST. INTERCULTURAL PERSPECTIVES). |SSN- 2686-9675
рецензии / мартынов дмитрий евгеньевич, [email protected] / удк 655.552
двусоставная книга с разделами об образовании (и она бы касалась этнографии и социологии) и культурологии, и заглавии ее, быть может, было бы сочетание «новые тенденции», но точно не было бы «ориентализма / оксидента-лизма». Более того, заявленная составителями задача широкои репрезентации «Другого» явно не выполнена, и никакого особенного единства в опубликованных материалах не прослеживается. Нет и декларируемои ныне к месту и не к месту междисциплинарности. Между прочим, это само по себе заставляет задуматься, имеем ли мы дело лишь с авторско-редакторскои не-удачеи, или же проявлением системного явления, - невозможностью обобщении при нынешнем уровне источниковои фундированности и методологическои зрелости? Нам представляется, что налицо вторая причина.
Если критика ориентализма в сборнике была заявлена еще в редакторскои статье, то гораздо менее удачно вышло с оксидентализ-мом. Самым тонким в данном контексте нам показалось суждение Юко Каваи, что восточ-ныи (как минимум, японскии) взгляд на Запад является всего лишь «авто-ориентализмом» (auto-Orientalism: P. 113), посредством которого представители восточных культурных или властных элит эксплуатируют привычные на Западе стереотипы, - в своих, разумеется, целях. В статье Юко Каваи очень тонко показано, что оксидентализм не является простои антитезои ориенталистскому сознанию, ни, - тем более! - некои формои критики или сопротивления; нет, это все то же вертикально-ориентированное сознание, которое ничем не может послужить для понимания ни Запада, ни Востока.
Также едва ли удачнои вышла попытка проблематизировать культуру вообще и интер-
культуральность, в частности. Здесь мы сталкиваемся с главным «грехом» не только данного конкретного сборника, но и большого пласта аналогичных работ - их краинюю методологическую слабость. Мешает ли этому слишком специализированное образование или некие политические (политкорректные, точнее) инсинуации вокруг авторского коллектива, - автор этих строк судить не берется. Между тем, сделанное Ян Пэидуном наблюдение сильно выиграло бы, если бы автор прямо указал, что это в очеред-нои раз подтверждает концепцию П. Бурдье, согласно которои общая этническая принадлежность и традиции совершенно не гарантируют единства культурного опыта или чувства идентичности. И эта проблема, как мы убедились, практически никем не затронута. «Маскарада», заявленного в заглавии, не получилось.
Вернемся к цитируемои статье Л.Б. Алаева [1], а также к рецензии Эми Ли Сяофань [5]. В последнеи ориентализм подается как «властныи дискурс», направленныи от более сильного к менее сильному, т.е. культурные стереотипы рассматриваются как средство контроля и выражения превосходства. То есть, в условиях экономического и культурного возвышения Востока (по краинеи мере, Индии и Китая) и смещения глобального равновесия происходит присваивание европоцентризма «наоборот», в качестве которого, собственно, оксидентализм и выступает. Ли Сяофань задается вопросом, как выйти за рамки европоцен-трическои критики европоцентризма; т.е. в ее глазах проблема не выходит за пределы постколониальнои критики [5]. Между тем, Л. Алаев очень проницательно рассмотрел данную коллизию, конкретно о которои вряд ли был осведомлен. Несмотря на попытки интродукции, возобладала идея, что «Россия никогда
ISSN: 2686-9675
international science journal / международный научный журнал
не была в полном смысле колониальнои держа-вои, что в Россиискои империи все нации и конфессии мирно уживались...». То есть концепция Э. Саида была «не про нас» [1, с. 24]. Существенно и то, что в сформированном позитивизмом общественном сознании Запада идеологическая ангажированность воспринимается как нечто чрезвычаино негативное, тогда как в Советском Союзе (да и в нынешнеи России) ею гордились. Ученые-гуманитарии не просто работали «в поле» или в тиши кабинетов, но и находились при этом «на переднем крае идеологическои борьбы» [1, с. 25]. Не забудем, кстати, что и сама концепция Э. Саида являлась постмодернистскои по своеи сути, едва ли не гранича с симулякром: в «Ориентализме» прямо заявлено, что автор не собирается рассуждать на тему, существует ли «реальныи или подлинныи Восток»; взамен следовало описание системы идеи [1, с. 25-26].
Эксперимент, таким образом, не удался. Тем не менее, рецензент признает, что, по краи-неи мере, материал половины из прочитанных эссе нам лично краине интересен, и может послужить для весьма и весьма углубленных штудии и, как следствие, обобщении. Опыт, как не надо издавать коллективные монографии молодых и маститых авторов, тоже, как представляется, не пропадет втуне. Сборник «Intercultural Masquerade: New Orientalism, New Occidentalism, Old Exoticism» представляет интерес хотя бы тем, что наглядно демонстрирует, где именно проходит «переднии краи»: если не идеологическои борьбы, то, по краинеи мере, освоеннои исследователями территории. Более того, декларировать разрыв с европоцентризмом в условиях, когда совершенно отсутствует методологическая альтернатива, слишком сильно напоминает достоевское «. какое
мне дело до законов природы и арифметики, когда мне почему-нибудь эти законы и дважды два четыре не нравятся?» («Записки из подполья», ч. I, гл. III). Почти столетие назад немец-кии философ и культуролог Эрнст Трельч весьма прозорливо отмечал, что понимание чуждои исследователю культуры ограничивается лишь конструированием общих исторических понятии. Если наука, включая гуманитарную, была создана на определенном этапе исторического развития представителями однои - западнои -цивилизации, и далее заимствуется представителями неевропеиских культур, к этому необходимо относиться как к данности. Эмоции несовместимы с научным познанием. Да, мы все очень разные, и дихотомия «Восток» - «Запад» остается деиствительнои, ее невозможно отменить однои подписью на указе или нажатием клавиши «delete».
ЛИТЕРАТУРА
1. Алаев Л.Б. Ориенталистика и ориентализм. Почему книга Эдварда Саида не имела успеха в России // Ориентализм vs Ориенталистика: Сб. ст. - М.: ИВ РАН, 2016. - С. 16-26.
2. Ориентализм / оксидентализм: языки культур и языки их описания = Orientalism / Occidentalism: Languages of Culture vs. Languages of Description: Collected Papers / Ред.-сост.: Е.С. Штеинер. - М.: Совпадение,
2012. - 416 с.
3. Machart R., Gao Minghui, Dervin F. Intercultural Masquerade: New Orientalism, New Occidentalism, Old Exoticism // Fabula. -
2013. - URL: https://www.fabulaorg/actualites/ intercultural-masquerade-new-orientalism-new-occidentalism-old-exoticism_58552.php
рецензии i мартынов Дмитрий Евгеньевич, [email protected] i удк 655.552
4. Wahyudi R. Books review: Intercultural masquerade: new orientalism, new occidentalism, old exoticism // Language and Intercultural Communication. - 2016. - DOI: 10.1080/14708477.2016.1248086
5. Xiaofan Amy Li. Review: Intercultural Masquerades: New Orientalism, New Occidentalism, Old Exoticism, edited by Regis Machart et al. // Oxford Comparative Criticism and Translation. - 2017. - URL: http:// www.occt.ox.ac.uk/cct-review/intercultural-masquerades-new-orientalism-new-occidentalism-old-exoticism-edited-regis
tural Communication. DOI:
10.1080/14708477.2016.1248086
5. Xiaofan Amy Li (2017) Review: Intercultural Masquerades: New Orientalism, New Occidentalism, Old Exoticism, edited by Regis Machart et al. Oxford Comparative Criticism and Translation. URL: http:// www.occt.ox.ac.uk/cct-review/intercultural-masquerades-new-orientalism-new-occidentalism-old-exoticism-edited-regis
BIBLIOGRAPHIC REFERENCE (IN RUSSIAN)
1. Alaev L.B. (2016) Oriyentalistika i oriyental-izm. Pochemu kniga Edvarda Saida ne imela uspekha v Rossii [Why Edward Said' book were not successful in Russia?] In Orientalism vs. Orientalistica: Collected Papers. Moscow, Russian Federation, Institute of Oriental Studies of the Russian Academy of Sciences. Pp. 16-26 (in Russian)
2. Evgeny Steiner, ed. (2012) Orientalism vs. Occidentalism: Languages of Culture vs. Languages of Description: Collected Papers. Moscow, Russian Federation: Sovpadenie Publ. 426 pp. (in English and Russian)
3. Regis Machart, Minghui Gao, Fred Dervin (2013) Intercultural Masquerade: New Orientalism, New Occidentalism, Old Exoticism, in Fabula. URL: https://www.fabula.org/ actualites/intercultural-masquerade-new-orientalism-new-occidentalism-old-exoticism_58552.php
4. Ribut Wahyudi (2016) Intercultural masquerade: new orientalism, new occidentalism, old exoticism, in Language and Intercul-
INFORMATION ABOUT AUTHOR Full Professor, Dr.Sci. Dmitry Martynov
Department of Altaic and Chinese Studies Kazan Federal University 420008, Kazan, Kremlyovskaya str., 18 Russia
[email protected] Принята к публикации: 21.10.2019.
