CC BY
27
Рец. на сб. статей: The Bishop of Rome in Late Antiquity / Ed.G. D. Dunn. Farnham; Burlington, 2015
Опубликованный издательством Ashgate сборник статей «Епископ Рима в позд-неантичную эпоху» представляет собой значимый вклад в исследование истории Римской Церкви и папского примата в IV—VI вв. Многие статьи, вошедшие в сборник, были первоначально представлены в качестве докладов на секции по истории папства, организованной в рамках XVI Международной конференции патристических исследований (Оксфорд, август 2011 г.)1.
Уже во введении издатель сборника Дж. Данн обозначает общую цель авторов — рассмотреть раннюю историю папства насколько это возможно беспристрастно и таким образом абстрагироваться от характерного для историографии конфессионализма, приводящего к «прохронизму» в интерпретации раннехристианской традиции2. В то же время авторский коллектив не ставил задачи представить читателю единую и цельную концепцию истории Римского престола в IV—VI вв. Между авторами порой наблюдаются заметные расхождения в оценке тех или иных исторических событий и интерпретации значимых для понимания истории папства текстов. Кроме того, помещенные в сборник работы отличает крайнее разнообразие тематики и фокусов исследования. Обобщающих статей, посвященных развитию института папства и идеи римского примата за несколько веков, в сборнике не содержится. Напротив, в работах рассматриваются достаточно частные и разноплановые сюжеты, как правило связанные с понтификатом только одного из римских епископов. Значительная часть статей посвящена истории локальной римской церковной общины3. При этом особое внимание уделяется вопросам, связанным с исторической памятью и традицией почитания мучеников в Римской Церкви4. В ряде статей в центре внимания оказываются взаимоотношения Папского престола с другими Церквами, как включенными в прямую юрисдикцию Римской Церкви (Italia Suburbicaria), так
1 The Bishop of Rome in Late Antiquity / G. D. Dunn, ed. Farnham; Burlington, 2015.
2 Dunn G. D. Introduction // The Bishop of Rome in Late Antiquity. P. 1—2.
3 Thompson G. L. The Pax Constantiniana and the Roman Episcopate // Ibid. P. 17—36; Salzman M. R. Reconsidering a Relationship: Pope Leo of Rome and Prosper of Aquitaine // Ibid. P. 109-125; NeilB. Crisis in the letters of Gelasius I (492-96): a New Model of Crisis Management? // Ibid. P. 155-174; Moreau D. Ipsis diebus Bonifatius, zelo et dolo ductus: The Root Causes of the Double Papal Election of 22 September 530 // Ibid. P. 177-195.
4 Saghy M. The Bishop of Rome and the Martyrs // Ibid. P. 37-55; Blaudeau Ph. Narrating Papal Authority (440-530): The Adaptation of Liber Pontificalis to the Apostolic See's Developing Claims // Ibid. P. 127-140.
и находящимися в других регионах латинского Запада5. Вопросам, связанным с взаимоотношениями Римского престола с Восточными Церквями, уделено мало внимания6. В этой связи сборник в целом формирует достаточно «мозаичную» картину эволюции папской власти на различных уровнях церковной организации. Особенно это относится к разделу, посвященному IV столетию. Эта часть сборника не включает статьи, в которых бы детально рассматривались взаимоотношения таких важнейших пап данного периода, как Юлий I, Либерий и Да-мас I с епископатом Запада и Востока, а также вопрос о роли церковных соборов эпохи арианских споров в развитии идеи римского примата7. В результате последующие исследования, посвященные деятельности и представлениям о римском примате пап конца ГУ—У вв., словно «повисают в воздухе».
Недостаток внимания к истории Римской Церкви в эпоху арианских споров контрастирует с пристальным интересом к вопросу о роли папы Сириция (384— 398) в развитии идеи римского примата и его взаимоотношениям с испанским епископатом. Данная тема рассматривается в работах К. Хорнунга и А. Феррей-ро, а также затрагивается во введении к сборнику, написанном Дж. Данном. Весьма ценные наблюдения авторов этих исследований, к сожалению, представлены вне контекста предшествующего развития идеи римского примата. Это относится в первую очередь к статье К. Хорнунга, посвященной анализу послания папы Сириция к еп. Гимерию Таррагонскому. Как показывает исследователь, композиция и терминология текста свидетельствуют о том, что папа пытается выстроить свои взаимоотношения с другими епископами по модели взаимоотношений императора с магистратами8. Идея преемства римского епископа по отношению к ап. Петру также рассматривается в свете римских правовых норм, связанных с наследованием9. Несмотря на то что послание обращено только к одному епископу, как и императорская переписка с магистратами, оно имеет, по мнению К. Хорнунга, всеобщее значение10 и свидетельствует о том, что Си-риций отстаивает принципиально новую модель папского служения11, впрочем,
5 Hornung Ch. Siricius and the Rise of Papacy // Ibid. P. 57—72; Ferreiro A. Pope Siricius and Himerius of Tarragona (385): Provincial Papal Intervention in the Fourth Century // Ibid. P. 73-85; Dunn G. D. Innocent I and the First Synod of Toledo // Ibid. P. 89-107; Hanlon Ch. Gregory the Great and Sicily: An Example of Continuity and Change in the Late Sixth Century // Ibid. P. 197-215.
6 В этой связи особенно показательна статья Дж. Демакопулоса. Анализируя послание папы Геласия к византийскому императору Анастасию I, автор приходит к парадоксальному выводу, что сформулированные в нем притязания были на самом деле инструментом укрепления весьма шаткой папской власти внутри самого Рима ^м.: Demacopoulos G. Are All Universalist Politics Local? Pope Gelasius I's International Ambition as a Tonic for Local Humiliation // Ibid. P. 141-153). В целом о концепции Дж. Демакопулоса см.: Захаров Г. Е. Рец. на монографию: Demacopoulos G. E. The Invention of Peter: Apostolic Discourse and Papal Authority in Late Antiquity. Philadelphia, 2013 // Вестник ПСТГУ. Серия I: Богословие. Философия. 2014. Вып. 4(54). С. 133-138.
7 Данные вопросы затронуты в статье Дж. Данна, однако только в перспективе взаимоотношений Римской кафедры и Испанских Церквей (см.: Dunn. Innocent I... P. 91-96).
8 Hornung. Siricius... P. 62-63.
9 Ibid. P. 63-64.
10 Ibid. P. 69.
11 Ibid. P. 57, 64, 70.
не получившую в этот период всеобщего признания в епископских кругах12. Выводы К. Хорнунга фактически ставят под вопрос получившие распространение в историографии представления о противоборстве в 1У—У1 вв. двух принципов церковной организации: принципа уподобления государственному строю Империи, характерного для Востока, и принципа апостоличности, развиваемого на Западе13. Анализ источников эпохи арианской смуты показывает, что римские папы и другие западные епископы использовали для раскрытия своих представлений о первенстве Римского престола как кафедры Петра «имперские» категории, а восточные епископы, отстаивая свою самостоятельность, опирались на принцип апостоличности14. Таким образом, исследование К. Хорнунга скорее указывает на преемство по отношению к предшествующей традиции, чем на радикальный пересмотр представлений о примате римского епископа в период понтификата Сириция.
А. Феррейро рассматривает то же самое папское послание в «региональной» перспективе, т. е. в контексте взаимоотношений Римского престола с Испанскими Церквами. Интерпретируя данный текст как важное свидетельство развития «Петровой экклезиологии» и укрепления авторитета Апостольского престола на Западе15, исследователь в то же время считает, в отличие от К. Хорнунга, что послание не имеет универсального характера и обращено в реальности только к епископам Галлии и Испании16. В самом конце своей работы А. Феррейро указывает, что вмешательство римского епископа в церковные дела в Галлии и Испании были практически всегда результатом обращения к Римскому престолу местного епископата17. Этот важный вывод, на наш взгляд, имеет универсальное значение и подтверждается в полной мере практикой взаимоотношений Римского престола с епископатом Востока и Запада в эпоху арианских споров.
Во введении к сборнику Дж. Данн, опираясь на свои исследования, посвященные церковной деятельности папы Иннокентия I (401—417), дает критический отклик на работы К. Хорнунга и А. Феррейро. По мнению Дж. Данна, претензии на универсальную власть и всеобщее правовое значение своих решений не были характерны для пап данного периода18. Как утверждает исследователь, реальной основой власти римских епископов в позднеантичную эпоху
12 Hornung. Siricius... P. 72.
13 При этом если Ф. Дворник считает исторически более ранним принцип уподобления, а возникновение принципа апостоличности связывает с потерей Римом статуса политического центра Римского государства, то В. Туми, напротив, настаивает на первичности апостольской экклезиологии, а имперскую экклезиологию отождествляет с евсевианской ересью (см.: Dvor-nik F. Byzance et la primauté romaine. P., 1964. P. 23—25, 46; Twomey V. Apostolikos Thronos: The Primacy of Rome as Reflected in the Church History of Eusebius and the Historico-Apologetical Writings of Saint Athanasius the Great. Münster, 1982).
14 Об этом см.: Захаров Г. Е. «Апостольский» и «имперский» дискурс в развитии идеи римского первенства в IV в. // Вестник ПСТГУ. Серия II: История. История Русской Православной Церкви. 2015. Вып. 4(б5). С. 9-26.
15 Ferreiro. Pope Siricius... P. 75, 85.
16 Ibid. P. 83.
17 Ibid. P. 85.
18 Dunn. Introduction. P. 2, 4.
была римская система провинциальной организации19. В этой связи Дж. Данн указывает на разнородность связей Римского престола с епископами различных регионов. Власть папы была достаточно сильной внутри Italia Suburbicaria, где он действовал как местный митрополит, т. е. глава церковной провинции. Внутри префектуры Италия, включавшей помимо италийских земель также Африку и Иллирик, его влияние было значительным. В рамках этого региона Римский престол выступал в роли высшей апелляционной инстанции по вопросам, первоначально решенным на локальном уровне. Епископов остальных областей Запада (Галлия, Испания, Британия) римские папы призывали обращаться в Рим за советами и с жалобами. Как пишет Дж. Данн, «епископы из этих регионов были рады обратиться в Рим, когда они были уверены, что его мнение соответствует их собственному мнению, оспариваемому другими епископами их региона, и может укрепить их позиции в противостоянии с местными оппонентами». В отношении Церквей Востока римские епископы не занимали позицию арбитра и уж тем более не возвышались над ними, строя отношения с восточными епископами как с равноправными союзниками в случае их обращения к Римскому престолу за поддержкой. Это было особенно актуально в условиях постоянной политической борьбы между важнейшими церковными центрами Востока — Константинополем, Александрией и Антиохией20.
Насколько основательна столь схематичная интерпретация места Римского престола в системе церковной организации? На наш взгляд, ее наиболее слабым звеном является противопоставление взаимоотношений Римского престола с кафедрами, располагающимися внутри и вне префектуры Италия. Этот тезис вызывает сомнение по целому ряду причин: 1. В отличие от провинций и диоцезов в канонической традиции ранней Церкви нет никаких свидетельств в пользу интеграции института префектуры в систему церковной организации. На Востоке попытка консолидации епископата в рамках гражданских диоцезов, зафиксированная во 2-м каноне Константинопольского собора 381 г., обернулась созданием системы патриархатов на Халкидонском соборе 451 г. При этом возникшие патриархаты не совпадали по своим границам с префектурами Восточной Римской империи. 2. Границы префектур и их число в IV в. постоянно варьировались. Особенно это касается Иллирика, который то включался в Италийскую префектуру, то приобретал самостоятельный статус, а в конце концов был вообще разделен на две части, одна из которых (Западный Иллирик) была включена в префектуру Италия, а другая (Восточный Иллирик) превратилась в самостоятельную префектуру в рамках Восточной Римской империи21. И именно в этом регионе был сформирован Фессалоникийский викариат, структура альтернативная по отношению к самостоятельным восточным патриархатам и
19 Dunn. Introduction. P. 3.
20 Ibid. P. 9. См. также: Dunn G. D. Innocent I and the suburbicarian churches: The letter of Innocent I to Florentius of Tivoli // Journal of the Australian Early Medieval Association. 2010. Vol. 6. P. 9-23.
21 Об этом см.: Grumel V. L'Illyricum de la mort de Valentinien Ier (375) à la mort de Stilicon (408) // Revue des études byzantines. 1951. T. IX. P., 1952. P. 5-46; Bavant B. L'Illyricum // Le Monde Byzantin. T. I. P., 2012. P. 308-311.
представлявшая собой объединение епископий под руководством архиепископа Фессалоники, имевшего статус викария римского папы22. 3. Взаимоотношения римского епископа с епископатом диоцезов, входивших в Италийскую префектуру, сильно варьировались. Система викариатов здесь развития не получила. При этом епископат Африки демонстрировал самостоятельность и даже порой оказывая давление на римских епископов (например, во время пелагианского спора)23. В Северной Италии большим влиянием пользовалась Медиоланская кафедра, авторитет которой признавался и на Востоке, и на Западе24.
Противопоставление локального примата римского епископа статусу Римского престола на более высоких уровнях церковной организации также вызывает большие вопросы. В период арианских споров именно способность римских епископов в короткий срок созвать представительный собор италийского епископата способствовала, наряду с развитием представлений о Римской Церкви как хранительнице наследия апп. Петра и Павла, укреплению авторитета Римского престола в межцерковных контактах, в т. ч. и во взаимоотношениях с епископатом Востока25. Документы Сердикского (343)26 и Аквилейского (381)27 соборов однозначно свидетельствуют, что в восприятии западных епископов примат Римского престола имел универсальный характер и простирался не только на Запад, но и на Восток. О формировании подобного рода экклезиологической модели определенно свидетельствует и церковная деятельность папы Дамаса I. В частности, он принял как должное обращение к нему общины Берита (Бейрута) по вопросу об ортодоксальности епископа Тимофея, сторонника аполлина-рианства28. Этот факт в то же время не может рассматриваться как свидетельство признания руководящей роли Римской кафедры со стороны всего восточного епископата.
22 Об этом см.: Захаров Г. Е. Иллирийские церкви в эпоху арианских споров (IV — начало V в.). М., 2014. С. 335-344.
23 Об этом см., например: Pietri Ch. Les difficultés du nouveau système (395-431). La première hérésie d'Occident: Pélage et le refus rigoriste // Histoire du christianisme. Т. II. P., 1995. P. 465469.
24 Об этом см.: Dunn. Innocent I... P. 93, 97, 106.
25 Об этом см.: Захаров Г. Е. Римское первенство и развитие института церковного собора в эпоху арианских споров // Вестник ПСТГУ. Серия II: История. История Русской Православной Церкви. 2015. Вып. 1(62). С. 7-25.
26 См. послание Сердикского собора к папе Юлию I (Hilar. Pict. Fragmenta historica. II. 9): «Будет очевидно, что прекрасно и совершенно правильно, если епископы Господни из каждой конкретной провинции будут обращаться к главе, то есть к престолу апостола Петра» (Hoc enim optimum et valde congruentissimum esse videbitur, si ad caput, id est ad Petri apostoli sedem, de singulis quibusque provinciis Domini referant sacerdotes).
27 В одном из соборных посланий (Ambros. Ep. 5(11). 4) участники Аквилейского собора призывают императоров выступить против Урсина (соперника Дамаса, претендовавшего на Римскую кафедру) и не позволять, чтобы пребывали в возмущении Римская Церковь, которая является «главой всего римского мира» (tamen totius orbis Romani caput Romanam Eccle-siam), и «всесвятая апостольская вера» (illam sacrosanctam fidem apostolorum), «отсюда же во всех проистекают права честного общения» (inde enim in omnes venerandae communionis iura dimanant).
28 Theodoret. Hist. eccl. V. 10.
Несмотря на то что обрисованная Дж. Данном модель церковной организации вызывает много возражений, сам рецензируемый сборник, без сомнения, представляет большой интерес для широкого круга исследователей, изучающих историю Древней Церкви. Присутствующая в нем внутренняя дискуссия и стремление избежать тенденциозных интерпретаций в духе конфессиональной апологетики могут способствовать существенному продвижению исследований столь важной для понимания раннехристианской традиции и актуальной в современном церковном контексте проблемы как формирование идеи римского примата.
Захаров Георгий Евгеньевич, канд. ист. наук (доцент кафедры всеобщей истории Исторического факультета ПСТГУ;
g.e.zakharov@gmail.com)
