CC BY
39
РЕШЕНИЕ ЖИЛИЩНОГО ВОПРОСА В ФАБРИЧНЫХ ЦЕНТРАХ ВЕРХНЕГО ПОВОЛЖЬЯ В КОНЦЕ XIX-НАЧАЛЕ XX ВВ.
THE SOLVING OF HOUSING PROBLEM IN INDUSTRIAL CENTRES OF UPPER VOLGA REGION IN THE TERN OF THE
XIX-XX CENTURIES
Ю.В. Посвятенко Y.V. Posvyatenko
ГОУ ВПО МГСУ
В статье на основе анализа статистических и архивных источников рассматриваются различные варианты решения жилищных проблем среди фабричных рабочих Верхнего Поволжья на рубеже XIX-XX вв.
The article is based on the analysis of official and archival sources and shows different solutions of housing problem among industrial workers of the Upper Volga region at the turn of the XIX-XX centuries.
В последние годы в отечественной историографии появляется интерес к изучению повседневной жизни различных слоев населения. Одной из составляющих повседневности является вопрос о жилищных условиях. Объектом изучения в данной статье выбраны рабочие-текстильщики трех губерний Верхнего Поволжья - Владимирской, Костромской и Ярославской. Компактное расположение здесь большого числа фабричных центров и лидирующая роль текстильщиков в промышленном производстве не только региона, но и общероссийском масштабе позволяет говорить о представительности выбора данной категории рабочих для характеристики способов урегулирования жилищной проблемы. Складывание архитектурного облика многих фабричных селений Верхнего Поволжья, до сих пор определяется сохранившимися жилыми постройками и планировкой, сложившейся с конца XIX - начала XX вв. В качестве источников для рассмотрения проблемы были использованы не только официальные, делопроизводственные материалы, но и воспоминания рабочих, собранные в начале 20-х г. XX в. региональными отделениями Истпарта.
Пореформенная Россия быстрыми темпами наращивала промышленное производство. Эта ситуация создавала значительные трудности в социально-экономической деятельности фабрикантов, которые, стремясь расширить свое производство, оказывались перед необходимостью создания условий для проживания значительного числа работников в непосредственной близости от фабрик. Представляется, что рассмотрение вопросов обеспеченности жильем текстильщиков в Верхнем Поволжье возможно только в тесной связи с учетом изменения численности, состава и положения рабочих городов и фабричных поселков.
Известно, что во 2-ой половине XIX в. численность работников в хлопчатобумажной отрасли региона увеличилась с 51 до 155 тыс. чел., т.е. втрое. В начале XX в.,
несмотря на участившиеся кризисы, рост численности работников шел еще более быстрыми темпами: к 1914 г. число занятых увеличилось еще на 64% (254 тыс. чел.), превысив общероссийские показатели на 10%. На основании большого круга источников установлено, что численность рабочих на фабриках региона повсеместно пополнялась первоначально за счет пришлых из разных мест своей губернии, а со второй половины 90-х гг. XIX в. - из соседних и дальних губерний. Следовательно, потребность в жилье здесь постоянно увеличивалась.
Обобщенных данных о том, как распределялись по своим жилищным условиям рабочие немного. Среди них выделяются данные фабричной инспекции по Владимирской губернии за середину 90-х гг. XIX в. Это подробное статистическое исследование охватило практически всех фабрично-заводских работников, подчиненных ведению инспекции -116,8 тысяч человек. Согласно ему 42,2% рабочих проживало в предоставленных фабриками помещениях, 17,7% - в собственных домах, и 40,1% - на наемных квартирах, причем, из общего числа учтенных 83,8% рабочих проживали на расстоянии до 1 версты от фабрики, а 10,5% - на расстоянии от 1 до 3 верст.
Фабричный инспектор С.Гвоздев, на основе анализа жилищных условий рабочих фабричного Кинешемского уезда Костромской губернии в 1897 г., определил, что в предоставляемых фабриками помещениях проживало 44% рабочих, в собственных домах - 25%, снимали за плату частные квартиры и углы - 31%.
Обобщенных данных по Ярославской губернии не имеется, однако, если взять два крупнейших предприятия по обработке хлопка, то будет понятно, что число рабочих, проживавших при фабриках здесь, было значительно. В 1895-96 гг. на Ярославской Большой мануфактуре (далее - ЯБМ) при 7,5 тыс. рабочих, в казармах проживало около 8 тыс. человек, считая и членов их семей, на стороне - около 4100 работников. Следовательно, 45,4% рабочих размещалось в фабричном жилье. На Норской мануфактуре в 1899 г. при 2140 рабочих в казармах располагалось 1671 человек, из них 964 - работавших на фабрике, остальные - члены их семей.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что в Верхнем Поволжье доля рабочих, проживавших при фабриках, в непосредственной близости от места работы была значительной и составляла более 40%. Источники позволяют говорить, что городские ярославские и иваново-вознесенские рабочие, приезжавшие преимущественно из отдаленных мест, чаще не крестьянствовали, поэтому были более теснее связаны с фабричным жильем (казармами), чем костромские и владимирские работники в фабричных селах. Так, в Костромской губернии, где процент местных рабочих был очень высок, многие оставались в казармах только в течение рабочей недели, а на выходные уходили домой. В периоды полевых работ многие из них уходили домой чаще, используя возможность временной постановки на свое место другого рабочего по договору с ним. Не случайно среди требований стачечников, в Костромской губернии фигурировало и недовольство запретом «заставки»[7, л. 35-37].
Особым типом фабричного жилья для мастеровых были фабричные квартиры от конторы, отличавшиеся не только большей площадью, наличием кухни, но и подсобными помещениями, в том числе для содержания домашнего скота.
Вместе с тем, значительная доля рабочих региона располагалась в съемных квартирах. Согласно приведенным данным их доля составляла на рубеже веков около 40% текстильщиков региона. Квалифицированные семейные рабочие имели возможность снимать отдельные квартиры, но, квартиры ими нанимались небольшие, так что средняя наемная квартира была меньше целого небольшого дома. Квалифицированные
одиночки не брезговали и жильем в углах, как большинство рядовых одиночек. Значительная часть этих квартир сдавалась рабочими-домохозяевами[5, с. 92-93,391].
Постепенно в регионе увеличивалось число рабочих, располагавших собственным жильем. Среди них следует отметить квалифицированных рабочих. Однако, их доля в общей массе не превышала 10%, т.к. текстильное производство не требовало значительного их числа. Но жилищные условия этой категории часто были скромны. Например, у гравера на одной ивановской фабрике, были жена, шестеро детей. Владея небольшим домом площадью 8 на 9 аршин, они имели всего одну кровать на семью[2, л. 9-17]. Главным положительным отличием было отсутствие соседей в помещении. Кроме того, своим жильем обзаводились работники, проработавшие на производстве без перерывов и серьезных замечаний много лет. Это стало не только результатом повышения уровня их доходов, но и следствием социальной политики фабрикантов, поощрявших заслуженных работников. Например, правление Товариществ А.Коновалова в Бонячках, ЯБМ, А.Балина в Юже, способствовали строительству отдельных домов для рабочих разных категорий на выгодных условиях[3, л. 4-5]. Здесь рабочие могли (но не были обязаны) стать собственниками дома на землях, принадлежащих товариществам с возможностью сдавать углы рабочим этой же фабрики. Поэтому, неудивительно, что их жилищное благополучие часто оказывалось мнимым.
Таким образом, основными вариантами решения жилищной проблемы для большинства рабочих были казарменные помещения и вольные квартиры. Обратимся к характеристике этих вариантов расселения и отношению к ним рабочих.
При многих фабриках еще с 60-70 гг. XIX в. устраивались казармы. Общие спальни здесь устраивались отдельно для мужчин, женщин и семейных. В них были общие нары, где рабочим предоставлялись места. Для большей вместимости, например, на фабрике В.Морозова, нары делались двухъярусными. В большинстве случаев на них «спали вплотную». Общие спальни вмещали в себя от нескольких десятков до 200-300 человек. «Домашняя жизнь» в них протекала на постели, которая в некоторых казармах была такой же сменной, как и работа, т.е. пока рабочий первой смены был на работе, его спальное место занимал кто-то из второй.
В Иваново-Вознесенске в начале XX в. в казармах, выстроенных позже, нары заменялись койками очень своеобразно. Одна большая общая койка низенькими перегородками, образующими крест, была разделена на четыре места. Нары заменялись кроватями не везде, на некоторых иваново-вознесенских фабриках (П.Битовой, Зубко-вых) они сохранялись и в начале XX в.[1, л. 91об.]. Кроме того, на фабрике П.Битовой, отличавшейся по составу рабочих от многих в городе, разные казармы были предназначены для разных категорий жильцов. По воспоминаниям рабочего этой фабрики С.Рязанцева спален при фабрике было три. В первой условия были лучшие, здесь стояли железные кровати с хозяйскими соломенными матрасами и подушками. В ней жили рабочие ближайших деревень. Вторая - «сплошные деревянные нары с клопами», в ней помещались рабочие из дальних мест Владимирской губернии. Про нее говорили, «что там живут муромские святогоны». Третья казарма была еще хуже, тоже со сплошными деревянными нарами. В ней жили выходцы из Симбирской, Рязанской губерний, чуваши, мордва[8, л. 2]. Недаром, многие крестьяне дальних губерний, оказавшись в Иваново-Вознесенске, попадали первоначально в казармы худшего типа, а позже стремились поменять работу, зачастую и ради улучшения жилищных условий.
В 80-90-х гг. XIX в., в связи с постоянными требованиями улучшения жилья, как со стороны рабочих, так и со стороны по фабричным делам присутствий, чаще появ-
ляются казармы для семейных каморочного типа. Здесь вся жилая площадь делилась на отдельные помещения дощатыми перегородками или капитальными стенами на комнаты-каморки. Их строительство началось еще в 70-х гг., а в дальнейшем шло активное расширение этого типа жилых помещений[9, с. 167]. На ЯБМ при поселении в каморки более выгодное место (т.е. у окна) из нескольких семей занимала та, которая дольше в ней проживала; в самом «хвосте», около входной двери, помещали только что поселенных или же одиночек. При каждой семейной казарме была своя кухня с большой печью с множеством отделений на этажах для каждой семьи, самоварником для одновременного подогревания большого количества самоваров. Отопление помещения было централизованным. Несмотря на то, что в каморке размещались несколько семей, эта категория рабочих особенно ценила такие условия, т.к. при предоставлении мест администрация разрешала размещать здесь все семейство, в том числе неработающих жен, детей. Подобная картина наблюдалась при многих фабриках, например, в казармах Балиных в Юже в 1910 г. 46% жильцов не работали на производстве.
Жизнь в казарменных помещениях, предоставляемых фабрикой, регламентировалась правилами внутреннего распорядка. Эти правила гласили, что устроенными при фабрике спальнями, кухней, столовой рабочие могли пользоваться бесплатно, с соблюдением следующих требований: а) каждый мог пользоваться одной койкой и был обязан держать ее и постельные принадлежности в чистоте и опрятности (в общих казармах); б) необходимо было вести себя благопристойно, соблюдать тишину и порядок; в) возвращаться в помещение следовало в зимнее время не позднее 10 часов вечера, летом - не позднее 11 часов вечера; г) приходящие родные, знакомые могли находиться в помещении только с разрешения старосты, ночью же их присутствие чаще было запрещено. Таковы типичные требования, за нарушение которых взимался установленный штраф. За соблюдением этих правил следили так называемые «хожа-лые», нанимавшиеся администрацией. Однако, как следует из книги о нарушениях правил поведения рабочих в казармах иваново-вознесенской Куваевской мануфактуры, соблюдать элементарные нормы общежития хотели не все. Среди записей часто можно встретить такие: «курил в спальне», «распивал в спальне водку», «распивал водку в отхожем месте», «держал при себе на постели грязное белье, так что оказались вши», «избил сторожа», а также огромное количество замечаний о крайне непристойном поведении рабочих в нетрезвом виде[4, л. 1-18,8-9]. Жизнь в каморках регламентировалась теми же правилами, но надзор за рабочими был все-таки меньшим. Поэтому популярность этого типа жилья сохранялась. С обострением политической ситуации режим казарм ужесточался, этому способствовали распоряжения центральных и местных властей, что приводило к стремлению некоторых рабочих при возможности уйти на вольную квартиру.
В начале XX в. строительство новых казарм почти не велось, а потому увеличение количества рабочих в отрасли вело к уплотнению жильцов в казармах и, в условиях выплаты «квартирных денег» - поиску других возможностей решения жилищной проблемы. В городах и крупных фабричных центрах Верхнего Поволжья отмечается увеличение доли рабочих, пользовавшихся наемным жильем. Санитарный врач Костромской губернии Г.Ростовцев отмечал, что, несмотря на то, что почти все рабочие здешних фабрик были местными и не отрывались от своих деревенских домов, многие теперь предпочитали снимать вольные квартиры, избавляясь от необходимости ежедневной ходьбы 5-6 верст до дома. Среди работников середской фабрики Горбунова, 47,2% рабочих снимали углы. Причем 38,5% пользовались ими без дополнительных услуг, и лишь 8,7% с услугами[6, с. 91,97]. Существовали очень дешевые квартиры,
где одновременно помещались две смены. Ивановский рабочий И.Хайлов вспоминал, что "тесновато" было: если не пойдешь на работу, то "ляжешь со своей женой, а встанешь с чужой". По воскресеньям спального места всем не хватало, поэтому обе смены гуляли всю ночь»[8]. Жильцы в квартирах часто подбирались в зависимости от режима и места работы. В домах, где жили сменные, было теснее, а в тех, где помещались рабочие отделочных фабрик, их было меньше.
Весьма показательно положительное отношение ивановского рабочего В.П.Кузнецова к наемному жилью: «За один рубль на любой такой квартире полагалось обеспечить квартиранта солью, щами, квасом и отоплением. А сколько тебе за эти деньги удовольствия - тебе картошку, кашу сварят, хлеба испекут, керосин - бесплатно, постель... Если тесно было спать, зато интересно. Лежишь - кругом в бабах. Девчата под одеялом посмеиваются, иной раз и игранешь с ними, подушкой швырнешь, одеялом их подушишь, то и веселей. Такое жилье считалось приличным»[8, л. 52]. Основой укрепления позитивного отношения к наемному жилью стало повсеместное предоставление «квартирного рубля», отсутствие регламентации жизни, достаточный объем предоставляемых хозяевами услуг, избавлявший постояльцев от многих хозяйственных хлопот.
В зимний период плотность населения казарм и наемных квартир была наибольшей. Летом же некоторая часть рабочих уходила на полевые работы, другие устраивали близ фабрик своеобразные шалаши (среди рабочих такое жилье называлось конурой) из подсобных материалов, в вольных квартирах для сна использовали чердаки, сараи, в результате плотность расселения временно уменьшалась.
Таким образом, в начале XX вв. в условиях урбанизации доминирующим видом жилья для текстильщиков Верхнего Поволжья становятся «вольные квартиры». Их наполняемость зависела от готовности хозяев разместить максимально возможное число постояльцев и низкий уровень притязаний постояльцев, бывших крестьян. Большинство рабочих, обладавших своим жильем, стремилось увеличить свои доходы путем сдачи углов квартирантам, что увеличивало долю текстильщиков, проживавших в тесноте и антисанитарных условиях. Значительную роль в смягчении жилищной проблемы Верхнего Поволжья имела деятельность предпринимателей. Стремясь закрепить кадры, они строили не только многочисленные казармы, но и индивидуальное жилье с возможностью предоставления его в собственность. В фабричных селах региона такие постройки, наряду с фабриками и социальными объектами, становятся основой их архитектурного облика. Несмотря на неприглядные условия проживания, в пореформенный период крестьяне стремились в индустриальные центры Верхнего Поволжья, находя жизнь здесь более привлекательной и перспективной.
Литература
1. Государственный архив Владимирской области. Ф.266. Оп.1 Д.987.
2. Государственный архив Ивановской области (ГАИО). Ф.8. Оп.1. Д.2.
3. ГАИО. Ф.138. Оп.1. Д.3326, 767.
4. ГАИО. Ф.108. Оп.1. Д.998, 404.
5. Материалы для оценки земель Владимирской губернии. Т.10. Вып.3. Владимир,1908.
6. Материалы для оценки недвижимых имуществ в городах и фабричных поселках Костромской губернии. Т.1. Вып.2. Кострома,1915. Подсчет наш. Под услугами здесь понимается приготовление хозяйкой пищи.
7. Центр документации новейшей истории Ивановской области (ЦДНИИО). Ф.282. Оп.1. Д.52.
8. ЦДНИИО. Ф.282. Оп.1. Д.55,63. Ф.281. Оп.1. Д.127.
9. ЦДНИ Ярославской области. Ф.394. Оп.1. Д.19.; Труды V съезда врачей и представителей земств Ярославской губернии. Вып.3. Ярославль, 1911.
Literature
1. Gosudarstvennyi arhiv Vladimirskoi oblasti. F.266. Op.1 D.987.
2. Gosudarstvennyi arhiv Ivanovskoi oblasti (GAIO). F.8. Op.1. D.2.
3. GAIO. F.138. Op.1. D.3326, 767.
4. GAIO. F.108. Op.1. D.998, 404.
5. Materialy dlya ocenki zemel' Vladimirskoi gubernii. T.10. Vyp.3. Vladimir,1908.
6. Materialy dlya ocenki nedvizhimyh imushestv v gorodah i fabrichnyh poselkah Kostromskoi gubernii. T.1. Vyp.2. Kostroma,1915. Podschet nash. Pod uslugami zdes' ponimaetsya prigotovle-nie hozyaikoi pishi.
7. Centr dokumentacii noveishei istorii Ivanovskoi oblasti (CDNIIO). F.282. Op.1. D.52.
8. CDNIIO. F.282. Op.1. D.55,63. F.281. Op.1. D.127.
9. CDNI Yaroslavskoi oblasti. F.394. Op.1. D.19.; Trudy V s'ezda vrachei i predstavitelei zemstv Yaroslavskoi gubernii. Vyp.3. Yaroslavl', 1911.
Ключевые слова: повседневность, рабочие, жилье, казарма, квартирный вопрос, текстильщики, Верхнее Поволжье, строительство, условия жизни
Key words: everyday life, workers, lodging, barrack, housing problem, textile worker, the Upper Volga, house making, living conditions
тел.: 8-903-765-60-16; e-mail: [email protected]
Рецензент: Араловец Наталья Аркадьевна, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Учреждения Российской академии наук Института российской истории РАН (ИРИ РАН).
