CC BY
58
38
Исто рия
Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лоб ачевского, 2019, № 4, с. 38-51
УДК 94(47+57)
РЕПРЕССИИ И АМНИСТИИ СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА В НИЖЕГОРОДСКОЙ ГУБЕРНИИ В ГОДЫ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ (1918-1920)
© 2018 г. А.В. Медведев
Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского, Н. Новгород
medvedev_46@mail. т
Поступила в редакцию 03.04.2019
Анализируется использование Нижегородской губернской чрезвычайной комиссией и другими карательными органами репрессий по отношению к врагам советской власти и крестьянам, которые отказывались выполнять государственные повинности, а также применение широких амнистий (объявлявшихся в связи с революционными праздниками) к арестованным и осужденным.
Ключевые слова: репрессии, красный террор, белый террор, амнистии, ЧК, революционный трибунал.
О репрессиях советского государства и белых правительств в годы гражданской войны было написано не очень много. О белом терроре в трудах советских историков сообщались сведения по отдельным регионам, приводились отдельные исторические примеры, о нем писали в мемуарах очевидцы и участники гражданской войны, но обобщающего труда в историографии так и не появилось. О красном терроре в СССР профессиональные историки не высказывались, а антисоветски настроенные эмигранты писали больше в духе эмоционального осуждения, чем с фактической стороны. В спецфондах библиотек хранились два издания, в которых были приведены некие обобщающие сведения о советских репрессиях и терроре. М.Я. Лацис, один из заместителей Ф.Э. Дзержинского, еще в 1920 г. издал книгу «Два года борьбы на внутреннем фронте», в которой привел общие данные об использовании репрессий советским государством за 1918 г. и 7 месяцев 1919 г. по 20 губерниям, остававшимся в составе советской республики. По данным М.Я. Лациса, за это время органами ВЧК было арестовано 44 639 человек, расстреляно 8 389, в концлагеря направлено 9 496, в тюрьмы - 3 433 чел., взято заложниками 8 689 чел. [1, с. 75-76].
В 1922 г. в Праге была опубликована книга эмигранта С.П. Мельгунова «Красный террор в России», неоднократно переиздававшаяся в последние годы в Российской Федерации. Красный террор Мельгунов представил как «систему планомерного проведения в жизнь насилия», а белый террор - «это прежде всего эксцессы на почве разнузданности и мести» [2, с. 238]. Отсюда вытекал тенденциозный вывод о большем масштабе красного террора. Архивных источников в силу объективных причин у автора
быть не могло. Он использовал некоторые сведения из советских газет, рассказы очевидцев об ужасах террора и сведения деникинской комиссии по расследованию злодеяний красных и привел вывод этой комиссии об 1 млн 700 тысячах жертв красного террора [2, с. 139]. Откуда эти данные при отсутствии документально подтвержденной статистики? - С потолка, но их очень любят использовать современные российские антисоветчики. Мельгунов обещал написать и о белом терроре, но не выполнил это обещание, т.к. правда об ужасах белого террора врагам советской власти была не нужна.
В постсоветское время тема репрессий и террора в годы гражданской войны стала освещаться многими историками (не говоря уж о беспринципных конъюнктурных публицистах). Первым книгу о красном и белом терроре в годы гражданской войны написал казанский историк А.Л. Литвин в 1995 г. [3]. Автор, уходя от исторического подхода, осуждает любой террор, забывая о том, что последний - неизбежное явление гражданских войн. Белому террору Литвин уделил лишь одну пятую часть своей книги, сосредоточив главные усилия на изложении фактов красного террора. Не украшают труд автора и отдельные инсинуации, например о том, что покушение на немецкого посла в Советской России графа Мирбаха организовал Ф.Э. Дзержинский, чтобы получить повод для расправы с левыми эсерами, а покушение на В.И. Ленина Ф. Каплан якобы устроили Дзержинский и Свердлов для захвата власти в свои руки [3, с. 194-200].
В 2006 г. была опубликована книга И.С. Рать-ковского «Красный террор и деятельность ВЧК в 1918 году». Автор пишет, что советское государство и ВЧК должны были подавлять анар-
хию, уголовщину, вооруженное сопротивление советской власти, упоминает и связанные с этим негативные явления (злоупотребление властью, грабежи отдельными чекистами населения, что пресекалось руководителями ЧК), и это вызвало дискуссию среди большевиков о роли ЧК и привело к ликвидации ее уездных комиссий в начале 1919 г. [4]. Ратьковский справедливо указывает, что красный террор, развернувшийся в сентябре 1918 г., завершился 6 ноября того же года в связи с принятием VI Всероссийским чрезвычайным съездом Советов постановления об амнистии, которая осуществлялась в широких масштабах, но позднее красный террор время от времени использовался в отдельных регионах при обострении политической ситуации [4, с. 206-207, 240]. В книге есть и глава о белом терроре в ряде губерний Советской России, но сведения о нем, да и о красном терроре, конечно, неполные.
Историю белого террора на материалах территории Самарского Комуча, Урала, Сибири и Северной области изучал в начале 2000-х гг. П.А. Голуб. Новизной его исследования является освещение ужасного положения заключенных в концлагерях и тюрьмах белых правительств, их уничтожения голодом, болезнями и расстрелами [5-7]. Для сравнения масштабов репрессий приведем сведения Голуба о количестве заключенных в белой Сибири и в Советской России в декабре 1918 г.: в советских тюрьмах находилось 40 тысяч заключенных (политических и уголовников) и в концлагерях -2000, а в колчаковских тюрьмах - 75 тысяч заключенных и в концлагерях - 913 тысяч [6, № 2, с. 54-58]. А ведь были еще тюрьмы и концлагеря на территории других белых правительств, в том числе страшные лагеря на Севере -на острове Мудьюг в Белом море, на острове Иокаганьга вблизи Мурманска, в которых в неотапливаемых помещениях - при северных морозах! - на голодном пайке содержались заключенные [7]. Эти материалы П.А. Голуб издал в 2006 г. в своей монографии «Белый террор в России (1918-1920)» [8, с. 5].
Наконец, в 2017 г. появилась книга И.С. Рать-ковского «Хроника белого террора. Репрессии и самосуды», в которой автор использовал опубликованные материалы из исторических и краеведческих трудов, из мемуаров и газет [8]. В книге приводятся многочисленные факты жесточайшего террора, осуществлявшегося белыми, - садистские, изуверские мучения, убийства не только мужчин, но и женщин и детей, изнасилования женщин и девочек, сожжения деревень и домов вместе с жившими в них семьями. Особых масштабов белый террор достигал при
занятии городов, когда число убитых исчислялось сотнями и тысячами человек, а также при отступлении из них. Рассказывается о поездах и баржах смерти, в которых увозили узников отступающие белые, не кормя их, в результате чего большинство заключенных умирали от голода и болезней. Таких зверств не было зафиксировано у красных. Ратьковский определил число погибших от белого террора в 500 тысяч человек, не считая евреев, убитых во время погромов и грабежей [8, с. 19]. А погибших евреев от рук различных противников Советов насчитывают от 200 до 300 тысяч человек [3, с. 281].
А что ожидало народ в случае победы белогвардейцев? В «Хронике» Ратьковского приводится постановление о чрезвычайном законе Особого совещания, правительства при главнокомандующем вооруженными силами на юге России А.И. Деникине (ноябрь 1919 г.). Согласно закону, после победы над большевиками все, кто был виновен в подготовке захвата власти Советами, кто осуществлял задачи этой власти, а также те, кто участвовал «в сообществе, именующемся партией коммунистов (большевиков), или в ином обществе, установившем власть Советов раб., солд. и кр. депутатов», подвергаются «лишению всех прав состояния и смертной казни» [8, с. 338]. Так что в этом случае под репрессии попадало бы большинство взрослого населения России.
В нижегородском краеведении советского времени белый и красный террор на территории губернии специально не изучался. Приводились сведения об антисоветских выступлениях, их подавлении, но о масштабах карательных мер не рассказывалось. Архивы губернской ЧК и губернского революционного трибунала были недоступны, засекречены. В постсоветское время появилась публикация документов «Забвению не подлежит: Неизвестные страницы нижегородской истории» (книга вторая), посвященная событиям 1918 г. В ней помещены документы и материалы об острой классовой борьбе, чрезвычайных мерах по борьбе с контрреволюцией губернских органов власти и губЧК со вступительными статьями составителей сборника. В документах губернской ЧК приводятся сведения о репрессивных мерах в отношении противников советской власти и ее политике -арестах, штрафах, расстрелах [9].
В 2016 г. появилась первое, а в 2017 г. - второе издание сборника «Политические репрессии в Нижегородской области (1917-1953)» [10]. Автором статьи по периоду гражданской войны является журналист С.А. Смирнов, один материал о расстреле татар в селе Семеновском Сер-гачского уезда после убийства в нем чекистов в
январе 1919 г. написан О.Н. Сенюткиной. Смирнов освещает проблему с четко выраженной антисоветской позиции, используя все фальшивки и аргументы антисоветской публицистики последних лет, игнорируя опровергающие их исторические труды.
В том же 2017 г. была издана книга нижегородского журналиста В.И. Андрюхина «Жернова революции» [11]. Здесь проблемы репрессий освещаются в ином свете, правдиво и объективно. Автор много лет изучал архивные материалы губернской чрезвычайной комиссии и ВЧК. Андрюхин освещает историю становления губернской ЧК, когда в нее пришли в основном молодые, неопытные люди, действовавшие при отсутствии разработанного законодательства путем проб и ошибок. Объективно показаны как успехи ВЧК, так и преступления отдельных чекистов, например конфискация денег и имущества в свою пользу, за что те подвергались расстрелу. В книге одна глава посвящена освещению объективных предпосылок Октябрьской революции, которая расколола общество и способствовала острой классовой борьбе. Рассказывается о деятельности в губернии антисоветских организаций, об их заговорах, организации антисоветских восстаний, о белом терроре восставших, о мерах подавления, репрессиях, используемых губернскими чекистами, упоминается и об амнистиях отдельных арестованных лиц и заключенных.
При этом проблема насилия и террора в годы гражданской войны не рассматривалась со стороны социально-психологической. В бескомпромиссной классовой войне было много жестокости. В.И. Ленин не раз отмечал, что эта жестокость вызвана озверением масс в ходе мировой войны. Но была разница в репрессивной политике красных и белых. Советские карательные органы при подавлении бунтов, мятежей порой на месте расстреливали зачинщиков и главарей восстаний. Арестовывались их активные участники, но многие из них освобождались в ходе следствия, а позднее амнистировались и другие. Крестьяне, другие трудящиеся, втянутые в мятежи, были для большевиков тем народом, для которого и была осуществлена революция. Для белых рабочие и крестьяне были людьми второго сорта, которых следовало поставить на свое место. Белогвардейцы чувствовали недоверие, ненависть к себе широких масс, поэтому старались запугать их изуверскими казнями, порками, виселицами.
История амнистий советского государства в годы гражданской войны до сих пор фактически не изучена. Есть только отдельные упоминания о них в исторических трудах. Между тем
первая амнистия была объявлена по декрету совнаркома Петроградской коммуны 1 мая 1918 г. Были освобождены арестованные члены антисоветских организаций Петрограда, в том числе группа монархистов В. Пуришкевича [12, с. 30]. 6 ноября 1918 г. VI Всероссийский чрезвычайный съезд Советов принял постановление о широкой амнистии «в связи с укреплением социалистического строя, ростом мировой революции, укреплением Красной Армии». Амнистии подлежали те задержанные органами борьбы с контрреволюцией, «которым в течение двух недель со дня ареста не предъявлено обвинения в непосредственном участии в заговоре против Советской власти или подготовке, или в организации белогвардейских сил, или в содействии тем партиям или группам, которые ставили себе целью вооруженную борьбу против Советской власти». Освобождению подлежали все заложники, за исключением тех из них, «временное задержание которых необходимо как условие безопасности товарищам, попавшим в руки врагов». Постановление требовало от революционных трибуналов и народных судов в срочном порядке рассмотреть списки осужденных с целью проведения досрочного освобождения в самых широких масштабах [13, с. 529].
Такого рода амнистии ВЦИК объявлял к революционным праздникам: 25 апреля 1919 г., 4 ноября 1919 г., 1 мая 1920 г., 6 ноября 1920 г., 22 февраля 1919 г. (осужденным за военные преступления, в том числе за дезертирство) [14].
Совет рабоче-крестьянской обороны 3 июня 1919 г. объявил амнистию тем дезертирам, которые добровольно вернутся на службу в Красную армию [15, с. 19-20]. В результате во второй половине 1919 - первой половине 1920 г. в ряды Красной армии добровольно явилось 1 млн 850 тысяч дезертиров, еще 1 млн 545 тысяч - принудительно. Дезертирство сократилось до минимума, и на три четверти крестьянская Красная армия разгромила белогвардейские войска [16, с. 30-31; 17, с. 132].
Амнистия объявлялась полномочной комиссией ВЦИК в Тамбове 20 марта 1921 г. тем участникам антоновского восстания, которые сдадутся в срок до 5 апреля. Вожакам и подстрекателям восстания были обещаны гласный суд и условное наказание без применения высшей меры и отпуск на свободу. В случае нового преступления они будут наказаны вдвое. За три недели с 21 марта по 12 апреля явилось с повинной около 7 тысяч повстанцев [18, с. 94].
Использование амнистий советским государством в широких масштабах можно объяснить стремлением смягчить остроту гражданской войны, уменьшить число ее жертв, пока-
зать крестьянам и рабочим, что власть, наводя твердый порядок, не будет мстить тем темным и несознательным трудящимся, которые были втянуты в антисоветские выступления и восстания. Амнистировались и интеллигенты, с надеждой на то, что они будут если не лояльны,
то хотя бы нейтральны по отношению к власти.
* * *
Нижегородская губерния в годы гражданской войны была тыловой. В ней тоже шла классовая борьба, но она не достигала той крайней остроты, как в губерниях, по которым прокатывались военные фронты. Гражданская война явилась следствием Октябрьской революции, вызвавшей сопротивление потерявших собственность, власть и привилегии классов и сословий. С.А. Смирнов использует тезис, что революция была осуществлена большевиками на деньги внешнего врага России [10, с. 5], игнорируя многочисленные труды историков, показавших, что все доказательства о «немецком золоте» большевиков основаны на сфабрикованных фальшивках. Укажу на наиболее основательный труд Г.Л. Соболева, в котором проанализированы все источники и исследования на эту тему [19].
В.И. Андрюхин целую главу уделил анализу предпосылок Октябрьской революции, тяжелого материального положения крестьян и рабочих в Нижегородской губернии в начале ХХ века, чрезвычайно ухудшившемуся в годы Первой мировой войны, что и привело к Февральской революции. Но он все же не профессиональный историк, не использовал фундаментальные труды нижегородских историков о положении рабочих и крестьян в губернии - члена-корреспондента АН СССР С.И. Архангельского [20], Е.А. Егорова [21], В.В. Ниякого [22], А.В. Седова [23], что позволило бы представить более убедительную и яркую картину жизни нижегородцев. Во время мировой войны наживались буржуазия и помещики, получая сверхприбыль, а жизнь простых нижегородцев становилась невыносимо тяжелой. Цены на основные продукты питания выросли в 10-14 раз, тогда как зарплата рабочих в полтора-два раза. Нехватка рабочих рук в сельском хозяйстве из-за мобилизации крестьян в армию привела к сокращению производства продуктов питания. В результате, как показал в недавно вышедшем труде В.П. Сапон, уже в июне 1916 г. произошел первый голодный бунт в Нижнем Новгороде и в окрестных селениях, когда голодающие осаждали продовольственные управы и обыскивали дома состоятельных домохозяев [24, с. 186-187]. Эти острые проблемы проявлялись
и в 1917 г. Но ни одна из них не была решена, наоборот, они еще больше обострялись. Вот почему в Нижегородской губернии, как во всей стране, развернулись голодные бунты, забастовки рабочих, вспыхнуло осенью крестьянское восстание. И советская власть в губернии утвердилась легко, мирным путем, но получила в наследство экономические проблемы.
Как и во всей стране, в Нижегородской губернии проявили себя после Октябрьской революции разруха промышленности, сокращение рабочих мест, голод, анархия, уголовщина. Советская власть была еще непрочной, советский аппарат только создавался, государственная дисциплина была слабой, волостные и уездные Советы не выполняли нередко решения губернских властей. Деревню охватила анархия. Крестьяне были благодарны советской власти за переход к ним помещичьих земель, но выполнять государственные повинности отказывались. Политические противники большевиков раздували недовольство населения такой жизнью, дискредитируя советскую власть. В Нижегородской губернии в первые послереволюционные месяцы действовали кадеты (полулегально), эсеры и меньшевики (легально) и подпольные организации офицеров дореволюционной армии - «Союза защиты родины и свободы», созданного бывшим эсером-террористом Б.В. Савинковым. Советской власти оказывали с о противление буржуазия, кулаки, значительная часть интеллигенции.
Вот почему вслед за Всероссийской чрезвычайной комиссией по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией (летом 1918 г. добавилось к ее названию «и преступлениями по должности») в Н. Новгороде 11 марта 1918 г. была создана губернская чрезвычайная комиссия. С.А. Смирнов всемерно дискредитирует чекистов. Дзержинский у него ярый русофоб; в губернской ЧК было много латышей и евреев, не щадивших русское население; многие чекисты были молодыми по возрасту, поэтому проявляли излишнюю жестокость и т.п. Гнусную клевету на Дзержинского даже и опровергать не нужно, он до сих пор пользуется уважением работников российских спецслужб и большинства граждан России. Евреев и латышей оказалось много в Нижнем вследствие эвакуаций из прифронтовых зон населения и предприятий. Среди них было много социалистов, вот почему они привлекались в различные советские органы. Ну и, наконец, революции совершают прежде всего молодые люди, они же и вставали на защиту советской власти, вступая в ряды Красной армии и ЧК.
С.А. Смирнов доказывает, что программой большевиков и В.И. Ленина была гражданская
война [10, с. 16-17]. Ленин неоднократно писал, что революции сопровождаются гражданскими войнами, но весной 1918 г. разработал программу действий, которая могла бы предотвратить гражданскую войну. В работе «Очередные задачи Советской власти» он призвал остановить «красногвардейскую атаку» на капитал (т.е. реквизиции, национализацию предприятий), наладить правильно взимаемый подоходный налог, привлекать буржуазных специалистов к управлению предприятиями за высокую плату и т.п. В начале мая 1918 г. в статье «О «левом» ребячестве и о мелкобуржуазности» он писал о необходимости использовать многоукладную экономику с различными формами собственности в переходный к социализму период [25. Т. 36, с. 165-208, 296], но требовал создать твердую и железную власть рабочего класса, добиваться утверждения жесткой государственной дисциплины, что и осуществляли большевики, подавляя сопротивление антисоветских сил и наводя порядок в государстве.
Идея многоукладной экономики предлагала классовый компромисс. Предложения Ленина утвердил ВЦИК 29 апреля 1918 г. как государственную программу. Но почему она не была реализована? Очевидно потому, что в конце мая 1918 г. по приказу Военного совета Антанты восстал чехословацкий корпус, объявленный к этому времени частью вооруженных сил Франции. Он находился в эшелонах от Пензы до Владивостока. А в тыл слабых отрядов Красной армии били офицерские дружины, созданные эсерами и другими партиями. Действия этих сил были скоординированы посольствами и агентами стран Антанты в Советской России. После этого и разгорелась полномасштабная гражданская война. Так что именно вмешательство Запада и начавшаяся военная интервенция развязали гражданскую войну в России. Западные лидеры мечтали ликвидировать Россию -своего исторического противника, заключали договоры о сферах влияния, чтобы создавать в них марионеточные правительства и эксплуатировать ресурсы страны.
Репрессии советского государства обрушились прежде всего на буржуазию. По решению СНК на нее была наложена контрибуция в 10 млрд рублей. В Нижегородской губернии эту акцию начал Военно-революционный штаб (предшественник губЧК), определив размеры контрибуции для отдельных лиц в Нижнем, то же было сделано в уездах. Неплательщиков арестовывали, сажали в тюрьму, устраивали обыски в их домах, конфисковали имущество. С.А. Смирнов выступает в защиту нижегородских богачей, используя их аргументы того
времени, что-де наличных денег на уплату контрибуций у них не было, капиталы вложены в предприятия, в закупку сырья, товаров и т.п. [10, с. 24-25]. Характерно, что после того, как арестованных буржуев вывели на работы по очистке улиц от снега, они сдались, - требуемые государством деньги неожиданно появились.
В.И. Андрюхин приводит сведения В.А. Харламова: в общей сложности с нижегородской буржуазии было собрано 6 млн. 400 тысяч рублей, при том, что бюджет губернского Совета в 1918 г. составил 8.5 млн рублей. Андрюхин справедливо заключает по этому поводу: «Изъятие ценностей стало логичным наказанием буржуазии за ее безобразное поведение во время мировой войны, провоцировавшее революционную смуту, за ее чванство и гордыню, за бездушное отношение к Отечеству» [11, с. 69]. С лета 1918 г. нижегородские капиталисты стали покидать город, уезжая в южные края на территорию Донской казачьей и Добровольческой армий.
Главной партией буржуазии были кадеты. Их численность в 1917 г. в губернии была чуть более 400 членов. Чекисты подозревали ряд лидеров нижегородских кадетов - Г.Р. Килевейна, П.А. Демидова, богатого хлеботорговца Н.М. Башкирова в связях с Союзом защиты родины и свободы, но доказательств не имели. Историк нижегородских кадетов Ф.А. Селезнев утверждает, что губком кадетов выступил против не только вооруженной борьбы с Советами, но даже и против такой мягкой формы, как саботаж. В 1918 г. видные кадеты уехали из Н. Новгорода, а оставшиеся интеллигенты в большинстве были вынуждены поступить на службу в советские учреждения [26, с. 158-159].
Более серьезным политическим противником большевиков были партии эсеров и меньшевиков, сохранившие определенное влияние на часть рабочих и крестьян. В Нижегородской губернии организация эсеров насчитывала к концу лета 1917 г. 11 . 5 тысячи человек, из них 7 тысяч - на Сормовском заводе [27, с. 132135]. С осени 1917 г. эсеровская губернская организация стала распадаться, сокращаться численно, но еще довольно многочисленная их ячейка сохранилась в Сормове, отдельные группы существовали в уездах. В Сормове действовали и меньшевики.
Газеты эсеров и меньшевиков вели ожесточенную критику большевиков и советской политики, используя инсинуации и откровенную клевету. Выпуск газет приостанавливали, но они вскоре выходили вновь под несколько измененными названиями. Наконец, 21 февраля 1918 г. исполнительный комитет Нижегород-
ского Совета раб. и солд. депутатов постановил закрыть газеты «Свободная мысль» (меньшевистская), «Свободный народ» (эсеровская) и «Судоходец» (буржуазная) без права возобновления [33. Ф. Р-56. Оп. 1. Ед.. 79. Л. 20 об.].
Эсеры и меньшевики, используя недовольство рабочих голодом, увольнением 8 тысяч сормовских рабочих в связи с сокращением военного производства в феврале 1918 г., одержали победу на выборах в Сормовский Совет 7 апреля 1918 г. Нижегородский губернский совет результаты выборов не признал и распустил избранный Совет. В середине мая правые эсеры и меньшевики, требуя передать им власть в Сормове, провели однодневную забастовку. Исполком губернского Совета принял решение арестовать членов губкома эсеров С.С. Векс-лерчика, М.Н. Кутузова, И.И. Калюжного, Е.Ф. Тяпкина, участвовавших в организации этой акции [27, с. 178] (вскоре они были освобождены). 9 июня в Сормове эсерами и меньшевиками была проведена конференция рабочих, представлявших Сормовский и ряд других заводов Нижегородской и Владимирской губерний. Конференция приняла решение провести съезд уполномоченных рабочих России, не сотрудничать с Советами, высказалась против национализации заводов. Конференция была разогнана под угрозой применения оружия [27, с. 178-179]. 14 июня 1918 г. ВСНХ принял решение о национализации Сормовского завода. 24 июня была утверждена ВСНХ коллегия для управления заводом из 4 человек. 26 июня эсеры и меньшевики провели общезаводское собрание рабочих, на котором добились осуждения национализации завода большинством голосов [9, с. 38]. В этот же день был арестован активный сормовский меньшевик И. Уповалов (вскоре освобожден, перебрался в Воткинск, участвовал в организации антисоветского переворота в этом городе, служил в колчаковской армии, эмигрировал за границу) [11, с. 189191]. На Сормовском заводе была проведена чистка рабочих, арестованы активные эсеры и меньшевики, часть их была осуждена, часть выслана из Сормова. Далее коллектив завода спокойно работал на благо республики.
В деревне с 1917 на 1918 г. утвердилась анархия, когда крестьяне грабили помещичьи имения, растаскивали имущество, инвентарь, скот, продовольствие из имений. Приостановить анархию удалось при реализации закона о социализации земли весной 1918 г., но не везде. В Лукояновском уезде анархия продолжалась до осени 1918 г., здесь большинство имений были уничтожены, из 73 помещичьих экономий только 20 пострадали сравнительно мало [9,
с. 101]. В это время фактически существовала свобода торговли, т.к. старый продовольственный аппарат уже не работал, а новый только создавался. Усилился голод в городах, в уездах голодала деревенская беднота.
Мною изучалась проблема продовольствия и продовольственной политики советского государства в Нижегородской губернии в 19181920 гг. [28]. Губерния была потребляющей, она и до революции значительную часть хлеба ввозила из других регионов. По подсчету председателя губернского продовольственного комитета И. Куликова, урожай 1918 г. мог покрыть потребности в хлебе в губернии на 50% [29, с. 1415]. Подвоза хлеба из других губерний ожидать не приходилось, т.к. советская республика находилась в кольце фронтов. Так что хлеб приходилось заготовлять в своей губернии на основе государственной хлебной монополии. Вся тяжесть заготовок хлеба легла на плодородные южные уезды. Брать его пришлось силой, т.к. имеющиеся излишки зажиточные крестьяне предпочитали продавать по спекулятивным ценам на черном рынке.
С.А. Смирнов признал, что государственную хлебную монополию ввело Временное правительство [10, с. 52]. Не было иных способов, кроме силовых, их использовали также и все белые правительства. Применение продотрядов, комитетов бедноты было вынужденной мерой в ответ на сопротивление кулаков и зажиточных крестьян, имевших запасы хлеба. Комбедам оставлялась часть заготовленного хлеба для раздачи его бедноте, поэтому они получили широкое распространение. В губернии в июне -сентябре 1918 г. возникло 1926 комбедов, а к концу этого года - около 3 тысяч [30, с. 32].
Сопротивление крестьян заготовкам хлеба было в разных формах, вплоть до восстаний. Внутреннее положение в губернии представляло собой гражданскую войну, справедливо утверждает арзамасский историк О.В. Ефимов. Он насчитал 56 крупных восстаний крестьян за 1918-1920 гг., которые сопровождались гибелью людей [31, с. 124-125]. Одни восстания возникали при сопротивлении заготовкам хлеба, другие - на почве голода. Большинство восстаний произошло в 1918 г. Летом войска бело-чехов и Самарского эсеровского правительства продвигались вверх по Волге, 7 августа заняли Казань. Активизировались нижегородские эсеры, организуя восстания, в которых нередко появлялся эсеровский лозунг «Вся власть Учредительному собранию». В мае - августе 1918 г. произошло 33 крестьянских восстания (с учетом курмышского и уренского восстаний, проходивших в смежных с Нижегородским уездах
Симбирской и Костромской губерний, вошедших позднее в состав Нижегородской губернии) [32, с. 26].
На почве голода вспыхнуло восстание 15 мая 1918 г. в селе Василева Слобода Балахнинского уезда. Подстрекателями его были кулаки и два бывших офицера, которые доказывали, что голод исчезнет с введением свободы торговли и ликвидацией Советов. Толпа крестьян убила начальника местной Красной гвардии, арестовала членов районного Совета. Арестованных ночью освободили рабочие затона. Прибывший 9 мая из Городца отряд Красной гвардии арестовал 9 мятежников и отправил их в тюрьму в Нижний, 14 человек были поставлены под надзор милиции. 11 участников мятежа скрылись [33. Ф. 55. Оп. 1. Ед. хр. 162. Л. 8 об.].
Продовольственный кризис способствовал возникновению восстания в селе Богородском Павловского уезда 19 мая 1918 г. Меньшевики и эсеры подняли на восстание голодных рабочих и обывателей. Они окружили и подожгли здание комитета большевиков, убили 5 коммунистов, в том числе председателя комитета Юргенса. Прибывший из Н. Новгорода отряд ЧК арестовал 70 человек, 9 бунтовщиков были расстреляны. Через 7 месяцев губревтрибунал постановил расстрелять еще 4 человека, заочно к смертной казни были приговорены 14 скрывшихся участников мятежа [11, с. 331-333].
На почве сопротивления продовольственной политике советского государства вспыхнуло восстание в селе Хвощевка Горбатовского уезда 19 мая 1918 г. В уезд прибыл учетно-реквизиционный отряд. Часть его попала в Хвощевку на волостной сход, на котором крестьяне обсуждали вопрос о неподчинении продовольственной политике государства. Командир отряда Ньюман, пытавшийся убедить крестьян, был зверски убит. Красногвардейцы кинулись в бегство, но 4 из них были пойманы и убиты. Уездной милицией 8 крестьян были отданы под суд ревтрибунала [11, с. 64].
Правые эсеры предприняли попытку свергнуть советскую власть в Нижегородском уезде летом 1918 г., помочь тем самым армии Самарского Комуча, двигавшейся вверх по Волге. В уезде в 1917 г. сложились деятельная уездная организация, 3 волостных и 17 сельских организаций партии эсеров [27, с. 131-132]. В 1918 г. костяк организации сохранился. Используя недовольство крестьян нехваткой хлеба и предметов потребления, эсеры на собраниях крестьян проводили резолюции о необходимости свержения советской власти, созыва Учредительного собрания, ликвидации государственной хлебной монополии и установления свобо-
ды торговли. В конце июля эсеры под руководством членов Нижегородского губкома ПСР М.С. Фокеева и Н.Я. Соколова провели уездную партийную конференцию в Дальнем Константинове. После этого вспыхнуло восстание 7 волостей - Дальне-Константиновской, Вязовской, Новоликеевской, Семетской, Чернухинской, Арманихинской и Сембилеевской. Повстанцы разгоняли волостные и сельские Советы, объявляли о восстановлении волостных земств или волостных старшин. Советских работников и большевиков избивали, арестовывали, но убийств не было. Лидеры восстания объявили о созыве ополчения крестьян для защиты от карательных отрядов Красной армии. Крестьяне собирались очень неохотно, а прослышав о подходе красного отряда из Н. Новгорода, разбежались. Чекистский отряд никого не расстрелял, хотя отдельные эсеры со временем были арестованы [27, с. 185-186].
Кровавые события произошли в селе Стол-бищи Сергачского уезда. В начале июля 1918 г. беднота создала в селе комбед. Противником комбедов и политики советского государства был председатель сельсовета Я.А. Кулагин. 17 июля на сельском сходе после антисоветского выступления Кулагина началось избиение комбе-довца Я.С. Бабонина и агитатора уездного комитета РКП(б) В.И. Шишакова. Члены комбеда убежали с собрания, один из них - С.И. Панюш-кин был ранен из винтовки, потом два кулака добили его ударом кола по голове и кинжалом в живот. У него отрезали половые органы и забили грязное яблоко в рот. Понимая, что придет расправа, Кулагин сформировал отряд из 50 человек, в селе кулаки собрали 40 винтовок, 30 револьверов и 15 бомб. На подступах к селу были вырыты окопы. Для подавления мятежа был послан отряд ЧК, который в перестрелке потерял двух человек убитыми и трех ранеными, и вынужден был отступить. Двух раненых кулаки нашли во ржи и добили. Потом подошли отряд из Арзамаса с 4 пулеметами и отряд из Н. Новгорода с орудием. Мятеж был подавлен. 16 кулаков были расстреляны. Главарям удалось бежать. 18 человек вернулись через год и попали под амнистию. Но некоторые продолжали вести антисоветскую агитацию. 12 человек из них были арестованы и осуждены на принудительные работы до окончания гражданской войны, но отпущены на свободу по амнистии в ноябре 1920 г. Кулагин вернулся в село в 1921 г. (скрывался в Вятской губернии) и был арестован. Освобожден Нижегородской губЧК 27 февраля 1922 г. по амнистии [11, с. 59-60].
В Нижегородской губернии крупных и упорных восстаний крестьян не было. А вот в
Варнавинском уезде Костромской губернии произошло крупное восстание в Уренском крае с затяжными последствиями. Совсем недавно увидела свет книга И.А. Кирьянова и Н.В. Золотухина об Уренском восстании, подготовленная еще в начале 1970-х гг., но не опубликованная тогда из-за конъюнктурных придирок. В книгу в качестве приложения включены сопроводительные статьи современных нижегородских авторов [34]. Восстание вспыхнуло на продовольственной почве 19 августа в Урене и охватило территорию от г. Вет-луги до Баков, селения в бассейне Ветлуги с населением 60 тысяч человек. Местные отряды Красной гвардии не смогли с ним справиться и, как показывает Кирьянов, были привлечены крупные военные силы из Костромы, которые в ряде боев разгромили повстанцев, но многие из них скрылись в лесах и терроризировали население, убивали сторонников советской власти.
Так, захваченных в начале восстания в Урене 10 красноармейцев повстанцы зверски убили и закопали на «скотьем кладбище». В январе 1919 г. бандитам удалось захватить в плен 23 члена продотряда, ночевавших в отдельных домах починка Ларионовского. В ту же ночь бандиты напали на ссыпной пункт починка Вахромеевского, убили заведующего этим пунктом Ивана Матасова, участкового милиционера и четырех продотрядовцев. Малолетнюю дочь Матасова изнасиловали и кололи штыками. Сочли ее мертвой, но она выжила и на всю жизнь осталась инвалидом. А 23 продотрядов-цев жестоко избили, раздели догола и босиком гнали 10 километров по лесу. Затем садистски издевались над ними, вырезали полосы на коже, отрезали члены и убивали [9, с. 43-69].
По постановлению Костромской губЧК в октябре 1918 г. в Варнавино было расстреляно 26 повстанцев, в ноябре в Ветлуге - семь человек. С 2 сентября по 1 декабря 1918 г. уездной комиссией ЧК было арестовано 137 человек, расстреляно в Урене и в Варнавино - 38 [11, с. 118].
Приведем пример необоснованного расстрела крестьян в татарском селе Семеновском Сер-гачского уезда. 11 января 1919 г. в селе проводились военные занятия молодежи в рамках Всеобуча. Под вечер парни с дубинами и с гармошкой шли по селу и столкнулись с пятью чекистами, проводившими обыски и реквизиции у крестьян. Началась перепалка, потом драка. Четверо чекистов были убиты, пятый сильно искалечен. Вскоре в село прибыли отряды красноармейцев из Пошатово, Сергача и Уразовки. Карательной акцией руководили председатель Сергачской уездной ЧК Н.И. Михельсон и уездный военный комиссар М.И. Санаев. По их
распоряжению вызывали отцов молодых людей и расстреливали. На следующий день они наложили контрибуции в пользу семей погибших чекистов, требовали от крестьян деньги, а когда они деньги приносили, их расстреливали. Всего было расстреляно 50 человек. Сказалось чувство мести чекистов и их неопытность. Еще трое были убиты ранее прибывшим из Пошато-во продотрядом. Настоящие убийцы чекистов так и не были найдены. Преступными назвали действия Михельсона и Санаева приехавшие из Канавина в феврале двое коммунистов-татар, и по решению следственной комиссии губиспол-кома в марте 1919 г. Михельсона и Санаева перевели на службу в Нижний Новгород [10, с. 155-162; 33. Ф. 55. Оп. 5. Ед. хр. 38. Л. 4-5].
Еще одна проблема в отношениях крестьян и советской власти - это уклонение от службы в Красной армии. Ранее мною подробно рассматривалась эта проблема [35]. Дезертирство было вызвано недовольством крестьян продовольственной политикой власти, агитацией ее врагов, да и трусостью, боязнью потерять жизнь на фронте.
На почве мобилизации в Красную армию эсерами и членами Союза защиты родины и свободы было организовано восстание в г. Курмыше (тогда он входил в Симбирскую губернию). На 31 августа 1918 г. в Курмыше была объявлена мобилизация в армию, собралось до 3 тысяч человек. В ночь на 2 сентября молодые офицеры и эсеры подняли новобранцев на восстание, был захвачен арсенал, взято 300 винтовок. Гарнизон красноармейцев, насчитывавший 25 человек, был застигнут врасплох и не мог оказать сопротивление. Часть красноармейцев были убиты. Властью был объявлен «Комитет спасения родины и революции». 5 сентября красные отряды огнем артиллерии р азогнали мятежников. Вожди восстания и человек 60-70 сумели уйти и присоединились к армии Комуча. В ходе боя и после него были расстреляны 81 повстанец, после следствия это число выросло до 109 человек.
С.А. Смирнов утверждает, что число расстрелянных в Курмыше достигло 658 человек и даже до 1 тысячи [10, с. 148]. Между тем в книге И.С. Ратьковского указывалась цифра из центральных газет о 658 расстрелянных, но далее приводилась поправка со ссылкой на одну из газет, что в данных о расстреле в Курмыше опечатка, на самом деле было расстреляно 85 повстанцев [4, с. 187]. Смирнов проигнорировал эту поправку. На это обратил внимание и В.И. Андрюхин и, со ссылкой на сведения журнала ЧК Восточного фронта «Красный террор», привел такие сведения: в Курмыше погибло 7 красноармейцев и расстреляно 109 явных бе-
логвардейцев [11, с. 149]. Это тоже немало, но надо учитывать, что восстание произошло в тылу Восточного фронта и подавлялось жестоко.
Проблему дезертирства не удалось решить в
1918 г. Вот почему постановлением Совета рабоче-крестьянской обороны 25 декабря 1918 г. была создана временная Центральная комиссия по борьбе с дезертирством (Цекомдез), а на местах - губернские и уездные комиссии. По инструкциям Цекомдез дезертиры делились на «злостных» и «по слабости воли». К «злостным» относились оказавшие вооруженное сопротивление при аресте, пробывшие в отлучке более двух недель, унесшие при побеге казенное имущество (кроме личных вещей) и оружие. Эти дезертиры должны были подвергаться смертной казни, но подающие надежду на исправление могли приговариваться к условному расстрелу и к отправке в штрафные части с правом загладить свою вину отличием в боях [36. Ф. 4. Оп. 10. Ед. хр. 318. Л. 3, 12 об.].
В первой половине 1919 г. успехи в борьбе с дезертирством также были невелики. В Нижегородской губернии число дезертиров насчитывалось в первые полгода 1919 г. от 7 до 14 тысяч в отдельные месяцы [35, с. 76]. С июля
1919 г. начался перелом в борьбе с дезертирством. Сказались усиленная агитационно-пропагандистская работа партийных и советских органов, деятельность комиссий по борьбе с дезертирством. Но главное - войска Деникина развернули наступление в центр страны. Крестьяне осознали опасность победы белогвардейцев, возрождения власти господ и восстановления помещичьего землевладения.
С февраля по 1 октября 1919 г. явилось на сборные пункты 131 238 призывников, уклонилось от мобилизации 18 678 человек. Со сборных пунктов, из эшелонов при отправке на фронт и из воинских частей дезертировало 45 733 человек. Расстреляно по суду 22, приговорено к условному расстрелу 21, 2 - к одному году и к 3 месяцам принудительных работ. Направлено в штрафные роты 5 302 дезертира. С 6 октября 1919 г. по 20 января 1920 г. было задержано 5 207 дезертиров, добровольно явилось 5 077 (еще 2 830 было доставлено из Казанской губернии). Из них злостных было 2 191, по слабости воли - 8 086. Было освобождено 167, бежало 575, уволено комиссией врачей 669, направлено в штрафные части 2 611, в свои части - 14, в разные части - 1 668, на фронт -3 866. Предано суду 437, приговорено к расстрелу 169, к условному расстрелу 167, направлено в рабочий батальон 8, в лагерь принудительных работ - 20, в штрафные части - 185, на фронт отправлено 5138 человек. К началу 1920 г.
дезертирство было приостановлено, к середине 1920 г. сведено к минимуму [35, с. 77-78]. Отдельные дезертиры скрывались в лесах Воскресенского, Семеновского, Павловского уездов, смыкаясь с бандитами.
Репрессии осуществлялись советским государством и по отношению к другим категориям населения. Красный террор начался в Нижегородской губернии раньше, чем он был объявлен СНК 5 сентября 1918 г. Это объясняется тем, что после взятия Казани белыми губерния стала прифронтовой, 10 августа в Нижнем был создан ВРК, который использовал чрезвычайные меры для укрепления обороны и предотвращения контрреволюционных выступлений. Проводились обыски и аресты капиталистов и офицеров, для их содержания был создан концлагерь [9, с. 73-74]. 6 августа было расстреляно 6 человек, в т.ч. бывший начальник губернского жандармского управления И.П. Мазурин. 31 августа в ответ на покушение на В.И. Ленина был расстрелян 41 человек, затем еще пять. Всего за сентябрь было арестовано 900 человек [9, с. 66].
Аресты и расстрелы имели превентивный характер. Среди 41 расстрелянного 31 августа были члены охранных дореволюционных органов, черносотенцы, генералы и офицеры, капиталисты. Например, были расстреляны два священника - Августин, архимандрит Оранского Богородицкого монастыря, и Н.В. Орловский, протоиерей Казанской церкви Н. Новгорода, оба черносотенцы. К тому же патриарх Тихон объявил анафему советской власти в январе 1918 г. Большинство священников были настроены антисоветски. С.А. Смирнов сообщает, что после переворотов в Муроме и в Кур-мыше местные священники провели благодарственные молебны [10, с. 145]. Кстати, бывшим рядовым черносотенцам большевики не мстили. В 1920 г. состоялся суд над 13 черносотенцами, которые были освобождены от наказания «за давностью времени, отсутствием следственного материала, указывающего явное соучастие в убийстве...» [11, с. 178].
Наконец, об офицерах. Б.В. Савинков, умелый организатор и конспиратор, втянул в Союз защиты родины и свободы около 5 тысяч офицеров [12, с. 232]. В большинстве это были молодые люди, офицеры военного времени, интеллигенты, выходцы из мелкобуржуазных слоев. Они были патриотами, многие искренно вер или в предательство большевиками России в пользу Германии. Они испытали унижения от солдат при развале старой армии. Наконец, их карьера была прервана. С политической стороны большинство из них были социалистической, эсеровской ориентации. Все это и приво-
дило их в организацию Савинкова. Вступившим в Союз платили деньги из щедрых субсидий французского посла Нуланса, что тоже было немаловажным фактором для безработных офицеров. Союз занимался переправкой офицеров в добровольческую армию Алексеева - Корнилова и готовил перевороты внутри Советской России.
В Нижегородской губернии организации Союза возникли в Арзамасе, Нижнем Новгороде, Семенове, в соседних с губернией Муроме, Курмыше. В Нижнем члены Союза защиты родины и свободы готовили переворот, но осознали, что сил у них мало. После восстаний в Ярославле, Рыбинске, Муроме, поднятых савинков-цами, а также эсерами и меньшевиками, за офицерами в Нижнем был усилен контроль, их регистрировали, за ними надзирали. В сентябре 1918 г. было арестовано 150 офицеров как заложников, но в октябре 160 офицеров были переданы в распоряжение губернского военкомата [9, с. 113, 142]. Среди призванных в Красную армию были и члены Союза защиты родины и свободы. Многие оказались в частях формируемой в Нижнем 11 -й дивизии. В конце октября 1918 г. дивизия в составе 5 полков отбыла на Южный фронт. В первом же бою офицеры сдали врагу 93-й и 94-й полки дивизии [11, с. 125-132].
Организация Союза возникла и в Семенове. Сюда перебрались некоторые нижегородские офицеры, они участвовали в восстании в Баках и в соседних селениях во время Уренского восстания. После разгрома восстания они пытались уйти к белым, но неудачно, вернулись в Семеновский уезд. Здесь создали белогвардейский батальон в 150 человек, втянув в него дезертиров и уголовников. Терроризировали население, убивали сторонников советской власти, в том числе убили жену красноармейца, милиционера и его семью. Уставшие от бандитов крестьяне выдали местонахождение их отряда. В августе 1919 г. была устроена облава, большинство бандитов сдались. 3 главаря -Успенский, Гуляев и Тарасов - были расстреляны, большинство рядовых членов белогвардейского батальона получили различные сроки заключения [11, с. 122-123].
Отметим также, что большинство дореволюционных офицеров, призванных в Красную армию, служили честно, им поручали командование частями и соединениями, в том числе армиями и фронтами.
Общее количество жертв красного террора в краеведческой литературе разнится значительно. Современные антисоветчики как всегда преувеличивают число жертв красных репрессий. Так, С.А. Смирнов определяет общее число погибших от советских репрессий в губернии в
1500-2000 человек, не показывая, из каких данных складывается это число [10, с. 118-120].
B.И. Андрюхин в заключительной главе своей книги привел число расстрелянных ЧК при подавлении различных антисоветских восстаний (сюда входят и расстрелянные уголовники) и насчитал их за 1918-1921 гг. около 700, среди них - 184 уголовника, в т.ч. за 1921 г. 37 расстрелянных - почти все уголовники [11, с. 161-174].
В заключение рассмотрим масштабы амнистий советского государства в Нижегородской губернии в годы гражданской войны, о которых
C.А. Смирнов упомянул, но постарался их дискредитировать. По его словам, большевики время от времени объявляли амнистии и даже отмену смертной казни (в январе 1920 г. -
A.М.), но накануне осуществляли массовые расстрелы. Но Смирнов приводит только один «факт»: 6 ноября 1918 г., в день принятия амнистии VI Всероссийским чрезвычайным съездом Советов, в Нижнем были расстреляны «три видных церковно-общественных деятеля» -епископ Лаврентий (Князев), протоиерей Алексий Порфирьев и бывший член Государственной думы А.Б. Нейдгард, а также 6 грабителей и некий турецкий офицер Исса-Оглы [10, с. 84]. Однако в Нижнем эти расстрелы вряд ли связывали с предстоящей амнистией, о которой тогда еще и не знали.
Амнистии применялись губернским революционным трибуналом и до постановлений центра. Так, губтрибунал постановил освободить из-под стражи В.А. Иудина, И.Н. Гастева и
B.И. Мыльникова - крестьян, подозреваемых в качестве главных организаторов восстания на продовольственной почве в селе Ананьевка Егорьевской волости Васильсурского уезда, где произошло убийство местных коммунистов [33. Ф. Р-1678. Оп. 5. Ед. хр. 7. Л. 42]. В «распоряжении» начальнику Васильсурской тюрьмы было приказано освободить еще 7 человек, арестованных за участие в данном восстании, и установить за ними наблюдение милиции [Там же].
Приведем и такой факт: 18 июня произошел голодный бунт в Городце. Несколько участников его было арестовано и заключено в тюрьму Н. Новгорода. 10 августа 1918 г. губревтрибу-нал освободил из заключения по просьбе жены Пятунина В.П. и по просьбе Больше-Спасского общества Брыкина и Колова, а 21 августа - Ло-хова Л.Д., тоже по просьбе жены, ввиду тяжелого материального положения их семей с условием явиться на следствие и суд [Там же. Ед. хр. 2. Л. 60-60 об.]. А 8 ноября 1918 г. губревтрибунал постановил амнистировать условно-досрочно 6 человек, в т.ч. осужденных за преступление по должности Ф.И. Савельева и В.И. Буранова [Там же. Ед. хр. 3. Л. 32].
11 ноября 1918 г. особая комиссия г. Сергача по проведению в исполнение постановления VI Всероссийского съезда Советов об амнистии принял решение амнистировать и освободить из Сергачской тюрьмы 24 человека, в том числе 12 осужденных на сроки от 2 месяцев до полутора лет за антисоветскую агитацию. Остальные амнистированные были осуждены за спекуляцию и уголовные преступления [33. Р-1678. Оп. 5. Ед. хр. 3. Л. 33-34]. В тот же день губревтрибу-нал предписал начальнику Сергачской тюрьмы освободить 13 осужденных за политические преступления и 5 осужденных за уголовные преступления [Там же]. Причина расхождения между этими решениями мне неизвестна.
9 декабря 1918 г. Павловская уездная ЧК обратилась в губревтрибунал с просьбой освободить арестованных и отправленных в Нижний 8 крестьян за погром в селе Хвощевка (о чем я писал выше). В ответ ревтрибунал сообщил в Павловскую ЧК, что обвиняемые освобождены [Там же. Ед. хр. 3. Л. 1].
По ноябрьской амнистии в 1918 г. было освобождено небольшое количество людей. Но готовилась массовая амнистия. Нижегородский губревтрибунал согласно инструкции ВЦИК от 25 апреля 1919 г. амнистировал 298 человек, в подавляющем большинстве крестьян, оказавших сопротивление советской власти и втянутых в восстания. Из них:
Семеновский уезд - 8 человек из деревни Ямновки и села Линево;
Сергачский уезд - 6 человек из села Иллари-оново и 11 из села Жданово;
Балахнинский уезд - 18 человек из села Василева Слобода;
Воскресенский уезд - 3 человека из деревни Лалак и 30 - из г. Воскресенска;
Васильсурский уезд - 40 человек из Быковской, Воротынской, Спасской волостей, 9 - из села Алиманово, 3 - из села Спасского;
Павловский уезд - 8 человек из с. Богородского, 15 - из деревни Рожок и села Лесуново и 41 - из Барановской волости;
Нижегородский уезд - 33 из деревни Чегода-евки Борисопольской волости, 1 - из села Лыс-ково, 6 - из Слободской волости, 1 - из села Лубенец, у двоих село, волость не указаны;
Княгининский уезд - 70 человек (оказавшие сопротивление заготовке хлеба 5, 6 и 7 марта 1918 г.);
Ардатовский уезд - 2 человека из села Куле-баки;
Н. Новгород - 1 (Добрянский Евгений Васильевич) [Там же. Ед. хр. 3. Л. 7-11 об.].
Амнистию использовал исполком Василь-сурского уездного Совета. На его заседании
26 апреля 1919 г. председатель УИК доложил, что при изъятии излишков хлеба в деревне Кон-стантиновке Троицкой волости крестьяне составили приговор «не давать хлеба». Было «сгоряча» арестовано 28 человек, среди которых были и неповинные. Крестьяне подали заявление с просьбой их освободить и обязательством подчиняться советской власти. С учетом распоряжения ВЦИК об амнистии уисполком принял решение крестьян освободить [33. Ф. Р-55. Оп. 2. Ед. хр. 894. Л. 59 об.].
В Варнавинском уезде ноябрьской амнистией 1919 г. воспользовались полторы тысячи участников Уренского мятежа [37].
На заседании президиума Нижегородского губисполкома 28 августа 1919 г. было принято постановление: «Исполнить постановление президиума ВЦИК и предложить губернской чрезвычайной комиссии трех меньшевиков (ф.и.о. их не указ.), находящихся под арестом в губернской чрезвычайной комиссии, освободить» [33. Ф. Р-56. Оп. 1. Ед. хр. 179. Л. 223].
В 1920 г. было амнистировано меньше осужденных, чем в 1919 г. Это объясняется тем обстоятельством, что крестьянские восстания в губернии почти прекратились, ревтрибунал рассматривал преимущественно дела дезертиров, а их число резко сократилось. 15 декабря 1920 г. председатель Нижегородской губчека Рыжов в докладе губисполкому сообщил, что за два месяца комиссия по амнистии рассмотрела 167 дел, семи осужденным амнистия была отклонена, т.е освобождено было 160 человек [33, Ф. Р-56. Оп. 1. Ед. хр. 329. Л. 28]. Далее он указал, что «настроение крестьянских масс удовлетворительное, вспышек нет, за исключением Воскресенского уезда, где развит бандитизм. Бандитизм наблюдается в Павловском уезде, есть и в Козмодемьянском» [Там же].
При амнистиях также смягчались наказания, сокращались сроки заключения. В рукописной справке Нижегородского губревтрибунала указывалось, что крестьянин В.Г. Смирнов из деревни Сухобезводной Богоявленской волости Нижегородского уезда за побег с фронта был приговорен к смертной казни. Согласно определению ВЦИК от 28 января 1920 г. об амнистии, приговор Смирному был заменен лишением свободы на 5 лет, считая с 25 августа 1919 г. (видимо, с даты ареста) [33. Ф. Р-1678. Оп. 10. Ед. хр. 6. Л. 19].
В постановлении губревтрибунала от 24 февраля 1920 г. говорится, что Лабутин А.Д. укрывал в течение 2 месяцев Лабутина И.Д. (похоже, брата), скрывавшегося от призыва в Красную армию, за это был приговорен к тюремному заключению сроком на 5 лет. Но в
связи с амнистией ВЦИК от 5 ноября 1919 г. трибунал Лабутина А.Д. освободил [33. Р-1678. Оп. 10. Ед. хр. 10. Л. 26].
13 декабря 1920 г. Нижегородский ревтрибунал рассматривал дела злостных дезертиров и смягчил им наказания. Осужденному на 20 лет заключения Москаеву Е.В. за захват казенного оружия срок заключения был сокращен до 5 лет. Приговоренным к расстрелу 9 дезертирам наказание было заменено заключением на 5 лет. Такой же срок получил Розинг Е.А., ранее приговоренный к смертной казни за укрывательство дезертиров, сокрытие продуктов и других ценностей [28. Ф. Р-1678. Оп. 5. Ед. хр. 3. Л. 14-15].
Амнистии проводились и в других губерниях. В Самарском государственном архиве обнаружились такие сведения. По ноябрьской амнистии 1918 г. было освобождено 438 человек [37. Ф. Р-81. Оп. 2. Ед. хр. 3. Л. 2]. В деле есть ходатайства об амнистии еще ряда заключенных, так что число амнистированных, возможно, было увеличено. По майской амнистии 1919 г. к 17 мая Самарский губревтрибунал освободил 73 человека, губЧК - 400 (видимо, участников крупного крестьянского восстания - «чапанной войны» на стыке Самарской и Симбирской губерний, проходившей в марте 1919 г.). Подлежало амнистии еще 118 осужденных. Кроме того, особый отдел (губчека?) амнистировал 350 человек [38. Ф. Р-81. Оп. 1. Ед. хр. 7. Л. 49].
С учетом этих сведений число амнистированных советским государством по России составит, с учетом амнистированных дезертиров, сотни тысяч человек. Советская власть проявляла милосердие, освобождая от наказания прежде всего втянутых в антисоветские мятежи крестьян и рабочих, да и интеллигентов, чего не наблюдалось в практике белых правительств.
В годы гражданской войны шла ожесточенная борьба не на жизнь, а на смерть. Красные, белые, зеленые, националисты, интервенты -все использовали репрессии и террор. С.А. Смирнов заявляет, что у большевиков и Советов была узкая социальная база, поэтому они использовали репрессии, чтобы сократить враждебное им население [10, с. 18]. На самом деле репрессии использовались советским государством преимущественно в отношении крестьян в ходе их восстаний, чтобы заставить их выполнять государственные повинности, а также против анархиствующих и уголовных элементов. Превентивный террор использовался против заведомых врагов Советов в Нижегородской губернии только в сентябре-октябре 1918 г. Во время крестьянских восстаний 1918 г. появлялся под влиянием эсеров лозунг «Вся власть Учредительному собранию», но потом
они его забыли. Крестьяне требовали «Советов без коммунистов», «крестьянских Советов», т.е. они были за советскую власть в своем понимании. В конечном счете, большинство народа, тех же крестьян, не желая победы белогвардейцев, поддержали Советы и большевиков и обеспечили им победу в гражданской войне.
Список литературы
1. Лацис М.Я. Два года борьбы на внутреннем фронте. Популярный обзор двухгодичной деятельности чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности. М.: Госиздат, 1920. 80 с.
2. Мельгунов С.П. Красный террор в России. М.: Айрис-пресс, 2008. 400 с.
3. Литвин А.Л. Красный и белый террор в России (1918-1920 гг.). Казань: Татар. газетно-журнальное изд-во, 1995. 328 с.
4. Ратьковский И.С. Красный террор и деятельность ВЧК в 1918 году. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2006. 286 с.
5. Голуб П.А. Белый террор в России // Диалог. 2002. № 1. С. 66-80.
6. Голуб П.А. Белая Сибирь, кровью умытая // Диалог. 2002. № 7-8. № 7. С. 71-82. № 8. С. 56-72.
7. Голуб П.А. Белый террор на Севере России // Диалог. 2002. № 10-11. № 10. С. 71-82. № 11. С. 49-70.
8. Ратьковский И.С. Хроника белого террора. Репрессии и самосуды (1918-1920 гг.). М.: Алгоритм, 2017. 496 с.
9. Забвению не подлежит: Неизвестные страницы нижегородской истории (1918-1984 годы). Кн. вторая. Н. Новгород: ВВКИ, 1994. 557 с.
10. Беляков А., Дегтев О., Сенюткина О., Смирнов С. Политические репрессии в Нижегородской области. 1917-1953. М. - Н. Новгород: Изд-во МНЭПИ, 2017. 560 с.
11. Андрюхин В.И. Жернова революции. Н. Новгород: Литера, 2017. 236 с.
12. Голинков Д. Правда о врагах народа. М.: Алгоритм, 2006. 448 с.
13. Декреты Советской власти. Т. III. М.: Политиздат, 1964. 664 с.
14. Постановления об амнистиях, опублик. в сборниках «Декреты Советской власти». Т. У-Х1. М.: Политиздат, 1971-1983.
15. Переписка секретариата ЦК ВКП(б) с местными партийными организациями. Июнь - июль 1919 г.: Сб. док. М.: Политиздат, 1974. 791 с.
16. Оликов С. Дезертирство в Красной Армии и борьба с ним. Л.: Воен. типография управления делами наркомвоенмора и РВС, 1926. 128 с.
17. Мовчин Н. Комплектование Красной Армии. Л.: Воен. типография управления наркомвоенмора и РВС, 1926. 292 с.
18. Самошкин В.В. Антоновское восстание. М.: Русский путь, 2005. 360 с.
19. Соболев Г.Л. Тайный союзник. Россия и Германия. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2006. 479 с.
20. Архангельский С.И. Очерки по истории промышленного пролетариата Нижнего Новгорода и Нижегородской области XVШ-XIX вв. Горький: Горьк. кн. изд-во, 1950. 320 с.
21. Егоров Е.А. Рабочие Нижегородской губернии (1900 - февраль 1917). Горький: ВВКИ, 1980. 192 с.
22. Ниякий В.В. Нижегородская деревня: Облик и настроения классов в первой российской революции. Горький: ВВКИ, 1981. 207 с.
23. Седов А.В. В годы первой мировой войны // Нижегородский край. Факты, события, люди. Нижний Новгород: Нижегородский гуманитарный центр, 1997. С. 341-344.
24. Сапон В.П. Нижегородская губерния в 19161917 гг.: От «феврализма» к большевизму. Н. Новгород, 2017. 374 с.
25. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. М.: Изд-во полит. лит-ры, 1969.
26. Селезнев Ф.А. Выборы и выбор провинции. Партия кадетов в Нижегородском крае. 1905-1917 гг. Н. Новгород: Изд-во Нижегор. ун-та, 2001. 314 с.
27. Медведев А.В., Слепченкова А.А. Партия социалистов-революционеров в Нижегородском крае (1895-1923). Н. Новгород: Изд-во Нижегор. ун-та, 2012. 256 с.
28. Медведев А.В. Продовольственное положение и продовольственная политика советского государства в 1918-1920 гг. (На материалах Нижегородской губернии) // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2016. № 8. С. 49-60.
29. Обзор Нижегородского губернского продовольственного комитета о деятельности за первый революционный год (с января месяца по 1 октября 1918 г.). Н. Новгород: Типография № 1, 1919. 173 с.
30. Очерки истории Горьковской организации КПСС. Часть вторая. 1918-1941. Горький: ВВКИ, 1966. 447 с.
31. Грехова Н.В., Ефимов О.В. Советы и крестьянство в 1917-1928 гг. Арзамас: АГПИ, 2011. 241 с.
32. Турова А.М. Нижегородская губернская большевистская партийная организация в борьбе за крестьянство в период подготовки и проведения Октябрьской социалистической революции: Автореф. дис. ... к.и.н. Горький, 1960. 28 с.
33. Центральный архив Нижегородской области.
34. Кирьянов И.А., Золотухин Н.В. Поветлужье в 1918 году // Кирьянов И.А., Андрюхин В.И., Кузнецов А.А. Гражданская война в Поветлужье: Материалы и исследования. М.: АТРО-ХХ1, 2019. 239 с.
35. Медведев А.В. Дезертирство в Красной Армии и борьба с ним в Нижегородской губернии в годы гражданской войны (1918-1920) // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2015. № 3. С. 72-81.
36. Центральный государственный архив Советской армии.
37. Скатов С. Ветлужская Вандея. К истории забытого мятежа // Нижегородская правда. 2007. 29 ноября.
38. Государственный архив Самарской области.
THE SOVIET STATE'S REPRESSIONS AND AMNESTIES IN THE NIZHNY NOVGOROD PROVINCE
DURING THE CIVIL WAR (1918-1920)
A. V. Medvedev
The article shows the use of repressions by the Nizhny Novgorod Provincial Cheka and other punitive state bodies against the enemies of the Soviet government and the peasants who refused to carry out state duties, as well as the use of broad amnesties for many arrested and convicted persons, which were declared on occasion of revolutionary holidays.
Keywords: repressions, red terror, white terror, amnesty, Cheka, revolutionary tribunal.
References
1. Lacis M.Ya. Dva goda bor'by na vnutrennem fronte. Populyarnyj obzor dvuhgodichnoj deyatel'nosti chrezvychajnoj komissii po bor'be s kontrrevolyuciej, spekulyaciej i prestupleniyami po dolzhnosti. M.: Gosiz-dat, 1920. 80 s.
2. Mel'gunov S.P. Krasnyj terror v Rossii. M.: Ajris-press, 2008. 400 s.
3. Litvin A.L. Krasnyj i belyj terror v Rossii (1918— 1920 gg.). Kazan': Tatar. gazetnozhurnal'noe izd-vo, 1995. 328 s.
4. Rat'kovskij I.S. Krasnyj terror i deyatel'nost' VChK v 1918 godu. SPb.: Izd-vo SPbGU, 2006. 286 s.
5. Golub P.A. Belyj terror v Rossii // Dialog. 2002. № 1. S. 66-80.
6. Golub P.A. Belaya Sibir', krov'yu umytaya // Dialog. 2002. № 7-8. № 7. S. 71-82. № 8. S. 56-72.
7. Golub P.A. Belyj terror na Severe Rossii // Dialog. 2002. № 10-11. № 10. S. 71-82. № 11. S. 49-70.
8. Rat'kovskij I.S. Hronika belogo terrora. Repressii i samosudy (1918-1920 gg.). M.: Algoritm, 2017. 496 s.
9. Zabveniyu ne podlezhit: Neizvestnye stranicy nizhegorodskoj istorii (1918-1984 gody). Kn. vtoraya. N. Novgorod: VVKI, 1994. 557 s.
10. Belyakov A., Degtev O., Senyutkina O., Smirnov S. Politicheskie repressii v Nizhegorodskoj oblasti. 19171953. M. - N. Novgorod: Izd-vo MNEPI, 2017. 560 s.
11. Andryuhin V.I. Zhernova revolyucii. N. Novgorod: Litera, 2017. 236 s.
12. Golinkov D. Pravda o vragah naroda. M.: Algo-ritm, 2006. 448 s.
13. Dekrety Sovetskoj vlasti. T. III. M.: Politizdat, 1964. 664 s.
14. Postanovleniya ob amnistiyah, opublik. v sbornikah «Dekrety Sovetskoj vlasti». T. V-XI. M.: Politizdat, 1971-1983.
15. Perepiska sekretariata CK VKP(b) s mestnymi partijnymi organizaciyami. Iyun' - iyul' 1919 g.: Sb. dok. M.: Politizdat, 1974. 791 s.
16. Olikov S. Dezertirstvo v Krasnoj Armii i bor'ba s nim. L.: Voen. tipografiya upravleniya delami narkomvoenmora i RVS, 1926. 128 s.
17. Movchin N. Komplektovanie Krasnoj Armii. L.: Voen. tipografiya upravleniya narkomvoenmora i RVS, 1926. 292 s.
18. Samoshkin V.V. Antonovskoe vosstanie. M.: Russkij put', 2005. 360 s.
19. Sobolev G.L. Tajnyj soyuznik. Rossiya i Ger-maniya. SPb.: Izd-vo S.-Peterb. un-ta, 2006. 479 s.
20. Arhangel'skij S.I. Ocherki po istorii promyshlen-nogo proletariata Nizhnego Novgoroda i Nizhegorodskoj oblasti XVIII-XIX vv. Gor'kij: Gor'k. kn. izd-vo, 1950. 320 s.
21. Egorov E.A. Rabochie Nizhegorodskoj gubernii (1900 - fevral' 1917). Gor'kij: VVKI, 1980. 192 s.
22. Niyakij V.V. Nizhegorodskaya derevnya: Oblik i nastroeniya klassov v pervoj rossijskoj revolyucii. Gor'kij: VVKI, 1981. 207 s.
23. Sedov A.V. V gody pervoj mirovoj vojny // Nizhe-gorodskij kraj. Fakty, sobytiya, lyudi. Nizhnij Novgorod: Nizhegorodskij gumanitarnyj centr, 1997. S. 341-344.
24. Sapon V.P. Nizhegorodskaya guberniya v 19161917 gg.: Ot «fevralizma» k bol'shevizmu. N. Novgorod, 2017. 374 s.
25. Lenin V.I. Polnoe sobranie sochinenij. M.: Izd-vo polit. lit-ry, 1969.
26. Seleznev F.A. Vybory i vybor provincii. Partiya kadetov v Nizhegorodskom krae. 1905-1917 gg. N. Novgorod: Izd-vo Nizhegor. un-ta, 2001. 314 s.
27. Medvedev A.V., Slepchenkova A.A. Partiya so-cialistov-revolyucionerov v Nizhegorodskom krae (1895-1923). N. Novgorod: Izd-vo Nizhegor. un-ta, 2012. 256 s.
28. Medvedev A.V. Prodovol'stvennoe polozhenie i prodovol'stvennaya politika sovetskogo gosudarstva v 1918-1920 gg. (Na materialah Nizhegorodskoj gubernii) // Vestnik Nizhegorodskogo universiteta im. N.I. Loba-chevskogo. 2016. № 8. S. 49-60.
29. Obzor Nizhegorodskogo gubernskogo prodo-vol'stvennogo komiteta o deyatel'nosti za pervyj revoly-ucionnyj god (s yanvarya mesyaca po 1 oktyabrya 1918 g.). N. Novgorod: Tipografiya № 1, 1919. 173 s.
30. Ocherki istorii Gor'kovskoj organizacii KPSS. Chast' vtoraya. 1918-1941. Gor'kij: VVKI, 1966. 447 s.
31. Grekhova N.V., Efimov O.V. Sovety i kre-st'yanstvo v 1917-1928 gg. Arzamas: AGPI, 2011. 241 s.
32. Turova A.M. Nizhegorodskaya gubernskaya bol'shevistskaya partijnaya organizaciya v bor'be za krest'yanstvo v period podgotovki i provedeniya Ok-tyabr'skoj socialisticheskoj revolyucii: Avtoref. dis. ... k.i.n. Gor'kij, 1960. 28 s.
33. Central'nyj arhiv Nizhegorodskoj oblasti.
34. Kir'yanov I.A., Zolotuhin N.V. Povetluzh'e v 1918 godu // Kir'yanov I.A., Andryuhin V.I., Kuznecov A.A. Grazhdanskaya vojna v Povetluzh'i: Materialy i issledovaniya. M.: ATRO-XXI, 2019. 239 c.
35. Medvedev A.V. Dezertirstvo v Krasnoj Armii i bor'ba s nim v Nizhegorodskoj gubernii v gody gra-zhdanskoj vojny (1918-1920) // Vestnik Nizhegorodskogo universiteta im. N.I. Lobachevskogo. 2015. № 3. S. 72-81.
36. Central'nyj gosudarstvennyj arhiv Sovetskoj armii.
37. Skatov S. Vetluzhskaya Vandeya. K istorii zabytogo myatezha // Nizhegorodskaya pravda. 2007. 29 noyabrya.
38. Gosudarstvennyj arhiv Samarskoj oblasti.
