CC BY
56
11. Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. - М.: Наука, 1986. - 143 с.
12. Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвострановедчес-кий аспекты. - М.: Школа и языки русской культуры, 1998. - 288 с.
13. Черемисина М.И. Экспрессивный фонд и пути его изучения // Актуальные проблемы лек-
сикологии и словообразования. - Новосибирск: Изд-во Новосибир. ун-та, 1979. - Вып. 8. - С. 8-11.
14. Шмелев Д.Н. Современный русский язык. Лексика. - М.: Просвещение, 1977. - 335 с.
15. Юрина Е.А. Образность как категория лексикологии: Дис. ... канд. филол. наук. - Томск, 1994. - 249 с.
И.С. Потапова
РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ КОНЦЕПТА ЛЮБОВЬ В ТВОРЧЕСТВЕ ПОЭТОВ-БАРДОВ 60-70-Х ГОДОВ XX ВЕКА
60-70-е годы XX века - насыщенный событиями период отечественной истории. С одной стороны, происходили очевидные общественные изменения, которые проявились, например, в раскрепощении личности, в освобождении поведения от жесткой регламентации, а с другой - формировался страх партийного руководства перед набирающей силу интеллектуальной оппозицией и - как следствие - все большее внимание уделялось идее светлого будущего, построения земного рая. Естественно, это привело к возникновению в обществе двух лагерей: апологетов официальной идеологии и ее противников. Представителей обоих лагерей объединил пробудившийся интерес к традиции. В 1960-е годы распространенным стало мнение о том, что не все традиции реакционны. Именно тогда стали разграничивать традиции, закрепляющие общечеловеческие нормы морали, и традиции, закрепляющие лучшие черты народа. 1970-е годы исследователи называют периодом восстановления «национальных святынь» на общемировом уровне.
Каждый из лагерей стремился найти в традиции свой пафос. Так, сторонники партийной идеологии искали в традиции объяснения советской идентичности. Их «противники» обнаруживали «неподдельный интерес к культурным традициям прошлого». Это нашло отражение в литературе того времени. Как отмечают исследователи этого периода истории, «первый подход породил огромную литературу агитационно-манипуля-тивного характера, в которой научные, художественно-публицистические средства были направлены на обоснование и. закрепление новых «революционных, боевых, трудовых, интернациональных традиций» советского народа. Вто-
рой подход дал не менее богатое и многообразное отражение темы традиции в серьезной научной литературе» [1, с. 68].
Традиционные темы классической литературы разрабатывали в своем творчестве и поэты-барды 60-70 годов XX века, чем заметно отличались от официальной художественной литературы, посвященной наиболее острым и социально значимым проблемам советской действительности. Жанр авторской песни выражал внутренний мир человека, являлся признаком демократизации общественной жизни и культуры. Не случайно он находился под пристальным вниманием цензуры, а многие поэты-барды оказывались в опале. В свете темы традиции интересно сравнить объем содержания и способы репрезентации концепта ЛЮБОВЬ как одного из базовых для менталитета русского человека в творчестве представителей авторской песни.
Т.И. Вендина, анализируя содержание понятия ЛЮБОВЬ, отмечает: «среди нравственных императивов любой культуры Любовь занимает особое место... это идеальная нравственная норма, и поэтому она составляет. суть нравственной жизни человека... При этом в ментальном пространстве любой культуры. складываются разные сценарии Любви, которые по-своему осмысляются языком этой культуры» [3, с. 468].
Анализ способов репрезентации концепта ЛЮБОВЬ предварим некоторыми терминологическими комментариями, связанными с общенаучным термином «концепт», одним из наиболее дискуссионных и поэтому активно разрабатываемых в логике, философии, когнитологии, психолингвистике и лингвокультурологии. Свою историю этот термин ведет со времен средневековья,
ФИЛОЛОГИЯ
И.С. Потапова
когда ученые исследовали проблему языковых универсалий. В XIX веке вопросами концептуализации знаний занимались В. фон Гумбольдт, А.А. Потебня, Л. Вайсгербер. В XX веке интерес ученых к изучению концепта заметно возрос. Существует немало определений данного термина, анализ которых может стать предметом отдельного исследования. В рамках настоящей работы имеет смысл остановиться на наиболее распространенных. Как психолингвистическая категория концепт предстает в трудах С.А. Аскольдо-ва-Алексеева: «Концепт есть мысленное образование, которое замещает... множество предметов одного и того же рода» [2, с. 271]. Ю.С. Степанов считает концепт явлением ментального мира человека: «Концепт - это как бы сгусток культуры в сознании человека; то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека. И, с другой стороны, концепт - это то, посредством чего человек... сам входит в культуру, а в некоторых случаях и влияет на нее... концепты не только мыслятся, они переживаются. Они - предмет эмоции. Концепт - основная ячейка культуры в ментальном мире человека» [10, с. 43]. Его структура многослойна, в ней можно выделить активный слой, пассивный (исторический) и этимологический. Основной единицей национального менталитета считает концепт В.В. Колесов. В. Зусман подчеркивает универсальность и разноплановость концепта: «Концепт - одновременно и индивидуальное представление, и общность. гибкая, универсальная структура, способная реали-зовываться в дискурсах разного типа. символ, знак, потенциально и динамически направленный на замещаемую им сферу. Динамичность и символизм с разных сторон выражают потенциальную природу концепта» [цит. по: 12, с. 11]. Аналогичные мысли высказывает и Ф.Ф. Фархутдино-ва, которая рассматривает концепт как «структурно и образно организованное инвариантно-вариативное знание определенного социума о каком-либо явлении духовной или материальной культуры, реализующееся через пространство разноуровневых и разнопорядковых языковых знаков, связанных между собой парадигматически, синтагматически и /или ассоциативно» [11, с. 25]. Обобщив и систематизировав имеющиеся определения, А.К. Перевозникова отметила, что концепт - «некая система знаний (имеющая определенный объем содержания, ядро и периферию), объединяющая представления о некотором пред-
мете или явлении реальной/ирреальной действительности путем выделения в нем самого существенного, способная развиваться и существующая как умственный образ, общая мысль и реализуемая в языковых знаках. В концепте находят языковое преломление... все виды знания о «культурном предмете» - знание эмпирическое, знание по мнению, знание по доверию, знание по вере...» [8, с. 7]. По мнению исследовательницы, концепт - «весь потенциал значений слова, включая комплекс коннотативных и ассоциативных приращений, реализуемых в образах, представлениях, символах (В.В. Колесов) в различных структурных слоях (по Ю.С. Степанову): в «активном» слое, в историческом, «пассивном» слое и «внутренней» форме (этимологический признак)» [8]. Наиболее адекватным для настоящего исследования способов репрезентации концепта ЛЮБОВЬ, характерных для идиостиля поэтов-бардов, является понимание концепта как «интерсубъективного смысла языковых единиц» [12, с. 12]. Описание репрезентантов концепта в этом случае будет равно описанию ассоциативного поля слова, включающему субъективные реакции автора на данную языковую единицу.
Традиционным для русского менталитета является понимание любви как чувства привязанности, основанного на общности интересов, на половом влечении; эмоционально окрашенного отношения к человеку, предмету, идее, Родине или иному объекту, выражающегося в потребности идентификации с ним. Не случайно в структуру концепта ЛЮБОВЬ входят такие синонимичные слова и выражения как увлечение, привязанность, склонность, страсть, тяготение, симпатия, верность, благоволение, благорасположение, а наиболее распространенной синтагматикой являются сочетания типа любовь горячая, беззаветная, бескорыстная, страстная и др. Русские паремии также раскрывают содержание концепта ЛЮБОВЬ:
- значение потерянности, опустошенности в отсутствие любимого: Без солнышка нельзя пробыть, без милого нельзя прожить; Без тебя опустел белый свет; Без тебя пуст высок терем; без тебя заглох широк двор;
- любовь как беда, горе: Где любовь, там и напасть; Полюбив, нагорюешься;
- особенности взаимоотношений влюбленных: Кто кого любит, тот того и бьет; Кого люблю, того и бью; Любит (люби), как душу, а трясет (тряси), как грушу;
- сила любви: Любовь не пожар, а загорится -не потушишь и др. [6, с. 464-470]. Все это подтверждает лексикографический анализ слова ЛЮБОВЬ.
Репрезентации концепта ЛЮБОВЬ в творчестве поэтов-бардов во многом отражают ее традиционное понимание.
Концепт ЛЮБОВЬ занимает центральное место в концептосфере Б.Ш. Окуджавы - яркого представителя авторской песни. Мир поэзии Окуджавы возвышен и романтичен, но в то же время он земной и узнаваемый. Первое место у него всегда занимают извечные, не зависящие ни от какой идеологии ценности. Одной из ведущих тем его поэзии была тема любви. Это подтвердил сам поэт, заявив в комментарии к стихотворению «Ваше Величество, Женщина» (1960), что решил воспеть женщину, выразить восхищение ею в знак протеста против пуританского ханжества. Встреча с женщиной подобна «пожарищу», а обращение «ваше величество» подчеркивает почтительное отношение героя к ней. Столь необычные сравнение и обращение использованы, чтобы подчеркнуть силу чувства, которое испытывает герой и от которого у него перехватывает дыхание («Тьмою здесь все занавешено /И тишина, как на дне... /ВашеВеличество, Женщина, /Да неужели - ко мне?» и далее: «О, Ваш приход - как пожарище, / дымно и трудно дышать»). Особенности окуджавского понимания любви также раскрывает и синтагматика этого слова, актуализирующая такие семы, как вечность и бесконечность («Безбрежно море впереди, но нет безбрежнее /твоей любви... »; Жизнь длиннее, чем надежда, / но короче, чем любовь»; «.потому что любовь и надежда, / что ни делай, бессмертны сто крат!»; «Было так всегда, будет так всегда, / все в мире - любовь, да лишь она... »; «Пусть плывут века, /словно облака, /любви не будет конца /во все времена»), отсутствие какой-либо ясности в любви («Но знаешь, хоть Бога к себе призови, /разве можно понять что-нибудь в любви?»).
В своих стихах Окуджава пишет и о безграничной любви к родине, которую он называет матушкой («Пусть она горькая, / Пускай без сил, / Но она ведь - матушка... /Где же я был?!». Жизнь вдали от родины причиняет герою острую боль («За морем стобалльным, / За синей волной... / С нею больно, /без нее - больней»).
Другое содержание вкладывается в понятие ЛЮБОВЬ Ю. Визбором, который в своем твор-
честве продолжил традиции так называемой туристской песни, воспевавшей природу, ее созвучие с душевным состоянием человека. В его стихах-песнях о любви, удивительно нежных и проникновенных, любовь сравнивается с песней: «Про метель стучат колеса, / Только песня не про это, /Не про лето, не про осень - /Про меня и про тебя». Она уподобляется весне, для которой характерно пробуждение, цветение, подъем жизненных сил и энергии: «Все же я знаю - / Будем, родная, / Мы вдвоем. / Новой весною / Вместе с тобою / Эту песню мы пропоем»; «Были с тобою - / Той весны забыть не могу». Любимая сравнивается с природой: «Ты у меня одна, / Словно в ночи луна, / Словно в степи сосна, / Словно в году весна»; уже классические строки «Милая моя! /Солнышко лесное!» и др. Любовь всегда проходит испытание разлукой: «Всем нашим встречам разлуки, увы, суждены», но никогда не заканчивается: «Здравствуй, здравствуй, я вернулся, / Я к разлуке прикоснулся... / В том краю ты не бывала. / Там звезда есть голубая, /В ней угадывал тебя я», она длится вечно: «Здравствуй, здравствуй, друг мой вечный», так как предначертана звездами: «Вот созвездье голубое, / Вот и мы вдвоем с тобою»; «Разреши идти с тобою / Под звездою голубою»; «Вот и взошла звезда, / Чтобы светить всегда, / Чтобы гореть в метель, / Чтобы стелить постель, / Чтобы качать всю ночь / У колыбели дочь».
Намного богаче и шире содержание концепта ЛЮБОВЬ в творчестве В.С. Высоцкого. В своих стихах поэт описывает разноплановые оттенки этого чувства, ведя «повествование» будто бы от первого лица. Однако это вовсе не означает, что все, о чем говорится в стихотворении, обязательно было связано непосредственно с самим автором: «Часто я пою от себя - от имени моих персонажей. вероятно, оттого, что профессия моя - актер, и я имею возможность менять маски, 2-3 минуты в чужой роли» [5, с. 335]. Все это говорит о том, что я-лири-ческий герой и я-Высоцкий не тождественны. Необходимо также учитывать и то, что в поздних стихах голос лирического героя максимально приближен к голосу самого автора, что подтверждает ответ поэта на вопрос о том, какая песня является любимой: «У меня все любимые, которые последними выходят из-под пера. Среди них некоторые я отличаю. как вехи какие-то.» [5, с. 392].
В ранних произведениях Высоцкого любовь предстает как испытание. Возлюбленная достав-
ФИЛОЛОГИЯ
М.А. Симоненко
ляет герою множество неприятностей грузом своих «сомнительных связей», делая его жизнь невыносимой, еще более сложной, чем разгибать подковы: «Но с тобой жизнь коротать - / Не подковы разгибать». Показательным в этом отношении является стихотворение «О нашей встрече» (1964). Ожидание возлюбленной мучительно для героя («Я ждал ее, как ждут стихийных бедствий»). Вместо привычного для данной ситуации сочетания «ждать с нетерпением» встречаем ждал... как ждут стихийных бедствий, в результате чего создается ощущение неотвратимости надвигающейся катастрофы, необходимости принять меры, чтобы ее предотвратить. Попадая в сравнение со стихийным бедствием, любовь превращается в борьбу лирического героя за «перевоспитание» объекта своей любви, в попытку вытащить ее (возлюбленную) из той порочной среды, в которой она вращалась до встречи с ним. Героиня же часто получает следующие характеристики: «зараза», «змея», «грязная» (подобный «сюжет» довольно часто встречается в ранних стихах Высоцкого: «Тот, кто раньше с нею был» (1962), «У тебя глаза - как нож» (1962) и др.). Однако любовь для лирического героя -это не только борьба, постоянное преодоление препятствий, это и полная самоотдача, готовность совершить невозможное для возлюбленной. Он обещает «украсть весь небосвод / И две звезды Кремлевские в придачу». Примечательно, что вместо традиционных обещаний, закрепленных в устойчивых сочетаниях типа «достать / подарить звезду» с неба и аналогичных, герой сулит подарить две Кремлевские звезды, что наводит на определенные размышления: аксиологическая оценка дается в пользу кремлевских звезд, раскрывая тем самым жизненные приоритеты рядового гражданина. Старания героя оказываются напрасными, и он по-прежнему перед встречей с возлюбленной испытывает такой же страх, «Как жители японских городов / боятся повторенья Хиросимы». Эмоциональный накал в стихотворении возникает за счет обыгрывания фразеологических единиц (ФЕ). Узуальную ФЕ бояться, как огня автор трансформирует, заменяя компонент как огня целым предложением как жители японских городов / боятся повторенья Хиросимы целенаправленно: разрушительная сила огня (символа, уходящего корнями в фольклор) несравнима с разрушением, произошедшим в Хиросиме (реалия более поздняя), и с ощущением страха перед ним.
Стихотворение Высоцкого «Два письма» (1966) правдиво и тонко раскрывает грани любовных взаимоотношений героев из народной среды. Разлука с возлюбленным для героини мучительна. Будто бы словами русских народных пословиц и песен она говорит: «Как уехал ты -я в крик... », «Так скучала за тобой, что меня держали», «Без тебя невмоготу - кто создаст уют?», «Дома можешь хоть чего, можешь -хоть в запой! /Мне не надо никого - даже агроному, - /Хоть культурный человек - не сравню с тобой». В ответ возлюбленный пишет письмо, проявляя при этом всю нежность, на которую способен: «Не пиши мне про любовь - не поверю я... / Слушай лучше: тут - с лавсаном материя, / Если хочешь, я куплю - вещь хорошая... ». Однако к возлюбленной герой обращается уже с позиции городского жителя: «Я куплю тебе кофточку, /Потому что я люблю тебя, глупая», «моя лапочка», «темнота некультурная».
В более поздних стихах Высоцкого есть описание возвышенной, романтической любви: «Посмотри, как я любуюсь тобой, - как мадонной Рафаэлевой» («Дом хрустальный», 1967); «Усну - мне приснится мадонна»; «птица моя синяя вдали» («Ноль семь», 1969). Одно воспоминание о возлюбленной заставляет героя робеть, она для него - недосягаемый идеал: «Наверно, я погиб: глаза закрою - вижу. /Наверно, я погиб: робею, а потом - /Куда мне до нее... » («Она была в Париже», (1966)). Разлука с возлюбленной немыслима для героя: «Без нее, вне ее -/ Ничего не мое,/ Невеселое житье» («То ли -в избу и запеть.», 1968); на душе становится пусто: «В душе моей - пустынная пустыня, - / ну что стоите над пустой моей душой! / Обрывки песен там и паутина, - / А остальное все она взяла с собой» («Мне каждый вечер ...», 1968).
Понимание любви Высоцким не ограничивается только взаимоотношениями мужчины и женщины. Это и любовь к малой родине («Большой Каретный», 1962), и любовь к другу, ради встречи с которым герой готов многим пожертвовать: «У меня приехал друг из Магадана - / Так какие же тут могут быть дела!» («Что сегодня мне суды и заседания.», 1966). Однако высшим проявлением любви в стихах Высоцкого является любовь к ближнему как воплощение христианской заповеди возлюби ближнего, как самого себя. О ней его стихи-вехи. Это и молитва за всех людей («Лей на нас свою воду святую / И от вар-
Ключевые метафоры архитектурного дискурса
варства освободи!» - «Баллада о бане», 1971), и желание просто дарить людям мир («Мне хочется верить, что грубая наша работа / Вам дарит возможность беспошлинно видеть восход» - «Черные бушлаты», 1972), и любовь к человеку как созданию Божьему («Немецкий снайпер дострелил меня, - / Убив того, который не стрелял» - «Тот, который не стрелял», 1972).
Наблюдения показывают, в творчестве Б.Ш. Окуджавы репрезентация концепта ЛЮБОВЬ отражает понимание, свойственное представителям элитарной культуры, о чем свидетельствует рыцарское преклонение перед женщиной лирического героя, возведение любви в культ, смысл жизни. Ю. Визбор насыщает его иными оттенками. В стихах о любви, следуя традициям русского народного творчества, автор использует прием параллелизма, называя возлюбленную «солнышко лесное», «луна», «звезда», любовь сравнивает с песней, весной, продолжая лучшие тенденции романсовой поэтики. Наиболее широкое понимание встречаем у В.С. Высоцкого, в стихах которого описаны проявления любви представителей разных культурных стратов, а само содержание концепта любовь шире традиционной трактовки. Все это подтверждает мысль о том, что поэзия В.С. Высоцкого - энциклопедия русской жизни, которая в основе своей мало изменяется с течением времени, и вместе с тем ставит под сомнение безоговорочное отнесение его стихов-песен
к жанру блатной песни и к разряду произведений массовой культуры в целом.
Библиографический список
1. Аверьянов В.В. Традиция и традиционализм в научной и общественной мысли России // Общественные науки и современность. - 2000. -№1. - С. 68-77.
2. Аскольдов С.А. Концепт и слово. Русская словесность. - М., 1997.
3. Вендина Т.И. Из кирилло-мефодиевского наследия в языке русской культуры (концепт Любовь) // Славянский альманах 2004. - М., 2005.
4. Визбор Ю. Стихи и песни. - М., 1991.
5. Высоцкий В. С. Спасите наши души! Песни, стихотворения. - М., 2004.
6. Даль В.И. Пословицы русского народа. - М., 2000.
7. Окуджава Б. Чаепитие на Арбате: Стихи разных лет. - М., 1997.
8. Перевозникова А.К. Концепт ДУША в русской языковой картине мира: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. - М., 2002.
9. Словарь русского языка: В 4 т. - Т. 2. - М., 1985.
10. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. - М., 2001.
11. Фархутдинова Ф. Взглянуть на мир сквозь призму слова.: Опыт лингвокультурологическо-го описания русскости. - Иваново, 2000.
12. Чулкина Н.Л. Мир повседневности в языковом сознании русских: лингвокультурологичес-кое описание. - М., 2004.
М.А. Симоненко КЛЮЧЕВЫЕ МЕТАФОРЫ АРХИТЕКТУРНОГО ДИСКУРСА
В статье рассматривается проблема метафорического моделирования образа мира в архитектурном дискурсе. Основные сферы-источники метафорической экспансии - «Органическая среда», «Человек», «Литература», «Театр». Подчеркивается основная черта архитектурного мышления - антропоцентризм.
Метафора сегодня является объектом исследования в философии, психо. логии, лингвистике. Эволюция научной мысли шла от рассмотрения метафоры как элемента языковой системы к признанию её когнитивной сущности. Сегодня исследование когнитивной метафоры представляется весьма актуальным, именно метафора, выступая в качестве универсального средства категоризации, обеспечивает доступ к концептуальным структу-
рам, позволяет постигать сложные абстрактные сущности через обращение к близким и понятным, изначально сложившимся на базе чувственного опыта. При помощи метафоры «нам удаётся достигнуть самых удалённых участков нашего концептуального поля. Объекты, к нам близкие, легко постигаемые, открывают мысли доступ к далёким и ускользающим от нас понятиям. Метафора удлиняет «руку» интеллекта.» [13, с. 72]. Известно, что в основе метафоризации лежат ас-
