CC BY
24
43. ПМА, шаманка Бурнакова Тади, 11.10. 2001 г.
44. ПМА, Ахпашева Зоя Архиповна, 1936 г.р., село Казановка, Аскизского района, республики Хакасия, 08.08.2001 г.
45. ПМА, Боргоякова В.И. 12.07. 2001 г.
46. ПМА, Боргоякова Валентина Ивановна, 1922 г.р., село Казановка, Аскизского района, республики Хакасия, 12.07. 2001 г.
47. ПМА, Авошев И.Д. 20.06.2001 г.
48. ПМА, Итпеков Григорий Васильевич, 1926 г.р., кызыльца, село Аскиз, Аскизского района, республики Хакасия, 12.07.1996 г.
49. Бутанаев В.Я. Традиционная культура ... С. 176, 189.
50. ПМА, Итпеков Г.В. 12.07.1996 г.
51. Басилов В.Н. Избранники духов. М., 1984. 1975. С. 114.
52. Тугужекова В.Н // Материалы информационного семинара «Шаманизм в современной Хакасии». М., Абакан, 2001. С. 202-204.
53. Анжиганова Л.В. Ук. соч. С. 208.
SHAMANS IN SYSTEM OF TRADITIONAL CEREMONIES OF KHAKASES
V.А. Burnakov
The article presents the analysis of Khakass shamanism as a phenomenon of the ethnic culture and views the role of shamans in ritual system of ethnos. The work describes the process of getting the shaman gift which occurs through "shaman illnesses". The author considers the question on "tesis" which are assistant spirits of a shaman, gives classification of shaman, singles out such category as cheek-ham that is the eating shamans, shows the modern state ofshamanism.
© 2007 г.
И.Р. Атнагулов
РЕЛИГИОЗНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ НАГАЙБАКОВ: ИСТОРИЯ ФОРМИРОВАНИЯ И СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ
В течение летнего полевого сезона 2005 г. нами было исследовано три населённых пункта — Остроленка, Фершампенуаз и Париж, где проводилось комплексное изучение различных аспектов культуры нагайбаков в современном их состоянии. Основной целью нашей работы являлось выяснение степени сохранения этнического самосознания и этнической идентичности нагайбаков.
Ранее был опубликован отчёт по языковой ситуации1. Язык, как известно, является одним из основных маркеров этнической идентичности, играющий далеко не последнюю, а часто и главную роль в формировании картины мира этноса, выраженную в дихотомической формуле «мы — они» или «свои — чу-
жие». Как видно из приведённых данных, область применения родного языка нагайбаками ограничивается в основном семейно-бытовой сферой2. Кроме того, нами было отмечено заметное уменьшение степени владения нагайбак-ским языком опрошенного населения в младших возрастных группах3. В заключительной части отчёта был сделан вывод, что, несмотря на уменьшение знания и сферы применения родного языка, уровень этнического самосознания нагайбаков не снижается, и основания этнической идентичности следует искать за пределами этой области культуры. В подтверждение нашего предположения мы можем добавить, что известны многочисленные примеры, когда происходит утрата этносом, или частью этноса, родного языка без изменения этнического самосознания.
Настоящая статья продолжает публикацию результатов наших исследований, и мы предлагаем материалы, отражающие современное религиозное состояние нагайбаков.
Как и у большинства крещёных татар (кряшен), христианизация предков нагайбаков началась сразу после падения Казани, во второй половине XVI в. До сих пор остаётся дискуссионным вопрос о добровольном или насильственном крещении предков нагайбаков. Разные источники дают противоречивые ответы. О принудительном крещении казанских татар после 1552 г. известно хорошо. Вместе с тем, в литературе не раз упоминалось о добровольном принятии христианства частью татарских мурз. Например, В.Н. Витевский, согласно предоставленному ему документу, пишет о добровольном принятии христианства предками нагайбаков при Иване Грозном4. Известно также о бытовании несто-рианского христианства в ногайско-кыпчакской среде эпохи Золотой Орды. Трудно установить, какое количество христиан осталось после исламизации населения этого государства. Возможно, что какая-то часть населения сохраняла приверженность несторианству. На основе этого свою версию строил М.С. Глухов, считавший, что значительная часть татар-кряшен имеет несторианское прошлое5. Таким образом, при Иване Грозном произошло их вторичное крещение, которое не могло носить принудительного характера. Согласно гипотезе М.С. Глухова, происхождение нагайбаков следует увязывать, в основном, с выходцами из Ногайской Орды.
Не вызывает сомнения и тот факт, что среди предков нагайбаков было немало мусульман и поклонников родовых верований. В пользу первых говорит заметный пласт пережитков в культуре, о чём уже было сказано нами в предыдущих публикациях. Пережитки позднеродовых элементов в культуре указывают на их возможную генетическую связь с восточными финнами. П.И. Рычков, описывая население Нагайбакской крепости, отмечает следующее: «В окружности сей крепости издавна двоякого состояния люди находились, а именно: новокрещёные и иноверцы. Что до первых принадлежит, то их, для отличности от нынешних новокрещёных, пристойнее б старокрещёными именовать. Ибо они, как сами о себе сказывают, да и по делам довольно значится, ещё во время царя Иоанна Васильевича из магометан, а паче из идолопоклонников, восприняли святое крещение ,..».6
Духовное состояние нагайбаков во второй половине XIX в. отражает ряд коротких заметок, опубликованных в «Оренбургских епархиальных ведомостях».
Их появление было связано с общим беспокойством иерархов Православной Церкви о духовном состоянии крещёных инородцев. Как известно, во второй половине XIX в. наблюдался процесс массового отпадения крещёных татар в ислам7. В этот же процесс были втянуты и некоторые группы удмуртов, марийцев, мордвы и чувашей, которые, переходя в ислам, утрачивали собственное этническое самосознание и, под влиянием соседей — татар, переходили на татарский язык. Одна из первых заметок на подобную тему была опубликована в 1876 г. В частности, в ней сообщалось: «В одном из отдалённых пунктов Оренбургской епархии обитают, так называемые, нагайбаки — старокрещёные; сплошною массою, в числе 4500 душ, они заселяют четыре посёлка в Верхнеуральском уезде, а образом жизни и обычаями походят более на магометан, чем на христиан»8. Далее отмечались положительные результаты миссионерской деятельности казанского священника Игнатия Тимофеевича Тимофеева.
В 1871 г. в станице Фершампенуаз открылась школа для шестидесяти маль-чиков-нагайбаков. Учителем в ней был назначен выпускник Казанской крещёно-татарской школы И. Т. Тимофеев. В 1882 г. в Остроленке был освящён новый деревянный храм, а прежний (походный) передан в Фершампенуаз. Затем, в 1885 г. в Фершампенуазе построена церковь Покрова Божьей Матери. Священником определён дьякон Казанской крещёно-татарской школы Василий Меркурьев. В 1886 г. в станице Остроленка открыта первая нагайбакская женская школа. Учила детей жена священника Остроленской церкви И.Т. Тимофеева. В 1888 г. в станице Париж построена Косьмодемьянская церковь. В 1893 г. в станице Требия построена церковь во имя Михаила Архангела. В настоящее время на территории Нагайбакского района действует один православный храм, вновь выстроенный в п. Фершампенуаз.
Известно, что религиозная принадлежность, как и языковая, во многих случаях является важнейшим маркером этнической самоидентификации, особенно если этнос находится в иноэтничном окружении. У нагайбаков конфессиональная принадлежность (православное христианство) наряду с сословной принадлежностью (казачество) явились определяющими факторами в выделении их из среды остальных групп поволжско-татарского этноса. Переселение в 1842 г. из Восточного Закамья в Южное Зауралье привело их к дальнейшей изоляции от материнского этноса и образованию самостоятельной этнолокальной группы с собственным самосознанием. Соседство с близкими к ним по языку тюркоязычными мусульманами — казахами, башкирами и татарами не привело к сближению, а наоборот, сопровождалось всяческим дистанцированием от них. Причиной тому в первую очередь являлось различие в религиозной принадлежности. Вместе с тем история религиозного состояния нагайбаков имеет ряд особенностей, характерных, впрочем, для всего крещёного «инородческого» населения царской России. Акт христианизации предков нагайбаков, как и остального населения Поволжья в конце XVI в., носил во многом формальный характер. Не случайно в середине XIX в. наблюдалось массовое отпадение крещёных татар в мусульманство. Особенность ситуации нагайбаков в том, что попав в иноэтничное окружение, они были лишены возможности слышать религиозную проповедь на родном языке. До 2-й пол. XIX в. не издавалось никакой религиозной литературы на нагайбакском языке. Религиозное состояние нагай-
баков отмечалось как индифферентное. Большинство из них, твёрдо осознавая себя православными христианами, церкви не посещало, и к исполнению религиозных обрядов относилось формально. Это вызывало беспокойство со стороны Оренбургской Епархии, и во 2-й пол. XIX в. в нагайбакских церквях появились священники миссионерских школ из числа крещёных татар. В результате этого нагайбаки значительно укрепились в православной вере. В советский период религиозная культура нагайбаков, как и у других народов России, подвергалась всяческим гонениям со стороны государства. Были закрыты и уничтожены все церкви в Нагайбакском районе. Поскольку основная масса нагайбаков локализована только в пределах исследуемой нами территории, то религиозной культуры лишился практически весь народ. Следует добавить, что репрессивные меры по отношению к нагайбакам применялись довольно широко. Политика расказачивания и раскулачивания (нагайбаки отличались высокой степенью зажиточности) привела к тому, что целый народ очень быстро был лишён прежнего статуса и утратил многие черты прежней культуры и хозяйства. Антирелигиозная политика государства и запрет на употребление общепринятых этнонимов — «нагайбэклэр», «крэшеннэр» нанесла мощный удар по всему комплексу этнодифференцирующих признаков. К нач. 1990-х гг. оказалось, что на-гайбаки, несмотря ни на что, сумели сохранить собственное самосознание. На чём же оно базировалось? Социальный статус нагайбаков как казаков совершенно утратил свою былую значимость, и память о казачьем прошлом проявляется лишь в рамках деятельности фольклорно-этнографических коллективов. Что же касается религиозного состояния, то здесь дело обстоит несколько иначе. В конце 1990-х гг. в Фершампенуазе была выстроена новая церковь. Её посещают не только местные прихожане, но и верующая часть населения из других сёл. Немало в их числе нагайбаков.
В целом современное религиозное состояние нагайбаков обнаруживает следующие закономерности. В посёлках Остроленка и Фершампенуаз среди лиц старшего поколения (60 лет и выше) число верующих преобладает над атеистами. Вместе с тем следует отметить, что немалое число респондентов из этой возрастной категории назвали себя атеистами. Если учесть, что они были рождены в 1920—1930-е гг. и становление их происходило в 1950—1960-е гг., то высокий процент людей с атеистическим мировоззрением вполне понятен. Ещё больший процент людей с атеистическими убеждениями в старшей возрастной категории был зафиксирован нами в Париже. Здесь число атеистов значительно преобладает над верующими и колеблющимися, вместе взятыми. По половому признаку среди верующей части населения во всех трёх посёлках преобладают женщины. В Остроленке верующими себя назвали 63% мужчин и 78% женщин по всем возрастным группам. В Фершампенуазе верующими назвались 56% из всех опрошенных нами мужчин и 70,5% респондентов из числа женщин. В Париже соответственно 36,5% и 62,7%. Во всех трёх посёлках среднее и молодое поколение гораздо чаще называет себя православными, нежели представители старших возрастных групп. Думается, что данный феномен следует объяснять как случай регенерации культурных черт этноса. Нельзя сбрасывать со счетов и такой фактор, как повсеместное, часто формальное, увлечение молодёжи религией и сопутствующей этому атрибутикой. Скорее всего, что атеистические
воззрения людей старшего поколения являются более искренними, чем религиозность молодёжи.
Результаты наших исследований показывают, что традиционная культура в целом, и религиозное состояние в частности, у нагайбаков, как и у большинства народов России, в настоящее время переживает непростой этап, сопровождающийся сложными процессами, связанными с подъёмом этнического самосознания. Эти процессы наиболее ярко выражены среди малочисленных этнических групп, которые в советский период не признавались властью и официальной наукой и причислялись к другим, хотя и близким по культуре, но более крупным этносам. Подъём этнического самосознания сопровождается регенерацией различных элементов культуры. Важным моментом, стимулирующим скорость и вектор движения в сторону от «не своего» этноса является поиск этнодифференцирующих признаков. Выше было отмечено, что религиозная принадлежность нагайбаков, наряду с сословной, с момента возникновения этой группы выделила их на фоне волго-уральских татар-мусульман. Хорошо известно, что именно этот фактор на протяжении длительного времени и до сегодняшнего дня является главным маркером, с помощью которого все группы крещёных татар (кряшен) отделяют себя от татар-мусульман, нередко подчёркивая своё особое происхождение. На наш взгляд, осознание религиозной принадлежности у нагайбаков на современном этапе позволяет им абсолютно конкретно и зримо ощущать этническую границу, отделяющую их от татар-му-сульман. Но этот этнический маркер не является совершенно универсальным, поскольку большинство окружающего нагайбаков населения (русские, украинцы, мордва и др.) исповедуют ту же самую религию. Поэтому актуальность только лишь религиозной идентичности в нашем случае далеко не достаточна и в некоторых случаях теряет смысл. К этому следует добавить, что за весь период государственной политики воинствующего атеизма этническая идентичность нагайбаками утрачена не была.
Основные итоги нашего исследования таковы:
1. Религиозный фактор является важнейшим признаком этнической идентичности нагайбаков, но в том случае, когда необходимо дистанцирование от татар-мусульман.
2. Использование этого признака в качестве этнодифференцирующего в условиях ближайшего окружения нагайбаков теряет смысл в силу того, что подавляющее большинство окружающего их верующего населения исповедует ту же самую религию.
3. Заметно высокий процент населения с атеистическим мировоззрением на фоне отчётливо выраженного этнического самосознания говорит о том, что основания этнической идентичности нагайбаков не совпадают с границами религиозной культуры.
РЕЛИГИОЗНОЕ СОСТОЯНИЕ НАГАЙБАКОВ ПО ПОЛОВОЗРАСТНЫМ
ГРУППАМ
1. Остроленка
возраст. группы атеисты православные колеблющиеся всего
мужчины
70 и старше 7 11 0 18
60-69 4 11 3 18
50-59 11 29 4 44
40-49 21 41 6 68
30-39 14 30 3 46
20-29 13 32 4 49
10-19 5 17 4 26
до 10 1 2 0 3
женщины
70 и старше 4 18 0 22
60-69 4 19 3 26
50-59 8 32 2 42
40-49 17 50 3 70
30-39 9 40 4 53
20-29 4 47 5 56
10-19 5 45 2 52
до 10 0 5 0 5
Всего опрошено:598 Из них мужчин: 272 Женщин: 326
2. Париж
возраст. группы атеисты православные колеблющиеся всего
мужчины
70 и старше 20 4 6 30
60-69 17 14 1 32
50-59 22 9 1 32
40-49 47 18 0 65
30-39 18 17 0 35
20-29 27 9 0 36
10-19 16 30 0 46
до 10 0 0 0 0
женщины
70 и старше 19 29 2 50
60-69 37 51 1 89
50-59 18 21 0 39
40-49 30 43 0 73
30-39 25 41 0 66
20-29 16 40 0 56
10-19 30 72 0 102
до 10 0 3 0 3
Всего опрошено:754 Из них мужчин: 276 Женщин: 478
3. Фершампенуаз
возраст. группы атеисты православные колеблющиеся всего
мужчины
70 и старше 12 19 3 34
60-69 14 18 4 36
50-59 20 23 12 55
40-49 15 26 18 59
30-39 14 22 7 43
20-29 9 41 5 55
10-19 4 31 13 48
до 10 0 11 0 11
Женщины
70 и старше 10 44 3 57
60-69 14 44 14 72
50-59 12 46 15 73
40-49 13 56 12 81
30-39 6 39 5 50
20-29 9 39 6 54
10-19 10 43 4 57
до 10 0 7 0 7
Всего опрошено792 Из них мужчин: 341 Женщин: 451
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Атнагулов И.Р. Языковая ситуация у нагайбаков как составляющая этнической идентичности // ПИФК. М.-Магнитогорск-Новосибирск, 2006. Вып. ХУ1/2. С. 390-397.
2. Там же. С. 396.
3. Там же. С. 395.
4. Витевский В.Н. Сказки, загадки и песни нагайбаков Верхнеуральского уезда
Оренбургской губернии // Труды IV Археологического съезда в России. Т. II. Казань, 1891. С. 372.
5. Глухов М.С. Судьба гвардейцев Сеюмбике. Казань, 1993. С. 135.
6. Рычков П.И. Топография Оренбургской губернии. Уфа, 1999. С. 269-270.
7. Уерт П. Отпадение крещёных татар// Татарстан. 1995. 1-2.
8. Оренбургские епархиальные ведомости. Оренбург, 1876. №10. С. 351.
RELIGIOUS IDENTITY AT THE NAGAIBAKS: HISTORY, FORMATION AND
MODERN STATE
I.R. Atnagulov
The article continues the report on the research done on the ethnic identity at the nagaibaks (See Issue. XVI/2). At present the author considers the religious factor in self-identification of people. The long period of atheistic policy of the state had an evident impact on a religious state of nagaibaks, who professed orthodox Christianity. Their Christianity in its turn was the main ethnic feature which made them stand out against their Tatarian-Muslim environment into one independent ethnos. Now, despite a significant loss of positions of orthodox culture nagaibaks still keep their own ethnic consciousness and its basis is probably far beyond their religious culture.
© 2007 г.
А.А. Бадмаев
ТРАДИЦИОННЫЕ ЖИЛИЩА БУРЯТ: ПРОБЛЕМА ГЕНЕЗИСА
Специальное исследование традиционных типов бурятских жилищ предпринималось разными авторами, которые в своих трудах рассматривали различные аспекты существования жилищ, включая и семантику1. В определенной степени эта тема имела отражение в работах других этнографов, касавшихся изучения отдельных сторон этнической культуры как в целом бурятского этноса, так и его локальных групп2. Однако, несмотря на солидный список публикаций по теме, вопрос генезиса традиционных типов бурятских жилищ не получил должного освещения и далек от окончательного разрешения. Поэтому в настоящей работе предпринимается реконструкция возможных путей зарождения этих жилищ.
По вопросу о генезисе разных типов бурятских жилищ в отечественной науке выдвигались различные гипотезы, порой противоположного характера. Если по поводу появления у бурят изб и срубных домов все достаточно очевидно и есть возможность для доказательства их русского происхождения апеллировать к материалам ХУШ—Х1Х вв., то в случае с традиционными типами бревенчатых юрт не все обстоит так однозначно. Прежде всего, следует упомянуть, что
