CC BY
201
УДК 94(4/9).03.29.
В. А. Плоткин
РЕЛИГИОЗНАЯ ПОЛИТИКА ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ В 60-е - НАЧАЛЕ 80-х гг. Х1Х в.
Аннотация. В статье освещена религиозная политика государственной власти Российской империи в 60-е - начале 80-х гг. Х1Х в. Проанализированы важнейшие законотворческие документы, касающиеся деятельности русских сект, положения духовенства; приведены материалы в прессе, посвященные обсуждению данной проблемы. Автор приходит к выводу, что период правления Александра II характерен отходом от карательно-запретительной политики, но и политика нового императора, оставаясь в отношении старообрядцев и сектантов половинчатой, не стала либеральной.
Ключевые слова: религиозные права, раскольники, старообрядцы, классификация сект и ересей, совращение в раскол, приходское духовенство, законодательство о раскольниках, сектантство, либерализация религиозной политики.
Abstract. The article analyses the liberalization of religious policy of the governmental authorities of the Russian Empire in the 60s and early 80s of the nineteenth century. It examines the gradual vesting of civil and religious rights in the Old Believers. For example, the Senate repealed all proceedings in which the dissenters, wedded according to the rites of the Orthodox Eastern Church, but raising children in the Old Belief, were sentenced to prison, with their children to be given to members of the Orthodox Church. Dissenters’ children were admitted to public schools. Along with the liberalization of religious policy in 1870s there were passed a number of decrees which augmented the degree of responsibility of local authorities for letting the Schism spread. The Government paid particular attention to considering the poor living conditions of parish priests, which made them unable to resist the further spreading of sects. An important step in the religious policy of the state was the Law on "Granting dissenters civil rights." As a result of its adoption the position of the most of the old Russian sects was improved quite substantially. Thus, the reign of Alexander II is characterized by deviation from the punitive and prohibitory policy, though in relation to the Old Believers the new emperor’s policy remained half-hearted and not quite liberal.
Key words: religious rights, dissenters, Old Believers, classification of sects and heresies, tempting into schism, parish priests (clergy), legislation on dissenters, sectarianism, liberalization of religious policy.
В начале ХК в. государственная власть и православная церковь приходят к пониманию бесполезности исключительно карательных мер по отношению к старообрядцам и сектантам и начинают более активно использовать методы убеждения и религиозного просвещения. Вместе с тем усиливалось влияние в стране духовной цензуры. Занимаясь религиозным просвещением, правительство предписывало отечественные сочинения и иностранные переводы, «противные гражданской нравственности, правительству и религии», запрещать [1, л. 72].
В правление Александра II решающего поворота в политике по отношению к раскольникам не произошло, но тем не менее начинается постепенное наделение старообрядцев гражданскими и религиозными правами [2].
Так, циркуляр Министерства внутренних дел доводил до сведения пензенского губернатора, что Правительствующим сенатом отменяются все дела,
по которым раскольники, венчанные в православии, но воспитывающие детей в расколе, приговаривались по ст. 208 Свода законов о наказаниях к тюремному заключению с отдачей их детей православным лицам. Объяснялось, что данная статья Свода законов теперь может касаться лишь иноверцев [3, л. 2]. Отношение к детям раскольников значительно смягчалось. Так, попечитель Казанского учебного округа сообщал пензенскому губернатору о принятии Министерством народного просвещения Положения № 4706 о допущении раскольников в общественные учебные заведения вместе с православными, не требуя метрических свидетельств [4, л. 3].
Вопрос о допущении детей раскольников в общественные учебные заведения имел целью не только увеличение их прав, но и увещевание раскольничьих детей в православие, особенно через систему церковно-приходских школ. Исполняющий обязанности обер-прокурора С. Н. Урусов говорил: «В настоящее время обращено особенное внимание на первоначальное народное обучение» [5, л. 122].
Однако действие законов было затруднено разного рода оговорками. Например, запись брака в метрической книге в волостном правлении могла состояться лишь в том случае, если сочетающиеся браком состояли в расколе «от рождения» и это было зафиксировано в документах. Естественно, что так как ранее без записи в метрической книге православного храма гражданского полноправия получить было нельзя, то подобное свидетельство могли представить далеко не все.
Особо волновал правительство вопрос о мерах воздействия на православных, уклонившихся в раскол, и мерах по отношению к их совратителям. 4 ноября 1863 г. было внесено изменение в Своде законов Постановлением № 40215, касающееся ст. 75 [6, с. 12]. В измененном виде она звучала так: «Православные, в случае совращения в раскол, назидаются, по усмотрению духовного начальства, в истинной вере и увещеваются через местных священников, миссионеров или других лиц, назначаемых епархиальным начальством. Но такие увещевания и назидания производятся без отвлечения от места жительства и обыкновенных трудов и занятий» [7, с. 164-165].
Для того чтобы определить способы назидания и увещевания раскольников, необходимо было усовершенствовать классификацию сект и ересей. С этой целью в 1864 г. под председательством графа В. Н. Панина работал Особый Временный комитет по раскольничьим делам. 16 августа того же года, после совместного рассмотрения с обер-прокурором Святейшего синода генерал-майором А. П. Ахматовым, были высочайше одобрены окончательные заключения комитета. Они вводили новую классификацию раскольников, которые делились на две категории - «более вредных» и «менее вредных». К «более вредным» относились «те, которые в противность учения Святой Соборной Апостольской Церкви:
а) не признают пришествия в мир сына Божия Господа нашего Иисуса Христа;
б) не признают никаких таинств и никакой власти богопоставленной;
в) допускают при наружном общении с церковью человекообожание;
г) посягают на оскопление себя и других на основании богохульного учения;
д) отвергают молитву за Царя;
е) отвергают браки или допускают срочные или временные супружеские союзы» [8, с. 172].
Таким образом, в категорию «вредных» попадали все секты и толки раскола, кроме поповцев.
Теперь для эффективного рассмотрения положения дел со старообрядчеством и сектантством на местах в губернии были направлены два правительственных распоряжения.
Первым был секретный циркуляр министра внутренних дел статс-секретаря П. А. Валуева. Он предписывал, чтобы «была составлена карта, на которой по имеющимся уже готовым сведениям все местности (города, посады, местечки, села, выселки, починки, хутора), где живут раскольники, покрыть густо красным, где население заявило о прикосновении к расколу, но записано в православии, - синим» [9, л. 2]. К карте предписывалось приложить следующие сведения: 1) число населения по каждому полу; 2) местонахождение молелен, скитов и т.п.; 3) к какому толку раскольники принадлежат.
Логичным продолжением данного распоряжения был циркуляр министра внутренних дел генерал-адъютанта Тимашева о том, что карты и списки получены и теперь необходимо сообщить в Министерство внутренних дел следующее:
«1. <...> указать постепенное движение раскола в губернии, растет или ослабевает, и какие причины, по вашему мнению, служат к усилению или ослаблению лжеучений в народе.
...Я просил бы обратить преимущественное внимание на секты, признанные особенно вредными: скопцов, шалапутов, хлыстов, прыгунков и странников.
2. <...> о важных коноводах раскола, характер их деятельности и степень влияния как на раскольников, так и на православных» [10, л. 4].
Секретность этого распоряжения была продиктована опасением возникновения толков и возмущения в среде раскольников.
В 70-х гг. Х1Х в. был принят ряд постановлений, увеличивающий степень ответственности местных властей за распространение раскола на вверенных им территориях. В 1876 г. губернаторы обязывались «содействовать Православному духовному начальству в сохранении прав Церкви и незыблемости самой веры, наблюдая тщательно, чтобы ереси, расколы и другие, предрассудками и невежеством порождаемые, заблуждения не были распространяемы между жителями вверенной им губернии.» [11, ст. 523, с. 1]. Характерно, что метрические книги о рождении, браке и смерти раскольников вели полицейские управления. Именно уездные полицейские управления должны были наблюдать за тем, чтобы раскольники и сектанты не совращали православных, а виновных в этом привлекали к суду [12, 13].
С этой же целью, т.е. чтобы увеличить ответственность местных светских и духовных властей, еще в 1865 г. обер-прокурором Святейшего синода было внесено предложение об учреждении викарств в тех епархиях, «где содержание викарных архиереев может быть обезпечено предоставлением в их распоряжение достаточных монастырей, с целью дать им возможность обратить на раскол усиленное внимание» [14, с. 403].
Вполне естественно, что Святейший синод согласился с необходимостью такого изменения в управлении епархиями и «признал весьма полезным учредить викарства во всех епархиях, с тем, чтобы предварительно утверждения столь важной меры были потребованы мнения местных преосвященных, и соображения их о тех способах, какие в их епархиях могут доставить для
содержания викариев, не обременяя государственного казначейства новыми расходами» [14, с. 403].
Увеличение ответственности местных духовных властей на деле приводило к частой смене архиереев, смещаемых за какие-либо провинности. В среднем каждый архиерей сменил за свою жизнь не менее трех кафедр, а каждая из епархий получала нового владыку раз в семь лет [15, л. 46].
В начале 1860-х гг. правительство пришло к осознанию того факта, что местное духовенство, находящееся в бедственном материальном положении, не в состоянии противостоять дальнейшему распространению сект. Кроме того, возникла и проблема кадров, так как консисторские чиновники стали покидать службу, переходя в светские учреждения, где за подобную работу платили гораздо больше [16, л. 20].
Проблему бедственного положения духовенства усугублял обычай наследственности приходов, который рассматривался как фактор социальной защиты сословия. По старинной традиции архиереи практиковали передачу церковных мест по наследству в виде пособия сиротам и бедным [17]. Священники со стороны зачастую могли попасть на наследственное место только через заключение брака; в противном случае до половины дохода он должен был отдавать в чужую семью. Не платить они не смели, так как это могло быть воспринято как нарушение распоряжения епархиального владыки и «противодействие сложившемуся порядку получения мест и тем лицам, кто, не имея надежды получить самостоятельное место, стремится куда-либо на приход с уделом половинной доли» [18, л. 12].
В итоге для исправления сложившейся ситуации на основании Высочайшего повеления от 17 декабря 1865 г. обер-прокурор Святейшего синода обратился к министру государственных имуществ с просьбой об изыскании способов к материальному обеспечению духовенства Тамбовской, Рязанской, Нижегородской и Костромской епархий для устранения зависимости в содержании причтов от приходов. По полученному отзыву генерал-адъютанта Зеленого, «для достижения изъясненной цели не предвидится препятствий к увеличению нормального надела причтов в приходах раскольничьих из прилегающих к ним казенных оброчных статей как скоро заявлено будет об этом от духовенства, и контрактныя условия содержания сих статей не представляет затруднений» [14, с. 406].
Другой мерой для решения проблемы стал приказ императора о создании при Святейшем синоде из духовных и светских лиц Особого Присутствия, которому поручалось среди прочего найти способы к расширению средств материального обеспечения приходского духовенства и к увеличению его гражданских прав и преимуществ [19, л. 6].
Характерно, что Александр II особой резолюцией предписывал, чтобы новые права и преимущества, которые могут быть предоставлены православному духовенству, ни в чем не должны ущемлять права, уже данные духовенству других исповеданий в империи [19, л. 8-9].
Однако, несмотря на подобные благие пожелания, доходы большинства представителей белого духовенства были минимальными, около 210 рублей серебром в год на полный причт (священник, диакон, два причетника). В целом ассигнования на 17 739 церквей составляли лишь 3 636 333 рублей [20, л. 9].
Хотя следует признать, что у проблемы материального обеспечения духовенства была и другая сторона, не менее беспокоившая власти. Речь идет,
во-первых, о мздоимстве архиереев, особенно распространенных, если архиерей попадал служить на свою родину [21, л. 3], во-вторых, об отсутствии регулярной финансовой отчетности в церковном производстве [22, л. 10]. Для борьбы с этим, а также для установления государственного контроля за финансами церкви предполагалось подчинить церковные финансы единым правилам и порядку счетоводства, отчетности и ревизии. Синод во главе с обер-прокурором выступил резко против этого, заявляя, что подобный контроль унижает достоинство Церкви [23, л. 1, 3, 4]. В результате, когда дело о капиталах церкви попало в Государственный совет, Александр II распорядился его прекратить [23, л. 14].
В 1875 г. под руководством Министерства внутренних дел была образована комиссия для разработки законодательства о раскольниках.
На основании деятельности комиссии 3 мая 1883 г. был утвержден закон «О даровании раскольникам прав гражданских». Этот закон позволял отправлять богослужения, строительство и ремонт молитвенных домов при условии, что они не будут иметь вида православного храма. Однако все это позволялось только с разрешения Министерства внутренних дел. Изменено было и положение купечества: теперь ежегодное предоставление свидетельства о вероисповедании при объявлении капиталов заменялось на единовременное -при первом объявлении капиталов для вступления в гильдию [24, с. 574].
Кроме того, в Положении о пошлинах на право торговли и другие промыслы (1863) старообрядцам было разрешено вступать в купеческие гильдии наравне с другими членами общества [24, с. 602].
Раскольники допускались с разрешения министра внутренних дел в иконописные цехи. При погребении умерших дозволялось предношение иконы покойнику и «творение на кладбище молитвы по принятым у раскольников обрядам, с пением, но без употребления церковного облачения» [25, с. 3].
Важным шагом по наделению старообрядцев гражданскими правами стало признание браков для беспоповцев, совершенных по их обрядам без венчания в православном храме, но существующих длительное время. В метрические книги вносилась особая запись о факте брака, сами браки приобретали законную силу, и в переписи населения указывался полный состав семьи [24, с. 611]. Однако брак православных с раскольниками допускался не иначе, как по принятии последними под присягой православия [11, ст. 33].
За наставниками раскольников духовного звания или сана не признавалось, причем они считались принадлежащими к тем сословиям, в которых состояли.
Важнейшим шагом по наделению старообрядцев и сектантов гражданскими правами стало дозволение им занимать общественные должности по выборам, хотя правительство внимательно следило за этим, требуя от местных властей регулярной сдачи ведомости по определенной форме.
В результате принятия этого закона существенно улучшилось положение большинства старорусских сект, кроме хлыстов и скопцов. Вместе с тем правительством подчеркивалось важное условие принятия вышеперечисленных прав: ими могли воспользоваться только те старообрядцы, которые сами об этом просили, обращались с письменными заявлениями и давали обязательство не распространять свое учение среди православных [24, с. 614-615].
Неизменными оставались и все статьи Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, согласно которым выход из православия либо совра-
щение из него других карались лишением всех прав состояния, ссылкой и даже каторгой.
Принятие указа от 3 мая 1883 г. вызвало бурное обсуждение в прессе. Так, в газете «Новое время» указывалось: «С изданием этого закона перейдена заповедная черта, отделявшая от совокупности русского общества большую массу самых деятельных, энергичных и нравственных его сынов, строго сохраняющих, к тому же, свою народность, не смотря даже на неблагоприятные к тому обстоятельства, и притом, как в пределах России, так и за границей» [26]. Некоторые издания даже сетовали на сохранение некоторых ограничений в отношении раскольников. «Некоторые ограничения, все-таки сохранены... это не только бесполезно, но и вредно» [27]. Так, газета «Современные известия» комментировала ограничения в деятельности старообрядческих типографий и обязанность раскольников открывать молельни только с разрешения начальника губернии. «Московские Ведомости» писали о необходимости полного уравнения раскола с православием, так как это «было бы самым действенным средством к ускорению столь желательного воссоединения раскольников с церковью, к прекращению церковного раздора и восстановлению мира» [28]. В «Вестнике Европы» выражалось желание открыть раскольничьи училища и богадельни: «К чему это ограничение, когда от этого была бы польза и для государства и для ближнего!» [29].
Резко против принятия указа от 3 мая 1883 г. высказывалась православная пресса: «. в интересах религии, церкви и даже общественного благосостояния едва ли будет полезно такое полное или почти полное уравнение гражданских прав раскольников с православием. Раскол наш составляет далеко не самое здоровое звено в Империи» [25, с. 3]. Подобные высказывания вполне естественны, тем более что официальная церковь всегда стремилась привлечь на борьбу с сектантством не только сомнительную силу миссионерских доводов, но и неоспоримую власть полицейской машины, хотя на этот счет у православных миссионеров были затаенные обиды, которые, например, священник А. Введенский сформулировал так: «. вместо того, чтобы властной рукой вызвать из среды русского народа враждебные ему элементы, мы великодушно вели рассуждения на тему, что религия - дело совести» [30, с. 30].
Период правления Александра II характерен отходом от карательнозапретительной политики, но политика этого императора, оставаясь в отношении старообрядцев и сектантов половинчатой, не стала либеральной.
Александр II ограничился смягчением положения детей раскольников, которым теперь дозволялось учиться вместе с православными, увеличением ответственности местных властей за распространение раскола, введением ви-карств в «зараженных расколом епархиях». Пытаясь найти ответ на вопрос о причинах влияния сектантов и раскольников, правительство пришло к осознанию бедственного положения приходского духовенства и пыталось решить данную проблему.
Начавшиеся в стране контрреформы не остановили процесс смягчения политики правительства в отношении сектантов и старообрядцев. В результате принятия закона «О даровании раскольникам гражданских прав» существенно улучшилось положение большинства старорусских сект, кроме хлыстов и скопцов. Взаимоотношения светской власти старообрядцев и сектантов явно требовали модернизации, поэтому начавшийся при Александре II процесс либерализации остановить было уже нельзя.
Список литературы
1. Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 797. Оп. 87. Д. 196. Л. 72.
2. ПСЗ-ІІ. Т. 49. № 53391; ПСЗ-ІІІ. Т. 3. № 1545; Т. 25. Ч. 1. № 26126.
3. Государственный архив пензенской области (ГАПО). Ф. 5. Оп. 1. Д. 3969.
4. ГАПО. Ф. 5. Оп. 1. Д. 3970.
5. РГИА. Ф. 806. Оп. 19. Д. 53.
6. Свод законов Российской империи. - СПб., 1842. - Т. 14.
7. Полное собрание законов Российской империи : в 55 т. - СПб., 1886. - Т. 38. -Отд. 1.
8. Рункевич, С. Г. Русская церковь в ХІХ веке / С. Г. Рункевич. - СПб., 1901.
9. ГАПО. Ф. 5. Оп. 1. Д. 4623.
10. ГАПО. Ф. 5. Оп. 1. Д. 4766.
11. Сборник законов о расколе. - М., 1881.
12. ГАПО. Ф. 5. Оп. 1. Д. 6132.
13. ГАПО. Ф. 5. Оп. 1. Д. 6133.
14. Пензенские епархиальные ведомости. Ч. неофиц. - 1868. - № 4.
15. РГИА. Ф. 804. Оп. 1. Д. 4.
16. РГИА. Ф. 797. Оп. 33. Д. 38.
17. Православное обозрение. - 1869. - № 8.
18. РГИА. Ф. 804. Оп. 1. Д. 21.
19. РГИА. Ф. 804. Оп. 1. Д. 2.
20. РГИА. Ф. 804. Оп. 1. Д. 4.
21. РГИА. Ф. 796. Оп. 205. Д. 603.
22. РГИА. Ф. 801. Оп. 1. Д. 1.
23. РГИА. Ф. 796. Оп. 205. Д. 639.
24. Собрание постановлений по части раскола. - СПб., 1875.
25. Пензенские епархиальные ведомости. Ч. офиц. - 1871. - № 12.
26. Новое время. - 1883. - № 20.
27. Современные известия. - 1883. - № 9.
28. Московские Ведомости. - 1883. - № 15.
29. Вестник Европы. -1883. - № 22.
30. Введенский, А. Виновато ли духовенство в происхождении и развитии русского сектантства? / свящ. А. Введенский. - СПб., 1898.
Плоткин Виталий Анатольевич
кандидат исторических наук, доцент, директор Кузнецкого института информационных и управленческих технологий (филиал Пензенского государственного университета)
Plotkin Vitaly Anatolyevich Candidate of historical sciences, associate professor, director of Kuznetsk Institute of Information technologies and Administration (affiliated branch of Penza State University)
E-mail: [email protected]
УДК 94(4/9).03.29.
Плоткин, В. А.
Религиозная политика государственной власти в Российской империи в 60-е - начале 80-х гг. Х1Х в. / В. А. Плоткин // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. - 2011. - № 2 (18). -
С. 35-41.
