CC BY
97УДК 930.1 (575)
РЕЛИГИЯ И ПОЛИТИКА В ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ХИВИНСКИХ ДЖАДИДОВ - МЛАДОХИВИНЦЕВ: (ИСТОРИОГРАФИЧЕСКИЙ РАКУРС)
О.П. Жалменова
В статье рассматриваются историографические оценки влияния религиозных и политических факторов на формирование идеологии новых общественно-политических групп джа-дидов и младохивинцев в начале XX века. Сравнительно-исторический метод помог выявить противоречивые тенденции и эволюцию отношения авторов XX - начала XXI в. к роли ислама и политики в деятельности этих групп.
Ключевые слова: джадиды, младохивинцы, историографические оценки, национально-прогрессивные группы, оппозиция, Туркестан, Хорезм, Хивинское ханство.
RELIGION AND POLICY IN THE ACTIVITIES OF THE KHIVIN JADIDES - YOUNG HABBINS: (HISTORIOGRAPHIC VIEW)
O.P. Zhalmenova
The article analyses historiographic assessments of the influence of religious and political factors on the formation of the ideology of Jadids and Young Hohivians new socio-political groups at the beginning of the 20th century. The comparative historical method helped to reveal the contradictory trends and evolution of the attitudes of the authors of the 20th - early 21st centuries to the role of Islam and politics in the activities of these groups.
Key words: Jadids, Mladokhivintsi, historiographic assessments, national progressive groups, opposition, Turkestan, Khorezm, Khiva khanate.
Изучение вопроса историографических оценок истории Хивинского ханства позволяет проследить эволюцию сознания историков советской и российской эпохи. Анализ взаимоотношения политики российской (советской) власти и религии ислама предполагает вторжение в область многообразных отношений личности и общества. Степень и характер воздействия религиозного фактора на политику различны, но его присутствие в политических действиях и движениях Хивы далеко не случайное явление. Для государств Центральной (Средней) Азии вообще характерно сложное переплетение религии и политики. И это объясняется сущност-
ными характеристиками как самого ислама, так и политической власти.
Исследователи советской эпохи характеризовали влияние духовенства Хивы исключительно как отрицательное, «помогавшее хану держать народ в невежестве и темноте». Именно исламское духовенство «отравляло сознание трудового народа ядом религиозного фанатизма, воспитывало в них чувство ненависти к другим народам» [5, ^ 63].
Действительно, ислам в качестве идеологической системы довольно активно вторгался в политическую жизнь Хивы. В то же время теория классовой борьбы, сталкивающая братьев-мусульман, не бы-
ла близка большинству населения. Средняя Азия традиционно представляла собой общество множества групп и коалиций, созданных на различных принципах.
Спецификой общественной жизни Хивы начала XX века, наряду с процессом консолидации оппозиционных сил, стало появление национально-прогрессивных групп, выражающих общетюркские идеи. Основным движением национальных прогрессистов стали джадиды, основой деятельности которых поначалу стали идеи просвещения и модернизации мусульманского социума. Как сторонники парламентаризма они не ставили своей задачей насильственный захват власти. Учитывали они и менталитет населения Хивинского ханства с его сильным традиционалистским уклоном.
Джадиды стали относительно сильным общественным движением, которое включало в себя как элементы мусульманского интеграционного проекта, так и элементы националистического пантюр-кистского проекта. Главными источниками идейного влияния на джадидов были татарско-тюркская общественная мысль в Российской империи и идеология младо-тюрков Османской империи. Безусловно, что воздействие оказывали и такие течения как либерализм, социализм и другие. Политическим идеалом джадидов был проект «Большого Туркестана», который мог включать в себя и Туркестанский край, и Степной край, и Бухару с Хивой.
Решая вопрос о соотношении религиозного и национального компонентов, джадиды отводили исламу важную роль в культурном наследии, считали его основой передачи духовного опыта, базой для консолидации народа. В то же время новые экономические отношения и изменившаяся политическая ситуация требовали от джадидов иного отношения к религии, освоения иных, неисламских ценностей, поэтому для джадидов ислам уже не мог быть единственным фундаментом их национального бытия. Роль исламского духовенства под
влиянием объективных и субъективных факторов постепенно менялась.
Следует учитывать, что джадиды как представители слоя, приближающегося по своему статусу к интеллигенции, были непременно верующими, хотя в зависимости от активизации общественно-политической борьбы и могли распространять идеи некоторого свободомыслия. Это обусловило религиозную направленность их деятельности в политической сфере: «религия ислама должна быть сохранена для народа». Более того, хивинские политические деятели обращались именно к исламу для обоснования своих действий, для идеологического оформления своих интересов, надежд, чаяний. Многие насущные проблемы, связанные с проведением социально-экономических преобразований, заставили и религиозных деятелей вторгаться в мирские, социально-политические дела.
Важную роль в деятельности младо-хивинцев играли именно исламские идеалы, что позволяет видеть в увязывании между собой вопросов этнического и конфессионального характера важнейший признак джадидизма. В связи с этим представляет интерес оценка некоторых исследователей соотношения политики и религии в Хиве.
В 30-е гг. XX в. идеологический заказ имел следствием негативное отношение и к духовенству, и к политическим группам, отличающимся от социал-демократов. Поверхностный обзор деятельности джадидов приводил к интерпретации их участия в комитетах по набору на тыловые работы как предательству интересов собственного народа, к утверждениям о выполнении джадидскими организациями той же роли, что была свойственна официальным кругам мусульманского духовенства [9, ^ 352].
Авторы советской эпохи были вынуждены учитывать сложившуюся идеологическую ситуацию, поэтому любые упоминания о влиянии ислама и исламского ду-
ховенства и далее сопровождались отрицательными комментариями. Один из ведущих исследователей, Т.Г. Тухтаметов, отслеживая проведение в жизнь политических мероприятий, отдавал дань времени и критиковал или одобрял все действия исключительно с классовых позиций [22, с. 67-72]. Интересно, что джадиды автором вообще не упоминаются, а политическая ориентация младохивинцев названа неопределенной. Приведенная цитата из документов младохивинцев, тем не менее, демонстрирует внимание автора к этому движению, так как анализу подвергнут способ формирования органов управления. Т.Г. Тухтаметов подчеркнул стремление младохивинцев к отождествлению светской и религиозной властей: выборность согласно Корану и шариату [22, с. 121].
Сопоставление процветания мусульманского мира при выборных правителях с дальнейшим упадком при власти узурпаторов говорит о важности для автора позиции младохивинцев. Этот исследователь стал одним из немногих, открыто характеризовавших реальную программу младо-хивинской группы: свобода и справедливость в классовом мусульманском государстве во главе с избранным населением ханом. Хотя автор и оценивал эти идеалы как наивные, его симпатии очевидны.
Во многом оценки характера деятельности джадидов и младохивинцев определялись задачами, стоящими перед авторским коллективом. Например, в «Истории коммунистических организаций Средней Азии», изданной к юбилею революции, непременно следовало доказать наличие идейной базы этих организаций, в том числе и для организаций Хивы. Поэтому возникновение младохивин-ского движения охарактеризовано как явление прогрессивное, их требования - как общенациональные и отвечающие интересам трудового народа [7, с. 458]. Хотя политическая ориентация комитетов, созданных в последующем младохивинца-
ми, и названа «неопределенной», в целом авторы должны были утверждать о склонности младохивинцев к сотрудничеству с советской властью. Важно отметить, что авторы деликатно избегают крайностей и не употребляют излишне «клеймящих» определений.
В сходной по задачам работе «Победа Советской власти в Средней Азии и Казахстане» джадидизм и выросшее на его основе младохивинское движение названы соглашательскими и реформистскими. При этом авторы признают положительное значение этих движений как единственных в то время существующих проявлений оппозиции [16, с. 650]. Однако их мирные средства деятельности осуждаются и определяются как «вымаливание уступок у хана». Роль религиозного фактора в формировании идейных установок среднеазиатской оппозиции авторами не признается.
Подтверждает тенденцию к оправданию деятельности «протокоммунистиче-ских групп» еще одно издание, посвященное истории коммунистической партии, в котором младохивинцы названы буржуазно-либеральной националистической партией, вынужденной изменить свою чисто реформистскую тактику под воздействием нарастающих революционных событий [14, с. 109]. Подробности, демонстрировавшие бы это изменение, авторами признаются несущественными и пропускаются.
Коллективное исследование по истории советской Хивы отличается щедрым использованием социалистическо-
коммунистической лексики, упреками в адрес «реакционного духовенства», склонного к «лихоимству и насаждению суеверий» и тормозившего проникновение «демократической политики и передовой культуры». В работе даже с учетом «требований времени» излишне часто использованы идеологические клише. Царизм, по оценкам авторов, стремился «держать среднеазиатские народы в
невежестве и темноте». Даже открытие российским правительством научных учреждений авторы оценили как желание царизма превратить эти учреждения в орудие укрепления самодержавия [6, c. 28-29, 32, 38]. Искаженную оценку получило, безусловно, прогрессивное просветительское движение - джадидизм, в адрес которого высказаны упреки в недостаточной радикальности программы преобразований и отсутствии требований ликвидации деспотического строя. Программа младохивинцев проанализирована поверхностно, партию обвинили в классовой ограниченности и малочисленности, о роли религии в формировании идейных воззрений ничего не говорилось.
Авторы фундаментальной «Истории Узбекской ССР» обвиняют джадидов в «низкопоклонстве перед феодальной мусульманской Турцией», в стремлении «отвлечь народные массы от революционной борьбы», использовать «недовольство их в своих узконационалистических интересах» [8, c. 366-367, 407]. Тем самым обращается внимание не столько на истинные заслуги джадидов в политическом развитии Хивы, сколько на отрицательные (с точки зрения социалистической логики) и подчас надуманные намерения. Используются устоявшиеся идеологические штампы: духовенство - реакционное, фанатичное; легальные действия джадидов - не иначе как «робкие попытки»; мирные средства достижения цели - это «нерешительность»; а царский манифест характеризуется только как «лживый». Симпатии джадидов партии кадетов и резкая критика в адрес социал-демократов во многом объясняют такие необъективные оценки по отношению к джадидам. Некоторые реверансы сделаны лишь в адрес левого крыла хивинских (равно как и бухарских) джадидов, которое, по мнению авторов, развивалось как движение прогрессивной части интеллигенции против деспотической власти хана и дало много замечательных людей, «в дальнейшем твердо вставших на позиции
социализма» [8, с. 375-377]. Тем самым авторы продемонстрировали узкоклассовый, строго идеологический подход в оценке важного для региона просветительского движения. Характеризуя младо-хивинцев, авторы оценили их программу как умеренно-либеральную, обратив внимание на главный лозунг: «равенство по шариату» [8, с. 590], который, правда, понимается как уравнение буржуазии в правах с феодалами.
Попытки выявить религиозную составляющую идеологии младохивинцев фактически не предпринималась. И все же в сравнении с другими изданиями, «История Узбекистана» отводит значительное место партийным и идеологическим разногласиям накануне и после революции 1917 г., что позволяет даже сквозь призму субъективных коммунистических оценок увидеть сложность обстановки, в которой действовали младохивинцы, и выявить их реальную роль. Конечно, авторы не удержались от ярлыков в их адрес: после расстрела младохивинцами группы «революционеров-туркмен» (которые на самом деле таковыми не были), их политика названа «шовинистической», а действия -«антинародными».
Весьма резкой оценки джадиды удостоились в работе Х.Т. Турсунова, обратившего внимание только на их «гнусную роль» в период восстания 1916 г. [21, с. 315]. Исключительно антинародную и предательскую роль джадидов автор усмотрел в попытке предупреждения восстания 1916 г. и их выступлении на стороне властей. Религиозные же составляющие идеологии джадидов во внимание не приняты. Подобной точки зрения придерживался и К. Мухаммедбердыев, отрицательно отзываясь о деятельности джадидов и младохивинцев. Классовый подход привел автора к оценке младохивинцев исключительно как соглашателей, способных на любой компромисс [11, с. 47].
Г. Непесов, рассматривая историю Хорезмской революции, уделил внимание
некоторым событиям, связанным с влиянием духовенства на политику хивинских ханов. Исследователь достаточно объективно раскрыл деятельность младохивин-цев без навешивания политических ярлыков и без выдвижения необоснованных обвинений. Правда, им фактически смешиваются джадиды и младохивинцы, программу которых он оценивает как умеренно-либеральную, упоминается и лозунг «равенства по шариату» [12, с. 75-76]. Автор также проанализировал обращение младохивинцев к представителям духовенства, которые должны были участвовать в переговорах с хивинским ханом. Главным упреком со стороны автора в адрес этой партии стала «боязнь народа», умеренность требований и мирный путь деятельности.
Наиболее взвешенный подход к анализу политических и религиозных проблем Хивинского ханства обнаружил И.В. Погорельский. Конечно, лексика соответствовала времени: «хищническая эксплуатация» империалистической буржуазии упомянута, но при этом основательно проработаны вопросы организации мла-дохивинской группы-партии. Важно, что автор отметил теснейшую связь политических и религиозных воззрений членов этой группы: об устранении тирана-хана младохивинцы сначала молились, и лишь потом задумывались о реальных шагах [17, с. 64-65]. Исследователь также обратил внимание на влияние реакционного хивинского и туркменского духовенства, пытавшегося использовать народное движение в своих интересах [17, с. 93]. Однако не обошлось и без упреков: демонстрация, организованная младо-хивинцами под руководством П. Юсупова, и переговоры с ханом названы «предательскими действиями». И все же И.В. Погорельский оказался одним из немногих, кто подчеркивал тесную связь религиозных и политических факторов в деятельности младохивинской группы. На основании архивных данных он обратил вни-
мание на составление манифеста, впоследствии подписанного хивинским ханом, не только младохивинцами (как это подчеркивается во всех других исследованиях), а общими усилиями трех казиев и представителей младохивинцев, в числе которых он упоминал и представителей духовенства [17, с. 124-125]. Исследователь также оказался единственным, кто обратил внимание на религиозно-политические противоречия, использованные в борьбе против младохивинцев (сговор Асфандияр-хана и полковника И.М. Зайцева) [17, с. 136], в результате которых они обвинялись в оскорблении шариата и впоследствии вынуждены были бежать из ханства. Хотя автором не была найдена четко сформулированная программа младохивинской партии, он указал на заявления ее представителей о соответствии Советской власти велениям шариата (доказательствами они считали всю историю арабского халифата и сформулировали это заявление в «Воззвании младохивинского революционного комитета к населяющим хивинские владения бедноте, рабочим и крестьянам-узбекам, сартам, казахам, киргизам и туркменам») [17, с. 141].
Обзор некоторых работ 1960-1970 гг. выявил слабую изученность религиозного фактора в политических процессах начала XX века. На протяжении последующих нескольких десятилетий ситуация мало изменилась, и К.А. Палуаниязов в 1992 г. вновь отметил недостаточное внимание к вопросу роли и места младохивинцев в политических процессах Хивы накануне 1917 г. [15, с. 30]. Сам автор благожелательно отозвался о левом крыле этого движения, которое в 1919 г. выдвинуло революционно-демократические требования. Он также обратил пристальное внимание на использование религиозного фактора в политике Хорезмской республики одним из младохивинских деятелей, П. Юсуповым. В отличие от других исследователей, К.А. Палуаниязов сделал акания Центральной России № 1 (10), 2019
цент на попытке П. Юсупова вызвать взрыв религиозного фанатизма призывами свержения республиканского правительства, которые звучали со стороны духовенства на молитвенных собраниях в мечетях [3, с. 55]. Эти выступления и призывы стали поводом для ареста более трехсот представителей мусульманского духовенства - мулл и ишанов, большинство из которых было расстреляно. Однако этот важный факт, свидетельствующий о полном отказе младохивинцев от сотрудничества с представителями ислама, К.А. Палуаниязов не использовал в последующей характеристике младохивинской партии, лишь упомянув о возмущении населения северной части Хорезма столь вероломной кровавой расправой.
Примечательно, что в важнейший сборник материалов по истории Хорезмской республики вообще не вошли документы, упоминающие последующие мартовские события, связанные с массовыми митингами, в результате которых П. Юсупов был отстранен от власти, правительство Хорезмской республики - распущено, и создан новый орган - Революционный Комитет. Необходимо отметить, что методы расправы с представителями духовенства, за которые поплатился мла-дохивинец П. Юсупов, в дальнейшем неоднократно применялись советской властью. «Баи и ишаны» стали тем идеологическим противником, на которые, согласно политике классовой борьбы, был обращен гнев «трудящегося народа», тем более что духовенство зачастую становилось опорой басмаческих выступлений.
Важной представляется характеристика хивинских прогрессистов казахским историком С. Зимановым [2, с. 104], указавшим на соответствие требований младо-хивинцев экономическому и политическому положению ханства и высоко оценившим деятельность первых реформаторов. Сходную интерпретацию оценки деятельности джадидов представляет Х.Д. Садыков, объясняя факт сотрудниче-
ства политизированной части мусульманского населения с официальной властью необходимостью в сложившихся условиях защиты прав местных жителей и желанием облегчить бремя, выпавшее на их долю [19, с. 27-28].
Среди работ последних лет выделяется исследование А.И. Пылёва, отделившего джадидизм как движение историко-культурного плана от деятельности буржуазно-националистических партий. Вскользь упомянув развитие джадидизма в условиях такого феодально-теократического государства, как Хивинское ханство, автор подчеркнул, прежде всего, «надклассовое» содержание этого движения [18, с. 115], А.И. Пылев обратил внимание и на легальность хивинского джадидизма, поддержанного ханом и духовенством. Анализируя дальнейшее развитие прогрессивных движений, автор отметил сильные позиции религиозных лозунгов только в отношении младобу-харцев. Младохивинцы, напротив, не соотносятся им с требованиями религиозного характера, а в целом выводы А.И. Пы-лева опираются на сведения С. Зиманова.
Интересна позиция современных ученых Средней Азии по вопросам связи религии и политики в идеологии и практике джадидов. Туркменский историк Р. Эсе-нов в 2002 г. утверждал, что джадиды и опиравшиеся на их идеологию младо-хивинцы радикализировались лишь под влиянием событий 1917 г.
Исследователь Г. Шерниязова считает, что вмешательство русских в жизнь среднеазиатских народов вызывали конструктивную реакцию национальной интеллигенции в виде движения джадидов. Обращается внимание на политические противоречия джадидов и представителей реакционного духовенства. При этом духовенство обвиняется в коррупции, безнравственности и греховном падении, подрывающим уважение к исламу, а религиозная составляющая учения джадидов почти не упоминается [23, с. 6].
Работа коллектива ташкентских историков несколько удивляет повтором клише, свойственных прежним, советским временам. Имея доступ к важнейшим архивным источникам по истории младо-хивинцев, авторы опираются исключительно на работы 1960-1980-х гг., что не позволяет им в должной мере преодолеть идеологические штампы. Осуждая, с одной стороны, революционные действия русских властей, они отрицательно отзываются и о мирных способах, предлагавшихся младохивинцами. Указывая на их совместные действия с представителями духовенства, авторы подробно не рассматривают детали требований, выдвигаемых под влиянием служителей ислама [20, с. 285-296]. Более того, авторы пропускают историю формирования идеологии Младохивинской партии 1917-1918 гг., рассматривая ее лишь с 1919 г., а ее манифест перепечатан (с неверным указанием страницы) из сборника документов советского времени [4, с. 499] с одной характерной купюрой: пропущена фраза: «по повелению шариата».
В последнее десятилетие наблюдается всплеск интереса к Хивинскому ханству в контексте изучения проблем истории Средней Азии начала XX в. Наибольший вклад в изучение этого региона внес М. Ниязматов, подробно и непредвзято рассмотревший хивинские и российские программы и варианты реформирования внутриполитической жизни. Взвешенной и фундированной представляется и оценка различных общественно-политических объединений региона, а том числе и возникших под влиянием деятельности турецкого «десанта эмиссаров пантюркизма». Блестящее знание и критическое применение наследия марксизма сочетается у автора с глубоким объективизмом при анализе источников, характеризующих крайне противоречивый процесс формирования идеологии и программных установок джадидов [13, с. 296-297]. Обоснованным представляется вывод об
объективной возможности влияния джа-дидских реформ на популяризацию либеральных взглядов, на формирование общественного мнения, на ломку традиционного мировоззрения [13, с. 299-300]. Автор также утверждает, что джадиды не использовали эту возможность, оставаясь в плену неопределенности, не осознали необходимости в создании программы, уповая на веру в силу Бога как главное средство преобразования. Однако подобный подход в стиле традиционализма не отвечал потребностям времени.
Отчасти вопрос о взаимовлиянии политических и религиозных институтов Хивы начала XX в. затронула Т.В. Котюкова, рассмотрев действия правительства как ответную реакцию на рост самосознания региона [10, с. 288]. Коллективная монография «Восстания 1916 г. в Азиатской России: неизвестное об известном» посвящена анализу разноплановых причин и предпосылок восстания 1916 г. и предлагает интереснейшую интерпретацию взаимозависимости религиозных и политических факторов от специфики местных условий. Опровергнут тезис-клише советских времен о джадидах как предателях собственного народа: взвешенный анализ документов позволил утверждать о попытках джадидов помочь повстанцам и облегчить их участь [1, с. 278-279].
Несмотря на столетие, отделяющее нас от начала деятельности хивинских джадидов и младохивинцев, их провозглашаемые и реальные установки изучены недостаточно. Политическая конъюнктура, долгое время давившая на исследователей, в несколько иной форме продолжает влиять и сейчас. Не создана аналитическая сводка работ по данному вопросу и по-прежнему слабо признаются традиционные религиозные ценности, действовавшие в хивинском обществе. Необходим комплексный анализ, учитывающий тесную связь родоплеменных, религиозных и этнических факторов, влиявших на деятельность младохивинцев.
Список литературы
1. Восстания 1916 г. в Азиатской России: неизвестное об известном (К 100-летию Высочайшего повеления 25 июня 1916 г.): [коллективная монография] / ред.-сост.: Т.В. Котюкова. - М.: Русский импульс, 2017. - 528 с.
2. Зиманов С. От освободительных идей к советской государственности в Бухаре и Хиве. - Алма-Ата: Наука, 1976. - 218 с.
3. Известия ТуркЦИК, № 171, 1 августа 1920 г. // История Хорезмской народной Советской республики (1920 - 1924 гг.): сб. документов. - Ташкент, ФАН, 1976. - 376 с.
4. Иностранная военная интервенция и гражданская война в Средней Азии и Казахстане. Сентябрь 1919 - декабрь 1920 гг. - Алма-Ата: Наука, 1964. - Том 2. - 726 с.
5. Иноятов Х.Ш. Победа Советской власти в Туркестане. - М.: Мысль, 1978. - 364 с.
6. История Бухарской и Хорезмской народных советских республик. - М.: Наука, 1971. - 254 с.
7. История коммунистических организаций Средней Азии. - Ташкент: Узбекистан, 1967. - 778 с.
8. История Узбекской ССР: В 4 томах. - Ташкент: ФАН, 1968. - Том 2. - 772 с.
9. Климович Л. Ислам в царской России. Очерки. - М.: Государственное антирелигиозное издательство, 1936. - 408 с.
10. Котюкова Т.В. Окраина на особом положении... Туркестан в преддверии драмы. - М.: Научно-политическая книга, 2016. - 391 с.
11. Мухаммедбердыев К. Коммунистическая партия в борьбе за победу народной Советской революции в Хорезме. - Ашхабад: Туркменгосиздат, 1959. - 242 с.
12. Непесов Г. Из истории Хорезмской революции 1920-1924 гг. - Ташкент: Государственное издательство Узбекской ССР, 1962. - 362 с.
13. Ниязматов М. Поиск консенсуса. Российско-хивинские геополитические отношения в XVI -начале XX в. - СПб: Петербургское востоковедение. 2010. - 496 с.
14. Очерки истории коммунистической партии Узбекистана. - Ташкент: Госиздат, 1974. - 768 с.
15. Палуаниязов К.А. Истоки рождения Республики Каракалпакстан. Левобережная Каракалпакия в 1917 - 1924 гг. - Нукус: Каракалпакстан, 1992. - Часть I. -144 с.
16. Победа Советской власти в Средней Азии и Казахстане. - Ташкент: ФАН, 1967. - 768 с.
17. Погорельский И.В. Очерки экономической и политической истории Хивинского ханства конца XIX и начала XX в. (1873 - 1917). - Л.: Издательство Ленинградского университета, 1968. - 148 с.
18. Пылёв А.И. Политическое положение Бухарского эмирата и Хивинского ханства в 1917 - 1920 гг. Выбор путей развития. - СПб.: Петербургское востоковедение, 2005. - 192 с.
19. Садыков Х.Д. Колониальная политика царизма в Туркестане и борьба за национальную независимость в начале XX века: автореф. дис... докт. ист. наук. - Ташкент, 1994. - 32 с.
20. Туркестан в начале XX века: к истории истоков национальной независимости. - Ташкент: Шарк, 2000. - 672 с.
21. Турсунов Х.Т. Восстание 1916 г. в Средней Азии и Казахстане. - Ташкент: Государственное издательство Узбекской ССР, 1962. - 426 с.
22. Тухтаметов Т.Г. Россия и Хива в конце XIX - начала XX в. Победа Хорезмской народной революции. - М.: Наука, 1969. - 141 с.
23. Шерниязова Г. Политология. - Нукус: КГУ, 2004. - 218 с.
24. Эсенов Р. Духовная оппозиция в Туркменистане 1917-1935. - М.: Наталис, 2002. - 212 с.
References
1. Vosstaniya 1916 g. v Aziatskoj Rossii: neizvestnoe ob izvestnom (k 100-letiju Vysochajshego poveleniya 25 iyunya 1916 g.): [kollektivnaya monografiya] / red.-sost.: ^V. Kotyukova. - M.: Russkij impuTs, 2017. -528 s.
2. Zimanov S. Ot osvoboditelnyx idej k sovetskoj gosudarstvennosni v Buxare I Xive. - Alma-Ata: Nauka, 1976. - 218 s.
3. Izvestiya TurkCIK, № 171, 1 avgusta 1920 g. // Istoriya Xorezmskoj narodnoj Sovetskoj respubliki (1920 - 1924 gg.): Sb. dokumentov. - Tashkent, FAN, 1976. - 376 s.
4. Inostrannaya voennaya intervenciya i grazhdanskaya vojna v Srednej Azii I Kazaxstane. Sentyabr' 1919 - dekabr' 1920 gg. - Alma-Ata: Nauka, 1964. - Tom 2. - 726 s.
5. Inoyatov X.Sh. Pobeda Sovetskoj vlasti v Turkestane. - М.: My'sl', 1978. - 364 s.
6. Istoriya Buxarskoj i Xorezmskoj narodnyx sovetskix respublik. - M.: Nauka, 1971. - 254 s.
7. Istoriya kommunisticheskix organizacij Srednej Azii. - Tashkent: Uzbekistan, 1967. - 778 s.
8. Istoriya Uzbekskoj SSR: V 4 tomax. - Tashkent, FAN, 1968. - Tom 2. - 772 s.
9. Klimovich L. Islam v carskoj Rossii. Ocherki. - М.: Gosudarstvennoe antireligioznoe izdatelstvo, 1936. -408 s.
10. Kotyukova T.V. Okraina na osobom polozhenii... Turkestan v preddverii dramy\ - М.: Nauchno-politicheskaya книга. 2016. - 391 s.
11. Muxammedberdy'ev К. Kommunisticheskaya partiya v bor'be za pobedu narodnoj Sovetskoj revoly-ucii в Xorezme. - Ashxabad: Turkmengosizdat, 1959. - 242 s.
12. Nepesov G. Iz istorii Xorezmskoj revolyucii 1920-1924 gg. - Tashkent: Gosudarstvennoe izdatelstvo Uzbekskoj SSR, 1962. - 362 s.
13. Niyazmatov М. Poisk konsensusa. Rossijsko-xivinskie geopoliticheskie otnosheniya v XVI - nachale XX v. - SPb.: Peterburgskoe vostokovedenie. 2010. - 496 s.
14. Ocherki istorii kommunisticheskoj partii Uzbekistana. - Tashkent: Gosizdat, 1974. - 768 s.
15. Paluaniyazov K.A. Istoki rozhdeniya Respubliki Karakalpakstan. Levoberezhnaya Karakalpakiya v 1917 - 1924 gg. - Nukus: Karakalpakstan, 1992. - Chast' I. - 144 s.
16. Pobeda Sovetskoj vlasti v Srednej Azii i Kazaxstane. - Tashkent: FAN, 1967. - 768 s.
17. PogorePskij I.V. Ocherki E'konomicheskoj i politicheskoj istorii Xivinskogo xanstva konca XIX i nachala XX v. (1873 - 1917). - L.: izdatelstvo Leningradskogo universiteta, 1968. - 148 s.
18. Py'lev A.I. Politicheskoe polozhenie Buxarskogo e'mirata i Xivinskogo xanstva v 1917 - 1920 gg. Vy'bor putej razvitiya. - SPb.: Peterburgskoe vostokovedenie, 2005. - 192 s.
19. Sady'kov X.D. Kolonial'naya politika politika carizma v Turkestane i bor',a za nacionaTnuyu nezavisi-mosf v nachale XX v.: avtoref. dis... dokt. ist. nauk. - Tashkent: 1994. - 32 s.
20. Turkestan v nachale XX veka: K istorii istokov nacional'noj nezavisimosti. - Tashkent: Shark, 2000. -672 s.
21. Tursunov Х.Т. Vosstaniya 1916 g. v Srednej Azii i Kazaxstane. - Tashkent: Gosudarstvennoe izdatelstvo Uzbekskoj SSR, 1962. - 426 s.
22. Tuxtametov T.G. Rossiya i Xiva v konce XIX - nachale XX v. Pobeda Xorezmskoj narodnoj revolyucii. -M.: Nauka, 1969. - 141 s.
23. Sherniyazova G. Politologiya. - Nukus: KGU, 2004. - 218 s.
24. E'senov R. Duxovnaya oppoziciya v Turkmenistane 1917-1935. - М.: Natalis, 2002. - 212 s.
