CC BY
42
Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 7 (261). История. Вып. 49. С. 51-55.
С. В. Зяблицева
РЕПЕРТУАРНАЯ ПОЛИТИКА ТЕАТРОВ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ: ПОСЛЕВОЕННЫЕ МЕТАМОРФОЗЫ
В статье на примере репертуарной политики сибирских театров прослеживаются проявления гипертрофированной идеологизации в сфере культуры в первые послевоенные годы. Автор анализирует процесс «советизации» театрального репертуара, а также возникшую на этой почве проблему отторжения от театра массового зрителя.
Ключевые слова: театр, театральная жизнь, культурная политика, театральный репертуар, Западная Сибирь.
История театральной жизни Западной Сибири не обделена вниманием исследователей. Однако, как правило, дело ограничивалось изучением темы в пределах отдельных временных отрезков, совпадающих с периодизацией СССР (преимущественно периода НЭП, первых пятилеток и Великой Отечественной войны). Между тем, не менее серьезного внимания заслуживает проблематика, касающаяся театральной отрасли региона в периоды ее переходного состояния, каковым, в частности, является «стык» военных и послевоенных лет, в театральной сфере, как и в культуре в целом, отмеченный политикой затягивания несколько ослабевших в годы войны «приводных ремней» и закручивания идеологических «гаек».
В отличие от многих других отраслей социокультурной сферы Западной Сибири, театральная из потрясений военного времени вышла, хотя и «зализывая раны», однако без серьезных потерь, сохранив в целом свой материальный потенциал и к тому же обогатившись опытом эвакуированных в регион нескольких элитных театров страны. Отдав должное тематике героико-патриотическо-го содержания, органично вписывавшейся в обстановку первых военных лет (и ею диктовавшейся), и местные коллективы, и невольные театральные гости Сибири чем ближе к Победе, тем более переходили к предвоенному сбалансированному соотношению «серьезных» постановок, насыщенных драматическими коллизиями и соответствующих критериям «высокого идейно-художественного содержания», с произведениями «легкого» жанра, а пьес советских драматургов - с русской и мировой классикой1.
Проводившаяся и в первые послевоенные месяцы подобная репертуарная политика в
одночасье рухнула под тяжестью идеологического пресса, который театры региона (как и страны в целом) ощутили после выхода в августе 1946 г. Постановления ЦК ВКП(б) «О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению», осудившем «отход ряда театров от современности, засорение репертуара безыдейными пьесами, увлечение постановками пьес буржуазных авторов, проповедующих чуждые советскому строю взгляды и мораль» и указывавшем на необходимость «отображать в пьесах и спектаклях жизнь советского общества в ее непрестанном движении вперед»2. В принятых в связи с этим документах руководящих партийных органов Западной Сибири - Алтайского крайкома (январь 1947 г.), Кемеровского обкома (ноябрь 1947 г.), Омского и Томского обкомов (март 1949 г.), а также специального постановления Новосибирского обкома ВКП (б), посвященного работе театра оперы и балета (август 1949 г.)3, красной нитью проходила мысль о необходимости повышения идейной направленности спектаклей, чему, по мнению властей, должны были способствовать совершенствование политико-воспитательной работы в театральных коллективах и, соответственно, рост идейно-политического уровня их творческого состава. «Советский артист, - говорил, выступая перед театральной молодежью в январе 1948 г., секретарь Новосибирского обкома партии В. Я. Королев, - должен обладать не только совершенной техникой, он должен быть мыслителем, обладать ясным мировоззрением, чтобы нести зрителю идеи Ленина - Сталина. Этого невозможно добиться без овладения марксистко-ленинской теорией. Отсюда задача - изучать эту теорию повседневно и с полным сознанием важности задачи»4. Рассматривая партию как есте-
ственный институт власти, решения которой верны изначально, ту же мысль высказывали руководящие и творческие работники сибирских театров. «Задача театра, - писал в газете «Кузбасс» художественный руководитель Кемеровского драмтеатра Г. Мирский, - показать со сцены полноценные образы советских людей. Театр должен быть проводником высоких идей Ленина - Сталина, быть орудием идеологического воздействия и воспитания советских людей. Этого можно достичь лишь методом социалистического репертуара»5. На собрании коллектива Омского драматического театра секретарь его парторганизации Ра-томский заявил, что источник ошибок театра коренится «в пренебрежительном отношении к идейно-политической учебе, которая до сих пор в коллективе поставлена плохо», а актер Теплов, отдав дань словам о бдительности и космополитизме, призвал коллег «работать над пьесами современных авторов в полную силу своих возможностей»6. А ведь еще в июне 1945 г. молодая и полная амбиций труппа возрожденного Томского театра провозглашала: «Только крупно, только лучшее из русской и мировой классики, из современной зарубежной и родной литературы! Театр берется за большие полотна, он уверен в своих силах, уверен в своем зрителе, считая, что именно он этого хочет и что именно это ему нужно»7.
Однако «только крупно», только на уровне большого искусства не получилось ни у томского коллектива, ни у других. Анализ отчетных документов западносибирских театров, содержащих сведения об их репертуаре конца 1940-х - начала 1950-х гг., свидетельствует о резком изменении репертуарной политики. Очистившись от «безыдейных», «низкопробных» и «малохудожественных» пьес, а также тех, что пропагандировали «реакционную буржуазную модель и идеологию», театры «решительно повернулись лицом» к советской тематике, практически исключив из репертуара не только современную западную драматургию, но и почти всю мировую классику. Показателен в этом плане репертуар театров Кузбасса, в которых в сезонах конца 1940-х - середины 1950-х гг. на долю советских пьес в среднем приходились три постановки из каждых четырех8. Практически только пьесы патриотического содержания шли в эти годы на сценах сибирских Театров юного зрителя9. Аналогичная тен-
денция наблюдалась даже в театрах кукол. К примеру, в Кемеровском театре им. А. Гайдара из семи пьес, поставленных в 1952 г., лишь одна относилась к русской детской классике, остальные были посвящены советской тематике.
Вполне соответствовала партийным требованиям и репертуарная политика театра оперы и балета, у которого на момент появления Постановления ЦК ВКП(б) по вопросам драматургии в репетиционном периоде находились не только балет советского композитора И. В. Морозова «Доктор Айболит», но и оперы «Севастопольцы» М. В. Коваля и «Великая дружба» В. И. Мурадели, первая из которых была патриотична априори, а сюжетной линией второй, представленной зрителю, как и в Большом театре, в октябре 1947 г., служила любовная история русской девушки и молодого лезгина, густо замешанная на политике. «Постановкой вслед за "Севастопольцами" М. Коваля еще одной оперы советского композитора - отмечала «Советская Сибирь», - театр показал, что его творчество направлено на то, чтобы как можно шире раскрыть в музыке великие образы эпохи. Высокое идейное звучание спектакля во много раз превосходит имеющиеся недостатки»10. Гром грянул, откуда не ждали. 10 февраля 1948 г. в Постановлении ЦК ВКП(б) опера В. Мурадели была признана «антихудожественным произведением <...>, порочным как в музыкальном, так и в сюжетном от-ношении»11. Как всегда в подобных случаях, за этим последовали покаянные монологи постановщиков и разгромные статьи «прозревших» критиков. «Постановка оперы "Великая дружба" на сцене Новосибирского театра оперы и балета, а затем появление ошибочной хвалебной рецензии Н. Чукашина, - развернулась на 180 градусов «Советская Сибирь», - явились результатом недостаточно серьезного отношения к проблемам создания высококачественного музыкального произведения на советскую тему»12. Причину подобного «отношения» Новосибирский обком ВКП(б) усмотрел в наличии в театре «лиц, не внушающих политического доверия и чуждых элементов», а также в «запущенности идейно-политической работы» и отсутствии «помощи коммунистам, самостоятельно изучающих историю и теорию большевизма»13. При новом, полностью обновленном руководстве, театр значительно расширил свой
«советский» репертуар. В конце 1940-х - начале 1950-х гг. в него входили 5 опер и 4 балета. К 1955 г. репертуаре театра уже имелось 12 советских опер и балетов14.
«Лицом к современности» после партийной критики повернулся и «Сибирский МХАТ» - новосибирский «Красный факел», изначально придерживавшийся традиций русского психологического театра. «"Красный факел", - приветствовал подобный разворот театральный критик Н. Ларионов, - начал решительно перестраивать свою репертуарную политику. Театр ставит пьесы, в которых советская действительность показывается во всей ее многогранности и духовном богатстве, раскрывается борьба противоречий и утверждаются передовые идеи нашего времени»15. (Показательно, однако, что «визитной карточкой» краснофакельцев во время их гастролей в Москве в 1953 г. была чеховская «Чайка» и «Зыковы» М. Горького).
Пытаясь ставить спектакли, соответствующие идеологическим требованиям и в то же время способные привлечь внимание и интерес зрителей, театры находились в постоянном поиске пьес советских авторов, в которых реализм не подменялся бы правдоподобием, а сложные жизненные ситуации - схематизмом. Но невод, заброшенный в репертуарное море, чаще всего приходил «лишь с тиною морскою». Ведь на пути к сцене пьеса даже маститого драматурга должна была пройти: Комитет по делам искусств, Репертком, издательство, гражданскую, а в отдельных случаях - военную или морскую цензуру, рискуя на каждой из этих инстанций получить если не «от ворот поворот», то массу замечаний, способных полностью изменить авторский замысел16. Поскольку пьес, преодолевавших эти барьеры, было не так уж много, то одни и те же спектакли зачастую одновременно шли на сценах нескольких театров. («Русский вопрос» К. Симонова, «Глубокая разведка» А. Крона, «В старой Москве» В. Пановой, «Далеко от Сталинграда» А. Сурова, «За тех, кто в море» Б. Лавренева). Стремясь утолить сценарный голод, театры в этой ситуации прибегали к инсценировкам прозы, уже апробированным в кинематографе, - «Поднятой целине», «Порт-Артуру», «Молодой гвардии». В числе инсценированных произведений на сибирской сцене чаще всего были представлены Вс. Шишков и Г. Марков.
В условиях повышенного спроса на со-
ветскую драматургию благодатные времена наступили для местных литераторов - более востребованными, чем это было в годы первого послевоенного десятилетия, их идеологически безупречные пьесы не были ни до, ни после этих лет. В Кемерове представляли «Голубое и розовое» новосибирского драматурга А. Бруштейн, в Анжеро-Судженске в театре им. Ленинского комсомола - «Цвести черемухе» и «Шахтерскую поэму» кузбассов-цев А. Волошина и З. Чигаревой. В «Красном Факеле» шли пьесы новосибирца В. Лаврентьева «Светлая» и «Кряжевы», в Новосибирском ТЮЗе - «Твоя семья» Ю. Сальникова, в Томском театре - инсценировки повестей местного прозаика Д. Лившица. К произведениям сибирских авторов часто обращался и коллектив Омского драматического театра. Борьбе омских рабочих против Колчака была посвящена пьеса М. Максимова «Навсегда», приоритету русской науки в изобретении гусеничного хода - спектакль по пьесе Б. Мало-чевского, Н. Почивалина и А. Шубина «Русская тропинка». Там же в 1951 г. был поставлен спектакль по пьесе Н. Попова «Семья» -о юношеских годах В. И. Ленина, а в Омском ТЮЗе - пьеса В. Шевелева «Побег» - о пребывании Сталина в сибирской ссылке17.
Вполне ожидаемым следствием подобного нашествия пьес советских авторов, лишь в редком случае соответствовавших лозунгу «Советское - значит отличное!», стали полупустые театральные залы. Привлечь массового зрителя на спектакли, отображавшие «творческий, содержательный труд советских людей», а также «передовую советскую идеологию и мораль», было задачей архитрудной. Ведь на качество представлений, их художественный уровень и, в конечном счете, - на интерес зрителей никоим образом не влиял тот факт, что в Алтайском драматическом театре, например, после посвященного ему постановления крайкома партии и крайисполкома, раскритиковавших постановку нескольких «безыдейных и низкопробных пьес», артисты прослушали 17 лекций по вопросам идеологии, был организован кружок по изучению истории ВКП(б), 11 человек поступили в Университет марксизма-ленинизма, а 3 самостоятельно изучали биографию И. В. Сталина18.
Судя по годовым отчетам театров Западной Сибири, наибольший спад зрительского интереса к их работам наблюдался после
1946 г., то есть во время «решительного поворота» к пьесам, идейно выдержанным, но не затрагивавших в своем большинстве разум и чувства зрителей. При том, что планировавшееся театрам органами культуры количество потенциальных зрителей, как правило, не превышало 60-65 % от вместимости театральных залов, выполнение плановых заданий в сезоне 1947/1948 гг. в театрах Кемеровской области в среднем составило 56,3 %, колеблясь от 34,9 % в Кемеровском театре драмы до 70,5 % в Анжеро-Судженском театре им. Ленкома19. От 65 % в «Красном факеле» до 76,8 % в театре кукол составляло выполнение аналогичных заданий в театрах Ново-сибирска20. Интерес к новому репертуару не проявляли даже самые маленькие зрители, вследствие чего Кемеровский театр кукол, где, как отмечалось, в сезоне 1948/1949 гг. шесть из семи пьес имели «советское происхождение», директивные планы посещаемости в 1948 г. выполнил лишь на 54 %21. Иначе говоря, в начале «великого репертуарного перелома» актеры многих сибирских театров выступали в залах, не всегда заполнявшихся даже наполовину, а зачастую - и на одну треть: «Красный факел» в 1947 г. план «загрузки зрительного зала» [так в отчетных документах. - С. З.] выполнил на 35,1 %22.
Начало позитивных перемен в репертуарной политике, являвшихся отражением общего процесса либерализации государственного курса в сфере культуры, хронологически увязывается с публикацией в газете «Правда» весной 1953 г. редакционной статьи «Преодолеть отставание драматургии»23. Отмеченная все тем же политическим консерватизмом, исключавшим возможность появления новых или реанимацию существовавших ранее, но «закрытых» после 1946 г. художественных направлений, не вписывавшихся в рамки социалистического реализма, статья в то же время осудила господствовавшую в советском искусстве теорию бесконфликтности, излишнее увлечение пьесами производственной тематики, призывала к созданию индивидуальных человеческих характеров, к отказу «изображать жизнь народа-творца в безмятежно-идиллических, слащавых тонах». Тем самым, хотя и между строк, партия практически признавала ущербность жесткого идеологического прессинга, применявшегося в сфере театрального искусства, начиная со второй половины 1940-х гг. Что, впрочем, не
освобождало театры от необходимости «уделять постоянное внимание пьесам, имеющим идейно-воспитательное значение, раскрывающим героический труд советских людей, показывающим лучшие черты советского человека - строителя коммунизма», как то следовало, в частности, из Приказа Минкуль-туры РСФСР от 31 августа 1955 г.24 Время показало, что это был путь в никуда, о чем свидетельствует зрительское «голосование ногами»: еще в преддверии «хрущевской оттепели» посещаемость даже достаточно известных театров - им. Пушкина, им. Ермоловой и Ленкома в Москве, драматического и музыкальной комедии - в Ленинграде, Казанского, Ярославского, Воронежского, Куйбышевского драматических составляла 35-70 %, порой опускаясь ниже 30 %25 , что исключало скидки на сибирскую исключительность и ее театральную периферийность.
Примечания
1 Подробно о репертуаре театров Западной Сибири периода войны см.: Зяблицева, С. В. Специфика репертуарной политики театров Западной Сибири в годы Великой Отечественной воны // Вестн. Краснояр. гос. пед. ун-та им. В. П. Астафьева. 2011. № 2. С.245-251.
2 Большевик. 1946. № 16.
3 Центр хранения архивных фондов Алтайского края (ЦХАФ АК). Ф. П-1. Оп. 30. Д. 134. Л. 78-79; ГАКО. Ф. П-75. Оп. 2. Д. 161. Л. 32-33; Ом. правда. 1949. 6 марта; Крас. знамя. 1949. 11 марта; ГАНО. Ф. П-4. Оп. 33. Д. 1159. Л. 38-39.
4 Совет. Сибирь. 1948. 22 янв.
5 Кузбасс. 1947. 14 нояб.
6 Омс. правда. 1949. 6 марта.
7 Томск. 1945. № 1.
8 Государственный архив Кемеровской области (ГАКО). Ф. П-75. Оп. 2. Д. 387. Л. 35; Ф. 1112. Оп. 1. Д. 23. Л. 39, 126, 185, 232.
9 Культурное строительство в Сибири. 19411977 гг. : сб. док. Новосибирск, 1979. С. 140141.
10 Совет. Сибирь. 1947. 23 нояб.
11 Ромм, В. В. Большой театр Сибири. Новосибирск, 1990. С. 44.
12 Совет. Сибирь. 1948. 18 февр.
13 Государственный архив Новосибирской области (ГАНО). Ф. П-4. Оп. 33. Д. 1159. Л. 3839.
14 Новосибирск. 100 лет. События. Люди : 1893-1993. Новосибирск, 1993. С. 251.
15 Ларионов, Н. За большое искусство жизненной правды // Путь театра. XXX лет театра «Красный факел». Новосибирск, 1960. С. 11.
16 Власть и художественная интеллигенция : сб. док. о культур. политике 1917-1953 гг. М., 1999. С. 545.
17 ГАНО. Ф. П-4. Оп. 33. Д. 1475. Л. 4; Ом. правда. 1951. 12, 26 авг.; Омский академический театр драмы. URL : http: // www.omsk-drama.ru.
18 ЦХАФ АК. Ф. П-1. Оп. 30. Д. 134. Л. 7879; Алтай в послевоенный период. Барнаул, 1974.С. 154.
19 ГАКО. Ф. 1112. Оп. 1. Д. 3. Л. 34; Д. 6. Л. 21; Ф. 786. Оп. 1. Д. 44. Л. 1; Д. 140. Л. 1, 1 об., 5 об.
20 ГАНО. Ф. 1376.Оп. 1. Д. 42. Л. 99.
21 ГАКО. Ф. 1112. Оп. 1. Д. 44. Л. 1.
22 ГАНО. Ф. 1404. Оп. 1. Д. 21. Л. 3.
23 Правда. 1953. 7 апр.
24 ГАКО. Ф. 963. Оп. 1. Д. 5. Л. 10.
25 Там же. Л. 1.
