CC BY
37
УДК 81'373
А. В. Анищенко
кандидат филологических наук, доцент,
заведующая кафедрой лексикологии и стилистики немецкого языка факультета немецкого языка Московского государственного лингвистического университета; е-таН: [email protected]
РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ ЭМОЦИИ УЖАСА В НЕМЕЦКОЙ И РУССКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРАХ
В статье на материале лексикографических и литературных источников анализируются вербальные репрезентации эмоции ужаса как наивысшей аффективной формы проявления страха. Использование полевого подхода позволяет уточнить категориальные характеристики исследуемой эмоции. Семантический анализ ее номинантов в немецком и русском языках выявил разницу в объёме значений, что указывает на лингвокультурную специфику вербализации эмоционального состояния. Актуализация семы «наивысшая интенсивность проявления эмоции» ведет к расширению сферы функционирования лексической единицы и к употреблению лексемы ужас в русском языке в качестве интенсификатора или в междометной функции.
Ключевые слова: репрезентация эмоций; эмотив; лексико-семантическое поле; сема; лингвокультурные особенности; междометие.
A. V. Anishchenko
PhD (Philology), Associate Professor,
Head of the Department of Lexicology and Stylistics of German, Faculty of the German Language, Moscow State Linguistic University; e-mail: [email protected]
HORROR EMOTION REPRESENTATION IN GERMAN AND RUSSIAN LINGUOCULTURES
Verbal representations of horror emotion as the highest affective form of fear are analyzed in the article on the basis of lexicographic and literary sources. Categorical characteristics of the investigated emotion are clarified through the use of field approach. The semantic analysis of the emotion's nominees in the German and Russian languages highlighted the difference in the volume of the meanings, which indicates the linguistic and cultural specifics of the emotional state verbalization. Actualization of the seme "the highest intensity of emotion manifestation" leads to the expansion of the functioning sphere of the lexical unit and to the use of the lexical item horror in the Russian language either as an intensifier or in the interjection function.
Key words: emotion representation; emotive; lexico-semantic field; seme; linguo-cultural features; interjection.
Введение
Как физиологический, психологический, социальный феномен эмоциональная сфера человека требует разностороннего подхода и является объектом комплексного изучения различных научных дисциплин (психологии, философии, антропологии, лингвистики и др.). Будучи мотивационным фактором деятельности человека и регулятором его поведения, эмоции являются неотъемлемой частью коммуникативного взаимодействия, в том числе и межкультурного.
Большая часть исследований объективации эмоций в языке основана на тезисе о наличии группы базовых (первичных, базисных) эмоций, возникших в результате эволюционно-биологических процессов, имеющих отчетливые специфические переживания и сопровождающиеся выразительной конфигурацией невербальных проявления; эти эмоции универсальны и присущи представителям всех этносов [Ильин 2001, с. 89]. В то же время в результате эмоционально-чувственного переживания действительности через отбор жизненно важных впечатлений от непосредственно воспринимаемой объективной реальности формируется эмоционально-чувственная сфера, отражающая особенности взаимодействия человека со средой его проживания, накапливаемые и передаваемые в виде полученного опыта следующим поколениям и составляющим фундамент духовной базы культуры как информационной системы [Зыкова 2017, ^ 260]. То, какие внешние факторы влияют на эмоциональную сферу представителя той или иной культуры, а также то, каким образом эмоции отображаются в языке, является продуктом культуры, а не эволюции; «поскольку каждый язык налагает на эмоциональный опыт людей свою собственную классификационную сетку» [Вежбицкая 1999, ^ 507].
Целью данной статьи является попытка сравнить этнокультурные особенности вербальной репрезентации в немецкой и русской лингвокультурах эмоциональной реакции ужаса, которая традиционно не рассматривается как базовая эмоция и до сих пор остается за рамками лингвистических и культурологических исследований. Изучение вопросов, связанных с обеспечением успешной коммуникации через выявление этнокультурной специфики объективации эмоциональных состояний, обусловливает актуальность предлагаемой работы.
К вопросу о классификации эмоций
Сложность классификации эмоций, а также систематизации их вербальных репрезентаций связана с диффузностью денотата и с невозможностью однозначно определить границы отдельных эмоциональных проявлений в пределах эмоционального континуума. Процесс идентификации связан с ответом на вопрос, передаются ли оттенки эмоциональных реакций в языке синонимичными единицами, отражающими степень их интенсивности, или же речь идет о номинациях, несущих особый эмотивный смысл. Если речь идет о сопоставительных или контрастивных исследованиях эмотивной лексики, необходимо выявить соответствие объёма значений номинантов эмоций в анализируемых языках. Таким образом, на начальном этапе исследования предстоит определить, о каком психофизиологическом феномене идет речь, и соотнести его с соответствующими номинациями в сопоставляемых языках.
Эмоция ужаса рассматривается как крайняя, аффективная, форма проявления страха, как неуправляемое (непроизвольное) переживание. Страх же признается психоаналитиками и философами основополагающей эмоцией. Первобытный человек, пытающийся выжить и сохранить себя во враждебном и непонятном ему мире, испытывал эту эмоцию - эмоцию инстинктивного, природного, страха, не поддающегося пониманию и объяснению [Красавский 2008, с. 259].
Попытки дифференцировать и классифицировать разные виды страха предпринимались неоднократно, при этом, как правило, они основаны на следующих критериях: степени грозящей опасности (интенсивности эмоции), времени наступления угрозы; возможности / невозможности противодействия опасности. Еще в 20-е гг. ХХ в. невролог, психиатр и психотерапевт Н. Е. Осипов считал, что в отличие от страха, как реакции на реальную опасность и жути, связанной с чем-то таинственным, ужас возникает при одновременном наличии комплекса различных видов опасности1. Современные исследования в области психологии определяют эмоцию ужаса как неуправляемую (непроизвольную) эмоциональную экспрессию и наивысшую, аффективную, форму проявления страха как совокупности различных видов пугающих ощущений.
1 Цит. по: [Ильин 2001, с. 150].
Лексико-семантическое поле как вербальная проекция эмоционального концепта
Эмоцию ужаса, как и любую другую форму эмоционального реагирования, можно представить в виде сложного конструкта, складывающегося из следующих компонентов: субъект и объект эмоции, ее триггер, механизмы протекания, уровень интенсивности, симптомы проявления (языковые, соматические, моторные, мимические и др.), оценки и ассоциации, связанные с данной эмоцией. Эти сформированные в эмоциональном опыте и закрепленные в коллективном сознании в виде эмоционального концепта представления имеют свою проекцию в языке. Оязыковление эмоциональной сферы происходит на трех уровнях: номинаций, дискрипций и экспликаций [Шаховский 2008, c. 43].
Номинанты базовых эмоций образуют семантические центры (ядро) эмотивной лексики, которая может быть сгруппирована в пределах лексико-семантических эмотивных полей. Центральный сегмент образуют синонимичные реализации имени исследуемого эмоционального концепта. Различные семантические и функциональные критерии, лежащие в основе группировки конституентов, обеспечивают динамичность всего лексико-семантического поля и его отдельных сегментов [Анищенко 2006].
Ядром лексико-семантического поля, объединяющего в русском языке единицы, передающие широкий спектр «пугающих» ощущений, выступает лексема страх, а околоядерный сегмент поля образуют семантически близкие номинации эмоциональных проявлений, обозначающих разные градации состояния, вызванного грозящей или предполагаемой опасностью, такие как: тревога, трепет, боязнь, испуг, паника, кошмар, жуть.
Аналогичный немецкоязычный синонимический ряд, доминантной единицей в котором является лексема Angst, представлен бóльшим количеством лексем: Scheu - боязнь; Beklemmung - стеснение; Furcht -страх; Angst - страх; Schrecken - ужас; Schreck - ужас; Schauder -ужас; Grauen - ужас; Grausen - ужас, страх; Entsetzen - ужас; Panik -паника. Лексемы в данном ряду располагаются по степени возрастания выражаемого признака [Немецко-русский словарь 1983, с. 36]. Таким образом, состояние высокой степени страха / ужаса обозначается в немецком языке следующими единицами: Schrecken, Entsetzen, Furcht, Schreck, Grausen, Greuel,Panik [Duden SynonymwÖrterbuch 1998, S. 54].
Семантический анализ русской лексемы ужас и синонимичных ей единиц, а также соответствующих немецкоязычных номинаций, проведенный на основе толковых и этимологических словарей, выявил разницу в объеме значений данных единиц. Отметим, что все немецкоязычные эквиваленты моносемантичны, в отличие от многозначной русской лексемы ужас, обозначающей само чувство (смертельный ужас); явление, его вызывающее (ужасы войны); безысходность положения (ужас ситуации); а также выступающей в качестве интенсификатора в разговорной речи (ужас сколько) и междометной единицы, при выражении широкого спектра негативных эмоций (Какой ужас!) [Русский семантический словарь 2003].
Семантическая структура немецкоязычных номинаций отличается от структуры аналогичных русских единиц по количеству сем. В структуре номинантов эмоции наивысшей степени страха в русском языке не представлены такие группы сем, как «длительность переживания эмоции», «условия появления эмоций», «объект эмоции», «нечеткость переживания эмоции», «осознанность эмоций». Каких-либо сем, актуальных для значения русских, но неактуальных для значения немецких номинантов эмоций, не отмечено. В основе этимологического значения лексемы-номинанта эмоции, как правило, лежит номинация какого-либо физического явления. Это языковые единицы, обозначавшие такие фрагменты физического мира, как: совершение физических действий (Entsetzen, Schreck, Grauen - ужас), а также факты и события, вызывающие эмоцию (Grausen). Н. А. Красавский, исследовавший эмоциональные концепты в русской и немецкой линг-вокультурах, обращает внимание на диффузный характер семантики номинаций эмоций уже на раннем этапе их существования [Красав-ский 2008, с. 191].
Языковое описание (дескрипция) данного состояния в русском лингвокультурном пространстве представлено очень широко и основано на нескольких параметрах, наиболее значимым из которых является формальное отсутствие конкретного триггера эмоции, невозможность объяснить причину ее возникновения: в отличие от страха, который является реакцией на что-то конкретное, что фиксируется органами чувств; ужас беспредметен, причина его недоступна чувственному восприятию и пониманию разумом (необъяснимый, необоснованный ужас); именно поэтому ужас ассоциируется с потусторонним
таинственным миром (суеверный, иррациональный, мистический ужас); эта «первобытность» сильнейшей человеческой эмоции запечатлелась в русском языке в таких сочетаниях, как первобытный, животный, неконтролируемый, панический, инстинктивный, дикий ужас. Отметим, что в немецком языке спектр характеристик данной эмоции несколько отличается. Так, например, количественные характеристики эмоции выражены в немецком языке при помощи прилагательного groß (рус. большой), которое сочетается со всеми номинан-тами синонимического ряда страх (große Angst, großer Schreck, großes Entsetzen и др.); в русском языке интенсивность эмоции, как правило, выражается использованием прилагательного «сильный» (сильный страх, сильный ужас).
О процессуальном и динамическом характере эмоциональной экспрессии наивысшей степени страха свидетельствует высокочастотное использование номинантов эмоции в качестве актантов в соответствии с моделью N^ + V, где N^ - номинант эмоции, а V -глагол. Ужас выступает как агрессивное существо, которое нападает внезапно и овладевает человеком (ср. в нем. яз.: das Grausen packte einen; das Grauen schüttelte einen; lähmendes Entsetzen befiel einen; lähmende Furcht ergriff einen и др.). Первобытный человек воспринимал эмоции не как абстрактные, а как реально действующие мифические сущности и наделял их конкретными свойствами, персонифицировал их. Это архаичное понимание эмоций оставило следы в современном языке и интерпретируется как метафора. Ужас лишает человека способности действовать, парализует его: wie gelähmt dastehen, wie ein Kaninchen vor der Schlange stehen; wie ein Kaninchen die Schlange anstarren; zu Stein erstarren; zur Salzsäule erstarren; etwas lähmt jemandem die Zunge; wie angewurzelt stehen bleiben и др. (ср. в рус. яз.: ужас парализовал; застыть как кролик перед удавом; окаменеть от ужаса; застыл, как вкопанный; от ужаса пропал дар речи и др.).
Наиболее интересные лингвокультурные особенности можно выявить, изучая фразеологический фонд языка. В связи с этим приведем некоторые фразеологические единицы, описывающие общечеловеческие рефлекторные проявления ужаса, и обнаруживающие как сходства, так различия в обозначении данного фрагмента эмоциональной картины мира (см. табл. 1).
Таблица 1
Вербальная репрезентация кинем ужаса в немецком и русском языках
Немецкий язык Русский язык
j-m die Haare zu Berge treiben j-m sträuben sich die Haare j-m Mark und Bein durchschauern der Schreck fährt jemandem in die Knochen / Glieder волосы встали дыбом
eine Gänsehaut bekommen jemandem stockt / gefriert das Blut in den Adern мурашки по коже пошли кровь стынет в жилах
Вербальная экспликация эмоциональных реакций осуществляется посредством аффективов, к которым в первую очередь следует отнести междометия. Репертуар междометных единиц, объективирующих эмоцию ужаса как в русском, так и в немецком языке, достаточно ограничен, что вполне объяснимо аффективным характером эмоциональной реакции. Ужас, будучи максимально интенсивной реакцией, оказывает парализующее воздействие на двигательные и перцептивные и когнитивные процессы человека. Поэтому сегмент лексико-семантического поля, в который входят междометные единицы, объективирующие эту эмоцию, представлен преимущественно первичными междометиями и единицами с компонентом сакрального происхождения, выступающими в эмотивной функции: O mein Gott! Ach herrje / herrjemine! Großer Gott! Ogottogott! Allmächtiger! Mein lieber Mann! Um Gottes / Himmels willen! (ср. в рус. языке: Господи! О Боже! Боже правый! и др.). Отметим, что немецкоязычный корпус междометных единиц содержит заимствования из латинского языка, например: oje; ojemine (сокр. от лат. обращения O Jesu domine). Эта лингвокультурная особенность связана с конфессиональным делением немецкоязычного пространства и обращением к высшей силе в католической традиции на латинском языке.
Анализ литературного материала выявил следующую закономерность: состояние ужаса в художественном произведении преимущественно передается дескриптивно. Чем сильнее эмоция, тем меньше вероятность наличия в эмотивном контексте аффективов.
Заключение
Лексический уровень языка отражает многообразие эмотивных смыслов и национально-культурные особенности их восприятия. Номинанты эмоции ужаса входят в синонимический ряд, обозначающий фрагмент языковой эмоциональной картины мира, отражающий широкий спектр пугающих ощущений. Лексему страх / Angst можно квалифицировать как гипероним по отношению к номинантам небазовых эмоций, обозначающих эмоции страха в крайней степени интенсивности ее проявления.
Исследование вербальных репрезентаций эмоции ужаса в немецком и русском языках выявило разницу в количестве и объёме значений номинантов эмоции, что обусловливает лингвокультурную специфику репрезентации данного эмоционального состояния. В русском языке актуализация семы «наивысшая интенсивность проявления эмоции» ведет к расширению сферы функционирования лексической единицы ужас и к ее употреблению в качестве интенсификатора или в междометной функции в широком контексте.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Анищенко А. В. Функциональный аспект междометных единиц (на материале современной австрийской художественной литературы) : автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 2006. 25 с. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. М. : Языки
русской культуры, 1999. 776 с. Зыкова И. В. Метаязык лингвокультурологии: КОНСТАНТЫ и ВАРИАНТЫ.
М. : Гнозис, 2017. 752 с. Изард К. Э. Психология эмоций. СПб. : Питер, 1999. 464 с. Ильин Е. П. Эмоции и чувства. СПб. : Питер, 2001. 752 с. Красавский Н. А. Эмоциональные концепты в немецкой и русской лингво-
культурах. М. : Гнозис, 2008. 374 с. Немецко-русский синонимический словарь / И. В. Рахманов [и др.] ; ред.
Г. Шмидт. М. : Русский язык, 1983. 704 с. Русский семантический словарь. Т. III: Имена существительные с абстрактным значением: Бытие. Материя, пространство, время. Связи, отношения, зависимости. Духовный мир. Состояние природы, человека. Общество. М. : Азбуковник, 2003. URL : slovari.ru/search.aspx?s=0&p=3068 (дата обращения: 10.08.2019).
Шаховский В. И. Лингвистическая теория эмоций: монография. М. : Гнозис, 2008. 416 с.
DUDEN, Synonymwörterbuch. Mannheim ; Leipzig ; Wien ; Zürich : Dudenverl., 1998. 1120 S.
REFERENCES
Anishhenko A. V. Funkcional'nyj aspekt mezhdometnyh edinic (na materiale sovremennoj avstrijskoj hudozhestvennoj literatury) : avtoref. dis. ... kand. filol. nauk. M., 2006. 25 s.
VezhbickajaA. Semanticheskie universalii i opisanie jazykov. M. : Jazyki russkoj kul'tury, 1999. 776 s.
Zykova I. V. Metajazyk lingvokul'turologii: KONSTANTY i VARIANTY. M. : Gnozis, 2017. 752 s.
IzardK. Je. Psihologija jemocij. SPb. : Piter, 1999. 464 s.
Il'in E. P. Jemocii i chuvstva. SPb. : Piter, 2001. 752 s.
Krasavskij N. A. Jemocional'nye koncepty v nemeckoj i russkoj lingvokul'turah. M. : Gnozis, 2008. 374 s.
Nemecko-russkij sinonimicheskij slovar' / I. V Rahmanov [i dr.] ; red. G. Shmidt. M. : Russkij jazyk, 1983. 704 s.
Russkij semanticheskij slovar'. T. III: Imena sushhestvitel'nye s abstraktnym znacheniem: Bytie. Materija, prostranstvo, vremja. Svjazi, otnoshenija, zavisi-mosti. Duhovnyj mir. Sostojanie prirody, cheloveka. Obshhestvo. M. : Azbu-kovnik, 2003. URL : slovari.ru/search.aspx?s=0&p=3068 (data obrashhenija: 10.08.2019).
Shahovskij V. I. Lingvisticheskaja teorija jemocij: monografija. M. : Gnozis, 2008. 416 s.
DUDEN, Synonymwörterbuch. Mannheim ; Leipzig ; Wien ; Zürich : Dudenverl., 1998. 1120 S.
