CC BY
7
Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2013. № 4
Г.А. Казаков
РЕЛИГИЯ И ЯЗЫК В ПОСТСОВЕТСКОЙ РОССИИ: ВЗГЛЯД ИЗ-ЗА ОКЕАНА
Книга д-ра Брайана Беннетта "Religion and Language in Post-Soviet Russia" ("Религия и язык в постсоветской России")1 посвящена церковнославянскому языку — сакральному языку православного христианства у славян — как фактору и показателю религиозных, социальных и идеологических тенденций в современной России. Книга представляет собой попытку взглянуть на взаимосвязь языка и религии с точки зрения социолингвистики, что довольно ново, поскольку ранее эта научная проблема рассматривалась в основном в рамках богословия, традиционной филологии и религиоведения. Кроме того, новаторской заслугой автора является геолингвистический2 анализ функционирования славянского, псевдославянского, русского и латинского алфавитов и шрифтов на обширной территории бывшего СССР.
Б. Беннетт так формулирует цель своего исследования: определить роль церковнославянского языка в постсоветском культурном пространстве; на примере священного языка Русской православной церкви проследить общие закономерности взаимодействия языка и религии. По мнению автора, церковнославянский язык занимает одно из центральных мест в "семиотическом ландшафте" современной России, благодаря чему он может стать ключом к пониманию различных противоречивых процессов, которые обусловливают внутреннюю жизнь и внешнюю политику крупнейшей страны в мире.
Во введении д-р Беннетт сообщает необходимые общие сведения о самом церковнославянском языке, сопоставляет его с другими сакральными языками (в частности с латинским), рассматривает различные термины (сакральный, классический, мертвый, литургический, ритуальный, священнический), с помощью которых ученые описывают данный тип языков, и обосновывает собственное предпочтение термина "иератический язык", под которым понимается "архаичная форма народного языка, используемая для религиозных целей".
Глава 2 "Религия, язык и язык религии" погружает читателя в атмосферу возрождения религиозной жизни в России после распада СССР. Внима-
Казаков Григорий Александрович — аспирант кафедры общего и сравнительно-исторического языкознания филологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова; e-mail: kazac@rambler.ru
xBennett B. Religion and Language in Post-Soviet Russia. Abingdon; Oxon; N.Y.: Routledge, 2011.
2 Геолингвистика — направление в языкознании, изучающее язык в динамике и взаимодействии с общественными, экономическими, политическими, идеологическими и другими процессами современности применительно к какой-либо географической "точке" (городу, стране) и в планетарном масштабе.
ние уделяется как укреплению Русской православной церкви, так и распространению вероучений, конфессий и сект, устремившихся в страну из-за рубежа. Автор считает, что "период относительной свободы (или хаоса — в зависимости от вашей точки зрения) сменился периодом консолидации и ограничений", где не без поддержки правительства главенствующие позиции заняли русское православие, русский язык и кириллический алфавит.
В главе 3 "Аз, буки, веди: основы религиозной грамотности" рассматривается проблема преподавания сакральных языков, в частности тактика Русской православной церкви в деле распространения "религиозной грамотности" и знания церковнославянского языка. Автор высказывает интересное мнение, что "изучение церковнославянского языка, возможно, чем-то схоже с изучением делового английского" в том смысле, что и тот и другой являются "языками для специальных целей" (Ь8Р).
В главе 4 "Переводчик — предатель? Дискуссия о литургическом языке" Б. Беннетт разбирает аргументы сторонников и противников перевода православных богослужений с церковнославянского на современный русский язык. Автор анализирует не только религиозный, но также идеологический и политический аспекты этого вопроса, который остается одним из самых острых "камней преткновения" в Русской православной церкви.
Глава 5 "Логос: формы букв и графическое пространство" прослеживает, как начиная с 90-х гг. XX в. церковнославянский язык выходит за церковную ограду и оказывается вовлечен в коммерческую рекламу и пропаганду национализма в качестве символа идеализированной дореволюционной России, которая противопоставляется Западу. Таким образом, по удачному выражению д-ра Беннетта, "Логос превращается в логотип".
В главе 6 "От Маркса и Ленина к Кириллу и Мефодию" автор показывает, как официальное церковно-государственное почитание святых Кирилла и Мефодия в качестве создателей славянского алфавита и церковнославянского языка (и как продолжение — некоей общеславянской духовной культуры) связано с мифологизированными сюжетами о России как жертве всемирного тайного заговора, о потерянном дореволюционном "рае" и о харизматичном избавителе. Несмотря на их широкое распространение в церковной среде, они, по сути, не имеют отношения к христианству и образуют, так сказать, "гражданскую религию" многих россиян, смыслом которой является психологическое обезболивание "травм общественного сознания", причиненных историческими катаклизмами ХХ в.
Глава 7 "Создание российской истории: мистический взгляд на алфавит и теория тайного заговора" представляет собой увлекательное исследование "конфликта цивилизаций, зашифрованного в типографском оформлении", где славянские, псевдославянские, русские и латинские шрифты становятся символами противоборствующих идеологий и моделей национальной идентичности современной России. При этом обнаруживается скрытая связь между представлениями о тайном заговоре и оккультизмом, равно как между националистическими воззрениями и неоязычеством, поскольку в своем предельном выражении национализм неизбежно приводит к "родноверию" как "исконным корням автохтонной культуры".
В заключении д-р Беннетт с новой силой представляет свой тезис о том, что, хотя церковнославянский язык звучит непонятно и архаично для большинства жителей России, он обладает "символической силой", как и сама Русская православная церковь, которая, насчитывая сравнительно небольшое количество практикующих прихожан, тем не менее остается одним из наиболее уважаемых и влиятельных институтов российского общества.
Рассматриваемую книгу отличает множество достоинств:
• она написана богатым английским языком, изобилующим синонимами, а также латинскими, французскими и немецкими выражениями, что свидетельствует об эрудиции автора;
• данная работа является попыткой в доступной форме осветить сложные вопросы внутренней жизни далекой от автора страны;
• книга представляет собой не узкоспециальное описание истории и грамматики церковнославянского языка, а широкое геолингвистическое исследование, где языковые факты рассматриваются как знаки общественных процессов;
• в работе показано тонкое знание религиозной ситуации в современной России;
• все суждения и выводы автора основаны на результатах полевых исследований, проведенных им в Москве и Санкт-Петербурге;
• библиография книги включает 485(!) наименований как российской, так и западной литературы по теме;
• книга написана с уважением к описываемой в ней культуре.
Что же касается аспектов, которые можно было бы улучшить, обратим внимание лишь на два.
Во введении автор ставит в высшей степени интересный вопрос: какова продолжительность жизни сакрального языка? Однако на последующих страницах ответа на него не дается. Между тем было бы интересно узнать, применимы ли к этому вопросу метод глоттохронологии, разработанный М. Сводешем и развитый С.А. Старостиным, а также теория жизненного цикла знака, выдвинутая А.А. Поликарповым.
Глава, посвященная дискуссии о богослужебном языке, написана очень содержательно, но в ней ничего не сказано о смежном вопросе — переводах Библии на современный русский язык. Как известно, полный русский текст Библии впервые был опубликован в 1876 г. (синодальный перевод), и уже сразу после его выхода стали высказываться мнения о необходимости нового перевода, более последовательного в источниках и принципах и более соответствующего современному литературному языку. Октябрьский переворот 1917 г., установление советской власти и политика государственного атеизма остановили деятельность в этом направлении на несколько десятилетий. Работа по созданию нового перевода возобновилась в СССР в конце 80-х гг., в 1990—1991 гг. было воссоздано Российское библейское общество (закрытое еще в 1826 г.), и 1 июня 2011 г. произошло историческое событие — выход в свет второго полного перевода Библии на русский язык, выполненного в России. Данное издание, особенно новозаветная его часть, стало предметом полемики внутри Русской православной церкви и в более широких религиозных и научных кругах. Отра-
жение этой информации в главе про литургический язык (или вынесение ее в отдельную главу) обогатило бы картину современной религиозной жизни России в труде д-ра Беннетта; впрочем, он не мог это сделать, поскольку его книга была напечатана в апреле 2011 г., а официального выхода нового перевода Библии еще не было.
В книге Б. Беннетта есть несколько опечаток в формулировках и в транслитерации некоторых русских названий, но они, конечно, случайны и даже не заслуживают перечисления.
Высказанные выше замечания ни в коей мере не оспаривают глубоких знаний автора и высокого качества его работы.
Следует сказать несколько слов о самом авторе. Б. Беннетт возглавляет кафедру религиоведения Ниагарского университета (штат Нью-Йорк, США). Он с отличием окончил Принстонский университет, проходил стажировку в Институте русской литературы (Пушкинский Дом) РАН в Санкт-Петербурге, получил в Чикагском университете докторскую степень (PhD) за диссертацию о "Повести временных лет".
В завершение важно отметить, что книга д-ра Беннетта является замечательным образцом междисциплинарного научного исследования, выполненного на стыке религиоведения, социологии, языкознания и культурологии, и заслуживает внимания всех, кто интересуется современной Россией, религиозными тенденциями, а также взаимосвязью языка и общества.
