CC BY
37
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 18. СОЦИОЛОГИЯ И ПОЛИТОЛОГИЯ. 2013. № 1
М.М. Мчедлова, докт. полит наук, проф. РУДН, ведущий научный сотрудник Института социологии РАН*
РЕЛИГИОЗНЫЕ СМЫСЛЫ СОВРЕМЕННОЙ ПОЛИТИКИ: ПОТРЕБНОСТЬ В НОВОЙ ЭПИСТЕМОЛОГИИ
В статье рассматриваются проблемы интерпретации политической реальности сквозь призму повышения значимости религиозного фактора. Акценты делаются на необходимости поиска новых эпистемологических рамок, отличающихся от традиционной секулярной парадигмы, на новьа конфигурациях соотношения светского и религиозного, на религии как идентификационном параметре.
Ключевые слова: религия, политика, светскость, религиозная идентичность, эпистемология.
This article examines the problem of interpretation of political reality in the light of increasing importance of the religious factor. The focus is on the need to find new epistemological framework different from the traditional secular paradigm, the new configurations of secular and religious, the religion as an identification parameter.
Key words: religion, politics, secularism, religious identity, epistemology.
Выдвижение на первый план религиозных и этнических оснований солидарностей на фоне элиминации традиционных гражданских и политических форм актуализирует вопрос об эффективности способов политического устроения и государственных управленческих стратегий. Происходящие процессы инициировали более широкий эпистемологический контекст их интерпретации сквозь призму новых объяснений политики. Социокультурные основания приобретают особое значение в идентификационных поисках современного мира, видоизменяя традиционные политические смыслы и стратегии, инициируя переосмысление линейных стратегий просвещения и поиск новых критериев социального и политического прогресса.
Переосмысление проблемы универсальности, ставящее под сомнение принцип всеобщей соизмеримости культур, философий и религий1, политическая акцентированность различий имплицировали выход на первый план тех ценностно-смысловых структур, которые представляются наиболее устойчивыми, выдержавшими проверку в течение не одного столетия. Современные тенденции развития социально-политической реальности, которые в совокупности можно охарактеризовать как глобальный социально-политический и социокультурный сдвиг, потребовали видоизменения
* Мчедлова Мария Мирановна, e-mail: [email protected]
1 См.: Глобализация и мультикультурализм. М., 2005. С. 204—205.
концептуально-понятийного поля и научного аппарата современных социально-политических теорий, требуя включения в анализ внешних, неэкономических факторов: культурных, цивилизаци-онных, социальных и антропологических характеристик общества. Во многом именно социокультурная составляющая становится главной интенцией политических практик и дискуссий относительно видоизменения референтов понятий и смыслов социальности, а также параметров методологических схем и выбора критериев истинности как в гуманитарной рефлексии, так и в политических стратегиях. Способы поведения, способы мысли, способы производства перед лицом глобализационных процессов либо претерпевают изменения, либо стараются найти действенные механизмы самозащиты, обеспечивая устойчивость общества. Одной из главных интенций современности становится стремление социокультурных образований сохранить свою идентичность различными способами. Одним из подобных аттракторов общественных исканий и стала религия, особенно в той своей ипостаси, которая становится основанием культурных традиций: не случайно количество приверженцев конкретных конфессий в большинстве стран гораздо больше, чем верующих в Бога.
Резкое обострение межнациональных и межкультурных конфликтов впервые в истории вызвано не агрессивностью ведущих военных держав мира и их борьбой между собой, а характером их локальных проблем, обретающим глобальную "размерность"2. Весьма симптоматично, что в общественно-политических и научных дискуссиях правомерно проявляется интерес к исследованию роли социокультурных факторов, соотношению традиционных и современных цивилизационных ориентиров, связанных с глобальными процессами сегодняшнего дня. В политической практике это приводит к возникновению новых форм детерминации политического определения и политической субъектности, когда этническое или религиозное основание становится необходимым и достаточным условием для политических деяний. Речь идет не только о деструктивных формах, таких как экстремизм и терроризм, но и об алгоритмах публичной политики.
Включение социокультурной компоненты в интерпретацию политической реальности, рассмотрение социокультурного фактора как одного из атрибутивных3 не только заставляет осмысливать
2 Назарчук А. В. Этика глобализирующегося общества. М., 2002. С. 125—148.
3 Например, М. Олбрайт считает недоучет социокультурного фактора влияния религии на поступки политиков и рядовых граждан (прежде всего религиозного) одной из основных причин неудач внешнеполитической стратегии США. Она настаивает на неразрывности связи политики и религии (об этом см.: Олбрайт М. Религия и мировая политика. М., 2007).
современную политику в иных категориях, но и актуализирует новые методологические и идеологические построения и дискуссии: происходящая инверсия политики и неполитических сфер общества представляется одним из констатируемых трендов современных трансформаций: "что еще недавно находилось вне сферы влияния политики, сегодня в эту сферу попадает"4.
Переосмысление роли религии в современном мире и религиозного фактора в современных объяснительных схемам мирового общественного развития связано как с отмеченными изменениями в социальной ткани, так и с видоизменением религиозного фактора как такового. Политизация религии и конфессионализация политики требуют отхода от традиционных эпистемиологических рамок рассмотрения соотношения религия и общества, религии и политики. Во многом сами понятия религии и религиозного фактора приобретают иное референтное звучание, отражающее их новое прочтение и проявление. В отличие от политической практики модерна, в которую вплеталось нормативное понимание многих политических универсалий и связанных с ним линейных политических проектов, сегодня именно социально-культурные, религиозные, этнические и т.п. различия определяют познавательные координаты мира. Акцент на различиях привел к видоизменению референции понятия "цивилизация", перекрестив во многом предметные поля данного понятия и понятия "идентичность". И если Великая французская революция привела к возникновению понятия цивилизации во множественном числе и с маленькой буквы, тем самым предопределив признание за различными обществами цивилизационного статуса и сыграв роль эпистемологического предвестника признания культурного плюрализма, то нынешние качественные трансформации социального бытия, "текучесть современности", привели к повышению значимости цивилизацион-ной устойчивости критериев идентичности. Именно противоречия между метанарративом модерна и социокультурным плюрализмом современности порождают кризизность политических практик и поиски новых координат общественно-политического развития.
Насколько и в каких формах религия, являющаяся одной из наиболее фундаментальных констант в иерархии идентичностей, помогает сохранять устойчивость в современном мире, координаты которого меняются так быстро, что даже "...указатели поставлены на колеса и имеют дурную привычку исчезать из вида, прежде чем вы успеете прочитать то, что на них написано, осмыслить прочитанное и поступить соответственно"5, является ключевым
4 Бек У. Что такое глобализация? Ошибки глобализма — ответы на глобализацию. М., 2001. С. 95.
5 Бауман З. Глобализация. Последствия для общества и человека. М., 2004. С. 113-114.
вопросом современных политических и управленческих практик. Включение подобных параметров в политическую ткань во многом фиксирует изменение политических стратегий и институтов, фундаментом и легитимацией которых выступают социокультурные и цивилизационные основания, различия и проявления. Не случайно концептуальные модели "столкновения цивилизаций" и "диалога цивилизаций" становятся дискурсивными основаниями объяснения и интерпретации политических событий и процессов, являются смысловой нагруженностью политической риторики, а религиозное измерение межкультурного диалога — институционализированной управленческой стратегией в поле публичной политики Европейского союза. Отмеченные основные модели объяснения политики сквозь призму повышения значимости цивилизацион-ных и социокультурных характеристик, а также признание за ними политической субъектости, по мнению Б.Г. Капустина, «концептуально согласны в признании "общих ценностей". Но они постулируют разное значение таких "общих ценностей" для истории и политики, в диалоге цивилизаций им приписывается то, что можно назвать эффектом "прямого действия" на политику и историю, тогда как С. Хантингтон это "прямое действие" отрицает»6.
В общественном дискурсе все чаще речь идет о "кризисе светскости", "истощении светских идеологий", "реванше" религий, "религиозном возрождении". В политической плоскости обнажилась и высветилась неэффективность традиционных стратегий, инициировавшая поиски новых форм политического упорядочивания для культурного, религиозного и цивилизационного разнообразия. Во многом это связано как с процессами модернизации, происходящими в некоторых структурных компонентах религии и соответственно с новациями в религиозном сознании, так и с ростом консервативных и фундаменталистских настроений, определяющих политическое поведение и политические процессы и не только преодолевающих пространственные границы, становясь глобально опасными, но также выступающих в качестве манипуляторов в межгосударственном и внутригосударственном управлении. "Проблема, которую нам необходимо спешно решить, — это фундаменталистское обострение культурного плюрализма внутри наших обществ. Слишком долго мы рассматривали эту проблему из перспективы миграционной политики; однако в эпоху терроризма опасно исходить только из категорий внутренней безопасности"7.
6 Капустин Б.Г. Политические смыслы "цивилизации" // Критика политической философии: Избранные эссе. М., 2010. С. 94.
7 Хабермас Ю. Объединенная Европа: расширение горизонта. Благодарственная речь по случаю присуждения премии земли Северной Рейн-Вестфалии в Боннском Петерсберге. 07.03.2007 // URL: http://n-europe.eu/content/?p=1266
Сложившаяся модернизационая парадигма исследования воздействия религиозного фактора на общество и политику, настаивавшая на том, что постепенно "религиозное мышление, практика и религиозные институты утрачивают свое значение"8, как это происходило в случае европейской локальной истории, перестает удовлетворять эпистемологическим запросам современности и параметрам реальной жизни. Изменения гносеологических и интер-претативных рамок теории секуляризации, связанных с отказом от линейности просвещения и модернизационных теорий, с признанием принципа плюрализма, структурирующим все аспекты социальности, приводят и к иным смысловым нагруженностям религиозного фактора. Сознание своей принадлежности к секулярному обществу теперь уже не связано с уверенностью в том, что культурная и социальная модернизация может осуществляться только за счет уменьшения влияния религии на индивида и общество. В политическом дискурсе звучит идея о том, что значимость религиозного фактора, проявляющегося в различных обществах, как высоко развитых, так и традиционных, показывает, что «западноевропейский путь развития, специфический рационализм которого признавался некогда моделью для всего остального мира, представляется сегодня скорее исключением, чем правилом, то есть неким "девиантным маршрутом"»9. Постоянно звучащие дискуссии и дебаты об интерпретации политического процесса сквозь призму религиозного фактора свидетельствуют как об особой актуальности и насущности данной проблемы, так и о кризисе универсального объяснительного инструментария и политических практик.
Многие политические проблемы приобретают социальный резонанс только вследствие наделения их религиозными смыслами, тогда как религиозные интенции становятся востребованными прежде всего в политическом пространстве. Сегодня заявления религиозных лидеров во многом воспринимаются как критерий истины, следствием чего являются выбор определенной политической стратегии и векторы массовых настроений и доминирующих оценок в массовом сознании. Не случайно именно эти две сферы — религия и политика — представляются смыслообразующими по всему современному миру, проникая в социальную ткань и структурируя поведение, образ мысли и способы рефлексии10.
8 Wilson B. Religion in secular society: a sociological comment. L., 1966. P. 14.
9 Хабермас Ю. Против "воинствующего атеизма". "Постсекулярное" общество — что это такое? URL: http://www.russ.ru/pole/Protiv-voinstvuyuschego-ateizma
10 Norris P., Inglehart R. Sacred and secular. Religion and politics worldwide. Cambridge, 2004.
Многообразное воздействие религиозного фактора на политический процесс в совокупности с политической актуализацией социокультурных различий и плюрализацией социально-политического пространства, проявляется в различных вариантах: в виде инкорпорации религиозных оснований, в том числе в "превращенном виде", в форме коллективной идентичности в сопряжении с элиминацией традиционных форм политических солидарностей, как устойчивая часть традиции, как современный действующий надгосударственный участник международных отношений, как неотъемлемый механизм "мягкой силы". Религия перестала быть только частным делом человека, она вновь возвратилась в политику, в публичное пространство, причем в самых различных формах и вариантах: от конструктивных, связанных с каритативной деятельностью, до радикально-экстремистских политических стратегий, от нравственного авторитета до институционализированных форм политической деятельности. Пересечение цивилизационной и политической сфер, возникновение новых референциальных значений религии в политическом поле приводит к тому, что религиозная и конфессиональная окрашенность становится маркером политических событий. Подтверждением данной тенденции выступает и тот факт, что в политический ритуал нередко вводится религиозный элемент, дабы придать политическим событиям и действующим в них лицам привлекательность, возвысить их11, придать им онтологический статус и легитимность. Во многих странах вступающий в должность глава государства клянется на Библии или Коране12, религиозные организации и их лидеры нередко выполняют политические функции, а религиозный авторитет становится критерием истинности.
Институционализированные религиозные организации, главной задачей которых было пастырское служение, не только не отдаляются от институтов власти, но и играют все более значительную роль в политическом процессе как субъекты политического целе-полагания. Между тем Патриарх Московский и всея Руси Кирилл заявил, что Церковь не должна превращаться в политическую силу, иначе она потеряет доверие общества: "У Церкви не должно быть никаких политических рычагов воздействия на власть. У Церкви есть только одна возможность влиять на властных и безвластных,
11 См.: Семенов В.В. Этноконфессиональная специфика проявления национального и религиозного в политике // Власть. 2010. № 2. С. 111.
12 Общественность регионов компактного проживания мусульман в России (Татарстана, Башкирии, Дагестана, Ингушетии) неоднократно выступала с требованиями, чтобы аналогичным образом поступали главы республик, давая клятву на Коране. При инаугурации президентов Российской Федерации для их благословения приглашается предстоятель Русской православной церкви, Патриарх Московский и всея Руси.
на богатых и бедных, на образованных и простецов — это проповедовать слово Божье", — пожелав, чтобы Церковь никогда не подменяла духовное влияние на народ на "соблазны использовать мирскую, политическую силу для достижения своих целей"13.
Тем не менее религия как таковая становится все более важным измерением многих сообществ и значимым источником ценностей для людей. Она может играть определяющую роль в формировании позитивного отношения к другим культурам, религиям и стилям жизни, способствуя построению гармоничных отношений между ними14. Усиление роли религии на национальном уровне также является маркером новых конфигураций социальности, как следствие религия, приобретающая все больший вес в публичном пространстве, становится "интерпретирующим сообществом" и начинает играть значимую роль в формировании общественного мнения и воли. Политико-институциональная сторона религиозного возрождения может быть рассмотрена и как деятельность религиозных институтов в поле публичной политики, и как использование религиозной идеологии и риторики в качестве легитимации деятельности различных политических субъектов, и как соотношение светских и религиозных институтов и соответственно государственной политики.
Переосмысление роли религии в современном социально-политическом процессе, требование новых эпистемологических подходов к объяснению религиозного компонента политической жизни общества и одновременное усиление религиозных идентификаций в условиях констатируемой инверсии политической и неполитических сфер общества представляют собой насущную задачу гуманитарного знания и политических практик.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Альянс цивилизаций: из доклада Группы высокого уровня 13 ноября 2006 г. // URL: http://www.unaoc.org/repository/HLG_report_RU.pdf
Бауман З. Глобализация. Последствия для общества и человека. М., 2004.
Бек У. Что такое глобализация? Ошибки глобализма — ответы на глобализацию. М., 2001.
Глобализация и мультикультурализм. М., 2005.
Капустин Б.Г. Политические смыслы "цивилизации" // Критика политической философии: Избранные эссе. М., 2010.
Назарчук А. В. Этика глобализирующегося общества. М., 2002.
Олбрайт М. Религия и мировая политика. М., 2007.
13 http://www.nr2.ru/policy/323700.html
14 Альянс цивилизаций: из доклада Группы высокого уровня 13 ноября 2006 г. // URL: http://www.unaoc.org/repository/HLG_report_RU.pdf
Семенов В.В. Этноконфессиональная специфика проявления национального и религиозного в политике // Власть. 2010. № 2.
Хабермас Ю. Объединенная Европа: расширение горизонта. Благодарственная речь по случаю присуждения премии земли Северной Рейн— Вестфалии в Боннском Петерсберге. 07.03.2007 // URL: http://n-europe. eu/content/?p=1266
Хабермас Ю. Против "воинствующего атеизма". "Постсекулярное" общество — что это такое? URL: http://www.russ.ru/pole/Protiv-voinstvu-yuschego-ateizma
http://www.nr2.ru/policy/323700.html
Norris P., Inglehart R. Sacred and secular. Religion and politics worldwide. Cambridge, 2004.
Wilson B. Religion in secular society: a sociological comment. L., 1966.
