CC BY
7
УДК 316.4
РО! 10.23672/х2255-4118-0364-п
Халунов Абакар Насибович
кандидат филологических наук, доцент кафедры романо-германских и восточных языков, Дагестанский государственный педагогический университет, проректор,
Дагестанский гуманитарный институт kubaev76@mail.ru
Abakar N. Halunov
Candidate of Philological Sciences, Associate Professor of the Department of Romano-Germanic and Oriental languages, Dagestan State Pedagogical University, Vice Rector,
Dagestan Humanitarian Institute kubaev76@mail.ru
Религиозность и мусульманское
образование в современном дагестанском обществе: проблемы и тенденции
Religiosity and muslim
education in modern dagestan society: problems and trends
Аннотация. Проблема религиозного возрождения является важнейшей в современном российском обществе, причем возросший к нему интерес объясняется происходящими в конфессиональной сфере деструктивными явлениями, в частности, появлением в массовом сознании идей радикального исламизма. Проведенный вторичный анализ эмпирических данных показывает, что для опрошенного дагестанского населения ключевым фактором определения сути понятия «истинно верующий человек» является нравственный параметр. Кроме того, установлено, что религиозность населения обусловливает повышение роли и значимости мусульманского образования в современном дагестанском обществе, более того, можно констатировать их взаимовлияние.
Ключевые слова: религиозность, мусульманское образование, дагестанское население, религия, ислам.
Annotation. The problem of religious revival is the most important in modern Russian society, and the increased interest in it is explained by the destructive phenomena occurring in the confessional sphere, in particular, the appearance of ideas of radical Islamism in the mass consciousness. A secondary analysis of empirical data shows that for the interviewed Dagestan population, the moral parameter is the key factor in determining the essence of the concept of «truly believing person». In addition, it has been established that the religiosity of the population leads to an increase in the role and importance of Muslim education in modern Dagestan society, moreover, their mutual influence can be stated.
Keywords: religiosity, Muslim education, Dagestan population, religion, Islam.
П
остановка проблемы.
В постсоветский период развития Российского государства наблюдается мощное развитие религиозного сознания, повышение интереса к религиозному образованию, интенсивность культового поведения населения. Причем, для этого имеются объективные факторы, ибо «в критические моменты развития общества популярность религиозных взглядов и ценностей возрастает. В условиях повышения общественной значимости религии как мировоззрения, а церкви как социального института усиливается актуальность изучения процесса секуляризации населения социологическими методами» [6, с. 95]. Однако необходимо учесть, что изучение конфессиональной сферы является очень сложной и противоречивой, потому что в социологии религии не сложилась однозначная теоретико-методологическая модель изучения религиозности населения, более того, проблему усложняет и появление религиозного образования, которое широко
распространилось особенно на территориях мусульманского вероисповедания [7, с. 98]. Из-за отсутствия теоретико- методологической базы и учебных программ, такие же противоречия имели место и в конфессиональных учебных заведениях дореволюционного Дагестана [8, с. 148— 158].
В рамках исследования религиозного вероучения необходимо исходить из того, что «на протяжении практически всего XX столетия господствующие механизмы управления явно или латентно воспроизводили либерально-светское мировоззрение, которое стало одним из краеугольных камней современности, ее культурной сущностью. Однако социальные реалии конца XX - начала XX! вв. «вытащили» религию из периферийной зоны социума на авансцену, придав ей новое качество, актуализировав невостребованные долгое время ее социальные роли, что катализировало новые культурные сдвиги» [4, с. 110]. Иными словами, можно согласиться с позицией
С.Г. Кара-Мурзы: «советский человек был, да и по сей день в большинстве своем остается глубоко религиозным. Именно это - советское - государство, созданное «коммунистами и беспартийными», было проникнуто религиозным чувством, - в этом была его сила, и его слабость... борьба большевиков с Церковью была столкновением сходных по внутренней убежденности сил» [10, с. 5].
Таким образом, актуальность изучения религиозного фактора в настоящее время закономерно требует выявления уровня религиозности населения и его отражения на состоянии религиозного образования. При этом необходимо учесть, что религия проникла во все социальные сферы и пытается осуществлять там доминирующую роль.
Исследователями религиозной проблематики отмечается активная деятельность священнослужителей в современном социальном пространстве, стремление духовных организаций влиять на значимые общественные сферы, соответственно, возникает вполне обоснованный вопрос «Что это - ренессанс религиозного мировоззрения или нарастание клерикальных тенденций?», ибо «многим из людей старшего поколения, воспитанным в условиях советского атеизма, это представляется несколько непонятным и тревожным» [1, с. 135], более того, совершенно обоснованно утверждение, что если раньше верующие скрывали религиозные убеждения, то сейчас подверглись остракизму убежденные атеисты: «при советской власти нельзя было признаться в том, что ты верующий, при нынешней - что атеист» [5, с. 97]. Таким образом, даже поверхностный взгляд на феномен «религиозность» показывает, что он является очень сложным по своей структуре, содержанию и смыслу явлением, более того, каждый исследователь вкладывает в нее (религиозность - Авт.) свое понимание, тем самым еще более усложняя ее изучение [15]. Например, в православии исследование религиозности проводится через призму определения воцерковленности, которое есть «добровольное признание человеком влияния Церкви через усвоение себе установленного в ней образа жизни и образа мыслей» [13, с. 11], через метод «В-индекс». По мнению М.Ю. Смирнова, «сам термин (воцерковленность - Авт.) является рецепцией из церковно-православного лексикона от понятия «воцерковление», подразумевающего включенность православного верующего во все религиозные действия, обязательные для церковной жизни» [11, с. 139].
В рамках социологии религии российскими учеными рассматривается целый комплекс вопросов связанных с повышением роли религиозного компонента:
а) специфика исследования религиозности населения в условиях десекуляризации российского общества (методология и методика исследования);
б) определение роли церкви в российском государстве и религии в структуре социальных и духовных ценностей общества;
в) особенности конфессионального и межрелигиозного развития полиэтнических регионов;
г) определение индикаторов воспроизводства религиозной и этнической идентичностей при существовании межнациональных противоречий [14, с. 59].
Если обратиться к определению ключевых понятий, то Д.М. Угринович «религиозность» трактует как «воздействие религии на сознание и поведение как отдельных индивидов, так и социальных и демографических групп» [12, с. 127]. И.Н. Ябло-ков определяет религиозность как «социальное качество индивида и группы, выражающее в совокупности их религиозных свойств» [17, с. 123]; Р.А. Лопаткин рассматривает религиозность как «определенное состояние индивидов и человеческих общностей различного масштаба, отличительной чертой которого является вера в Бога (и сверхъестественное) и поклонение ему, их приверженность к религии и принятие ее вероучения и предписаний» [2, с. 194].
В последнее время в научной литературе появились новые подходы и теории, пытающие изучить феномен религиозности. Таковой является теория депривации, используемая для исследования нетрадиционной религиозности, и она подробно рассмотрена В.Б. Исаевой [3, с. 39].
В данной статье на основе вторичного анализа социологического материала поставлена цель показать проявление религиозности населения на п р и мере Дагестана, а также его отношение к религиозному образованию.
Результаты исследования.
При выделении типов и критериев религиозности, по мнению И.Н. Яблокова, необходим комплексный подход, который включал бы в себя учет объема, содержания и уровня религиозного сознания, степень включенности индивида в религиозные отношения, интенсивность религиозного поведения, соответственно, необходимо учитывать следующие параметры:
«1) содержание и интенсивность религиозной веры;
2) интенсивность религиозного поведения и его место в общей системе деятельности человека;
3) роль индивида в религиозной группе;
4) степень активности в распространении религиозных взглядов;
5) место религиозных мотивов в структуре мотивации религиозного и нерелигиозного поведения» [17, с. 129].
Базируясь на вышеназванных параметрах, И.Н. Яблоков выделяет следующие типы религиозности людей:
1. Верующие, у которых определяющей жизненной ориентацией выступает религиозная ориентация.
2. Верующие, у которых религиозная ориентация является важной, но не определяющей, а ря-доположенной с другими.
3. Верующие, у которых религиозная ориентация подчинена нерелигиозным.
4. Колеблющиеся между верой и неверием [17, с. 130].
Реальную приверженность религиозному вероучению и степень религиозности, по мнению религиоведов, следует определять с учетом характера различных форм религиозного поведения, которое можно выявить путем установления частотности соблюдения тех или иных религиозных предписаний, поэтому важным является анализ соотношения степени или типа религиозности и религиозного поведения людей [1б].
Эмпирические данные на вопрос: «Как Вы думаете, что должен делать верующий человек?» показывают существующую в массовом сознании дагестанских верующих иерархию религиозных правил. По важности, первое ранговое место занимает религиозное предписание «совершать намаз (читать молитвы)» (77,9 %), причем, на него указывают респонденты независимо от типа религиозности, на втором - «соблюдать пост» (74,0 %), на третьем - «праздновать религиозные праздники (Ураза-Байрам, Курбан-Байрам, Пасха, Рождество и т.д.)» (60,5 %), на четвертом - «читать религиозные тексты» (52,1 %), на пятом - «посещать религиозные службы» (41,9 %), на шестом - «регулярно посещать мечеть (церковь)» (41,3 %) и, чуть меньше опрошенных отмечают, что верующий человек должен «совершить паломничество» (28,0 %), и «выплачивать религиозный налог» (27,5 %).
Выделяется подгруппа неверующих, которая при слабом проявлении религиозности демонстрирует ориентированность на активное культовое поведение - «праздновать религиозные праздники» (57,1 %), «совершать намаз (читать молитвы)» (47,6 %), «регулярно посещать мечеть (церковь)» (38,1 %) и «соблюдать пост» (47,6 %). Такое противоречие между типом религиозности и соблюдением религиозных предписаний предполагает установление, кого опрошенные относят к группе «истинно верующих». Так, респондентам был задан вопрос: «Кого Вы считаете истинно верующим человеком?». Полученные результаты социологического опроса показывают, что опрошенные к когорте «истинно верующий» относят «того, кто соблюдает требования имама (вера в единого Аллаха, вера в ангелов, вера в священные книги, вера в пророков, вера в Судный день, вера в предопределение судьбы)» (61,9 %) и «истинно верующим человеком может быть только нравственный человек» (41,1 %); третье ранговое место занимает вариант ответа «того, кто живет по религиозным канонам и соблюдает все религиозные предписания (шахада, намаз, Ураза-пост, закят, хадж)» (38,8 %). Обращает на себя внимание стремление опрошенного населения комбинировать полностью не соответствующие друг другу положения: «истинно верующим» можно считать человека, который в своей
жизни добросовестно следует конфессиональным постулатам, более того, ведущий нравственный образ жизни. Однако данный факт не является констатацией существования в позициях респондентов несогласованности, ибо ключевым в любом вероучении является провозглашение нравственных правил. Только вопрос в том, как часто, вернее «правильно», «истинно верующий человек» руководствуется ими в своем повседневном поведении, поэтому неслучайно каждый четвертый опрошенный придерживается позиции, что «истинно верующим» можно считать «нравственного человека, независимо от своего отношения к вере». Следует также обратить внимание на то, что респонденты независимо от типа своей религиозности подчеркивают значимость нравственного начала, выбрав суждение «истинно верующим человеком может быть только нравственный человек» и среди них выделяются подгруппы «верующих» (44,1 %), «колеблющихся» (45,8 %) и «неверующих» (71,4 %). Далее, эти же подгруппы относят к когорте «истинно верующих» «нравственного человека, независимо от своего отношения к вере» - 26,2 % верующих, 39,6 % колеблющихся и 28,6 % неверующих.
Эмпирические данные показывают, что среди выделенных групп можно увидеть подгруппы «активных» по мировоззренческим убеждениям, в частности, для нас интерес представляют подгруппы «колеблющихся», «неверующих» и «убежденно неверующих», которые при невыраженной религиозности обозначают необходимость придерживаться религиозных постулатов. Также, в каждой подгруппе могут быть люди, самоидентифициру-ющеся как «верующие», хотя под верой понимают не веру в единого Аллаха (Бога), а в какие-то сверхъестественные силы, и, наоборот, самоидентифицирующиеся как «неверующие», но при этом не отрицающие существования сверхъестественного начала, следовательно, и необходимости следовать некоторым религиозным правилам.
Исследование религиозности закономерно требует выявления факторов, способствующих повышению интереса к исламскому образованию в целом [7]. Результаты ответов на вопрос: «Как Вы думаете, чем обусловлено повышение интереса к мусульманскому образованию в современном обществе?» показывают, что повышенное внимание к мусульманскому образованию в современном обществе подавляющая часть экспертов связывает с ренессансом ислама и усилением роли духовенства в современном обществе (37,7 %), 15,3 % объясняют стремлением мусульманских школ стабилизировать межрелигиозную ситуацию и обеспечить национальную безопасность в современном российском обществе. На деятельность местного духовенства и Муфтията, стремящего через мусульманское образование приобщить население к исламу указали 13,6 % экспертов. Далее, повышенный интерес к мусульманскому образованию стремлением родителей обучать своих детей основам исламского учения объяснили 10,2 % экспертов, а 11,9 % опрошенных указали на стремление самих детей получить основы исламского учения; 8,5 % обозначили заинтересованность гражданского
общества (общественности) знать о деятельности мусульманских образовательных учреждений (чему обучают, как обучают и т.д.), 7,1 % научным интересом исследовать деятельность мусульманских образовательных учреждений и статистически незначимая доля экспертов рост интереса к мусульманскому образованию объяснили стремлением официальной власти контролировать мусульманский образовательный процесс (3,4 %).
Заключение.
Таким образом, проведенное исследование показывает востребованность в массовом сознании дагестанских народов религиозной принадлежности, причем в этой системе очень важное значение имеет нравственный компонент. Так, по всей выборке опрошенные ключевым параметром в определении содержания «истинно верующий
человек» определили морально-нравственный маркер, хотя собственно религиозные индикаторы имеют немаловажное значение. При этом повышение интереса к мусульманскому образованию эксперты объясняют возрождением ислама и усилением роли духовенства в современном обществе, стремлением мусульманских школ стабилизировать межрелигиозную ситуацию и обеспечить национальную безопасность в современном российском обществе, деятельностью местного духовенства и Муфтията, стремящего через мусульманское образование приобщить население к исламу, стремлением, как родителей, так и самих детей получить основы исламского учения, ростом интереса гражданского общества (общественности) о деятельности мусульманских образовательных учреждений (чему обучают, как обучают и т.д.), научным интересом исследовать деятельность мусульманских образовательных учреждений.
Литература:
1. Анурин В.Ф. Религия как фактор социальной интеграции // Социологические исследования. 2013. № 1. С. 135-146.
2. Государственно-церковные отношения в России (опыт прошлого и современное состояние) / Отв. ред. Ф.Г. Овсиенко, М.И. Одинцов, Н.А. Тро-фимчук. М. : Изд-во РАГС, 1996. 257 с.
3. Исаева В.Б. Теория депривации как инструмент изучения нетрадиционной религиозности // Социологические исследования. 2019. № 9. С. 39-50.
4. Каргина И.Г. Ключевые тренды в изучении современных проявлений религиозности // Социологические исследования. 2013. № 6. С. 108-115.
5. Кублицкая Е.А. Особенности религиозности в современной России // Социологические исследования. 2009. № 4. С. 96-107.
6. Кублицкая Е.А. Традиционная и нетрадиционная религиозность: опыт социологического изучения // Социологические исследования. 1990. № 5. С. 95-103.
7. Магомедова З.А. Распространение и развитие арабо-мусульманских культурных традиций в Дагестане в XV!!! - начале XIX века // Вестник Института языка, литературы и искусства им. Г. Цадаса. 2012. № 2. С. 97-100.
8. Маламагомедов Д.М. Конфессиональные школы конца XIX - начала XX в. в городах Дагестанской области // Вопросы истории. 2018. № 7. С. 148-158.
9. Рамазанов Р.О. Вопросы мусульманского образования в современном российском обществе: состояние и тенденции / Р.О. Рамазанов; Под общей ред. Н.А. Саркаровой // Духовно-нравственные и идеологические проблемы в современном обществе. Сборник статей. Махачкала : АЛЕФ, 2020. С.178-187.
Literature:
1. Anurin V.F. Religion as a factor of social integration // Sociological research. 2013. № 1. P. 135-146.
2. State-church relations in Russia (past experience and modern state) / Executive Editor F.G. Ovsienko, M.I. Odintsov, N.A. Trofimchuk. M. : RAGS Publishing House, 1996. 257 p.
3. Isaeva V.B. Theory of deprivation as a tool for the study of unconventional religiosity // Sociological studies. 2019. № 9. P. 39-50.
4. Kargina I.G. Key trends in the study of modern manifestations of religiosity // Sociological research. 2013. № 6. P. 108-115.
5. Kublitskaya E.A. Features of religiosity in modern Russia // Sociological studies. 2009. № 4. P. 96-107.
6. Kublitskaya E.A. Traditional and unconventional religiosity: experience of sociological study // Sociological research. 1990. № 5. P. 95-103.
7. Magomedova Z.A. Dissemination and development of Arab-Muslim cultural traditions in Dagestan in the XVIII - early XIX centuries // Bulletin of the Institute of language, literature and art named G. Tsa-dasa. 2012. № 2. P. 97-100.
8. Malamagomedov D.M. Confessional schools of the late 19th and early 20th centuries in the cities of the Dagestan region // Questions of history. 2018. № 7. P. 148-158.
9. Ramazanov R.O. The questions of Muslim education in modern Russian society: state and trends / R.O. Ramazanov; Under the general editorship of N.A. Sarkarova // Spiritual, moral and ideological problems in modern society. Collection of articles. Makhachkala : ALEF, 2020. P. 178-187.
10. Русский коммунизм глазами христианского теолога // Наука и религия. 2013. № 11. С. 5-11.
11. Смирнов М.Ю. Религиозная социология и социология религии // Социологические исследования. 2014. № 8. С. 136-142.
12. Угринович Д.М. Введение в религиоведение. М. : Мысль, 1985. 273 с.
13. Чеснокова В.Ф. Тесным путем: процесс воцер-ковления населения России в конце XX века. М. : Академический Проект, 2005. 304 с.
14. Шахбанова М.М. Религиозная ситуация в республике: состояние и тенденции (по материалам социологического опроса) // Региональные аспекты социальной политики. 2008. № 10. С. 56-64.
15. Шахбанова М.М. Этническая идентичность малочисленных дагестанских народов в современных условиях // Социологические исследования. 2013. № 10(354). С. 88-97.
16. Шахбанова М.М. Этническая, религиозная и государственно-гражданская идентичности дагестанских народов в условиях трансформации российского общества. Махачкала : АЛЕФ, 2016. 358 с.
17. Яблоков И.Н. Социология религии. М. : Мысль, 1979. 182 с.
10. Russian communism through the eyes of a Christian theologian // Science and religion. 2013. № 11. P. 5-11.
11. Smirnov M.Yu. Religious sociology and sociology of religion // Sociological research. 2014. № 8. P. 136-142.
12. Ugrinovitch D.M. Introduction to Religious Studies. M. : Mysl, 1985. 273 p.
13. Chesnokova V.F. Cramped way: the process of churching the population of Russia at the end of the XX century. M. : Academic Project, 2005. 304 p.
14. Shakhbanova M.M. Religious situation in the republic: state and trends (based on a sociological survey) // Regional aspects of social policy. 2008. № 10. P. 56-64.
15. Shakhbanova M.M. Ethnic identity of small Dage-stani Peoples in modern conditions // Sociological research. 2013. № 10 (354). P. 88-97.
16. Shakhbanova M.M. Ethnic, religious and state-civil identity of the Dagestan peoples in the context of the transformation of Russian society. Makhachkala : ALEF, 2016. 358 p.
17. Yablokov I.N. Sociology of religion. M. : Mysl, 1979. 182 p.
