CC BY
96
УДК 130.2 : 32 : 2
М. С. Любченков
Религиозные и политические явления контркультуры: общие признаки и специфика
В статье проводится параллель между религиозным сектантством и политической контркультурой, начиная от сходства в механизме функционирования и заканчивая элементами религиозного мировоззрения у членов политических контркультур и элементами политических установок у участников сектантских сообществ. Религиозные и политические контркультуры характеризуются высокой концентрацией нормативных условностей, которые «перекликаются» между собой, носят сходный характер. Во многом это обусловлено присутствием элементов религиозного мышления, которые проявляются в априорном принятии на веру определенных идей и постулатов.
Автор выделяет общие признаки, присущие религиозным сектам и политическим контркультурам, среди которых: доктринальность, мессианство, эксклю-зивизм, эсхатологизм и протест. Оба феномена можно назвать контркультурными, так как они протестуют против доминирующей культуры (политической или религиозной), выступая открыто или же скрытно, но так или иначе вступая в борьбу с устоявшейся действующей системой отношений в политике и религии.
This article draws a parallel between the religious sectarianism and political counter-culture, starting from the similarities in the mechanism of operation and ending with elements of religious outlook among members of political counter-cultures and the elements of the political attitudes of the members of sectarian communities. Religious and political counter-culture characterized by a high concentration of normative conventions that "resonate" with each other, are similar in nature. In both countercultures, there are elements of religious thought, which manifest themselves in the a priori acceptance of the faith of certain ideas and postulates.
The author identifies common features inherent to religious sects and political counter-culture, such as doctrinarianism, messianism, exclusivism, eschatology and protest. Both phenomena can be called a counter-culture, as they protest against the dominant culture (political or religious), speaking openly or covertly, but somehow come to grips with the current established system of relations in politics and religion.
Ключевые слова: контркультура, политическая контркультура, религиозная секта, религиозное мышление, эксклюзивизм, эсхатологизм, мессианство, лидер, протест.
Key words: counterculture, political counterculture, religious sect, religious consciousness, exclusivism, eschatology, messianship, leader, protest.
© Любченков М. С., 2017
На рубеже XX и XXI веков не только возникают революционные технологические прорывы, присущие постиндустриальному обществу, но и радикально пересматриваются основополагающие принципы существования человечества. В переходные и нестабильные пери-периоды мировой истории происходит динамичное возникновение и развитие многочисленных так называемых контркультур, прежде всего в сферах политики, идеологии, религиозной жизни, особенно заметное во времена экономических кризисов, общественных смут, революций и других социальных потрясений.
Сегодня в Российской Федерации явления политической и религиозной контркультуры рассматриваются как угроза национальной безопасности. Во многом это обусловлено не столько реальным положением дел, сколько негативным освещением этих явлений в пространстве массмедиа, средствами массовой информации. Создается ситуация, когда генераторы информации становятся заложниками созданных ими же образов и идей. И эти самые негативные образы впоследствии оказываются способными влиять практически на все слои общества и задавать определенное направление мысли, начиная от маргинальных элементов и заканчивая представителями власти. Эта проблема является одним из важных предметов иследования в современной социологии религии [7].
Термин «контркультура», как известно, впервые использовал Т. Роззак в труде «Становление контркультуры». Своей работой он обобщил результаты исследования молодежных движений 1960-х гг. Как пишет современный комментатор:
«Согласно его мнению, контркультура - упорядоченное, идеологически целостное мировосприятие, совокупность ценностных установок, определяющих нетрадиционный стиль поведения и образа жизни» [10, с. 225].
Отечественные и зарубежные ученые до сих пор по-разному интерпретируют феномен контркультуры: как негативный, вносящий дисбаланс в общественный порядок, либо как положительный, необходимый для развития культуры в целом. Однако все в основном признают, что контркультуры способны оказывать существенное влияние на доминирующую культуру, порой внося в нее значительные изменения.
Далее речь пойдет о проявлениях контркультуры в двух интересующих автора сферах жизни общества - политической и религиозной. Выбор определен тем, что в обоих случаях имеют место сходные признаки и близкие в «процедурном» смысле процессы формирования неких субкультурных состояний, которые можно охарактеризо-
вать как проявление контркультуры. Уточним также, что автор рассматривает организованные формы контркультуры как способы субкультурной консолидации [4, с. 292]
В качестве феномена религиозной субкультуры выступает, как представляется, религиозное сектантство. Сразу следует указать, что автор критически относится к широкому употреблению термина «секта», которое обильно встречается в современном информационном пространстве. В массовом сознании этот термин устойчиво наделяется негативными коннотациями и оценочными суждениями [8]. Однако за неимением более удачного варианта в русском языке приходится использовать именно его.
В первую очередь религиозное сектантство отличается от прочих религиозных объединений своей замкнутостью и отчужденностью всех сторон внутреннего уклада жизни.
«Понятие "секта" в самом широком смысле характеризуется известной степенью субъективизма, что определяется характером связи с той основной конфессией, от которой данная секта отпочковывается. Начиная с древнейших времен, тысячи религиозных течений назывались термином «секта», отвергали его, признавали его, превращались из сект в мощные церковные сообщества или, наоборот, исчезали из памяти потомков. В условиях, когда единообразный, методологически обоснованный научный подход к исследованию сект практически отсутствует, создается очевидная путаница в их названиях, терминах и классификации» [3, с. 143].
В данной работе под сектой мы будем понимать «сравнительно небольшие и замкнутые религиозные группы, отделившиеся от основной общины и противостоящие им» [1, с. 11]. Ценостные установки и образ жизни последователей религиозных сект вполне дает основание относить сектантство к явлениям контркультуры.
Что касается «политической контркультуры», то в настоящее время этот термин в отечественной научной литературе употребляется довольно редко. Под политической контркультурой понимают совокупность социокультурных установок определенной группы людей, противостоящую фундаментальным принципам господствующей политической культуры. Очень часто между политической контркультурой и внесистемной оппозицией ставят знак равенства [11, с. 94-104].
Уже при сравнении дефиниций можно провести параллель между религиозным сектантством и политической контркультурой в плане их противостояния (причем, не обязательно активного) доминирующей культуре, из которой они вырастают и по отношению к которой оппозиционны. Между религиозными сектами и политическими контркультурами можно провести и другие параллели, начиная от сход-
ства в механизме функционирования и заканчивая элементами религиозного мировоззрения у членов политических контркультур и элементами политических установок у участников сектантстских сообществ.
Религиозный тип мышления в качестве своей основополагающей конструкции предполагает примат веры над знанием. Данный тип мировоззрения характеризуется наличием четко разработанных норм и правил, которые выступают в качестве регуляторов многих сторон сознания и поведения.
«Религиозная норма ... есть принцип, выработанный в процессе коллективного религиозного опыта, определяющий (в той или иной степени) образ мышления и поведения верующего и санкционированный религиозным сообществом, к которому он принадлежит» [2, с. 25].
Религиозные и политические контркультуры характеризуются высокой концентрацией нормативных условностей, которые «перекликаются» между собой, носят сходный характер. Рассмотрим некоторые схожие признаки данных контркультур.
1. Доктринальность. Любая религиозная секта, так же как и политическая контркультура, имеет свое учение - идеологический концепт, отражающий наиболее общие мировоззренческие основания деятельности группы, соблюдать и следовать которым обязан каждый член, дабы быть причастным к ней. Причем зачастую учение отражает не только общезначимую групповую идеологию, но и персональные смыслы индивидумов.
Первоначальный этап вступления в контркультуру подразумевает априорное принятие действующего учения. Именно по этому признаку происходит деление на «своих» и «чужых». Если в сектах доктри-нальность выражается в вероучительных основаниях, то в политических контркультурах это - манифест, соблюдение идей и принципов которого также строго контролируется. В обоих случаях доктринально установленная идеология регламентирует отношения субъекта с внешним миром и задает направление его основной деятельности.
2. Эксклюзивизм. И сектантству, и субъектам политической контркультуры в равной мере свойственен эксклюзивизм, который представляет собой точку зрения, выраженную в «претензии на оригинальность и избранность, обесценивающую любые другие экзистенциальные ценности» [6, с. 232]. Пусть тотальный эксклюзивизм и невозможен, однако при всей своей внешней толерантности идеология контркультур всегда претендует на «истину в последней инстанции». Представители контркультур верят, что только их группа
способна совершить благоприятные перемены в локальном или глобальном миропорядке. Именно отсюда и рождается протест против общей системы, которая представляется членам группы несовершенной и нуждающейся в изменениях.
3. Эсхатологизм. Эсхатологизм выступает в качестве неотъемлемой составляющей религиозного сознания в целом. Применительно к русской истории и культуре в последние два десятилетия разработана интересная концепция эсхатологизма «инверсионного» типа (в трудах А. С. Ахиезера, А. А. Пелипенко, И. Г. Яковенко и др.).
Эсхатологизм в этой концепции «является важнейшим элементом обоснования инверсии как особого - российского - типа социокультурной динамики в противоположность западному типу, основанному на медиации, или опосредовании полюсов противоположностей. Отрицать инверсионное развитие невозможно - хотя бы потому, что российские революции и перевороты начала и конца XX столетия проходили именно по схеме инверсии» [5, с. 103].
Философия протестных движений характеризуется вполне конкретными эсхатологическими идеями. Великий русский философ Н. А. Бердяев различал два вида эсхатологизма: пассивный и активный. Ожидая пассивное «наступление Суда», Бердяев настаивал на активном участии каждого христианина в его «творческом уготовле-нии» с надеждой и доверием к Богу. В случае с политическими контркультурами уместно говорить об активном эсхатологизме. Упор делается на то, что «конец» (и непременно с отрицательным значением) наступит в случае того, если данная группа лиц потерпит поражение.
В религиозных сектах чаще имеет место пассивный эсхатоло-гизм, когда приближение конца света близко и основная задача группы состоит в том, чтобы подготовиться к нему должным образом и суметь спастись. В политических контркультурах общее спасение возможно лишь путем изменения действующей реальности. Однако в обоих случаях финализм представлен довольно ярко. В случае с политическими контркультурами он обратимый и деятельность членов направлена на то, чтобы не допустить его, а в сектах он чаще всего пассивный - необходимы лишь принятие правил и подготовка к нему.
4. Мессианство. Неотъемлемой частью идеологии в контркультурном сообществе является наличие «мессии». В эсхатологической традиции России одним из ключевых моментов стала идея мессианства, которая в русской философии приобретает особое звучание и смысл. Без мессианства нет русской эсхатологии [9, с. 156]. В русском религиозном дискурсе устойчивое значение слова «мессия» - это Спаситель, ниспосланный на Землю Богом для очищения её от греха.
Религиозные секты, так же как и субъекты политической контркультуры, изначально строятся вокруг личности лидера, воспринимаемого как носителя духовного авторитета. Причем в случае с сектами можно заметить, что после смерти лидера эта религиозная субкультура либо распадается и перестает существовать, либо трансформируется в сообщество с изменившимися установками.
Политические контркультуры, как правило, зарождаются путем усилий определенного индивида или же группы деятелей, которые впоследствии являются центральными лицами, задавая вектор деятельности всей группе. В своем лидере члены контркультур видят того самого «мессию», кто способен спасти данную группу/страну/мир.
5. Протест. Противопоставляя себя большому количеству внешних факторов (религиозных и светских), члены религиозных сект вынуждены поддерживать, зачастую искусственно, состояние эмоциональной мобилизации, которое проявляется в эскапизме. Несмотря на то, что эскапизм обычно связан с большим количеством сопутствующих расстройств и трудностей, в данном случае можно говорить о своеобразном выражении протеста путем «бегства» от реальности, которая не устраивает членов секты. В случае с политическими контркультурами также можно говорить о протесте, только не путем ухода от проблемы, а через столкновение с ней. Оба случая можно считать противостоянием сложившемуся укладу, за исключением того, что в первом варианте оно проходит пассивно-оборонительно, а во втором активно-наступательно.
«Крупномасштабные движения протеста и революции, участники которых непосредственно противостоят своим противникам, легко признаются как сопротивление (открытый протест). Если открытый протест - это противодействие, которое очевидно и легко распознается как протест всеми сторонами, то скрытый протест - это неповиновение, которое хотя и является намеренным, все же проходит незамеченным (и поэтому остается безнаказанным) теми, против кого оно направлено, хотя оно и расценивается как протест осведомленными в данной культуре наблюдателями. Два последних типа протеста относятся к умышленным действиям, которые прошли не замеченными другими. Если на них обратили внимание те, против кого они были направлены, но не увидели третьи лица, это - незамеченный протест» [10, с. 226].
Как мы видим, религиозные секты и политические контркультуры имеют достаточно много общих признаков. Элементы религиозного мышления, которые проявляются в априорном принятии на веру определенных идей и постулатов, присущи обоим типам контркультур. Для религиозного мышления свойственно важное место духовного авторитета, что проявляется в мессианстве. В контркультурах
фигуры лидера или группы лидеров наделяются особыми полномочиями, пользуются особыми правами и возможностями. Рассмотренным контркультурам присущи эксклюзивизм, представления о своей исключительности, а также эсхатологизм, при котором у политической контркультуры деятельность направлена на недопущения наступления «конца», а в сектах - на подготовку к нему и последующее спасение.
Оба феномена можно назвать контркультурными, так как они протестуют против доминирующей культуры (политической или религиозной), выступая открыто или же скрытно, но так или иначе вступая в борьбу с устоявшейся действующей системой отношений в политике и религии.
Список литературы
1. Артюхов М. Н. К вопросу о проблеме использования термина «секта» // Вестн. Адыгейского гос. ун-та. - 2014 - № 1(135) - С. 8-16.
2. Астахова Л. С, Токранов А. В. Деструктивность в религиозном поведении: к вопросу о методологии изучения новых религиозных движений // Ученые записки Казанского гос. ун-та - 2007. - № 5. - Т. 149. - С. 23-32.
3. Казаченко Е. В. Нетрадиционные религиозные общества и секты в России // Ученые записки Забайкальского гос. ун-а. - 2010. - № 4. - С. 142-147.
4. Любченков М. С. Фестиваль как фактор субкультурной консолидации // Вестн. Ленингр. гос. ун-та им. А. С. Пушкина. - 2016. - № 3. - С. 288-294.
5. Миненко Г. Н., Рябчевская Ж. А. О специфике эсхатологизма в русской культуре // Вестн. Кемеровского гос. ун-та культуры и искусств. - 2014. - № 26. - С. 102-110.
6. Омельчук Р. К. Онтология веры. - М.: РОССПЭН, 2011. - 280 с.
7. Смирнов М. Ю. Современная российская социология религии: откуда и зачем? // Религиоведение. - 2007. - № 1. - С. 154-164.
8. Стрункина Е. С. Трактовки религии в публичном пространстве современных обществ // Вестн. Ленингр. гос. ун-та им. А. С. Пушкина. - 2015. - Т. 2. Философия. - № 4. - С. 177-184.
9. Филатов М. В. Мессианство и миссионизм в русской религиозной философии начала XX века. // Лесной вестник / Forestry bulletin. - 2002. - № 3. -С. 156-161.
10. Чибисова О. В. От хиппи до хипстеров: эволюция контркультуры // Вестн. Воронежского гос. ун-та. - 2010. - № 2. - С. 225-228.
11. Шалаев В. П., Хренков В. В. Новое левое движение как новый аттрактор развития общества потребления (на путях самоорганизации к управляемому конфликту) // Конфликтология. - 2014. - №. 4. - С. 94-104.
