CC BY
7Дискуссионная трибуна
Г.А. Воробьев
кандидат педагогических наук, заведующий кафедрой информационно-коммуникационных технологий, математики и информационной безопасности Пятигорского государственного университета*
Репрезентация энтропийного равновесия
в российском обществе в исторических характеристиках социальных изменений
Репрезентация (представленность) энтропийного равновесия в исторических характеристиках социальных изменений связана с пониманием социальной энтропии как феномена, воплощающего совокупность социальных характеристик, зафиксированных в ходе социального взаимодействия и отражающих меру отклонения социальной реальности от ее условно нормального состояния.
В истории неизбежно наступают периоды, когда то или иное общество вступает в переходную фазу своего развития, когда запускаются процессы разрушения его структур и в результате возникает новая социокультурная среда «хаоса и неопределенности». При этом люди могут переживать травматический опыт, оставляющий глубокие следы в человеческой психике и мышлении.
Следуя логике Б.Г. Соколова, «мы продолжаем вспоминать давно минувшее, соприкасаемся с ним и проживаем чужие судьбы, чужие мысли. Таков наш контакт с историей: прошлое, которое становится настоящим, и настоящее, которое, соприкоснувшись с давно ушедшим, хочется нам этого или нет, неумолимо приобретает черты прошлого. Все это - наше переживание и сопереживание истории, которая связывает нас нитью не только с давно умершими людьми и давно исчезнувшими событиями, но и со всем человечеством, которое живет и которое уже ушло. История была, есть и будет. Но вот вопрос, какая история была, какая история есть и какая история будет?»1.
Люди вынуждены перестраивать основные векторы деятельности, в том числе и свои представления о социальности, прошлом, познаниии т.д. Когда познание настраивается на взаимодействие с многомерным социальным миром, историческая реальность начинает все более явно соотноситься с реальностью социальной. Причины возникновения и нарастания
* Воробьев Геннадий Александрович, e-mail: [email protected]
1Соколов Б.Г. Гипертекст истории. СПб., 2001. С. 9.
социальной энтропии, как правило, связаны как с резким изменением природных или культурно-исторических обстоятельств существования общества, так и с социокультурными кризисами (революции, мятежи, смуты, радикальные изменения в общем строе социальной организации).
Все это определяется обстоятельствами «взрыва человеческой повседневности». В развитии человечества, как и в жизни отдельного общества или человека, случаются свои взлеты и падения: периоды устойчивости и прогрессивного развития перемежаются коллапсами и катастрофами, временами нестабильности, духовных потрясений, сопровождающимися опасениями человека за свою дальнейшую судьбу и агонией общества, оказавшегося неспособным справиться с глобальными потрясениями, утратившего связь с реалиями настоящего1.
Н.Б. Лебина стремится выявить элементы энтропии и, соответственно, энтропийного равновесия в контексте исторических характеристик через дихотомию «норма - аномалия», которая, по ее мнению, пронизывает как обыденную жизнь, так и сферу научных знаний. В естественных науках для физических и биологических объектов существует так называемая адаптивная норма. Она отражает допустимые пределы изменений, при которых целостность той или иной системы не нарушается. В области же общественных отношений действуют социальные нормы, которые определяют предел, меру, интервал допустимого поведения людей, социальных групп, социальных организаций и существуют в виде неких правил. Они связаны с господствующим в обществе представлением о добре и зле, складываются в результате их многократного повторения, исполняются в силу привычки, ставшей естественной жизненной потребностью человека. Правила такого рода составляют основу мен-тальности населения, в свою очередь тесно связанной со стилем его повседневной жизни. Поведенческие стереотипы личности в значительной мере формируются под влиянием быта. И в то же время особенности и формы обыденной жизни человека являются выражением присущих ему социально-культурных ориентиров, восходящих к историческим устоям общества2.
Мы исходим из того, что выявление элементов энтропии в контексте исторических характеристик в сущностном отношении связано с парадигмой «травматически напряженного общества». Социально-философский концепт травмы востребован при анализе того воздействия, которое оказывает на человека окружающая социокультурная среда, находящаяся в состоянии быстрых, радикальных, непредсказуемых и все ускоряющихся перемен. В этой парадигме рассматриваются такие события, как революции и радикальные реформы, экономические кризисы, случаи массовых депортаций, геноцида и этнических чисток, терроризм, убийства и свержение политических лидеров.
1Шалюгина Т.А. Имитация в современном российском обществе: сущность, субъекты воздействия, социальное пространство проявления. Ростов н/Д., 2011. С. 54-55.
2 См.: Лебина Н.Б. Повседневная жизнь советского города: Нормы и аномалии: 1920-1930 годы. СПб., 1999. 318 с.
Травма прошлого в практиках рецепции исторического опыта может быть объяснена и тем, что общество не может обходиться без прошлого. При этом подобная травма в практиках рецепции исторического опыта оказывается как бы размещенной в пространстве межкультурного взаимодействия прошлого и настоящего, когда через рецепцию посредством социокультурных практик прошлое входит в настоящее, но в силу противоречивого восприятия и неоднозначной интерпретации политическими элитами и различными социальными группами событий, сюжетов и образов прошлого оформляются «лакуны памяти» и формируется неупорядоченная (неустойчивая) социальная память.
Тематика травмы прошлого в практиках рецепции исторического опыта оказывается тесно связанной с политизацией и проблематизацией отношения к прошлому. Конструкция прошлой реальности (прошлого опыта) определяется конструкцией настоящего и его задачами. В частности, задачи развития, изменения, а также осознание происходящих изменений активизируют обращение к прошлому в форме как специализированного знания (истории), так и массовых знаний о прошлом, повседневных и профессиональных (философских, религиозных, идеологических, общественно-научных). Внимание в этом случае уделяется образам прошлого и специфическим источникам о прошлой реальности в противовес той части прошлого, которая является частью настоящего.
Репрезентация энтропийного равновесия в исторических характеристиках социальных изменений обусловлена тем, что в парадигме «травмы» рассматриваются такие события, как революции и реформы, кризисы, военные поражения и т.п. Соответственно, «травма» возникает в результате решения социальных акторов воспринять определенные события как наносящие непоправимый урон их самоидентификации и чувству укорененности в истории.
В итоге тематика «травмы» прошлого оказывается тесно связанной с проблематикой проявления социальной энтропии.
Проявление энтропийного равновесия в исторических характеристиках травматически напряженного общества также связано с такими составляющими, как оппозиция «социальный порядок - социальная смута»; отход от нормального состояния общества и его переход в состояние хаоса; социальная дезорганизация в условиях нарастающей сложной социальной реальности, что проявляется в обесценивании творческой энергии общества и его рутинизации.
Ряд теоретических подходов рассматривают мир в соотношении упорядоченности и хаоса. Одним из наиболее влиятельных является подход, связанный с наработками синергетики и отраженный в изданной в 1996 г. в США книги «Теория хаоса в социальных науках: основы и применения» (под редакцией Л.Д. Киля и Э. Эллиотта). Уже вскоре она стала одной из самых цитируемых работ при изучении различных аспектов применения синергетики, прежде всего теории хаоса, как это принято в англоязычной литературе, в социально-гуманитарных исследованиях1.
1 Chaos Theory in the Social Sciences: Foundations and Applications / ed. L.D. KielandE. Elliot. AnnArbor, 1996.
Во введении к книге Киль и Эллиотт дают общую характеристику современного (постнеклассического) этапа научной революции и его воздействия на методологию социального познания, отметив, что эволюция социальных наук на протяжении длительного времени связана в значительной степени с восприятием интеллектуальных и методологических парадигм естественно-научного знания. При этом указанные авторы рассматривают теорию хаоса как очередной, после теории относительности и квантовой механики, удар по ньютоновской детерминистской картине мира.
В.Д. Байрамов говорит о необходимости объединить совокупный эффект действий на уровне социальной структуры и на уровне межгруппового взаимодействия. Если социальный хаос относится к состоянию социальных отношений, то мы должны рассматривать градацию не только социальных диспозиций, но и социальных установок. Именно исходя из их структуры следует делать выводы о том, насколько россияне готовы к определенным типам социального взаимодействия и насколько социальные отношения связаны с наведением социального порядка или, наоборот, привнесением социального хаоса1.
Конструирование представлений о социальном хаосе приводит к переосмыслению ряда связанных с ним общенаучных и философских категорий и их соотношений. Так, В.В. Афанасьева обращает внимание на то, что важным представляется вопрос о диалектике понятий «хаос» и «порядок», «хаос» и «симметрия» в науке, сознании, природе. По-видимому, соотношение этих понятий и явлений, до последнего времени казавшихся взаимоисключающими, оказывается весьма сложным, развивающимся, динамичным и нуждается в тщательном изучении. Представления о фрактальности приводят к необходимости переосмысления категорий «пространство» и «протяженность», а представления о мультистабильно-сти - к переосмыслению диалектики категорий «возможное» и «действительное»2.
Социальная дезорганизация в условиях нарастающей сложности социальной реальности проявляется в обесценивании творческой энергии общества и его рутинизации.
Под социальной дезорганизацией обычно понимается процесс разрушения социальной системы или отдельных ее частей, проявляющийся в нарастании дисфункций социальных норм, правил и институтов, в ослаблении или разрушении социального контроля, в возрастании социальной напряженности и увеличении социальных конфликтов.
Д.А. Лушников полагает, что современная Россия - это не только общество, описывающее себя в терминах запаздывания, но и общество, во многом описывающее себя в терминах дезорганизованности. «Нашему амбивалентному транзитивному общественному сознанию удается сочетать как представления и идеи о собственном социокультурном превосходстве и исключительности, так и представления о собственной неполноценности,
1Байрамов В.Д. Социальный хаос в российском обществе. М., 2008. 264 с.
2Афанасьева В.В. Детерминированный хаос: феноменологическо-онтологический анализ : автореф. дис. ...д-ра филос. наук. Саратов, 2002.
дезорганизованности». Анализируя проблематику, этот автор считает, что с позиций системно-процессуального, морфогенетического подхода социальная дезорганизация является не только характеристикой состояния социального субъекта и объекта, а комплексом дезорганизационных процессов, перманентных и ситуативных на макро-, мезо- и микроуровнях социальной организации общества. Опора на системно-процессуальный подход дает основание утверждать о методологической совместимости и тождественности понятий «механизм социальных изменений» и «социальный процесс». Основными показателями социальной дезорганизации являются депривация; вызываемая ею социальная неудовлетворенность; социальное недовольство. Социальная депривация в процессуальном образе определяется как лишение социальных благ и/или необходимых жизненных условий, влекущее за собой социальную неудовлетворенность, отражающуюся в социальном недовольстве на уровне индивидуального, группового либо массового сознания и в конечном итоге проявляющуюся в социальной напряженности и, возможно, социальном протесте1.
Ряд социологов и философов говорят о «разрыве и повторении в структурах социального действия»2. При этом социальный хаос предстает как не аномальное, а вполне естественное состояние, типичное для отдельных периодов существования всех социальных систем. К категории «хаос» восходят такие понятия, как «энтропия», «аномия», «катастрофа», «катаклизм», «социальный взрыв», обозначающие различные грани и аспекты распада социальных структур, когда в атмосфере тотальной деструкции исчезает очевидная логика в происходящих событиях, когда в бесновании вздыбившегося мира начинает сталкиваться все со всем, а людям начинает представляться, будто разрушается сама субстанция цивилизации и наступает конец света. Социальный хаос - это всегда распад и гибель большинства созданных людьми социокультурных институтов. В нем, в его вихрях и взрывах погибают те, кто вполне мог бы жить в обстановке порядка и стабильности3.
Репрезентация энтропийного равновесия в исторических характеристиках социальных изменений парадоксально сочетается с тем, что в XX в. общество существенно видоизменилось, пережив ряд революций, мировые и гражданские войны, несколько витков преобразований, неизбежно несущих хаос и дезорганизацию.
Таким образом, репрезентация энтропийного равновесия в исторических характеристиках социальных изменений при очевидной социальной неустойчивости, слабости институциональной системы и неразвитости институциональных традиций находит свое противоречивое воплощение в тех случаях, когда перед властными элитами встает потребность активизации воздействия на массовое общественное сознание и достижения социального порядка.
1Лушников Д.А. Процессуальные механизмы социальной дезорганизации в современном обществе : автореф. дис. ...д-ра социол. наук. Ставрополь, 2006.
2Дубин Б.В. Россия нулевых: политическая культура - историческая память - повседневная жизнь. М., 2011. С.232.
3Бачинин В.А. Человек катастрофы и его влечение к хаосу: онтология и ментальность // Социальный кризис и социальная катастрофа : сб. материалов конф. СПб., 2002. С.206-207.
Репрезентация энтропийного равновесия в исторических характеристиках социальных изменений связана с пониманием социальной энтропии как феномена, воплощающего совокупность социальных характеристик, зафиксированных в ходе социального взаимодействия и отражающих меру отклонения социальной реальности от ее условно нормального состояния.
Воробьев Г.А. Репрезентация энтропийного равновесия в российском обществе в исторических характеристиках социальных изменений. В статье рассматриваются обстоятельства репрезентации энтропийного равновесия в российском обществе в исторических характеристиках социальных изменений. Обращается внимание на то, что репрезентация энтропийного равновесия связана с пониманием социальной энтропии как феномена, воплощающего совокупность социальных характеристик, зафиксированных в ходе социального взаимодействия и отражающих меру отклонения социальной реальности от ее условно нормального состояния при очевидной социальной неустойчивости, слабости институциональной системы и неразвитости институциональных традиций, что находит свое воплощение в тех случаях, когда перед властными элитами встает потребность активизации воздействия на массовое общественное сознание и достижения социального порядка.
Ключевые слова: социальная энтропия, энтропийное равновесие, социально-философская рефлексия, воспроизводство социальной реальности, смысловые траектории и формы репрезентации социальной энтропии.
Vorob'ev G.A. The entropy representation equilibrium in Russian society in the historical characteristics of social change. The article discusses the circumstances of the entropy representation equilibrium in Russian society in the historical characteristics of social change. Draws attention to the fact that the representation of the entropy balance associated with the understanding of social entropy as a phenomenon that embodies a set of social characteristics recorded in the course of social interaction and reflects the rejection of social reality from its conditional normal condition with obvious social instability, weak institutional frameworks and poor institutional tradition, which finds its expression in those cases when power elites arises the need to enhance the impact of mass public consciousness and achieve social order.
Keywords: social entropy, entropy balance, socio-philosophical reflection, the reproduction of social reality, semantic trajectories and forms of representation of social entropy.
