CC BY
21ОБРАЗОВАНИЕ И КОНФЕССИИ
Ольга Козарезова Э01 10.37492/ETN0.2020.б0.2.005
Религия и культура в эпоху глобализации: проблема духовной автономии личности
На примере основных течений и направлений религии постмодерна автор показывает трансформацию духовных ценностей и создание «новой религии», характерной чертой которой становится ярко выраженный гуманизм с идеей автономии личности. Следствием этого «нового религиозного сознания», противопоставившего себя традиционному христианству, становится девальвация нравственных ценностей в культуре. В свою очередь, реалии культуры постмодерна существенно влияют на традиционные религии, в первую очередь на христианство. Характерная черта современной религии и культуры - индивидуализм, который способствует дальнейшему углублению кризиса личности. Человек лишается безусловной, абсолютной опоры, которую последователь традиционного христианства прежде находил в Боге.
В работах современных западных теологов значительное место принадлежит идее гуманистического обожествления человека, уравнивания его с Богом, сформировавшейся еще в эпоху Возрождения и получившей наиболее яркое воплощение в культуре ХХ-ХХ1 вв.
Ключевые слова: глобализация, культура, религия постмодерна, секуляризация, кризис личности, теория «Смерти Бога»
Как известно, термин «глобализация» появился в последней четверти ХХ в. Характерная черта процесса глобализации - формирование единого информационного и культурного пространства. Многие исследователи отмечают, что мир человеческих ценностей, затронутый значительными переменами, произошедшими в последние двадцать лет, стал изменчивым и противоречивым. Глобальное общество характеризуется кризисом духовных
Козарезова Ольга Олеговна,
кандидат философских наук, доцент кафедры культурологии Института социально-гуманитарного образования Московского педагогического государственного университета; доцент кафедры философии и теологии Российского православного университета св. Иоанна Богослова (Москва), koz.helga@gmail.com
и нравственных ценностей, что, в свою очередь, означает не их полное, тотальное уничтожение, а качественное изменение. Очевидно, что ценности современной культуры трансформировались по отношению к традиционной христианской культуре. В первую очередь это относится к западной культуре. Эпоха глобализации характеризуется отказом от традиционно христианства, переходом в постхристианство, где формируется совсем иная концепция Бога и человека. Так, неизбежным результатом глобального общества стало формирование единой метарелигии, в которой предпринимается попытка объединить и трансформировать религиозные учения в русле гуманизма. Гуманизм характеризуется отказом от догм, в первую очередь от традиционной догматики христианства во имя «свободы» человека, абсолютной свободы в отношении нравственных ценностей.
Процесс постмодернистской трансформации традиционного христианства проявляется по-разному. Среди этих проявлений - нетрадиционная интерпретация христианства современными теологами и исследователями культуры постмодерна, по сути, отступление от основных положений христианского вероучения. Характерной чертой религии постмодерна стало переосмысление практически все основополагающих догм христианского вероучения. Так, П.С. Гуревич, определяет специфику неопротестантской теологии как «...обмирщение теологии, то есть приближение к переживаниям и чувствованиям конкретного человека. В этом контексте религия субъективизируется, вера приобретает глубоко индивидуализированный характер» [6, с. 550].
Подтверждают эти слова такие известные учения, как «теология кризиса» К. Барта, теология «демифологизации Нового Завета» Р. Бультмана, «универсальная теология» П. Тиллиха, теология «мертвого Бога»
Д. Бонхёффера, теология «смерти Бога» Г. Ваханяна, которые объединяют отступление от основных догматов традиционного христианства. Их характеризует также принципиально новое понимание места и роли христианства в культуре Запада.
Рассмотрим некоторые из вышеперечисленных учений, делая акцент на том, насколько значительны в них отступления от традиционного христианства и какую роль они отводят христианской религии в современной западной культуре.
Самое известное направление религии постмодерна -концепция «безрелигиозного христианства» Дитриха Бонхёффера, с которой перекликаются труды известных теологов Карла Барта, Пауля Тиллиха и Рудольфа Бультманна. Ставшее хрестоматийным эссе Д. Бонхеф-фера «Сопротивление и покорность» привлекает к себе читателя темой так называемой безрелигиозной интерпретации христианства, которая становится своеобразным протоевангелием «теологии смерти Бога» [2, с. 96]. В дальнейшем, во многом находясь под влиянием Д. Бонхёффера, молодые американские богословы Г. Ваханян, Т. Альтицер, У. Гамильтон, П. Ван Бюрен, Д. Зёлле и др., предприняли попытку осмыслить и интерпретировать опыт секуляризации, исходя из кризиса модернистского сознания. Слабой стороной их доктрины было отсутствие анализа характера и содержания культуры постмодерна, ее идеологической составляющей. Их теология стала в большей степени знамением перемен, происходящих в общественной жизни 1950-1970-х гг., свидетельством кризисного момента в смене культурных парадигм. Вместе с тем переходный характер «теологии смерти Бога» Д. Бонхёффера не исчерпал всего запаса творческих идей и философских озарений. Именно поэтому остается открытым вопрос о месте Д. Бонхёффера в современной теологиче-
ской мысли: является ли его призыв к «безрелигиозной интерпретации христианства» предвосхищением конца эпохи модернизма или началом новой эры постмодерна? Мысли Д. Бонхёффера о совершеннолетии мира, не нуждающемся ни в Боге как в «аварийном выходе», ни в религии, имеют свои предпосылки и свою логику [10, 8. 203; 14].
Концепции Д. Бонхёффера близка теория Р. Бульт-мана, где делается попытка «демифологизации» Священного Писания, в первую очередь Нового Завета. Автор исходит из того, что, поскольку события, описанные в Библии, вступают в противоречие с данными современного естественнонаучного знания, о них необходимо говорить современным языком.
По его мнению, «бессмысленно и невозможно» требовать от современного человека «принятия мифической картины мира, как истинной», «невозможно простым усилием воли восстановить ушедшую картину мира, и тем более - восстановить мифическую картину мира после того, как весь строй нашего мышления был необратимо сформирован наукой. Требование слепо принять новозаветную мифологию было бы произволом, и выдвигать такое требование от имени веры означало бы принижать веру до дел Закона <...> Исполнение этого требования было бы вынужденным .аспАсшт тЫИмЛш, принесением разума в жертву, а совершающий это жертвоприношение оказался бы человеком интеллектуально раздвоенным и неискренним: он принимал бы для своей веры, для своей религии картину мира, отвергаемую им в обычной жизни. Вместе с современным мышлением в том виде, в каком оно унаследовано нами от нашей истории, нам задан критический подход к новозаветной картине мира» [5, с. 302-303].
Теория Бультмана лежит в основе школы, которая ставила своей задачей переосмысление догматов современного христианства. Ее существенной чертой стало
переосмысление понятия Бога, например, некоторые теологи стали отождествлять его с каким-либо видом общения. Г. Вагнер считал, что христианство не следует принимать как набор каких-то определенных устоявшихся догм, сущностью его является любовь как общение [13, с. 57]. Этой же позиции придерживался и Г. Рис-тов, полагая, что для современного человека не актуальна проблема любви к Богу, его гораздо более занимает проблема любви к человеку [11, с. 10]. Весьма нетрадиционно подходит к трактовке религии представитель теологии кризиса К. Барт, который говорит о разрыве между религией и Богом, между культурой и верой, считая религию порчей веры [3, с. 25]. Бог для него - чистая абстракция: «Подлинный Бог есть лишенный всякой предметности источник кризиса всякой предметности -Судья, отрицание и небытие мира» [3, с. 55]. Не менее радикально переосмысливает соотношение веры и религии П. Тиллих, который отмечает, что предметом теологии должен сделаться не абстрактный Бог, а конкретный человек: «человек вдруг обнаружил, что ключ к постижению глубочайших уровней реальности - в нем самом и что только его собственное существование дает ему возможность постичь существование вообще» [9, с. 65].
Критика традиционного христианства и весьма радикальное переосмысление основных его положений содержится в теории «смерти Бога». Ее последователи утверждают, что смена культурных одежд религии не доказывает смерть Бога. По мнению Г. Ваханяна, смерть прежнего Бога означает вместе с тем рождение «подлинного Бога», который находится не за пределами истории, но в ней самой, присутствует в деяниях человека [12]. Эта теория фокусируется на понятии Бога в человеке, в результате чего становится важно не в Кого верить, а как верить. Таким образом, Богоче-ловечество Спасителя заменяется идеей человекобоже-
ства. Для современного человека важно иметь Бога в душе, его больше не интересует догматическая составляющая, важен сам факт этой веры - не важно в кого, в какого бога: сам Бог понимается в деистском ключе как некое Первоначало, Первопричина бытия. Иисус Христос часто понимается в толстовском духе - как праведный человек, давший своим примером нравственный идеал любви.
Такая позиция свойственна большинству современных теологов, которые делают попытку интерпретировать Божественное бытие как сопричастное миру культуры. Согласно их взглядам, трансцендентный, потусторонний миру Бог традиционной религии утрачен для современной культуры: это означает лишь то, что Бог как бы имитирует самоубийство, чтобы обнаружить человеку бессмысленность мира без Бога, осознав которую, он обрел бы новую веру [7, с. 198-230]. Однако обретение этой «новой веры» означает обретение уже «нового Бога».
Религии постмодерна также свойственен свой герменевтический подход, в плане которого христианская религия, ее место в обществе, анализируется через призму Библии как текста. Это подразумевает абсолютную толерантность к произвольным истолкования библейского текста, их независимость от церковной традиции, церковного предания. Из свободного истолкования библейского текста вытекает свободное, лишенное определенности и каких-либо четких границ понимание религии.
Итак, теории современных теологов обнаруживают настолько значительную степень модификации христианства в культуре постмодерна, что их можно охарактеризовать как разрушение христианства без его явного отрицания, что свидетельствует о далеко зашедшем процессе секуляризации. Как замечает по этому поводу
Г. Рормозер, современные теологи были настолько напуганы процессом секуляризации, что «начали с самих себя и секуляризировали все, что в багаже христианской догматики вот уже два тысячелетия практически не подвергалось сомнению» [8, с. 81].
Важные особенности постмодернисткого религиозного сознания последователей христианства в США раскрываются в статье Роберта Беллы «Религиозный индивидуализм и религиозный плюрализм». Автор рассматривает вопросы внутреннего разрушения христианства, происходящего вне его открытой критики и явного отрицания. Прежде всего внутреннее разрушение христианства проявляется в сокращении сферы сакрального, поскольку сами церковные общины рассматриваются современными верующими лишь как сообщества, дающие человеку некую психологическую и социальную опору. Как указывает Р. Белла, это характерно как для протестантов, так и для католиков. В частности, Р. Белла приводит мнение одного из верующих, для которого церковь является всего лишь заботливой и любящей общиной: «Я в самом деле очень люблю свою церковь и ценю как то, что она сделала для меня и делает для других людей, так и общение между ее членами» [4, с. 682]. В таком понимании церкви отсутствует сакральный смысл и предназначение.
Итак, характерной чертой культуры постмодерна становится десакрализация религии, где на первый план выдвигается морально-психологическая составляющая. В результате ценность Священного Писания состоит лишь в том, что оно дает «моральные ответы» на «жизненно важные вопросы».
Еще одной существенной чертой религии постмодерна является индивидуализм. Это было характерно еще для религиозных течений эпохи Просвещения. Так политический деятель Томас Джефферсон писал:
«Я сам себе церковь». Другой известный американский философ-просветитель, деист Томас Пейн утверждал: «Мой ум и есть моя церковь» [1, с. 24]. Но если прежде этот религиозный индивидуализм был характерен только для интеллектуальной элиты, то в наше время он распространился среди большей части образованного среднего класса. Представители религиозного индивидуализма считают себя в каком-то смысле людьми религиозными, но не принадлежащими ни к какой конфессии. Боле того, оказывается, что у каждого человека, позиционирующего себя как христианина, существует свое христианство, свой собственный, личный бог, в которого он верит, как хочет. Результатом такой свободной интерпретации христианства стало широкое распространение различных псевдохристианских сект.
Итак, результатом религиозного кризиса, приведшего к кризису личности, стало всеобщее обмирщение христианства, происходящее в западной культуре ХХ века. Человек оказался лишен той безусловной абсолютной опоры, которую находил последователь традиционного христианства в Боге. Результатом этого стала подмена учения о Богочеловеке верой в человекобога, где каждый является богом сам для себя. Если человек утверждает свое равенство с Богом, то он сам для себя становится нравственным законодателем. Религия человекобога легко оправдывает любые поступки человека, в том числе и самые тяжкие грехи и пороки.
Попытки адаптации христианства к культуре постмодерна приводят лишь к углублению духовного кризиса, который проявляется во внутреннем разрушении христианства. Но в таком состоянии религия постмодерна не может стать духовной опорой для преодоления кризисных явлений в обществе - она сама порождает этот кризис, девальвируя духовные ценности, размывая границы добра и зла.
Литература:
1. Американские просветители. Избранные произведения в двух томах / Сост. Н.М. Гольдберг. Под общ. ред. Б.Э. Быховского. Т. 2. М.: Мысль, 1969. 445 с.
2. Антропов В.В. Этика и религия в «Безрелигиозном христианстве» Дитриха Бонхёффера // Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. 2005. № 6. С. 58-72.
3. Барт К. Послание к Римлянам. М.: ББИ, 2005. 306 с.
4. Белла Р. Религиозный индивидуализм и религиозный плюрализм // Религия и общество. Хрестоматия по социологии религии. Сост. В.И. Гараджа, Е.Д. Рутке-вич. М.: Аспект-Пресс, 1996. С. 677-699.
5. Бультман Р. Новый Завет и мифология // Социально-политическое измерение христианства. М.: Наука, 1994. С. 302-340.
6. Гуревич П.С. Культ и культура // Христос и культура. Избранные труды Ричарда Нибура и Райнхольда Нибура. М.: Юристь, 1996. С. 549-565
7. Исаев С.А. Теология смерти: Очерки протестантского модернизма. М.: Прогресс, 1991. 236 с.
8. Рормозер Г. Ситуация христианства в эпоху «постмодерна» глазами христианского публициста // Вопросы философии. 1991. № 5. С. 75-86.
9. Тиллих П. Систематическая теология: В 2 кн. Кн. 1. Т. 1-2. М.-СПб.: Университетская книга, 2000. 463 с.
10. BonhoefferD. Ethik. München, 1949.
11. Evangelium und miindige Welt. Hrsg. von H. Ristow und H. Burgert. Berlin, 1962.
12. Vahanian G. The Death of God: the Culture of Our Post-Christian Era. New York. 1961.
13. Wagner H. Der Mythos und das Wort. Leipzig, 1957.
14. Widerstand und Ergebung. Munchen, 1951. S. 178-217.
Olga Kozarezova,
PhD in Philosophy, Associate Professor, Department of Cultural Studies,
Institute of Social and Humanitarian education, Moscow Pedagogical State University,
Associate Professor of philosophy and theology,
Russian Orthodox University of St. John the Theologian (Moscow),
koz.helga@gmail.com
Religion and culture in the age of globalization: the problem of spiritual autonomy of the individual
The article is devoted to the interaction of culture and religion in the age of globalization. The transformation of spiritual values and, as a result, the creation of a «new religion» transhumanism, with an idea of individual autonomy as its characteristic feature is shown on the example of the main trends and trends of postmodern religion. The consequence of this «new religious consciousness», which has opposed itself to traditional Christianity,
is the devaluation and reactualization of moral values in culture. In turn, the realities of postmodern culture have a significant impact on traditional religions, especially Christianity. Thus, individualism becomes a characteristic feature of modern religion and culture, which contributes to the further deepening of the crisis of personality. As a result, this leads to the fact that a person is deprived of the unconditional, absolute support that previously found a follower of traditional Christianity in God.
Deepening the crisis of personality in modern Western culture is reflected in the works of modern Western theologians. A significant place belongs to the idea of deification of man, equating him with God, which was formed in the Renaissance and received the most vivid embodiment in the culture of the XX-XXI century.
Keywords: globalization culture, postmodern religion, secularization, personality crisis, theory of «Death of God».
Гульфия Хабибуллина й01 10.37492/ETN0.2020.60.2.006
Формирование гражданственности молодежи на основе знаний о патриотической деятельности мусульман
Мусульмане наряду с другими народами страны с самого начала войны решительно влились в ряды защитников страны. Патриотизм рядовых верующих и их духовных лидеров нашел свое выражение в разных формах: активное участие в сражениях на фронте и в тылу врага, сбор средств в Фонд обороны, снабжение Красной Армии оружием и орудием, продовольствием, поддержка семей воинов, забота о миллионах сограждан, эвакуированных из районов боевых действий. Автор рассказывает об исследовании обращения «Ко всем приходам мусульман» муфтия Г. Расулева от 2 сентября 1941 г., предпринятом преподавателем и студентами Московского исламского института.
Ключевые слова: патриотизм, мусульмане в годы войны, обращение муфтия, Великая Отечественная война, муфтий Габрахман Расулев
Воспитание патриотов не должно сводиться к военному воспитанию, надо воспитывать патриота-гражданина - человека, способного и защитить Родину, и быть внутри страны борцом со всем тем, что мешает ее прогрессу, ее народу жить лучше, в том числе способного
