CC BY
54
УДК 343.197.9
РЕПРЕССИИ В ОРГАНАХ ТРАНСПОРТНОЙ ЮСТИЦИИ 1937-1938 ГГ.
© Шкаревский Д. Н., 2018
Сургутский государственный университет, г. Сургут
В современной научной литературе совершенно скудно описана деятельность органов транспортной юстиции в 1930-е гг. Эти органы сыграли важную роль в организации транспортных перевозок в период индустриализации, а также внесли свой вклад в проведение репрессий этого периода. Во второй половине 1930-х гг. репрессии обрушились уже на сами органы транспортной юстиции. Однако о них практически ничего не сказано. На основе архивных не опубликованных ранее материалов автор отчасти восполняет этот пробел, он указывает, что данные мероприятия проводились под лозунгом «критики» и «самокритики» прежней собственной работы. Делается вывод о том, что значительное число работников органов транспортной юстиции было репрессировано (по некоторым данным, до 50 % штатного состава). По мнению автора, основные причины, вызвавшие репрессии против руководства органов транспортной юстиции, были субъективными (например, «семейственность»), так как в процессе «разбирательства» дел репрессированных на партийных собраниях объективные причины не назывались. Репрессивная кампания в органах транспортной юстиции была остановлена в течение 1938 г. Основным ее результатом стало улучшение управляемости данными органами. Сотрудники транспортной юстиции после этой кампании старались угадывать и перевыполнять указания руководства. Также в результате этих репрессий сократилось число квалифицированных специалистов в органах транспортной юстиции, так как на место «советских юристов» пришли рабочие-железнодорожники. Также наблюдалось снижение дисциплины среди работников этих органов юстиции.
Ключевые слова: советская юстиция, специальная юстиция, транспортная юстиция.
27 ноября 1930 г. вышло постановление ЦИК и СНК СССР «О железнодорожных линейных судах», воссоздавшее систему органов транспортной юстиции (ТЮ), к которым относились транспортные суды и транспортные прокуратуры. 7 июня 1934 г. аналогичные органы были созданы на водном транспорте. Данные органы сыграли существенную роль в преодолении транспортного кризиса первой половины 1930-х гг. [1]. Во второй половине 1930-х гг. наряду с продолжением текущей деятельности в органах ТЮ среди сотрудников была организована и проведена чистка, начало которой положено в 1935 г.
В ходе чистки примерно 50 % сотрудников органов ТЮ были заменены на работников железнодорожного транспорта, которые формально были знакомы с особенностями железнодорожного транспорта и которым в этой связи не требовалось сдавать техминимум (т. е. «советские юристы» были заменены на «железнодорожников-юристов»).
Примечательно, что Г. Сегал назвал 1934—1935 гг. для органов ТЮ «экзаменом и для каждого прокурора, суда, следователя» [2]. 20 декабря 1936 г. Прокуратура СССР разослала секретный циркуляр,
согласно которому в пять дней необходимо было представить сведения о работниках прокуратуры и следствия, участвовавших в прошлом в троцкистско-зиновьевской оппозиции, но продолжающих работать в органах прокуратуры [3]. Циркуляром Н. Крыленко № 14 от 14 января 1937 г. было приказано «в связи с троцкистско-зиновьевским заговором пересмотреть состав спецколлегий Верхсудов и краевых, областных и главных судов» [4]. Парторг Зосимов на одном из партсобраний назвал 1937 г. годом «очищения наших партийных рядов от троцкист-ско-бухаринско-рыковской банды, этих фашистских шпионов» [5].
Данные мероприятия проводились под лозунгом «критики» и «самокритики» прежней собственной работы. К примеру, в апреле 1937 г. на одном из совещаний Ю. Межин, разбирая доклад А. Винокурова, отметил «отсутствие критики и самокритики в ВС СССР». Он предложил «указать в порядке самокритики на случаи засоренности аппарата в самом ВС СССР и не только среди руководящего состава, но и среди технических работников... Эти мотивы выдвигают необходимость проверки всего аппарата судебных работников снизу доверху... В качестве недостатков... нужно
отметить легкомысленное отношение к просмотру дел, самоуверенность, своего рода судебное чванство» [6].
В ходе чистки репрессированы руководители и сотрудники органов советской юстиции. Среди них был Н. Крыленко. Его преследование началось с ареста брата (В. Крыленко), который работал на «Урал-медстрое» помощником главного инженера, «в эпоху, когда Г. Пятаков и Жариков развертывали там свою вредительскую работу» [7]. После отстранения от должности Н. Крыленко написал письмо И. Сталину и В. Молотову, в котором пытался ответить на критику в свой адрес: «...зачем же был в условиях, когда я лишен возможности ответить, утверждать, что я не работал как нарком, потому что занимался альпинизмом и шахматами? Зачем было утверждать, в условиях, когда я лишен возможности ответить, что я не занимался вопросами кадров органов юстиции, их подготовки и переподготовки, что такая большая кампания как отчетная кампания народных судей перед населением, прошла мимо Наркомюста? И это в то время, когда эта кампания была создана и организована по моей инициативе» [8].
Была развернута борьба с «семейственностью в Наркомате юстиции» (НКЮ) [9] и Главной транспортной прокуратуре (ГТП): «В Главной прокуратуре семейный подбор работников. Например, т. Элькинд взял в аппарат 5 чел. Получилась своя артель. у него уже «хвост своих». Это определенная линия протекционизма» [10]. Еще один пример семейственности в ГТП — дело М., которое подробно разбиралось на одном из партсобраний. Г. Сегал взял на работу М. «по рекомендации». Однако выяснилось, что он был «секретарем у Г. Зиновьева», за что был «снят с работы в Красной Армии». После ареста М. органами НКВД ему коллегами была дана отрицательная характеристика: «После первых же дней работы М. в прокуратуре железнодорожного транспорта о нем сложилось отрицательное впечатление. Манера держать себя с апломбом, заявление о том, что у нас прокуроры все неграмотные»; «М. болтун, фанфарон. Ошибка моя в том, что нельзя брать людей по рекомендации отдельных лиц. Надо брать людей с периферии, проверенных нами на практической работе». Аналогичный случай был выявлен и в водной прокуратуре. Причем в обоих случаях
их новое назначение в прокуратуру согласовывалось с А. Вышинским [11].
После «зачистки» наркома юстиции на партсобраниях указывалось, что «проглядели Н. Крыленко, но он не один был», были названы следующие фамилии: Е. Пашука-нис, Берман, Крестинский. «При этом парторганизация НКЮ ничего не делала» [12]. Школа Е. Пашуканиса подверглась осуждению за «искажение и фальсификацию главного учения Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина. учения о диктатуре пролетариата». В марте 1937 г. было рекомендовано пересмотреть руководство и преподавателей учебных правовых учреждений; пересмотреть юридическую литературу, все учебники и учебные планы [13]. Из партии были исключены четыре сотрудника НКЮ, строгий выговор с предупреждением объявлен трем сотрудникам, сняты с работы пятеро [14].
Репрессии отразились и на судьбе К. Горшенина. В июне 1938 г. он поставил в известность членов партсобрания об аресте своей жены и посещении им квартиры ныне разоблаченного как враг народа И. Войтинского [15]. Еще один сотрудник НКЮ Брандецкий в июле 1938 г. признал, что служил в Белой армии в 1919 г. у А. Колчака. Впоследствии был репрессирован [16].
Этот период отличался массовыми доносами сотрудников НКЮ друг на друга. К примеру, в апреле 1938 г. сотрудник НКЮ Орлов обвинил своего коллегу Сперанского в «нездоровых разговорах» (Сперанский назвал речь А. Вышинского «юмором висельника»). Сперанский был обвинен в меньшевизме и исключен из партии [17].
В ходе кампании был «зачищен» и главный транспортный прокурор Г. Сегал. В одном из доносов на него сообщалось, что «его отец в 1928 г. уехал при помощи этого прокурора в Гамбург или Ганновер и оказался невозвращенцем. Он остался в фашистской Германии, имеет банковскую контору» [18]. После ареста Г. Сегала его дело разбиралось в июле 1937 г. на партсобрании ГТП. В вину Г. Сегалу была поставлена его поддержка отцу, который длительное время проживал за границей (пролонгация советского паспорта, помощь в устройстве на работу и т. п.) [19]. Собрание пришло к единому мнению, что «т. Се-гал должен был официально отказаться от него... На чистке партии в 1929 и 1933 гг.
вопрос об отце Г. Сегала длительно разбирался... Г. Сегал должен был не пустить на порог отца, который прожил 10 лет за границей. но т. Сегал способствовал устройству отца на работу». Было принято решение «исключить из партии т. Сегала как гнилого либерала» [20].
Примечательно, что Г. Сегал в период кампаний 1936—1937 гг. действовал в духе политики ограничения репрессий [21]. Однако подобная политика явно не устраивала руководство. Вполне вероятно, именно поэтому его и репрессировали. Вместе с Г. Сегалом была репрессирована и его команда: С. Миронов, Ю. Элькинд, Н. Немцов, Я. Кронберг и др. Ю. Элькинда обвинили в притуплении бдительности, чванливом отношении к подчиненным, в требовании слепого доверия Г. Сегалу [22].
Большую роль в выявлении неблагонадежных в прокуратуре сыграл парторг Зорин, который считал, что «методы нашей работы не способствуют выкорчевыванию врагов — пассивно отделение общего надзора». При этом он указывал, что в водной прокуратуре дела с этим обстоят хуже, чем в железнодорожной [23]. В июне 1937 г. Зорин на партсобрании озвучил следующее: «В нашем отделе уже 5 чел. снято, кто как чуждый, кто арестован НКВД» [24]. Однако сам Зорин был обвинен в троцкизме, смазывании дел, дружбе с Г. Сегалом и тоже репрессирован [25].
В процессе репрессий пострадала и прокуратура водного транспорта — репрессировали главного водного прокурора С. Миронова (проработал в должности около года), которого «не сумели разоблачить» в самой прокуратуре [26]. При этом в ноябре 1937 г. на партсобрании т. Ренев заявил: «Нужно дать указание о пересмотре директив Миронова. Многие еще не знают об аресте Миронова и пишут до сих пор на Миронова» [27].
Был репрессирован и руководитель Транспортной коллегии Верховного Суда СССР (ТК ВС) Ю. Межин [28]. Его обвиняли в отсутствии критики и самокритики: «ни в партгруппе, ни в стенгазете, благодаря чему там сложились нездоровые и неделовые взаимоотношения между членами коллегии и руководством». Также его обвиняли в том, что он «допускал грубость и оскорбления к работникам ТК». Кроме того, его обвинили во лжи на закрытом партсобрании; припомнили его слова: «Выбросьте из головы
вопрос о независимости судей и о судебной совести. Это не большевистская установка»; и игнорировании решений судебно-надзор-ной коллегии [29].
В резолюции партсобрание, разбиравшее дело Ю. Межина, указало: «... применение т. Межиным неправильных методов руководства, выразившихся в голом администрировании, в грубости, связанной с оскорблениями отдельных работников коллегии, и в присутствии конкретной помощи отдельным работникам, не только привело к нездоровым настроениям среди работников коллегии и неблагоприятно отразилось на самой работе, но и препятствовало сплочению всего коллектива ТК.
Партийное собрание самым решительным образом осуждает поведение т. Межина на партийном собрании, извратившего постановление ЦК нашей партии о мотивах освобождения т. Фрейдсона от работы в ТК.
Что же касается выдвинутых против т. Межина группой членов ТК обвинений в неправильных с его стороны высказываниях относительно Сталинской Конституции, а также обвинений Ю. Межиным некоторых членов ТК в проведении неправильной судебной политики — оба эти вопроса разобрать новому составу парткома после детального обследования председателем ВС СССР всей работы ТК» [30].
После «зачистки» Ю. Межина на одном из совещаний в марте 1938 г. было предложено «по некоторым линейным судам проверить ряд людей — ставленников наших врагов», а также «проверить ряд директив, до сих пор не отмененных» [31]. Также в 1937—1938 гг. был репрессирован и председатель Водно-транспортной коллегии ВС СССР Г. Мерэн.
В дальнейшем Н. Крыленко провел совещание председателей линейных судов при НКЮ СССР, в ходе которого «вскрыл» недостатки работы ТК ВС СССР. Например, ТК допустила ряд случаев вынесения слишком мягких приговоров без поражения в правах по делам о контрреволюционных преступлениях; неудовлетворительно проверяла работников линсудов и проглядела врагов народа и их пособников в некоторых судах (Железная дорога им. Кагановича). Наблюдались случаи осуждения за простое нарушение дисциплины в то время, когда были данные о контрреволюционном преступлении; слабое руководство линейными судами. В кассационной работе были
отмечены безосновательное снижение мер наказания; отсутствие единообразия кассационной практики; недостаточно мотивированные определения при переквалификации; поверхностное изучение дел докладчиками. Кроме того, ТК не проявляла бдительности, выносила мягкие приговоры по контрреволюционным делам; работа в подготовительном заседании проводится формально, отсутствует работа по руководству производственно-товарищескими судами. Конечно же, было отмечено и нарушение сроков рассмотрения дел (особенно по авариям) [32].
В ноябре 1937 г. Н. Крыленко издал приказ № 26/СП, в котором отмечалось «засорение технического аппарата людьми, не внушающими политического доверия, ранее судившимися, другим неблагонадежным элементом» в ряде линейных судов. В качестве примеров приводились линсуд Железной дороги им. Кагановича, в котором «работал комендантом судимый за растрату», и линсуд Казанской железной дороги, в котором «работала секретарем жена белогвардейского офицера, а впоследствии разоблаченного шпиона и диверсанта». В качестве вывода утверждалось, что это «дает возможность врагам народа похищать уголовные и контрреволюционные дела», как в линсуде Железной дороги им. Кагановича [33].
Заместитель председателя ТК ВС СССР Б. Фрейдсон [34] также был репрессирован. Официальной причиной этого было объявлено то, что Б. Фрейдсон не воспринял усиление судебной репрессии по делам о крушениях, а также допускал политические и юридические ошибки. Он давал «такие формулировки, которые могли дезорганизовать линейные суды и сорвать проводимую жесткую политику по делам о крушениях... Под его председательством или по его докладу был прекращен ряд дел или снижены меры наказания ряда троцкистов, вредителей и контрреволюционеров. Для их оправдания применял явно надуманные и крючкотворческие формулировки». Кроме того, выяснилось, что «Фрейдсон в прошлом меньшевик» [35].
В марте 1938 г. А. Винокуров докладывал И. Сталину, В. Молотову, М. Калинину о том, что в Верховном Суде СССР «за последний год 17 членов коллегий убыло: 5 чел. исключены из партии, 7 — арестованы, 4 перешли на другую работу. Из 68
членов налицо имеется 43 члена (по Военной коллегии 10 при штате 15 чел., по Транспортной коллегии (ТК) — 10 при штате 14 чел., по Уголовно-судебной — 6 чел. при штате 15 чел., по Гражданско-судебной — 3 при штате 6 чел.)». Винокуров просил «в виде исключения допустить к работе 10 чел., так как II сессия Верховного Совета СССР соберется через несколько месяцев» [36].
Отметим, что в августе-сентябре 1938 г. ТК изменила свое название на ЖДК. Изменился и состав коллегии. В состав ТК входило 13 чел. (во главе с Ю. Межиным). В состав ЖДК вошли семь человек (во главе с И. Заряновым). Предыдущий состав коллегии рассматривал 840 дел в месяц (65 дел в месяц на одного человека), а новый состав — 1 050 дел в месяц (по 150 дел в месяц на одного человека). В каждом заседании коллегии рассматривалось по 105 дел. При этом указывалось, что «время, затрачиваемое на кассационное рассмотрение каждого дела, в теперешних условиях значительно удлиняется участием защиты по громадному большинству дел» [37].
Пострадали и занимавшие менее значительные должности в органах ТЮ на местах. В марте 1937 г. Ю. Элькинд обращал внимание на то, что «от ряда прокуроров дорог, где обнаружены вредители, к нам в Главную прокуратуру не поступило никакой информации» [38]. К примеру, были сняты с работы и. о. председателя линсуда Железной дороги им. Кагановича У. и член этого суда М., а также «в целях оздоровления линсудов НКЮ СССР. снят ряд других председателей и членов судов, не обеспечивающих правильной карательной политики, допустивших политическую близорукость и не сумевших перестроить работу. В линсуды в значительной мере влиты новые силы. На должности председателей и членов линсу-дов выдвинуты проявившие себя на работе члены суда и судебный актив из производственников-стахановцев... Работники линсу-дов уже принялись за исправление недочетов и ликвидацию последствий вредительства в судах. Однако эта работа идет недопустимо медленно.» [39].
Н. Крыленко и начальник политуправления НКВода Зашибаев издали совместный приказ, обязывающий начальников политотделов совместно с председателями воднотранспортных судов «в 20-тидневный срок произвести политическую и деловую
аттестацию членов воднотранспортных судов и с своим заключением отправить в НКЮ. Выдвинуть в 20-тидневный срок кандидатуры в качестве членов судов из проверенных и выдержанных работников, взамен подлежащих освобождению, а также для укомплектования полного штата. Предоставить в НКЮ не позднее 15 января 1938 г. политические и деловые характеристики, заверенные личные листки по учету кадров на вновь выдвигаемых кандидатов в члены суда» [40].
К августу 1938 г. по сети железных дорог свыше 20 прокуроров дорог и их заместителей были также разоблачены как враги народа. В течение 1938 г. были подобраны и назначены 19 прокуроров железных дорог, 17 зам. прокуроров железных дорог, 24 помощника прокурора дорог, 90 прокуроров участков, 3 старших следователя, 133 следователя [41].
Репрессии в органах юстиции попытались свернуть в феврале 1938 г. Приказ № 172/5с обязывал «в двухнедельный срок выслать все материалы, служившие основанием увольнению прокурорско-следственных работников в 1937—1938 гг. в тех случаях, когда они не восстановлены на работе. Приложить заключение о целесообразности его восстановления на работе» [42].
После этого Н. Рычков и И. Голяков приказали председателям и членам линсу-дов «.удары судебной репрессии наносить действительным, а не мнимым вредителям; решительно отказаться от огульного осуждения лиц за незначительные преступления и проступки, не повлекшие за собой серьезных последствий, не допуская ослабления борьбы со злостными дезорганизаторами производства; ликвидировать самотек в своей работе; обеспечить внимательное рассмотрение дел на подготовительных заседаниях, не допуская предания суду по недостаточно обоснованным материалам; не допускать нарушения правил о подсудности (передавать в народные суды дела о преступлениях в системе Трансторгпита, о хулиганстве, против жизни, здоровья, достоинства личности; дела о контрреволюционной агитации и пропаганде принимать только в том случае, если эти преступления совершены железнодорожниками и по своему характеру направлены к подрыву железнодорожного транспорта); самым строжайшим образом соблюдать нормы УПК; обеспечить рассмотрение дел в 10-тидневный
срок; систематически проводить занятия с народными заседателями» [43].
В декабре 1938 г. И. Голяков и Н. Рычков, «вскрыв» «ошибки в борьбе с преступлениями против трудовой дисциплины в линсудах», обвинили «бывшее вражеское руководство ТК и ГТП» в даче вредительских директив, ориентировавших линейные суды на массовое осуждение железнодорожников и применение к ним суровых мер наказания, независимо от личности обвиняемого, характера и тяжести совершенного преступления. И. Голяков и Н. Рычков указывали на применение лин-судами и «слишком жестких», и «слишком мягких» наказаний. Кроме того, сообщали, что «линсуды принимают дела (несмотря на ст. 60 Закона о судоустройстве) о бытовых преступлениях, о мелких хищениях, о растратах на дороге, мелких хищениях и растратах в системе транспорта, ресторанах и буфетах, о преступлениях на лесоразработках, о к.р. агитации пассажиров в поездах и другие подсудные общим судам дела. Это отвлекает от борьбы с транспортными преступлениями». Отмечались: нарушение сроков, несоблюдение правил уголовного процесса, плохая общественно-массовая работа. Основными причинами такой работы были названы: изолированная работа от руководства железнодорожных и партийных организаций дороги, плохое изучение материалов следствия, отсутствие коллегиальности в работе, юридическая малограмотность большинства работников, низкая трудовая дисциплина работников линейных судов. Отмечались случаи пьянства, бытового разложения, грубые нарушения указаний ЖДК ВС СССР и НКЮ СССР.
Указывалось, что в линсуды влиты новые силы (выдвинуты члены суда и актив из производственников-стахановцев), которым предстоит усилить работу с вредительством, борьбу со злостными дезорганизаторами производства, точно соблюдать подсудность, нормы УПК и в целом «улучшить работу» [44]. Также сообщалось, что вследствие выявленных ошибок в циркулярах были на места направлены новые «с исправлением ошибок» [45].
Таким образом, репрессивная кампания в органах ТЮ была остановлена в течение 1938 г. Основным результатом этой кампании стало своеобразное улучшение управляемости органов ТЮ. Сотрудники ТЮ старались угадывать и перевыполнять ука-
зания руководства. К примеру, после издания совместного Приказа НКПС № 202/ц от 15 сентября 1939 г. и НКЮ СССР № 16/31-с от 20 сентября 1939 г. «Об усилении борьбы с крушениями и авариями» в линейном суде Одесской железной дороги количество дел о крушениях и авариях в октябре, по сравнению с сентябрем, выросло в пять раз. В целом по стране отмечалось, что после издания приказа «резко увеличилось количество возбуждаемых дел в уголовном порядке за служебные проступки, подлежащие рассмотрению в административном порядке» [46]. Однако, как справедливо замечает А. Я. Кодинцев, «дискредитация руководителей привела к падению дисциплины среди работников юстиции и к бесконечным мелким конфликтам» [47]. Кроме того, вероятно, репрессии привели к сокращению числа квалифицированных специалистов в органах транспортной юстиции. ^
1. Шкаревский Д. Н. О некоторых причинах создания органов транспортной юстиции в СССР в 30-е гг. XX в. // История государства и права. 2013. № 23. С. 16—20.
2. Сегал Г. Осенне-зимние перевозки и задачи транспортных органов юстиции // Социалист. законность. 1934. № 10. С. 3—5.
3. РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 884. Л. 55.
4. ГАРФ. Ф. Р. 9492. Оп. 1 а. Д. 2 Л.10.
5. ЦАОПИМ. Ф. 2273. Оп. 1. Д. 9. Л. 2.
6. ГАРФ. Ф. 9474. Оп. 16. Д. 117. Л. 8-9.
7. РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 892. Л. 19, 19об.
8. РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 892. Л. 38.
9. ЦАОПИМ. Ф. 2273. Оп. 1. Д. 9. Л. 107.
10. ЦАОПИМ Ф. 1246. Оп 1. Д. 4. Л. 61.
11. ЦАОПИМ Ф. 1246. Оп 1. Д. 4. Л. 55-60.
12. ЦАОПИМ Ф. 2273. Оп 1. Д.10. Л. 16.
13. ЦАОПИМ Ф. 1936. Оп 2 Д. 5. Л. 21.
14. ЦАОПИМ. Ф. 2273. Оп 1 Д. 9. Л. 10.
15. ЦАОПИМ. Ф. 2273. Оп 1 Д. 95. Л. 1.
16. ЦАОПИМ. Ф. 2273. Оп 1 Д. 95. Л. 10.
17. ЦАОПИМ. Ф. 2273. Оп 1 Д. 14. Л. 29.
18. РГАСПИ. Ф. 82. Оп . 2. Д. 884. Л. 79.
19. ЦАОПИМ. Ф. 1246. Оп 1 Д. 4. Л. 66.
20. ЦАОПИМ. Ф. 1246. Оп 1 Д. 4. Л. 67.
21. ГАРФ. Ф. 8131. Оп. 38. Д. 11 . Л. 3.
22. ЦАОПИМ. Ф. 1246. Оп 1 Д. 4. Л. 122.
23. ЦАОПИМ. Ф. 1246. Оп 1 Д. 22. Л. 49,50
24. ЦАОПИМ. Ф. 1246. Оп 1 Д. 4. Л. 61-62.
25. ЦАОПИМ. Ф. 1246. Оп 1 Д. 22. Л. 70.
26. ЦАОПИМ. Ф. 1246. Оп. 1 Д. 4. Л. 117.
27. ЦАОПИМ. Ф. 1246. Оп. 1 Д. 4. Л. 118.
28. Подробнее см.: Смирнов Н. Г. Репрессированное правосудие. М., 2001. 432 с.
29. ЦАОПИМ. Ф. 1936. Оп. 2. Д. 7. Л. 3, 17, 45 об.
30. ЦАОПИМ. Ф. 1936. Оп. 2. Д. 7. Л. 91.
31. ЦАОПИМ. Ф. 2273. Оп. 1. Д. 10. Л. 8.
32. ГАРФ. Ф. 9492. Оп. 1 а. Д. 2. Л. 195.
33. ГАРФ. Ф. 9492. Оп. 1 а. Д. 3. Л. 115.
34. Подробнее см.: Смирнов Н. Г. Репрессированное правосудие. М., 2001. 432 с.
35. ГАРФ. Ф. 9474. Оп. 16. Д. 103. Л. 118.
36. ГАРФ. Ф. 9474. Оп. 16. Д. 136. Л. 7.
37. ГАРФ. Ф. 9474. Оп. 16. Д. 141. Л. 446, 447.
38. ЦАОПИМ. Ф. 1246. Оп. 1. Д. 4. Л. 12.
39. ГАРФ. Ф. 9474. Оп. 16. Д. 141. Л. 548, 549.
40. ГАРФ. Ф. Р. 9492. Оп. 1 а. Д. 2. Л. 202.
41. ЦАОПИМ. Ф. 1246. Оп. 1. Д. 22. Л. 84.
42. ГАРФ. Ф. 8131. Оп. 38. Д. 31. Л. 4.
43. ГАРФ. Ф. 9474. Оп. 16. Д. 141. Л. 549-552.
44. ГАРФ. Ф. 9492. Оп. 1 а. Д. 4. Л. 246.
45. ГАРФ. Ф. 9492. Оп. 1 а. Д. 5 Л. 1.
46. ГАРФ. Ф. 9492. Оп. 4. Д. 4. Л. 11; ГАРФ. Ф. 9474. Оп. 16. Д. 171. Л. 158.
47. Кодинцев А. Я. Органы транспортной юстиции СССР в 30-е гг. XX в. // Транспорт. право. 2007. № 4. С. 36.
список литературы
Кодинцев А. Я. Органы транспортной юстиции СССР в 30-е гг. XX в. // Транспорт. право. — 2007. - № 4. - С. 34-38.
Сегал Г. Осенне-зимние перевозки и задачи транспортных органов юстиции // Социалист. законность. - 1934. - № 10. - С. 3-5.
Смирнов Н. Г. Репрессированное правосудие / Н. Г. Смирнов. - М. : Гелиос АРВ, 2001. - 432 с.
Шкаревский Д. Н. О некоторых причинах создания органов транспортной юстиции в СССР в 30-е гг. XX в. // История государства и права. - 2013. -№ 23. - С. 16-20.
REFERENCES
Kodintsev A.Ya. Organyi transportnoy yustitsii SSSR v 30-e g. XX v. Transport. pravo, 2007, no 4, pp. 34-38. (in Russian)
Segal G. Osenne-zimnie perevozki i zadachi trans-portnyih organov yustitsii. Sotsialisticheskaya zakon-nost, 1934, no 10, pp. 3-5. (in Russian)
Smirnov N.G. Repressirovannoe pravosudie. Moscow, Gelios ARV, 2001, 432 p. (in Russian)
Shkarevskiy D.N. O nekotoryih prichinah sozdaniya organov transportnoy yustitsii v SSSR v 30-e gg. XX v. Istoriya gosudarstva i prava, 2013, no 23, pp. 16-20. (in Russian)
Repression in the Organs of Transport Justice in 1937-1938
© Shkarevsky D. N., 2018
In modern scientific literature, the activities of the bodies of transport justice in the 1930 s are not sufficiently described. They played a very significant role in the organization of transportation in the period of industrialization. They made a great contribution to the repressions of this period. In the second half of the 1930 s. repression was carried out already in the bodies of transport justice. However, they are practically not described. The author on the basis of archival materials (not published) makes up this gap. The author points out that these events were held under the slogan of "criticism" and "self-criticism" of their own work. The author comes to the conclusion that a significant number of employees of the bodies of transport justice were repressed (according to some sources up to 50 %). The author believes that the main reasons that caused repression against the leadership of transport justice were subjective (for example, "family"). During the "trial" of cases repressed during the party meetings, objective reasons were not named. The repressive campaign in the organs of transport justice was stopped during 1938. Its main result was the improvement of the manageability of these bodies. Employees of transport justice after this campaign tried to guess and overfulfill the orders of the leaders. Another result of repression was the reduction in the number of qualified specialists in the bodies of transport justice. The railway workers replaced soviet lawyers in the bodies of transport justice. There was also a decrease in the level of discipline among the employees of these justice bodies.
Key words: soviet justice, special justice, transport justice.
