CC BY
69
Критика и библиография
Рецензия на книгу: Е.П. Казаков. ПАМЯТНИКИ ЭПОХИ КАМНЯ В ЗАКАМЬЕ (АРХЕОЛОГИЧЕСКИЙ ОЧЕРК) // АРХЕОЛОГИЯ ПОВОЛЖЬЯ И УРАЛА. МАТЕРИАЛЫ И ИССЛЕДОВАНИЯ. -ВЫП. 1. - КАЗАНЬ: ООО «ФОЛИАНТЪ», 2011 - 180 С.
© 2014 г. М.Г. Косменко
В рецензии дается положительная оценка монографии, в которой Е.П. Казаковым обобщены результаты многолетних исследований стоянок эпохи палеолита и мезолита, разрушающихся водохранилищем в левобережье устья Камы, а также раскопок уникальных для территории Татарстана погребений эпохи камня, открытых им в долине р. Ик в Восточном Закамье.
Ключевые слова: Татарстан, устье р. Кама, Восточное Закамье, палеолит, мезолит, неолит, стоянки, погребения.
Книга Е.П. Казакова представляет собой публикацию материалов 11 новых и ранее известных археологических памятников, которые автор изучал в закамских районах Татарстана в 1960-1990 гг. Это 7 поселений и 4 могильника каменного века, материалы которых автор датирует в широком диапазоне от позднего палеолита до эпохи неолита.
Жанр публикации археологических материалов имеет свою специфику, которая сопровождается неприятными для читателей ограничениями. Обычно такие работы содержат более или менее развернутые описания памятников и полученных коллекций. Углубленные аналитические исследования материалов по необходимости более или менее ограничены. Это касается дескриптивного и, в особенности, сравнительного анализа данных. Поэтому суждения
Е.П. ЩНкн
ПАМЯТНИКИ ЭПОХИ КАМНЯ В ЗАКАМЬЕ
и оценки археологов часто изложены в виде эскизных гипотез, слабо подкрепленных убедительными доводами, особенно при низкой информативности материалов. Отсюда следуют безответные вопросы. При большом числе памятников неизбежно возникает проблема стандартизации их описаний и жесткое ограничение желания читателей иметь более полные сведения. В данном случае Е.П. Казаков имел возможность довольно всесторонне и полно охарактеризовать индивидуальные особенности каждого археологического объекта. Он также попытался предварительно определить место этих памятников в локальной археологической периодизации и схеме культурного членения древностей каменного века Среднего Поволжья и Прикамья.
Прежде всего, специальный интерес представляют материалы 4 стоянок в левобережье Камы (Измерская I, II, Девичий городок, Коминтернов-ская), которые имеют отношение к вопросу о заселении Среднего Поволжья в эпоху позднего палеолита и раннего мезолита. Для пояснения следует напомнить, что этой проблемой в разное время конкретно занимались археологи из Ленинграда (М.З. Паничкина), Казани (А.Х. Халиков, М.Г. Косменко, М.Ш. Галимова и др.), а также попутно высказывались столичные авторы, которые настаивали на протонеоли-тическом возрасте стоянок с трапециевидными орудиями в устье Камы и были убеждены в том, что эти материалы непременно должны вписываться в схему периодизации мезолита М.В. Воеводского - А.А. Формозова (А.А. Формозов, Л.В. Кольцов). К единому мнению археологи не пришли. Именно левобережные па-
мятники с «макролитическим» инвентарем в приустье Камы послужили основой для концепции А.Х. Халико-ва о сибирском происхождении культуры финального палеолита - раннего мезолита в Среднем Поволжье и миграции восточного населения на Волгу. В сущности, это была только рабочая гипотеза, не подкрепленная сравнительным анализом каменного инвентаря из обоих регионов. В дальнейшем археологи не поддержали «сибирскую» гипотезу из-за слабой обоснованности материалами и аргументами, хотя в некоторых работах делались попытки ее реанимации на том же уровне анализа материальной культуры. Гораздо более весомые доводы были высказаны разными авторами в пользу точки зрения о восточноевропейских истоках культуры средневолжского мезолита, однако спецификация культуры позднего палеолита в целом осталась не вполне ясной.
Е.П. Казаков предположительно датирует эти памятники эпохой палеолита. Однако есть объективные трудности и сомнения по поводу конкретной хронологии. Тут важен тщательный источниковедческий анализ материалов и природного контекста памятников.
Во-первых, одним из основных аргументов автора в пользу палеолитического возраста стоянок являются остатки ископаемой четвертичной фауны, которые собраны на разрушенной поверхности вместе с кремневыми изделиями либо совместно найдены в культурном слое (Измерская I, Коминтерновская). Согласно автору, некоторые находки представляют собой орудия из фоссилизован-ных ископаемых костей. К сожале-
нию, стратиграфическое залегание культурных остатков в суглинке здесь не является достаточно точным датирующим признаком и неясно, отложились ли эти кости вместе с каменными изделиями (М.Ш. Галимова). Если даже Е.П. Казаков прав, то нет надежных признаков для опознания всех костных остатков как пищевых отходов жителей стоянки. В этой связи уместно вспомнить концепцию геолога В.И. Громова о широком использовании в позднем палеолите Русской равнины костей погибших животных, особенно мамонта, как материала для орудий и оснований жилищ. Более того, по мнению комментаторов «Книги Ибн-Фадлана» (А.П. Ковалевский), волжские булгары в начале Х в. практиковали сбор бивней мамонта и рогов носорога, который сопровождался легендарными сведениями об этих животных. На правобережье Волги в районе устья Камы остатки позднеплейстоценово-го «мамонтового», по В.И. Громову, фаунистического комплекса многочисленны и легко доступны. По собственному опыту могу утверждать, что практически на каждом участке прерывистого шлейфа четвертичных отложений на подмытом правобережном склоне можно найти бивни мамонта и кости других ископаемых животных, залегающие в суглинке неглубоко от дневной поверхности. Кости обычно разрознены и находятся на разной высоте над рекой, так что в большинстве случаев они явно переотложены. На правобережных стоянках финального палеолита они не найдены. Вероятно, что жители левобережных стоянок собирали здесь кости наряду с кремнем. В конечном счете, позитивное решение вопроса о
синхронности стоянок на невысоких террасах левобережья нижней Камы и времени существования «мамонтовой» фауны требует более веских доводов.
Во-вторых, на этих памятниках нет комплекса каменных орудий хозяйственно-бытового назначения, бесспорно маркирующих их палеолитический возраст. Состав каменных изделий на описанных Е.П. Казаковым левобережных стоянках характеризуется кварцитовыми отбойниками, кремневыми призматическими нуклеусами, скребками на отщепах и неровных пластинах, бесформенными макролитическими полуфабрикатами. На всех стоянках много отходов первичной обработки кремня. Поэтому их сравнительный анализ с эталонными материалами позднепалеолитиче-ских поселений европейской России крайне затруднен, а облик культуры недостаточно ясен. Я не стану прямо утверждать, вслед за М.Ш. Гали-мовой, что материалы Измерской I синхронны соседней раннемезолити-ческой стоянке Беганчик с типичными пережиточно-палеолитическими формами орудий и трапециями. Но по технико-морфологическим характеристикам каменной индустрии упомянутые пункты не выходят из рамок культурно-хронологической группы поселений раннего мезолита на левобережных террасах, выделенных мной как «усть-камская» культура, позднее пополненная и подробно описанная М.Ш. Галимовой. Можно навскидку перечислить ряд пунктов в лесной и лесостепной зоне между Уралом и Балтикой, которые квалифицировались археологами как стоянки позднего палеолита или раннего мезолита, например, Юнга-Кушерга в Мари Эл,
Ильмурзино (нижний слой) в Башкортостане, Золоторучье I, Акулово I в бассейне верхней Волги, Мяньгора I, II в Карелии, некоторые пункты в Республике Коми, Архангельской области и др. Они обычно не содержат пригодные для сравнения комплексы каменных предметов. Это следы кратковременных стоянок, иногда с переотложенным культурным слоем, бедными коллекциями каменных изделий точно неопределенного возраста либо стоянки-мастерские разного времени вблизи месторождений минерального сырья. По сути дела, их объединяет отсутствие или крайне низкое число хозяйственно-бытовых орудий, а мастерские отличает обилие отходов производства, нуклеусов и несерийных полуфабрикатов неустойчивых форм. Пункты, описанные Е.П. Казаковым, находятся недалеко от месторождений кремня в известняковых пермских коренных породах правобережья Волги. Это обстоятельство объясняет специфический состав их инвентаря с обилием нуклеусов и отходов производства с примесью «макролитов». Другими словами, при сравнительном анализе каменного инвентаря подобных памятников непременно нужно делать поправки на степень адаптации жителей к местным источникам сырья. Разновременные стоянки-мастерские с похожим составом каменных изделий, к примеру, есть в Карелии, но вблизи месторождений иных видов минерального сырья - кварца и сланца.
Немного отвлекаясь, должен заметить, что подобные малоинформативные источники нередко являются объектами спекулятивных гипотез тех авторов, которые придерживаются скрытого убеждения, что любое объ-
яснение лучше, чем его отсутствие. Однако поспешные суждения археологов при наличии общественного интереса быстро трансформируются в современные паранаучные мифы. По форме изложения такие легенды имитируют научные работы, особенно компиляции, обзоры и тексты в жанре поп-археологии, посвященные различным «тайнам» и «загадкам», где собственные или чужие предположения маскируются позитивистским стилем, придающим иллюзорную видимость ученой солидности, объективности суждений и отсутствия исследовательских проблем. Так, активисты российской историко-архео-логической паранауки тиражируют в Интернете и СМИ курьезный миф о Гиперборее каменного века на островах Белого моря, которая послужила истоком европейской цивилизации, рекламируют псевдосенсационные откровения о доледниковом возрасте карельских петроглифов или произвольно усматривают во многих природных каменных объектах Карелии рукотворные культовые сооружения древних саамов. Творцы современных мифов не заинтересованы в анализе археологических данных и ориентируются на привлечение сторонников и клиентуры, ибо некоторые псевдонаучные легенды начинают активно эксплуатироваться в туристической индустрии. В сущности, грань между наукой и паранаукой в археологии очень зыбкая. Их разделяет только один шаг.
Е.П. Казаков его не делает, вполне профессионально, добросовестно и объективно описывая полученные материалы. Конечно, они не настолько информативны, чтобы их оценки автором и читателями должны обяза-
тельно совпадать. Однако их возможно обсуждать. К таким материалам нужен осторожный подход, сопровождаемый тщательным источниковедческим и контекстуальным анализом. Можно определенно говорить о том, что они относятся ко времени не позднее мезолита. Хотя проблема палеолита на средней Волге с «макролити-ческими» элементами в инвентаре, на мой взгляд, частично остается открытой из-за недостаточной изученности конкретных признаков экологической адаптации культуры этого времени, сведения и наблюдения Е.П. Казакова могут послужить стимулом для дальнейших работ по изучению подобных памятников.
Мезолитические комплексы у с. Измери (Измерские I и II, Девичий городок) выделяются достаточно надежно благодаря специфической пластинчатой индустрии и набору орудий на узких ножевидных пластинках. Е.П. Казаков их квалифицирует как более поздние слои на поселениях данного левобережного микрорайона в приустье Камы. По всей видимости, они представляют относительно поздний этап мезолита в районе с. Изме-ри. Выразительная группа изделий на пластинках есть на поздних стоянках усть-камской культуры. Все же источниковедческая проблема расчленения культурных слоев и комплексов каменного инвентаря разного времени здесь частично остается открытой, и поселения около с. Измери нуждаются в дальнейшем изучении.
Восточнее устья Камы Е.П. Казаков исследовал Старосемиостровскую стоянку в Икско-Бельском междуречье. Она представляла собой компактное скопление кремневых изделий на глинистом грунте оконечности дюны.
Комплекс находок содержит серию мелких сечений пластинок - вкладышей для наконечников метательного оружия из рога, но есть и единичный бесчерешковый наконечник стрелы. Я в целом обозначал подобные материалы как «приуральскую» культуру позднего мезолита, хотя данный термин требует более точной спецификации, территориального и хронологического уточнения. Но ее отличия от усть-камской культуры достаточно очевидны. Как мне представляется, это культура подвижных охотников на степных, преимущественно копытных животных в северной части степной зоны на востоке Русской равнины и в Приуралье. Она содержит каменный инвентарь исключительно из мелких орудий на ножевидных пластинках, но без геометрических микролитов. Как верно отметил Е.П. Казаков, каменный инвентарь Старо-семиостровской стоянки вполне типичен для мезолитической культуры Восточного Закамья.
Особый интерес представляют 4 грунтовых могильника, исследованных Е.П. Казаковым на прибрежных дюнах и террасовидных возвышениях в долинах рр. Ик (Меллятамакские III, V, Русско-Шуганский) и Сюнь (Минняровский). Эта категория памятников дает новую, очень ценную информацию о способе и некоторых деталях обряда захоронения на этой территории в мезолите и неолите. Могильники содержат весьма интересный и богатый вещевой инвентарь, который еще предстоит осмыслить и сравнить с материалами поселений. Пожалуй, автору все же следовало бы более конкретно оценить степень сходства культуры раскопанных им мезолитических могильников и син-
хронных местных поселений, несмотря на известную специфику состава погребального инвентаря. В данном случае материалы могильников в значительной мере предстают в культурном вакууме, вне контекста упомянутых вскользь местных древностей. Отдельные аналогии некоторым вещам среди древностей Урала, Западной Сибири и даже Крыма, только усиливают это впечатление. Впрочем, возможности автора ограничены жанровой спецификой публикационной работы.
К эпохе мезолита Е.П. Казаков относит Меллятамакский III могильник (тройное, вероятно, семейное и 5 одиночных погребений) и одиночное захоронение Минняровского могильника. Погребенные лежали на боку или спине в неглубоких, видимо, прямоугольных могилах, где найдены разнообразные изделия, среди которых есть кремневые скребки, проколки, нож, скобель, бесчерешковые, в т.ч. листовидные наконечники стрел на пластинах с односторонней, редко двусторонней ретушью у острия, костяные и роговые наконечники метательного оружия с кремневыми сечениями-вкладышами и без них, круглые и конические перламутровые бусы из речных раковин, клыки медведя, лисицы и кости жертвенных животных. Очень любопытны зафиксированные Е.П. Казаковым детали сложного погребального обряда, в частности, охристая подсыпка в Минняровском захоронении, наличие останков жертвенных животных и следов огня в одной из могил Меллятамакского III могильника.
Автор раскопок полагает, что Мин-няровское захоронение можно соотносить по времени с Оленеостровским
могильником в Карелии, опираясь на сходство бесчерешковых форм кремневых наконечников стрел. Эти хронологические параллели столь далеких друг от друга памятников можно признать обоснованными и достаточно корректными. Как замечает Е.П. Казаков, общее сходство некоторых форм и технических приемов ретуширования бесчерешковых наконечников стрел не означает родство культуры мезолитических некрополей Карелии и Зака-мья. В отличие от Оленеостровского могильника, в Закамье нет типичных «постсвидерских» черешковых наконечников. Действительно, в данном случае речь может идти только о некоторых межкультурных чертах сходства каменных орудий в различных регионах Русской равнины в рамках позднего мезолита. Автор, вслед за К.А. Истоминым, по наконечникам стрел датирует захоронение концом бореального - началом атлантического периода. Примерно к этому времени, 7750-6800 л.н., судя по хронологическому диапазону основной серии радиоуглеродных дат, относится и Оленеостровский могильник (К. Кар-пелан, М.Г. Косменко), хотя некоторые авторы умозрительно сужают период его формирования до 300 (В.Ф. Филатова) и даже 50-200 лет (В. О'Ши, М. Звелебил). Что касается роговых и костяных цельных и вкладышевых изделий, то знания об их хронологии и ареалах в лесной зоне и лесостепи настолько изобилуют пробелами, что на основании общих параллелей трудно делать вполне надежные выводы хронологического и культурного порядка. Но когда есть сечения-вкладыши и соответствующая пластинчатая техника раскалывания кремня, то можно допускать и наличие соответствующих
вкладышевых орудий. Если в Закамье микролитическая индустрия сохранялась в течение длительного времени, то в раннем неолите Карелии пластинчатая техника очень быстро исчезла, а вместе с ней наконечники стрел постсвидерских и близких им разновидностей, как видимо, и вкла-дышевые орудия. Сравнения с неолитическими комплексами Карелии уже практически исключаются.
Меллятамакский V могильник (25 погребений) и одиночное Рус-ско-Шуганское захоронение Е.П. Казаков датировал ранним периодом эпохи неолита и отнес к выделенной им «меллятамакской этнокультурной общности» этого времени, локализованной в южном Предуралье. Могильники расположены на песчаных дюнах с остатками разновременных поселений. Зафиксирован ряд очень любопытных деталей погребального обряда. На площади Меллятамакско-го V могильника есть следы каких-то наземных сооружений, жертвенные очажные ямы, остатки постпогребальных приношений - главным образом, каменных и костяных орудий охоты. Погребения в этом могильнике совершались преимущественно в круглых ямах. В могилах захоронены невысокие европеоиды с грацильными чертами лица (Н.М. Рудь, Л.Т. Яблонский).
Девять могил безинвентарные, прочие содержали различные вещи, в т.ч. серию роговых вкладышевых копий и кинжалов, различные поделки из кости, подвески из зубов оленя, кабана и сурка. Есть каменные орудия, в частности короткие наконечники стрел листовидной формы или с прямым основанием, серия ножевидных пластинок и сечений-вкладышей.
Много каменных изделий найдено в культурном слое на площади могильника. Они представлены множеством наконечников стрел тех же форм (50 экз.), большой серией пластинок и их сечений, единичными скребками и др., а также малочисленными костяными и роговыми поделками. Культура неолитических могильников демонстрирует ряд общих черт с инвентарем предшествующих некрополей эпохи мезолита, в частности, пластинчатую индустрию расщепления кремня и группу вкладышевых орудий из рога, бесчерешковые наконечники метательного оружия и сечения-вкладыши. Вместе с тем в двух погребениях Меллятамакского V могильника есть шлифованное тесло прямоугольного сечения из зеленоватого сланца, кремневые наконечники с полностью ретушированной спинкой и даже экземпляры с полной двусторонней ретушью. В данном регионе такие находки маркируют неолитический возраст погребальных комплексов.
Сильно разрушенное Русско-Шу-ганское погребение, по-видимому, находилось в прямоугольной могиле. В ее засыпи найдены фрагменты глиняного сосуда с гребенчатым узором, который имеет параллели в керамике развитого неолита южного Предура-лья. Богат и выразителен кремневый инвентарь, состоящий из конического нуклеуса, серии ножевидных пластин, их сечений и набора различных орудий на пластинках - коротких бесчерешковых наконечников стрел, проколок, ретушированных сечений-вкладышей, ножа, скребка, а также крупного листовидного наконечника дротика на отщепе с двусторонней обработкой. Есть обломок шлифован-
ного сланцевого изделия, стержень, «утюжок» из талька и утолщенные на обоих концах маленькие кремневые конкреции, которые, видимо, служили украшениями. Костяные и роговые предметы представлены уникальным серповидным вкладышевым орудием длиной около 40 см с ручкой и обломками других изделий. Найдены округлые бусы из речных раковин и резцы сурка. Этот комплекс имеет много общего с древностями Меллятамакского V могильника, явно относится к эпохе неолита и находит некоторые параллели в южноуральских древностях этого времени.
Е.П. Казаков считает, что неолитические памятники «меллятамак-ского типа» заметно отличаются от мезолитических и могут принадлежать культуре выходцев из южноуральских степей, судя в значительной мере по антропологическим различиям популяций, представленных в Меллятамакских III и V могильниках (Н.М. Рудь, Л.Т. Яблонский). Подробно не комментируя это суждение, должен заметить, что его следовало бы подкрепить специальным сравнением
с культурой местных неолитических, как и южноуральских поселений. Бесспорны южноуральские аналогии некоторым вещам. Миграционную гипотезу нужно в дальнейшем разрабатывать более детально, но в данном случае жанр публикации ограничивает сравнительный анализ культуры.
Завершая обзор представленных Е.П. Казаковым памятников, нужно подчеркнуть, что книга хорошо иллюстрирована, так что читатель имеет возможность в деталях визуально ознакомиться с описанными материалами. В работе есть планы памятников, раскопов и погребений, стратиграфические разрезы, фотоснимки поселений и могил. Подробно опубликован каменный, костяной и прочий инвентарь. Эта книга является источником надежной информации и прочно займет свое место в перечне публикаций археологических материалов бассейна Камы, а также будет напоминать о безвременно ушедшем из жизни исследователе каменного века Нижнего Прикамья Р.С. Габяшеве, которому с полным основанием она и посвящена.
Информация об авторе:
Косменко Марк Георгиевич, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник, Институт языка, литературы и истории Карельского научного центра РАН (г. Петрозаводск, Российская Федерация); kosmenko@sampo.ru
Review of the book: E.P. Kazakov. STONE AGE MONUMENTS IN THE TRANS-KAMA RIVER AREA (ARCHAEOLOGICAL ESSAY). KAZAN: FOLIANT PUBL.,
2011, 180 P. ARCHAEOLOGY OF THE VOLGA REGION AND THE URALS.
PROCEEDINGS AND RESEARCHES, ISSUE 1.
M.G. Kosmenko
The review evaluates positively E.P. Kazakov's monograph, which gives the results of 50-years investigation the sites of Palaeolithic - Mesolithic Age collapsed due to the water reservoir on the left bank of the Kama (at the mouth), as well as data on excavations the unique to the territory of Tatarstan burials which have been discovered by him in the Ik valley in East trans-Kama area.
Key words: Tatarstan, the Kama mouth, East trans-Kama area, the Palaeolithic, the Mesolithic, the Neolithic, sites, burials.
Information about the author:
Kosmenko Marc G., Ph.D. (History), Senior research scientist, Institute of Linguistics, History and Literature, Karelian Research Center of Russian Academy of Sciences, (Petrozavodsk, Russian Federation); kosmenko@sampo.ru
