CC BY
43
В. А. ЛЁТИН
РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ КТИТОРА В СИМВОЛИЧЕСКОЙ ПРОГРАММЕ УСАДЕБНОГО ХРАМА: ЯРОСЛАВСКИЙ ПОСАД XVII в.
Ключевые слова: универсум, храм, усадьба, символика пространства, репрезентация ктитора
Key words: universum, temple, manor, the symbolism of area, representation of the warden
Храм — пространственная и ментальная доминанта культуры. Его форма отражала представления о мироздании, а семантика посвящений — актуальные в конкретный исторический период тенденции политической и религиозной жизни, особенно государства. С развитием в XVII в. частного храмостроения на территории городских посадов крупных торговых центров в символических программах усадебных церквей начинает доминировать выражение честолюбивых амбиций ктиторов (лиц, выделивших средства на ремонт или строительство православного храма). В результате чего сам храм перестает быть только сакральным знаком определенного локуса, но становится одним из значимых способов репрезентации личности в культуре. Эта тенденция в большей или меньшей степени определяет посадское храмовое строительство в столице и регионах: на севере (Архангельск, Сольвычегодск, Вологда, Великий Устюг); в Поволжье (Нижний Новгород, Казань) и др. Наиболее ярко она проявилась в усадебном храмостроении Ярославского посада XVII в.
Изучение ярославских храмов до сих пор носило в основном историко-искусствоведческий1 и историко-краеведческий характер2. В исследовательское поле культурологии попадали лишь отдельные примеры их декоративного убранства3. При этом храмы рассматривались либо как часть архитектурной
ЛЁТИН Вячеслав Александрович, доцент кафедры гуманитарных наук Ярославского государственного театрального института, кандидат культурологии.
среды провинциального города или как этап развития храмовой архитектуры. Инерция восприятия их по началу как приходов и городских доминант обусловливает отношение к ним как к социально-культурным объектам. Между тем их строительство было начато по частной инициативе. Они входили в автономные ансамбли купеческих усадебных сооружений наряду с палатами и хозяйственными постройками. Мы полагаем, что не только материал (кирпич), но и выбор даты освящения храма, посвящения его главного и придельных алтарей, архитектурного решения и декорации экстерьера, специфика образов монументальной живописи составляли целостную репрезентативную стратегию человека XVII в.
Строителями ярославских посадских храмов были купцы, оказавшие активную поддержку Второму народному ополчению в «утишении» смуты и воцарении дома Романовых. Все они в разное время были пожалованы званием Государева гостя. Резкое повышение статуса, «приближавшее» купца ко двору, экономические привилегии, приводящие к существенному росту капитала, стимулировали не только честолюбие, но и историческое самосознание представителей торговой элиты. Рассматриваемые нами храмы располагались в пространстве купеческих усадеб, поэтому и символические программы служили отражением мировоззрения амбициозных владельцев.
Выбор даты освящения храма носит программный характер, заявляя о кредо ктитора и способе репрезентирования основной идеи символической программы с важным для ктиторов историческим событием — победой над поляками в 1612 г. Событийно-символическая рифмовка событий в репрезентационной программе Николонадеинского храма проявилась в выборе ктитором дня почитания Владимирской иконы Богоматери. О том, что храм был освящен 32 июня 1480 г., мы знаем из соответствующей надписи на его южной стене. По мнению Д. Ф. Полознева4, это было обусловлено символическим соотнесением недавних исторических событий с датой освобождения Москвы от войск хана Ахмата (23 июня 1480 г.), знаменовавших конец ее политической зависимости от Орды.
Подобная традиция храмового, тем более каменного, хра-мостроения была высочайшей прерогативой. Но, помимо «со-
бытийной» рифмы, имела значение и «личностная». В логике «эстетики тождеств» это обстоятельство свидетельствовало о преемственности власти между членами одного рода и между разными династиями. Освобождение Москвы царем Федором Иоанновичем от войска Казы II Гирея в 1591 г. символически рифмовалось с походом Дмитрия Донского против Мамая в 1380 г.: походная церковь в честь Св. Сергия Радонежского на месте ставки царя, благословение Донской иконой Богоматери, а после победы — строительство посвященного ей храма и основание соответствующего монастыря. Строительство Покровской церкви в Рубцове (20-е гг. XVII в.), вотчине, пожалованной боярам Романовым царем Иваном Грозным, работало на идею преемственности их рода роду Рюриковичей-Калитичей5.
По вполне понятным причинам «личностный» компонент в данном случае отсутствует. Сакральная модель используется формально и акцентирует внимание на значимом для Епифания Надеина событии, декларирование причастности к которому и есть основная идея символической программы его «домашнего» храма.
При выборе даты освящения Христорождественского храма использовался ассоциативно-символический принцип. Дата освящения храма, как и в предыдущем случае, фиксируется в храмоздательной надписи (изразцовом фризе) 28 августа 1644 г. На этот день приходится почитание памяти Св. Моисея Мурина. Наличие целостных символических программ, имеющих репрезентативное значение как непосредственно в данном храме, так и в соседнем Николонадеинском, во многом послужившим для него образцом, позволяет говорить о символическом значении выбора этого дня. Связь же этих программ с событиями победы над поляками в 1612 г. позволяет предположить, что и выбор этого дня посвящения имел также «политическое» значение.
Между тем возможны, как минимум, три варианта мотивации выбора дня этого святого, взаимодополняющие друг друга. Во-первых, будучи «мурином» — мавром, эфиопом или египтянином по рождению, он мог восприниматься покровителем либо тех дальних земель, либо тех, кто каким-то образом связан с ними, а торговые интересы Назарьевых-Гурьевых были сопряжены со Среднеазиатским регионом. Во-вторых, подобный выбор мог быть обусловлен специализа-
цией святого — исцелением от запоев. Актуализация образа одного из самых строгих постников должна была показывать приверженность ктиторов благочестивой политике царского двора. В-третьих, обратившись непосредственно к Житию Св. Моисея Мурина, мы обратили внимание на эпизод его подвижнической жизни. Обуреваемый плотскими страстями, Моисей получает видение от своего наставника. В зареве заката ему видится адское воинство, и на востоке — ангельское. «Те, кто на западе, поднимают брань на святых Божиих, а те, кто на востоке, посылаются от Господа на помощь благим подвижникам. Знай же, что помогающих нам больше, нежели тех, кто восстает на нас»6. Это мистическое противостояние вполне могло быть интерпретировано «мыслящим аналогиями и концептами»7 человеком XVII в. в качестве метафоры актуального политического события.
Таким образом, выбор дня памяти Св. Моисея Мурина для освящения усадебного храма соответствовал интересам «семейного бизнеса», учитывал злободневную придворную конъюнктуру и символически актуализировал память о главном для рода ктиторов событии эпохи8. Заявленная в выборе дня посвящения идея репрезентации личности ктитора в пространстве храма получит развитие в концепциях его алтарных посвящений, где личные амбиции тесно переплетаются с политической конъюнктурой.
Для ярославского храмного зодчества XVII в. характерны живописные храмы-«городки», представляющие собой монументальный объем летней церкви, окруженный разновеликими приделами (зимними церквями) с пристроенной колокольней. Рядом с летней церковью зачастую строился меньший по размерам зимний, игравший композиционную и семантическую роль в ансамбле. Естественно, что все алтарные посвящения были подчинены определенной программе, если здания строились единовременно или же встраивались, в том числе и семантически, в соответствии с логикой имевшихся частей. Алтарные посвящения кажутся вполне традиционными: храмовые праздники (Рождество) или святые (Св. Илия Пророк, Св. Николай, Св. Варвара, Св. Прокопий Устюжский и др.) Однако в выборе именно этих святых и проявляется специфика человека XVII в.: рождение характера в социальной личности9.
Семантика освящения главных алтарей усадебных храмов Ярославского посада представлена разнообразно. По мотивации выбора посвящений главные алтари посадских усадебных храмов Ярославля можно разделить на «исторические» (сохранившиеся от храмов-предшественников), «профессиональные» (посвященные покровителям профессии), «личностно значимые» (связанные с какими-то важными для ктитора событиями). Практически все храмы (Николо-надеинский, Ильинский, Христорождественский) построены на месте ранних деревянных зданий. Однако только один из них (Христорождественский) сохраняет «историческое» посвящение. Выбор же нового напрямую связан с инициативой ктитора и его самоидентификацией как личности в контексте истории. Вполне естественно, что это проявилось в последних двух.
«Профессиональные» посвящения, на первый взгляд, имели храмы Варваринский и Николонадеинский. С Вар-варинским храмом дело обстоит вполне традиционно: он построен в 1668 г. по обету наследниками купца С. В. Добрынина, посвящен покровительнице торга. Особенностью является только «усадебное» расположение храма, так как Варваринские церкви с учетом специфики святой строились вблизи торговых мест (Зарядье в Москве, придел в храме Николы Мокрого в рыбной слободе в Ярославле), на торговых трактах (вблизи Сибирской / Арской заставы в Казани). Храм, освященный в честь Св. Николая, покровителя путешественников и торговцев, тоже вполне соответствует этому типу. Однако в его посвящении силен и личностно значимый компонент, который позволяет отнести его к «профессионально-личностному» типу. Переосвящение этого храма из Богоявленского в Никольский было «спровоцировано» чудесным появлением образа святого у волжского берега напротив усадьбы Епифания Светешникова. В свете честолюбивых претензий ктитора, помимо традиционного, мы видим еще и символический мотив, который в контексте мировоззрения человека той эпохи также мог иметь значение. Дни почитания Св. Николая (Никола Вешний) и небесного патрона ктитора — Св. Епифания Премудрого (почитается в соборе Ростово-Ярославских святых) следуют один за другим: 22 и 23 мая. Календарное соседство святых является поводом для экстраполяции качеств их обоих на личность
ктитора. Возможно посвящение «профессиональному» святому компенсировало отсутствие традиции строительства храмов в честь Св. Епифания. «Народное» название храма «Никола Надеин» сочетает в себе и имя святого, и светское имя ктитора. Это единственный в Ярославле случай наименования храма по имени его одиозного заказчика среди «ландшафтных» названий никольских (Никола в Меленках, Никола Мокрый, Никола Рубленый) храмов.
Пример личностно значимого посвящения дает Ильинский храм. Не имевшие прямых наследников Вонифатий и Аникей Скрыпины свой капитал вложили в строительство усадебного храма, превзошедшего своими размерами все «частные» храмы Ярославля того времени. Этим храмом купцы не прославляли себя и не соревновались с соседями. Их цель — благодарность небесному патрону города, в котором их дело достигло своего апогея.
«Политический» акцент в символическую программу главного храма привносится посещениями придельных алтарей в дьяконниках. Традиционно дьяконник в пространстве храма располагается в правой от главного алтаря апсиде. Проанализировав имеющийся эмпирический материал, мы выявили закономерность в их посвящениях: связь с актуальными тенденциями политического контекста новой династии. Посвящение святому, патрону светского или церковного иерарха, могло носить открытый характер: Св. Михаил Ма-леин (Николонадеинский храм) — царь Михаил Федорович; Св. Иоакима и Анна (Христорождественская церковь) — патриарх Иоакима (1674—1690). Но смысл выбора имени святого для придела-«спутника» мог быть двойным (придел в честь Св. Варлаама Хутынского в Ильинском храме). Популярнейший новгородский святой проявлял Скрыпиных в ярославском культурном пространстве как выходцев из Новгорода, переселенных сюда Иваном Грозным. Его образ оттенял «ярославское» посвящение главного алтаря. Между тем мирское имя Св. Варлаама Хутынского Алексей совпадало с именем царя Алексея Михайловича. В результате чего родовое алтарное посвящение приобретало «политический» оттенок.
Посвящения алтаря главного храма могли семантически согласовываться с алтарными посвящениями алтарей рядом расположенных зимних храмов. Так, зимние Благовещенский
(1715 г.) при Варваринском и Рождества Иоанна Крестителя при Николонадеинском, несмотря на смену владельцев и позднее появление, освящались в логике символической программы главного храма. Наиболее интересным примером символического сочетания алтарных посвящений являются храмы николонадеинского ансамбля. Деревянный зимний храм Рождества Иоанна Крестителя появляется рядом с Никольским одновременно. В конце XVII в. он воспроизводится в камне с сохранением посвящений уже новым владельцем — Н. Холщевниковым.
Символическая программа разворачивается в пространстве этих усадебных храмов с учетом специфики государственной власти первого царствования династии: «соправление» отца «Великого государя» — патриарха Филарета / Федора Романова и сына — царя Михаила Федоровича. В летнем (Никольском храме) через патрональное посвящение придельного алтаря акцентируется персона царя, оценившего «реверанс» и выступившего в роли вкладчика в храм. В зимнем же посвящение алтарей раскрывает «патриархальную» тему, соотносясь с символическим предком — Иваном Грозным и отцом царя — патриархом Филаретом.
Св. Иоанн Креститель — небесный патрон царя, родство с которым лежало в основе всех репрезентативных проектов первых Романовых. Но с днем памяти этого святого связаны политические события последнего времени: начало и конец победоносного Второго народного ополчения. С крыльца храма Св. Иоанна Предтечи в Нижнем Новгороде Козьма Минин призывает народ к походу против поляков. Интронизация Филарета на патриарший престол состоялась в Иоаннов день — 24 июня 1619 г. Через образ Св. Иоанна, выступавшего в качестве символа первого русского царя, сначала транслировалась идея противостояния внешнему врагу, затем — легитимности и сакральности новой династии.
Алтарь-«спутник» зимнего храма освящен в честь Св. Ма-кария Желтоводского (Унженского), образ которого также связан с домом Романовых. Прежде всего, активно почитавшийся на Нижегородчине, он был одним из символов ополчения10. Но его связь с домом Романовых обусловлена иными факторами. Первым решением Филарета как патриарха было создание комиссии по делу о канонизации Макария Желтоводского (Унженского); первое паломничество юного
царя состоялось в костромские земли «для благодарного поклонения Феодоровской иконе Богоматери и святому угоднику и чудотворцу Макарию Желтоводскому и Унженскому за спасение и умиротворение Отечества и Церкви, за свое избрание и освобождение Патриарха Филарета из польского плена»11. По преданию, паломничество Михаила с матерью зимой 1612 г. в Макарьев монастырь на Унжу спасло их от расправы поляками в окрестностях Домнино, что было расценено современниками как заступничество святого.
Костромским историком-краеведом Н. А. Зонтиковым высказывается мнение о более тесной связи между преподобным Макарием и патриархом Филаретом. Основываясь на принципе подобия как важном компоненте религиозного сознания, он соотносит Макария, побывавшего в татарском плену (1439 г.), с проведшим 8 лет у поляков патриархом. Именно этим объясняются оба паломничества матери и сына к предполагаемому покровителю пленных12. Об этой сфере влияния святого мать юного царя могла знать, поскольку сама была землевладелицей в тех краях. С учетом же «патриархального» значения иоанновского храма в комплексе, возводимом в усадьбе Н. Светешникова, мы склонны разделить мнение Н. А. Зонтикова о тождестве святого с патриархом Филаретом. Если учитывать временной фактор (менее пяти лет с момента канонизации до освящения алтаря в ярославской церкви), то можно говорить об обостренном чувстве времени одиозного ктитора.
Посвящения приделов посадских храмов имеют более широкий тематический диапазон. Как и алтари главного храма, они могут быть символически связаны с прославлением царствующей династии, апеллируя к соответствующим святым и святыням: Благовещенские приделы в Ильинском и Николонадеинском храмах посвящены образу, считавшемуся в православной культуре защитным, охранительным13, через фигуру Св. Прокопия Устюжского (предка Романовых), молящегося о спасении Устюга от града камней.
Сам Св. Прокопий Устюжский (в миру — Гландэ Кам-била), выходец из королевского рода Пруссии, принявший православие и ставший юродивым во Христе, — родоначальник нескольких десятков дворянских родов. День его почитания совпадает с днем почитания Казанской иконы Божией Матери (8 июля), что в контексте «романовской»
системы ценностей позволяет говорить о покровительственном характере обоих образов (Варваринская церковь). Они могут придавать храму значение пространства рода, утверждать значимость семьи: придел Св. Гурия, Самона и Авива — покровителей семьи и брака (придел Ильинского храма). Тема семьи как память о родителях может транслироваться в тезоименинном характере посвящений: Семена Добрынина — придел Св. Симеона Персидского (Варварин-ская церковь); Гурий Назарьев — алтарь Св. Гурия, Самона и Авива (надвратная церковь в колокольне христорожде-ственского ансамбля); Акиндин Назарьев — придел пяти святых персидских мучеников Акиндина, Пегасия, Афония, Елпидифора, Анемподиста (Христорождественская церковь).
В связи с символическим осмыслением пространства усадебного храма как родового обратим внимание на выявленную нами закономерность расположения алтарей, посвященных Св. Гурию, Самону и Авиву — покровителям семьи. В обоих случаях эти алтари находятся в непосредственной близости ко входу в храм: в Христорождественском храме — непосредственно над аркой въезда в колокольне, в Ильинском — рядом с северным крыльцом, бывшим в то время парадным входом в церковь. Вторым объединяющим их моментом является символика покрытий: шатер (колокольня) и «горка кокошников» (придел) характерны для обетных и мемориальных проектов конца XVI — начала XVII в. (Вознесенская церковь в Коломенском, Троицкая — в годуновском Хорошеве). Таким образом, первые, встречая прихожан, декларировали приоритет «семейных» ценностей в их родовом пространстве.
Все вышесказанное является свидетельством значимости новой историософии для посадского человека провинциального города XVII в. Ее суть сводилась к самоценности исторического опыта, преодолевшего «эстетику тождеств» и заставлявшего ранее интерпретировать земные события как проекцию сакральных эталонов. Жизнь человека в таком случае приобретала самоценное значение, а ее целью было оставить о себе память, в том числе имеющую материальное выражение в виде храмов. Усадебное храмоздательство с его апелляцией к недавним значимым событиям политической жизни в концепциях символических программ иллюстрирует мысль А. М. Панченко о том, что в контексте историософ-
ской ментальности XVII в. «история — это память, поэтому ею владеет человек, который в состоянии ее оживить и поставить себе на службу»14.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См.: Сафронов В.И. Архитектурный образ Ярославля XVI—XVII веков: автореф. дис. ... канд. искусствоведения. Ярославль, 2007. 25 с.
2 См.: Горшкова В.В., Добрякова О.И., Полознев Д.Ф., Рутман Т.А. Религиозный опыт прихожан русского города XVII — первой четверти XVIII века (по материалам историко-культурной хроники приходской жизни Ярославля) // Человек между Царством и Империей: сб. материалов Междунар. конф. / РАН. Ин-т человека; под ред. М.С. Киселевой. М., 2003. URL: http://drevnerus.narod.ru/mezdu_carstvom.html (дата обращения: 23.08.2011).
3 См.: Черный В.Д. Русские средневековые сады: опыт классификации. М.: Рукописные памятники Древней Руси, 2010. 176 с.
4 См.: Полознев Д.Ф. Лета 7130 года. // Экспонаты музея рассказывают. Ярославль, 1989. С. 114.
5 См.: Тарабарина Ю.В. Церковь Покрова в Рубцове. Реминисценции годуновской архитектуры в раннем зодчестве времени царя Михаила Федоровича // РусАрх. Электронная научная библиотека по истории древнерусской архитектуры. URL: http://www.rusarch.ru/tarabarina2.htm (дата обращения: 10.07.2011).
6 Димитрий Ростовский. Житие преподобного нашего отца Моисея Мури-на // Жития святых. URL: http://azbyka.ru/?otechnik/zhitie=*t828_moisejm (дата обращения: 21.08.2011).
7 См.: Панченко А.М. Русская культура в канун Петровских реформ // Из истории русской культуры. Т. III (XVII — начало XVIII века). М.: Языки рус. культуры, 2000. С. 156.
8 Там же. С. 67.
9 См.: Топоров В.Н. Московские люди XVII века // Из истории русской культуры. Т. III (XVII — начало XVIII века). М.: Языки рус. культуры, 2000. С. 346—379.
10 См.: Понырко Н.В. Обновление Макарьева Желтоводского монастыря и новые люди XVII в. — ревнители благочестия // ТОДРЛ. Т. 43. 1990. С. 60—63.
11 Зонтиков Н.А. Иван Сусанин: легенды и действительность. URL: http:// susanin.kostromka.ru/42.php (дата обращения: 12.07.2011).
12 Там же.
13 См.: Исупов К.Г. Космос русского самосознания. Русский Христос // Общество. Среда. Развитие. 2010. № 4. С. 237—240.
14 Панченко А.М. Русская культура в канун Петровских реформ . С. 67.
Поступила 24.08.11.
