CC BY
10
УДК 551.77:5461:549 DOI: 10.19110/2221-1381-2018-7-16-27
РЕЛЬЕФООБРАЗУШЩИЕ ТЕРРИГЕННЫЕ ОТЛОЖЕНИЯ С ФОССИЛИЗИРОВАННЫМИ РАСТИТЕЛЬНЫМИ ОСТАТКАМИ (БАССЕЙН СРЕДНЕЙ ПЕЧОРЫ)
В. А. Жарков1, Е. В. Зиновьев2, Т. В. Якубовская3, В. И. Силаев4, В. Н. Филиппов4
!ВСЕГЕИ, г. Санкт-Петербург; vladimir_zharkov@vsegei.ru 2ИЭРиЖ УрО РАН, г. Екатеринбург; zin62@mail.ru 3Беларусь, Минск; tyakub@rambler.ru 4ИГ Коми НЦ УрО РАН, г. Сыктывкар; silaev@geo.komisc.ru
Обсуждаются результаты геолого-палеоботанических исследований толщи рельефообразующих плиоцен-неоплейстоценовых терригенных отложений, первоначально разделённых снизу вверх на подморенные, мореноподобные и надморенные. На основании полученных данных делаются выводы о геологическом возрасте и ландшафтно-климатических условиях осадкообразования, палеосолёности среды седиментации. Анализируются формы и степень фоссилизации плиоценовых орешков вида Carex cf. caes-pitosa L. Впервые проведённые детальные оптико- и электронно-микроскопические исследования привели к выявлению на поверхности фоссилий полиминеральных пленок — нового источника геолого-палеоботанической информации.
Ключевые слова: плиоцен, неоплейстоцен, терригенные отложения, остатки растительности, фоссилизация орешков вида Carex cf. caespitosa L., полиминеральные пленки на поверхности фоссилий.
RELIEF-FORMING TERRIGENOUS DEPOSITS WITH FOSSIZED VEGETABLE RESIDUES IN THE MIDDLE PECHORIAN BASIN
V. A. Zharkov1, E. V. Zinoviev2, T. V. Yakubovskaya3, V. I. Silaev4, V. N. Filippov4
1VSEGEI, St. Petersburg; vladimir-_Zharkov@vsegei.ru 2IERiZh UB RAS, Ekaterinburg; zin62@mail.ru 3Belarus, Minsk; tyakub@rambler.ru 4IG Komi SC of the UB RAS, Syktyvkar; silaev@geo.komisc.ru
The results of geologic-paleobotanical studies of the relief-forming Pliocene-Neopleistocene terrigenous deposits, originally divided from below upwards to moribund, morainic and overmature, are discussed. Based on the data obtained, conclusions are drawn about the geological age and landscape-climatic conditions of sedimentation, paleosolinity of the sedimentation environment. The forms and degree of fossilization of Pliocene nutlets of the species Carex cf. caespitosa L. The first detailed optical and electron-microscopic studies led to the discovery on the surface of fossils of polymineral films, a new source of geologic-paleobotanical information.
Keywords: Pliocene, Neopleistocene, terrigenous deposits, vegetation residues, fossilization of nut species Carex cf. caespitosa L., polymineral films on the fossil surface.
Введение
До настоящего времени не решена проблема генезиса и возраста основного объёма рельефообразующих образований в так называемой ледниковой зоне Тимано-Уральского региона. Большинство исследователей считает их возраст четвертичным, а генезис предполагает континентальным, с образованием пород в ходе чередования ледниковыгх и межледни-ковыгх эпох [1]. В рамках ледниковой модели сосуществуют разные взгляды на возраст рельефообразующих суглинков в районе среднего течения р. Печоры, относимыгх к верхней морене. На карте четвертич-ныгх образований масштаба 1:1 000 000, составленной в ФГУНПП «Аэрогеология» А. С. Лавровым и Л. М. Потапенко, эти суглинки сопоставлены с четвёртой ступенью верхнего неоплейстоцена [17]. На карте четвертичныгх образований Российской Федерации масштаба 1:2 500 000 ВСЕГЕИ те же суглинки сопоставлены с шестой ступенью среднего неоплейстоцена [13]. На указанных картах морские отложения показаны лишь в прибрежной зоне Карского и Печорского морей. На значительном удалении от моря наличие морских образований допускается лишь в погребённыгх впадинах доледникового рельефа.
Помимо гляциальной (ледниковой) существует альтернативная гляциомаринная модель строения и развития основного объёма позднекайнозой-ских образований [16, 23]. В этой модели рельефо-образующие суглинки в бассейне средней Печоры относят к эоплейстоцену [8, 23] или к неогену [2, 3, 16], а их генезис интерпретируют как ледово- и леднико-во-морской.
Проблема установления истинного возраста и генезиса отложений к настоящему времени зашла в своеобразный тупик. Обнаружение в рельефообразую-щих суглинках или песках слоистых текстур, морской фауны и микрофауны, а также литолого-геохимиче-ских признаков, позволяющих отнести их к морским образованиям, сторонники ледниковой модели развития не признают в качестве объективныгх критериев, поскольку ледник якобы обладал способностью ассимилировать морские отложения, находившиеся на пути его движения, и консервировать указанные признаки в оставленной им морене. Неогеновый и эо-плейстоценовый возраст рельефообразующих суглинков, устанавливаемый спорово-пыльцевым методом, также подвергается сомнению из-за возможности переотложения. Отметим, что в ледниковой модели для датировки межледниковых отложений со слоисты-
ми текстурами спорово-пыльцевой метод используют уже без учёта возможной аллохтонности раститель-ныж остатков. Сходные проблемы, характеризуемые недостаточной обоснованностью и дискуссионно -стью стратиграфических схем и противоречивостью палеогеографических построений, основанныж на различном понимании возраста и границ оледенений Центральной России, указаны в обстоятельном обзоре Г. И. Рыгаагова [20].
Исследованный геологический разрез
В описаниях многих исследователей Больше -земельской тундры, касающихся характеристик ба-зальныж горизонтов подразделений, составляющих так называемую большеземельскую серию, нередки упоминания о наличии в них маломощных прослоев торфа или рассеянныж растительныж остатков [2—4, 9-12, 16, 23]. На притоке р. Нечи (лист 0-40-ХУШ) глины со слойками торфа в основании одного из обнажений интерпретировали как наиболее древние из «доледниковыж» образований гряды Чернышева [6]. И. Д. Данилов, описывая состав наиболее древних кайнозойских отложений Большеземельской тундры, также упоминал редко встречаемые линзочки намывного аллохтонного торфа и маломощные слойки, обо-гащённые растительныш детритом. Однако видовые определения ископаемой флоры в статьях не приведены.
В ходе ГДП-200 листа 0-40-ХХ1Х в 2014 г. в 40-метровом эрозионном обрыте р. Бол. Аранец (обн. 1080, координаты К64°59'48,30" Б58°06'05,88") были изучены терригенные отложения (рис. 1), отнесённые предшествующими исследователями [7] к морене днепровского оледенения (средненеоплейстоценовая печорская морена Европейского Северо-Востока). В основании обрыва вверх от уреза воды (абс. отм. ~ 80 м) вскрыт разрез слоистых подморенных отложений (снизу вверх):
1. Песчано-гравийно-галечные отложения с мелкими валунами разного состава и различной степени окатанности. Мощность 2.5 м.
2. Пески серые, среднетонкозернистые, сортированные, преимущественно кварцевые. Мощность 2.5 м.
3. Пески разнозернистые, с примесью 15—20 % гравия и гальки. Мощность 0.65 м.
4. Гравий и галька в песчаном заполнителе, сцементированные оксигидроксидами железа в конгло-мератогравелит. Окатанность обломков неравномерная, чаще хорошая. Мощность 0.65 м.
5. Суглинки алевритовые, голубоватые, с коричневыми пятнами, указывающими на скопления растительного шлама. Мощность 0.3 м.
6. Пески тонкие, серые, линзовидно-переслаива-ющиеся с серыми алевритами. Слои алеврита в верхней части содержат растительную труху (мохоподоб-ный детрит). Мощность 0.2 м.
7. Алевритовые пески тонкослоистые, с редкими видимыми растительными остатками и интенсивным ожелезнением по слоистости и по поперечным трещинам. Мощность 0.4 м.
8. Пески тонкие линзовидно-косослоистые. Над подошвой располагается протяжённый прослой отор-фованного алеврита мощностью 0.5—1 см с примесью моховидныж растительныж остатков и редких расплю-щенныж веточек. Мощность 0.8 м.
9. Глины алевритистые, голубоватые, плотные, с редким гравием, включают в верхней части линзы песков серых, мелкозернистых, мощностью 10— 30 см. Переходная пачка к вышележащей моренопо-добной толще. Мощность 1.8 м.
Общая мощность нижней (слоистой) части разреза составила 9.8 м.
На глинах слоя 9, с размывом, выраженным появлением песчаныж линз, залегает толща мореноподобныж суглинков-супесей песчанистых, с гравием и галькой, мощностью 21.5 м, в которую врезана пачка ленточно-слоистъж алевритов, глин и песков мощностью 8.6 м.
Рис. 1. Схема вскрытия (a) и стратиграфического расчленения (b) рельефообразующих и вложенных терригенных отложений
в правобережном эрозионном обрыве на р. Бол. Аранец
Fig. 1. Outcrop (a) and stratigraphie dismemberment (b) of relief-forming and embedded terrigenous deposits in the right-bank erosion
cliff at the river. Bol. Aranets
Растительные остатки,
датирование отложений
Свежезачищенный прослой с растительным детритом у подошвы слоя 8 сначала был почти не заметен. Лишь через сутки, когда растительные волокна набухли, впитав влагу из воздуха, прослой стал объёмным и хорошо заметным, похожим на минерализованный торф. При прослеживании оторфован-ного слоя по простиранию расчисткой в 30 м от канавы из него были извлечены расплющенные стебли и древесные веточки, нередко имеющие обугленный вид. В составе растительных остатков определены Betula sp., Salix sp., Carex aquatilis, C. limosa, Carex caes-pitosa, Calliergon sp., Warnstorfia sp., Limprichtia sp., Polytrichum sp., Scorpidium scorpioides. По заключению д. б. н. О. Л. Кузнецова (Институт биологии Карельского НЦ РАН), эта флора характерна для болот, питаемых богатыми кальцием водами. Из слоёв 5
Флора, отмытая из торфа, детально исследована Т. В. Якубовской в 2017 году. В числе 49 выгявленныгх таксонов разного ранга (табл. 1), определены Scirpus с£ pliocenicus, Carex с£ rostrata-pliocenica и C. paucifloroides, подтверждающие плиоценовый возраст отложений, определённый палинологическим методом. Помимо флоры в отмыпых препаратах обнаружены фрагменты надкрыльев жуков, среди которыгх Е. В. Зиновьев определил Pterostichus costatus (2 кусочка), Simplocaria 8р. (основание левого надкрылья) и фрагменты долгоносиков, возможно рода Rhynchaenus. Из этого перечня наиболее информативен Г. costatus, который сейчас обитает в тундре и южнее не встречается; Simplocaria обитают в поймах рек, в настоящее время приурочены к таёжной зоне, но с лесами не связаны, поэтому их совместное обитание выглядит вполне нормаль-ныгм. Долгоносики Rhynchaenus обыгано живут на ивах. Для слоёв 5 и 9 методом Г. Л. Стадниковой определена
Рис. 2. Прослой оторфованного алеврита: а — с растительными остатками; b — c фрагментами расплющенных растительных стеблей
Fig. 2. Layer of decayed silt: a — with plant residues; b — with fragments of flattened plant stalks
и 6 выделены спорово-пыльцевые комплексы, которые, по мнению палинолога Л. Г. Деревянко, характеризуют лесную растительность плиоценового времени, когда на исследуемой территории росли берёзо-во-хвойные леса с долей умеренно теплолюбивых деревьев. Пыльца голосеменных растений соответствует ели и сосне с частотой встречаемости (%): Picea abies — 26—24, Pinus sibirica — 2—7, P. sylvestris — 0—2. Частота встречаемости пыльцы древесных мелколиственных и кустарничковых растений в целом составляет 24—27 %, а для конкретных таксонов (%): Betula sect. Albae — 19—20, Alnus sp. — 1—2, Salix sp. — 3—4, Alnaster sp. — 0—1, Betula sect. Nanae — 0—1. Встречаемость микрофоссилий умеренно теплолюбивых растений оценивается в 7—8 % (Corylus sp. — 1—2, Myrica sp. — 1, Castanea sp. — 1—2, Carya sp. — 2—3, Juglans sp. — 1). Участие пыльцы травянистых растений достигало 20 %: разнотравье — 1—6, Chenopodiaceae — 1—4, Cyperaceae — 4—9, Ranunculaceae — 3—5, Pyrolaceae — 1, Caryophyllaceae — 1, Asteraceae — 1 %. Из споровых растений определены (%): Sphagnum sp. — 7—8, сем. Polypodiaceae — 6—10, Lycopodium sp. — 1—2. В мацератах, полученных из проб растительных остатков, угольной крошки, обнаружены спикулы губок, гифы грибов.
морская слабоопреснённая среда осадкообразования. Присутствие надкрышьев жуков в морских отложениях не является экзотикой; причём в палеоэнтомоло-гическом обзоре [14] отмечено, что находки насеко-мыгх в прибрежно-морских фациях более часты, нежели в отложениях открытого моря.
Выгшеизложенныге данные свидетельствуют о прибрежно-морских (дельтово-лиманныгх, лагун-ныгх, эстуариевыгх) обстановках седиментации. Показательно также, что состав флоры, выявленной в обнажении 1080, совпадает с видами, выывленныгми И. Д. Даниловым в колвинско-туруханских отложениях Западной Сибири [11]. Кроме этих признаков, очень важных для определения возраста отложений, об относительной древности флоры красноречиво говорит значительная степень фоссилизации растительного детрита, характерная также для ископаемой флоры из отложений позднего плиоцена Белоруссии.
С учётом полученной информации описанный выгше разрез подморенныгх отложений может быть интерпретирован как один из элементов трансгрессив-ныгх лагунныгх фаций неогеновой колвинской (?) серии. В разрезе нами не обнаружены морская фауна и микрофауна. Основной причиной этого может быть быстрое растворение скелетов после отмирания орга-
Таблица 1. Состав ископаемой флоры из образца р-108006 обнажения 1080 в правом борту реки Бол. Аранец
Table 1. The composition of the fossil flora from sample p-108006 exposure 1080 on the right flank of the Big Aranets River
1 Bryopsida Множество веточек и отдельных листочков Many branches and separate leaves
2 Fungi 1 оогоний / 1 oogonium
3 Picea sp.? 1 верхушка хвои / 1 top of fir needle
4 Scheuchzeria cf. palustris L. 2 семени / 2 seeds
5 Allium L. vel Gagea Salisb. 3 луковички / 3 bulbs
6 Schoenoplectus sp. 3 орешка / 3 nuts
7 Scirpus cf. pliocenicus Szafer. 2 орешков / 2 nuts
8 Blismus sp. 2 орешка / 2 nuts
9 Eriophorum scheuchzeri Hoppe 1
10 Eleocharis sp. 1 7 орешков / 7 nuts
11 Eleocharis sp. 2 1 орешек / 1 nut
12 Cyperus fuscus L. 2 орешка / 2 nuts
13 Carex cf. aquatilis Wahlenb. 9 орешков / 9 nuts
14 C. cf. chordorrchiza Ehrh. 1 орешeк / 1 nut
15 C. cf. caespitosa L. > 78 орешков / >78 nuts
16 C. cf. diandra Schrank 1 орешек / 1 nut
17 C. cf. pauciflora L. 3 орешка / 3 nuts
18 C. paucifloroides Wieliczk 2 орешка / 2 nuts
19 C. cf. rostrata-pliocenica P. Nikit. 2 орешка / 2 nuts
20-38 Carex sp. 1—19 47 орешков / 47 nuts
39 Carex sp. div >100 орешков >100 nuts
40 Cyperaceae gen. 1 1 орешек / 1 nut
41 Cyperaceae gen. 2 1 орешек / 1 nut
42 Cyperaceae gen. 3 16 орешков (Scirpus или Carex?) / 16 nuts
43 Ranunculus sp. 1 половинка плодика / 1 half of carpophyl
44 Ranunculus ex gr. flammula L. 1 половинка плодика / 1 half of carpophyl
45 Betula sp.? 1 чешуя без лопастей / 1 scale
46 Potentilla sp. 1 5 плодиков / 5 carpophyls
47 Potentilla sp. 2 5 плодиков / 5 carpophyls
48 Cirsium palustre (L.) Scop. 5 семянок / 5 achenes
49 Carpolithes sp. 5 экз. / 5 pcs
Incertae sedis 67 экз. / 67 pcs
низмов в холодных водах северного моря, сильно не-досыщенных бикарбонат-ионами (2HCO32- + Са2+ ^ ^ СаСОз + CO2). Повлияло также то, что мы вслед за предшественниками считали исследованные породы плейстоценовыми континентальными и поэтому не опробовали их с достаточной детальностью и тщательностью. При разборе карпологических остатков Т. В. Якубовская встречала белоснежные остатки мелких тонкостенных катушек моллюсков и хрупких раковин остракод, которые не удалось извлечь и сохранить — они рассыпались при малейшем прикосновении. Встречены также копролиты — ископаемые экскременты, предположительно грызунов.
В шести образцах из вышележащих монотонных мореноподобных суглинков-супесей мощностью 21.5 м, содержащих до 3 % гравия, гальки и мелких валунов, среди которых встречены обломки юрских белемнитов и ауцелл, выделены раковины форамини-фер (3—5 штук на пробу) плохой сохранности (ломанные, частично окатанные). Мезозойской микрофауны не обнаружено. Среди кайнозойских видов определены Marginulina sp. и Lenticulina sp., встречаемые в отложениях не моложе верхов раннего неоплейстоцена, а также виды: Cribrononion incertus, Cribroelphidium vulgare, Nonionellina labradorica, Retroelphidium atlanticum, возраст которых определяют в интервале от палеоге-
на до настоящего времени. По столь малому количеству фораминифер можно лишь предположить, что условия для развития и сохранности микрофауны были неблагоприятными и что возраст вмещающих пород не моложе раннего неоплейстоцена, т. е. предположительно эоплейстоценовый.
Кроме фораминифер в суглинках обнаружены растительные остатки, угольная крошка, много гем-мул и спикул губок, единичные мегаспоры и радиолярии. Определения палеосолёности среды осадко-накопления по методу Г. Л. Стадникова показали, что мореноподобные суглинки отложились в слабо-опреснённой морской воде. Данные спорово-пыль-цевого анализа 10 проб из суглинков (палинолог Л. Г. Деревянко) показали доминирование (85—95 %) переотложенных форм преимущественно мезозойского, а также палеозойского и кайнозойского (N1?) возраста. Среди инситных форм преобладает пыльца древесно-кустарниковой группы (%) — Betula sect. Albae — 20—34, Betula sect. Nanae — 2—6, Alnus sp. — 1—5, Alnaster sp. — 0—2, Salix sp.— 2—5, Picea abies — 10—18, Pinus sibirica — 0—3, Pinus sylvestris — 0—2. В небольшом количестве (до 4 % в низах толщи) встречена пыльца умеренно теплолюбивых древесных растений (%): Corylus sp.— 0—3, Juglans sp. — 0—1, Quercus sp. — 0—1, Castanea sp.— 0—1, Carya sp. — 0—2, которые мо-19
гут быть переотложенными из подстилающей плиоценовой толщи. Среди споровых растений господствовали (%): сем. Polypodiaceae — 5—15, Sphagnum sp. — 10—19, Lycopodiaceae — 0—4. Разнотравье составляло 5—10 %, включая 2—4 % Chenopodiaceae, 0—8 % Cyperaceae, 0—4 % Ranunculaceae, 0—1 % Pyrolaceae, 0—3 % Caryophyllaceae, 0—2 % Asteraceae,
0—1 % Apiaceae, 0—1 % Onagraceae. Пыльца и споры часто имеют плохую сохранность — мятые, рваные. В препаратах много растительных фрагментов, угольной крошки, спикул губок.
Исследования показали, что мореноподобные суглинки сформированы в эпиконтинентальном море, вдоль побережья которого были развиты таёжные ландшафты, характерные для эоплейстоценового времени [25]. В палеобассейн с Урала спускались горнодолинные ледники, за счёт которых формирующиеся суглинки приобретали мореноподобный облик, характерный для ледово- и ледниково-морских образований.
В надморенных ленточно-слоистых песчанистых алевритах (на ГК-200 первого издания [7] они показаны как нерасчленённые озёрно-аллювиальные и озёр-но-ледниковые образования среднего неоплейстоцена с индексом lal-lglII2-4) Л. Г. Деревянко определила остатки растительности лесного типа. В комплексе доминирует пыльца мелколиственных древесных и кустарниковых растений (%): Betula sect. Albae — 38—40, Alnus sp. — 1—2, Alnaster sp. — 1—2, Betula sect. Nanae — 4—5, Salix sp. — 1. Голосеменные растения представлены елью и сосной (%): Picea abies — 11—13, Pinus sibirica — 1. В общем балансе травянистые растения составляют 29 %, в том числе разнотравье — 21—22, сем. Chenopodiaceae — 1, Cyperaceae —
1—2, Ranunculaceae — 0—2, Caryophyllaceae — 1, Asteraceae — 1 %. Из споровых видов определены (%): Sphagnum sp. — 4—6, сем. Polypodiaceae — 6—8, Lycopodium sp. — 1—2. В изученных пробах выявлено множество неопределимых растительных фрагментов, угольная крошка, спикулы губок, отмечены также центрические диатомовые водоросли и единичные переотложенные формы мезозойского возраста. Отметим, что указанный спорово-пыльцевой комплекс из надморенных ленточно-слоистых алевроглин вполне сопоставим с III и IV комплексами из сред-ненеоплейстоценовых ленточно-слоистых отложений р. Вёртный, детально изученных Т. И. Марченко-Вагаповой [18]. Также при этом сравнении видна близость геолого-геоморфологического положения и ли-тологического состава отложений. Таким образом, время формирования толщи надморенных ленточно-слоистых алевритов, песков и глин можно сопоставить с одним из относительно термохронных этапов среднего неоплейстоцена.
Фоссилизация растительных остатков
Одной из важных проблем кайнозойской геологии является оценка степени фоссилизации погребённых растительных остатков, по минералого-ге-охимическим особенностям которых можно судить об их относительном возрасте, среде погребения, условиях эпигенетических изменений, степени сохранения первичных биологических свойств, характе-
ризующих былые биосферы. В нашем случае объектом исследований послужили сильно деформированные орешки осоки дернистой (Сагех с£ caespitosa Ь.), отобранные из горизонта оторфованных алевритов в основании слоя 8 подморенныгх отложений колвинской серии (рис. 2, а; табл. 1). Современный вид Сагех caespitosa Ь. широко распространён от Приатлантической Европы почти по всей территории Европейской России, Беларуссии, на Кавказе, в Северо-Восточном Китае, Турции. Он обитает на осоковых болотах, торфяниках, в болотистых лугах, заболоченныгх кустарниках, мелколесье и лиственныгх лесах. Этот вид очень полиморфный, имеет соплодие в виде колоска, плодики длиной до 2.5 мм, орешки без столбика размером около 1.5—2 мм, покрытые плёночными мешочками. В ископаемом состоянии остатки этого и близких видов известны от плиоцена в Воронежской области [19]) до неоплейстоцена в Польше, Европейской России, Беларуси [15, 24]. Наиболее крупные ископаемые плиоценовые орешки размером (1.4—1.9) х (1.0—1.1) мм П. И. Никитин трактовал как Сагех caespitosa £ рНосепка Р. №кИ. Среди отобранныгх нами 78 орешков преобладали экземпляры сходного размера.
Подвергшиеся исследованиям ископаемые плоды преимущественно чёрной, иногда бурой окраски, двояковышуклой, сильно уплощенной (сплюснутой) эллиптической формы, на некоторыгх экземплярах наблюдается концентрический валик по краю плода (рис. 3). Эффект уплощения семян при фосси-лизации объясняют их деградацией в ходе диагенеза вмещающих осадков, в условиях анаэробной среды, насыщенной гуминовыми кислотами. В ходе такой деградации у плодов и семян исчезает внутреннее содержимое — семядоли, зародыш и эндосперм. На их месте образуется пустота, которая и способствует сплющиванию. В результате остаются только кожура семени и покровы плодов, в случае с осокой дернистой — ячеистая кожура орешков, изредка с остатками мешочка.
Фоссилизированные орешки осоки имеют несколько неправильную эллипсоидальную форму, варьируясь по размеру в пределах (1462 ± 93) х х (1146 ± 205) х (98 ± 28) мкм (среднее ± СКО), что несколько уступает размерам рецентных орешков. Коэффициент удлинения составляет 1.31 ± 0.23. Коэффициент корреляции между длиной и шириной фоссилий достигает 0.52. По элементному составу сохранившаяся растительная ткань в этих образованиях — углеродно-водородно-кислородная. Относительно исходного состояния семян пропорции между этими элементами в исследуемых фос-силиях несколько сдвинуты в пользу углерода, т. е. вещество фоссилизированныгх плодов осоки претерпело карбонизацию, как это происходит на стадии начальной углефикации. Выявляется также значительное обогащение вещества фоссилий серой в пределах (2811 ± 655) г/т. Это в 5—8 раз превыгша-ет содержание серы в наземных растениях, назем-ныгх животныгх, бактериях [5]. Кроме того, растительное вещество ископаемых плодов осоки обогащено ксенобионтныгми примесями — ВЮ2, А12О3, Ре203 и др. — вследствие иллювиирования в них вещества вмещающих терригенныгх пород (рис. 4).
Рис. 3. Осока Carex с^ caespitosa L.: современное растение (а) и ископаемые орешки (b). Стрелками показаны наиболее крупные индивиды в полиминеральных пленках на поверхности фоссилий
Fig. 3. Careka Carexс£ caespitosa L.: modern plant (a) and fossil nuts (b). Arrows show the largest individuals in polymineral films on the
fossil surface
Компоненты 1 2 3 4 5 6 7 8 9
SiO2 3.55 0.96 1.86 1.01 0.58 1.80 No 2.38 No
AI2O3 0.76 0.42 0.81 0.75 No 0.87 « 0.45 «
Fe2O3 0.70 1.18 0.66 0.91 0.44 0.46 « 0.49 «
MgO 0.62 No No 0.62 No 0.57 « No «
CaO 2.88 3.81 4.50 2.58 1.61 1.11 1.58 1.94 1.09
SO3 0.78 0.78 0.82 0.78 0.64 0.67 0.55 0.92 0.37
Sum 9.29 7.15 8.65 6.65 3.27 5.48 2.13 6.18 1.46
Рис. 4. Типичные энерго дисперсионные спектры (вверху) и результаты рентгеноспектрального микрозондового анализа растительного вещества в фоссилизированных орешках осоки Carex сf. caespitosa L.
Fig. 4. Typical energy-dispersive spectra (top) and results of X-ray spectral microprobe analysis of plant matter in fossilized nut sediments Carex сf. caespitosa L.
Изотопный состав углерода в исследуемых фос-силиях (масс-спектрометр Delta V Advantage фирмы Termo Fishg Scientific) колеблется в пределах 513CpDß = —27.62 ... —26.61 %о, что соответствует параметрам как современных наземных растений, так и ископаемого растительного детрита плиоцен-плейстоценового возраста. Например, изотопный состав углерода в древесных остатках из лихвинского горизонта среднего плейстоцена составляет в среднем S13CPDB = -25.15 %.
Исследования фоссилизированных орешков осоки методом аналитической сканирующей электронной микроскопии (JSM-6400 Jeol) выявили на их поверхности почти сплошные полиминеральные плен-
ки (рис. 5, a—d, И, о, р, д, г), образовавшиеся, вероятно, на самой ранней стадии аккумуляции плодов в терригенных осадках. В составе этих пленок к настоящему времени установлены до 15 минералов (в скобках встречаемость, %), а именно кварц (6.9), полевые шпаты (10.3), слюды (14.9), хлориты (37.9), титанит (7), циркон (4.5), гранаты (4.6), оксиды Бе-Т (17.2), фосфаты (10.4), сульфиды (1.2).
Кварц, полевые шпаты и филосиликаты образуют индивиды размером (19 ± 14) х (11 ± 8) мкм, с коэффициентом удлинения в среднем около 1.75 (рис. 5, к, 1). Коэффициент корреляции между длиной и шириной достигает 0.75, что обычно свойственно обломочным минералам, претерпевшим механический износ. Коэффициент удлинения составляет в среднем 1.73. Полевые шпаты представлены альбитом, ортоклазом и анортоклазами с К/Ка-отношением от 0.25 до 1. Филосиликаты подразделяются на несколько гидра-тированный мусковит и прохлорит с коэффициентом железистости 0.58 ± 0.12. В единичных случаях встречается тюрингит — хлорит с коэффициентом желези-стости более 0.71 (табл. 2).
Из силикатов установлены циркон, гранаты и титанит, размер частиц которых в полиминеральных пленках изменяется от 12 х 7 до 15 х 10 мкм, коэффициент удлинения составляет 1.5—1.7 (рис. 5, 1, ,]). Циркон по содержанию Ш может быть определен как относительно высокогафниевый (2г02/НЮ2 = 28—55), что характерно для магматитов кислого-среднего состава [22]. Гранаты представлены альмандин-гроссуляром со спорадической примесью шор-ломита и голдманита (табл. 3). Титанит характеризуется постоянной минальной примесью вюаньяита СаА1[8Ю3(ОН)] в количестве 6—16 мол. %.
Среди оксидов преобладают шпинелиды, ильменит и рутил. Размеры частиц этих минералов в пленках изменяются от 7 х 3 до 34 х 17 мкм, коэффициент удлинения колеблется в пределах 2—2.3 (рис. 5, т, п). Ильменит содержит минальные примеси (мол. %) гематита (0—27), гейкилита М§ТЮ3 (0—15), пирофани-
Рис. 5. Полиминеральные пленки на поверхности фоссилизированных орешков осоки Carex cf. caespitosa L. СЭМ-изображения в режиме вторичных (a, c, e, g, i, k, m, o, g, s) и упруго-отраженных (b, d, f, h, j, l, n, p, r, t). Минералы: Q — кварц (k, l), Zr — циркон (i, j), Sp — шпинелиды (m, n), Xn — ксенотим (e, f), Mon — монацит (s, t)
Fig. 5. Polymineral films on the surface of fossilized nut sediments Carex cf. caespitosa L. SEM images in the secondary (a, c, e, g, i, k, m, o, g, s) and elastically reflected (b, d, f, h, j, l, n, p , r, t). Minerals: Q — quartz (k, l), Zr — zircon (i, j), Sp — spinels (m, n), Xn — xeno-
time (e, f), Mon — monazite (s, t)
та МПТ1О3 (0—5), корунда А12О3 (1—9) и карелианита У203 (0—1). Шпинелиды представлены магнетитом с минальныши примесями ульвита Ре2ТЮ4 и герцинита РеА^04, а также ульвита с примесями магнетита, герцинита, галаксита МПА12О4 и РеУ204 (табл. 3).
Фосфаты наблюдаются в виде единичныж частиц, варьирующихся по размеру в очень широких пределах — от 1.5 х 1 до 60 х 45 мкм. При этом коэффициент удлинения этих частиц очень устойчив и составляет 1.4—1.5 (рис. 5, е, Г, ъ, 1). В число фосфатов входят
карбонатапатит В-типа, характеризующийся значениями апатитового модуля Са/Рат = 1.77—1.86; ксенотим и негидратированныш серосодержащий монацит (табл. 4).
Спорадически в минеральныж пленках встречаются единичные выделения галенита размером до 5 мкм.
Результаты проведенныж минералого-геохимиче-ских исследований приводят к следующему заключению. Основными проявлениями фоссилизации плио-
Таблица 2. Химический состав полевых шпатов и филосиликатов па поверхности фоссилизированных
орешков осоки Carex с£ cespitosa L., мас. % Table 2. Chemical composition of feldspars and filo silicates on the surface of fossilized fruits of the,
Carex с£ cespitosa L., %
№ n/n S1O2 T1O2 ZrO2 HfO2 AI2O3 Fe2O3 MnO MgO CaO Na2O K2O V2O5 SO3
1 65.97 He обн. He обн. He обн. 18.69 He обн. He обн. He обн. He обн. 3.59 11.75 He обн. He обн.
2 64.89 « « « 18.17 « « « « He обн. 16.94 « «
3 64.79 « « « 18.32 « « « « « 16.89 « «
4 65.79 « « « 19.56 « « « 0.75 5.52 8.38 « «
5 68.59 « « « 19.43 « « « « 11.98 He обн. « «
6 46.95 « « « 40.61 « « « « He обн. 12.44 « «
7 49.71 4.34 « « 38.49 « « « « 7.46 « «
8 47.75 He обн. « « 40.73 « « « « 11.52 « «
9 46.16 1.09 « « 38.55 « « « « 12.86 « 1.34
10 48.00 0.68 « « 40.91 « « « « 10.41 « He обн.
11 46.81 He обн. « « 39.64 « « « « 13.55 « «
12 48.53 « « « 41.48 « « « « 9.99 « «
13 47.35 « « « 40.09 « « « « 12.56 « «
14 45.70 « « « 38.36 « « « « 11.99 « 3.95
15 47.58 0.60 « « 39.51 « « « « 12.31 « He обн.
16 47.36 He обн. « « 40.28 « « « « 12.36 « «
17 32.66 « « « 18.45 25.47 « 23.42 « « « «
18 29.51 « « « 16.72 41.97 « 11.80 « « « «
19 29.47 3.05 « « 16.70 36.08 « 14.70 « « « «
20 28.58 He обн. « « 15.90 49.55 0.99 4.98 « « « «
21 29.68 « « « 16.81 40.53 0.61 12.37 « « « «
22 31.93 « « « 18.08 28.39 0.71 20.89 « « « «
23 31.97 « « « 18.50 27.53 0.79 21.21 « « « «
24 30.33 « « « 12.88 46.62 He обн. 10.17 « « « «
25 30.92 « « « 17.62 34.09 0.85 16.52 « « « «
26 29.09 « « « 16.85 42.98 0.62 10.46 « « « «
27 30.57 « « « 17.63 35.30 He обн. 16.50 « « « «
28 29.85 « « « 17.08 40.66 0.78 11.63 « « « «
29 31.42 « « « 17.47 32.43 He обн. 18.68 « « « «
30 29.78 « « « 16.70 40.05 1.68 11.79 « « « «
31 30.81 « « « 17.19 34.77 0.91 16.32 « « « «
32 28.91 « « « 16.26 45.38 « 9.45 « « « «
33 29.75 « « « 17.11 39.43 0.69 13.02 « « « «
34 30.15 « « « 17.21 37.73 0.61 14.30 « « « «
Примечание. 1—5 — полевые шпаты; 6—16 — слюды; 17—34 — хлориты. Note. 1 — 5 — feldspars; 6 — 16 — micas; 17—34 — chlorites.
Эмпирические формулы: 1 — (K0 68Na0 32)[AlSi3O8]; 2 — K[Al0 99Si3O8]; 3 — K[AlSi3O8]; 4 — (Na0 48K0 48 Ca0 04) [Al1.04Si2.96Os]; 5 — Na[AlSi3O8]; 6 — 'K,.97AI1.91[AISi3O10](OH)1.7; 7 — K0.57 (A^T^WA^Ou] (OH)L36; 8 — K0.92Al2.01[AlSi3O10](OH)1.95; 9 — ^.05^1.91^.05)2 [A^O^^^SO^^ 10 — K0.83(Al2Ti0.03)2.03 [AlSi3O10] (OH)1.92; 11 — K1.12Al1.99 [AlSi3O10](OH)2.19; 12 — K>.7gAl1.99[AlSi3O10](OHh.76; 13 — K1.02Al1.99IAlSi3O10KOHh.99; 14 — KAl1.96[AlSi3Ow](O^1.5 (SO4)0.19; 15 — 16 — KAl2[AlSi3O10](OH)2; 17 —
(Mg3.23 Fe1.75)4.98Al0.99[AlSi3O10](OH)7.93; 18 — (Fe3.2 Mg^^l [AlSi3O10](OH)8; 19 — (Fe2.75Mg2.25h (Al0.77Ti0.23) [AlSi3Ow](OH)8; 20 — (Fe3.97Mg0.94Mn0.09)5Al[AlSi3O10](OH)8; 21 — (Fe3.07Mg1.87 M%06)5Al[AlSi3O10](OHh.98; 22 — (Mg2.94Fe2Mn0.06)5Al[AlSi3O10] (OH)8; 23 — (Mg2.98Fe1.94Mn0.06h.98 Al1.04[AlSi3Ow](O^8.08; 24 — (Fe3.46Mg1.51)4.97Al0.95 [AlSi3O10](OH)7.79; 25 — (Fe2.48Mg2.40Mn0.07h.95Al1.01 [AlSi3O10](OH)7.93; 26 — (Fe3.32Mg1.62Mn0.03)4.97Al[AlSi3OM](O^8.06; 27 — (Mg2.43Fe2.60)5.03Al [Al^O^O^.^ 28 — (Mg1.75Fe3.07Mn0.07)4.8sAl1.02[AlSi3O10](O^7.84; 29 — (Mg2.68 Fe2.32Mn0.03)5 Al[AlSi3O10](OH)7.58; 30 — (Mg1.78Fe3.03Mn0.14)4.95AWAlSi3O10](OHr)7.84; 31 — (Mg2.38Fe2.54Mn0.07)4.99 Al0.97[AlSi3O10] (OH)7.89; 32 — (Mg1.47Fe3.53)5Al0.98[AlSi3O10](OH)7.94; 33 — (Mg1.97Fe2.98Mn0.02h.97 Al1.03tAlSi3O10KOHl8.03; 34 — (Mg2.13Fe
2.82Mn0.05)5Al1.01[AlSi3O10](OH)8.03
Таблица 3. Химический состав силикатов и оксидов на поверхности фоссилизированных орешков осоки
Carex с£ cespitosa L., мас. % Table 3. Chemical composition of silicates and oxides on the surface of fossilized fruits of the Carex с£ cespitosa L, %
№ n/n SÍO2 TÍO2 ZrO2 HfO2 AI2O3 Fe2O3 MnO MgO CaO V2O5
1 33.88 He обн. 64.17 1.95 He обн. He обн. He обн. He обн. He обн. He обн.
2 32.62 « 66.14 1.24 « « « « « «
3 32.40 « 65.35 2.25 « « « « « «
4 32.46 « 65.54 2.0 « « « « « «
5 38.55 « He обн. He обн. 21.45 13.04 « « 26.96 «
6 39.78 1.06 « « 21.71 0.02 « « 37.43 «
7 38.20 He обн. « « 21.63 14.87 « « 25.30 «
8 38.20 « « « 21.14 14.26 « « 26.40 «
9 31.17 37.23 « « 2.64 He обн. « « 28.96 «
10 31.09 37.94 « « 2.19 « « « 28.78 «
11 30.82 38.73 « « 1.59 « « « 28.86 «
12 31.53 34.82 « « 4.42 « « « 29.23 «
13 30.86 38.30 « « 1.92 « « « 28.92 «
14 He обн. 45.68 « « 5.64 45.94 2.74 « He обн. «
15 « 49.93 « « 1.29 48.03 He обн. « « 0.75
16 « 36.32 « « 2.59 56.48 0.55 4.06 « He обн.
17 « 48.19 « « 2.36 47.49 1.96 He обн. « «
18 « 39.49 « « 1.65 56.63 He обн. 1.09. « 1.14
19 « 28.74 « « 4.10 64.83 1.36 He обн. « 0.97
20 « 3.80 « « 1.94 94.26 He обн. « « He обн.
Примечание. 1—4 — циркон; 5—8 — гранаты; 9—13 — титанит; 14—18 — ильменит; 19, 20 — шпинелиды.
Note. 1—4 — zircon, 5—8 — garnets; 9—13 — titanite; 14—18 — ilmenite; 19, 20 — spinelides.
Эмпиричекие формулы и минальный состав: 1 — (Zro97Hf0o2)o99[SiO4]; 2 — (Zro99Hf0o1)[SiO4]; 3 — (Zro98Hf0o2) [SiO4]; 4 — (Zro.97Hfo.o2)[SiO4]; 5 — (Ca125Feo.76)3.o1Al1.96[si3O12] (гроссуляр 0.75; альмандин 0.25); 6 — Саз о^М^Т^об) [Si3Ou] (гроссуляр 0.97; шорломит 0.03); 7 — (Ca2 13Fe0 92)3 05Al2[Si3O^] (гроссуляр 0.7; альмандин 0.3); 8 — (Ca2.22Fe0.84)3.06(Al195V0.04)[Si3O12] (гроссуляр 0.71; альмандин 0.27; голдманит 0.04); 9 — Ca0 99(Ti0.9Al0.1)[SiO4]00.9(0H)01 (вюаньяит 0.1); 10 — Ca0 99(Ti0.92Al0.08)[SiO4]00.92(0H)0 08 (вюаньяит 0.08); 11 — Ca(Ti0.94Al0 06)[SiO4]00.94(0H)0 06 (вю-аньяит 0.06); 12 — Ca0 99(Ti0 83Al017)[SiO4]00.83(0H)0.17 (вюаньяит 0.16); 13 — Ca(Ti0.93Al0 07)[SiO4]00.93(0H)007 (вюаньяит 0.07); 14 — (Fe0 89Mn0 06)0 95(Ti0 88Al0 17)105O3 (ильменит 0.82; пирофанит 0.05; гематит 0.04; корунд 0.09); 15 — Fe0.96(Ti0.99Al0.04V0.01)1.04O3 (ильменит 0.97; корунд 0.02; карелианит 0.01); 16 — (Fe0.84Mg0.15Mn0.01)0.95(Ti0.69Fe0.23Al0.08) 105O3 (ильменит 0.52; пирофанит 0.01; гейкилит 0.15; гематит 0.27; корунд 0.04); 17 — (Fe0 94Mn0 04)0 98(Ti0 95Al0 07)105O3 (ильменит 0.91; пирофанит 0.04; гематит 0.01; корунд 0.04); 18 — (Fe0 96Mg0 04)(Ti0 83Fe0 15V0 02)O3 (ильменит 0.74; гейкилит 0.04; гематит 0.19; корунд 0.02; карелианит 0.01); 19 — (Fe0 96Mn0 04)(Fe0 94Ti0 84Al0 19V) 03)2O4 (ульвит 0.84; магнетит 0.05; герцинит 0.05; галаксит 0.04; кулсонит 0.02); 20 — Fe(Fe179^0 nA^ 10^O4 (магнетит 0.84; ульвит 0.11; герцинит 0.05)
Таблица 4. Химический состав фосфатов на поверхности фоссилизированных плодов
плиоценовой осоки, мас. % Table 4. Chemical composition of phosphates on the surface of fossilized fetuses of the Pliocene sedge, %
Kомnонeнты Components 1 2 3 4 5
P7O, 41.79 40.61 34.35 34.35 32.51
CaO 58.21 59.39 0.46 He обн. 2.65
Y2O3 He обн. He обн. 50.26 53.64 He обн.
Gd2O3 « « 2.47 2.44 «
Dy2O3 « « 6.48 6.36 «
Er,O, « « 3.15 3.21 «
YB,O, « « 2.83 He обн. «
La,O3 « « He обн. « 16.36
Ce2O3 « « « « 32.77
Nd2O3 « « « « 13.55
SO3 « « « « 2.16
ценовых орешков вида Carex cf. cespitosa L. являются: 1) порфиринизация первичного растительного вещества, сопровождающаяся карбонизацией органического вещества и многократным возрастанием в нем концентрации серы; 2) иллювиирование фоссилий тонкодисперсныш веществом вмещающих терриген-ныгх отложений; 3) образование на поверхности фоссилий полиминеральныгх пленок, микроструктура и состав которыгх отражают условия речного переноса и аккумуляции первичныгх плодов в осадках.
Незначительный размер минеральныгх индивидов в пленках и резкое преобладание в них филоси-ликатов дает основание предполагать, что образование их на поверхности плодов происходило в условиях бассейна окончательного стока — заболоченной речной дельты или эстуария. Присутствие в составе минеральныж пленок анортоклазов, Mg-Fe-хлоритов, циркона, титанита, магнезиального ильменита, титанистого магнетита, ульвошпинели свидетельствует о магматических источниках обломочного материала [21] и о преобладании в плиоцене уральского вектора его привноса на территорию современного бассейна средней Печоры.
Заключение
Проведены геолого-палеоботанические исследования рельефообразующих плиоцен-плейстоце-новыж терригенныж отложений, подразделяющихся в направлении снизу вверх на толщи: 1) подмо-ренныж гравийно-галечныж песков, песков и суглинков позднеплиоценового возраста мощностью около 10 м; 2) мореноподобныж песчаныж суглинков с гравием и галькой эоплейстоцен-ранненеоплейстоцено-вого возраста, мощностью 21—22 м; 3) надморенныж песчанисты х ленточно-слоисты х алевритов и песков среднепоздненеоплейстоценового возраста, мощностью около 9 м. В изученныж породах выывлены1 и диагностированы многочисленные растительные остатки, по которым осуществлялись геологическое датирование и ландшафтно-климатические реконструкции. Так, в подморенныж отложениях обнаружены остатки растительности, отвечающие березово-хвой-ныш умеренно теплолюбивым лесам и заросшим осокой болотам. В мореноподобныж суглинках установлены остатки древесно-кустарниковой лесотундровой растительности, а в надморенныж алевритах и песках зарегистрирован тундровый растительный детрит.
Впервые проведенные детальные оптико- и электронно-микроскопические исследования показали, что фоссилизация плиоценовыж плодов вида Carex с£ caespitosa L. привела к порфиринизации первичного растительного вещества, сопровождающейся карбонизацией исходного растительного вещества и скачкообразным возрастанием в нем содержания серы; загрязнению фоссилий тонкодисперсны м веществом вмещающих терригенныж пород (иллювиированию); образованию на поверхности орешков полиминераль-ныж пленок. В составе последних установлены и проанализированы до 15 минералов: кварц, полевые шпага, филосиликаты, Fe-Ti-оксиды, шпинелиды, фосфаты!, сульфиды. Незначительный размер минеральныж индивидов в пленках и резкое преобладание в них филосиликатов дает основание предполагать, что об-
разование минералыныж пленок на поверхности плодов происходило в условиях бассейна окончателыно-го стока — заболоченной речной делыты или эстуария. Присутствие в составе минералыныж пленок анортоклазов, магнезиалыно-железистыж хлоритов, циркона, титанита, магнезиалыного илыменита, титанистого магнетита, улывошпинели свидетелыствует о магматических источниках обломочного материала и о преобладании в плиоцене уралыского вектора его при-вноса на территорию современного бассейна средней Печоры.
Авторы благодарят за поддержку и ценные советы геохимика д. г.-м. н. М. П. Отрошко и палинолога к. г.-м. н. Т. И. Марченко-Вагапову.
Литература
1. Астахов В. И., Назаров Д. В., Семёнова Л. Р., Спиридонов М. А., Шкатова В. К. К проблеме картографирования северного плейстоцена // Региональная геология и металлогения. 2015. № 62. С. 20—33.
2. Афанасьев Б. Л., Белкин В. И. Проблемы геологии кайнозоя Болышеземелыской тундры // Кайнозойский покров Болышеземелыской тундры. М.: МГУ, 1963. С. 4—9.
3. Белкин В. И. О неогеновых отложениях Болышеземелыской тундры // ДАН СССР. 1963. Т. 149. № 3. С. 660—662.
4. Белкин В. И., Зархидзе В. С., Семенов И. Н. Стратотипический разрез Колвинской свиты // Вопросы стратиграфии и корреляции плиоценовых и плейстоценовых отложений северной и южной частей Предуралыя. Выпуск 1. Уфа, 1972. С. 5—8.
5. Войткевич Г. В., Кокин А. В., Мирошников А. Е., Прохоров В. Г. Справочник по геохимии. М.: Недра, 1990. 480 с.
6. Геологическая карта СССР масштаба 1 : 200000. Серия Северо-Уралыская. Лист 0-40-ХУШ. Объяснителыная записка / С. А. Князев; ред. В. П. Горский. М.: Недра, 1964. 74 с.
7. Геологическая карта СССР масштаба 1 : 200 000. Серия Северо-Уралыская. Лист 0-40-ХХ1Х. Объяснителыная записка / Б. В. Грибанов; ред. А. Д. Миклухо-Маклай. М.: Недра, 1972. 76 с.
8. Государственная геологическая карта Российской Федерации масштаб 1 : 1 000 000 (третые поколение). Серия Уралыская. Лист 0—40 (Печора). Объяснителыная записка /
B. П. Водолазская, Л. И. Опаренкова и др. СПб., 2010.
9. Данилов И. Д. Плейстоценовые отложения востока Болышеземелыской тундры и условия их образования // Известия АН СССР. Сер. геогр. 1962. № 6. С. 74—80.
10. Данилов И. Д. К вопросу о генезисе плейстоценовых отложений восточной части Болышеземелыской тундры // Информационный сборник НИИГА. 1962. Вып. 31.
C. 46—53.
11. Данилов И. Д. Плейстоцен морских субарктических равнин. М.: Изд-во МГУ, 1978. 198 с.
12. Данилов И. Д. О генезисе толщ мореноподобных отложений равнин Севера // Исследования прибрежных равнин и шелыфа арктических морей. М.: Изд-во МГУ, 1979. С. 97—135.
13. Застрожнов А. С., Минина Е. А., Шкатова В. К., Тарноградский В. Д., Круткина О. Н., Рыжкова В. М., Астахов В. И., Гусев Е. А. Карта четвертичных образований территории Российской Федерации. Масштаб 1 : 2 500 000. СПб.: ВСЕГЕИ, 2016.
14. Историческое развитие класса насекомых // Труды Палеонтологического института. Т. 178. М.: №ука, 1980. 256 с.
15. Кац Н. Я., Кац С. В., Кипиани М. Г. Атлас и определитель плодов и семян, встречающихся в четвертичных отложениях СССР. М., 1965. 367 с.
16. Крапивнер Р. Б. Стратиграфия новейших отложений бассейна р. Печоры от Камо-Печоро-Вычегодского водораздела до устья р. Цильмы // Вопросы стратиграфии и корреляции плиоценовых и плейстоценовых отложений северной и южной частей Предуралья. Уфа: Изд-во B®AH СССР, 1976. С. 90-141.
17. Лавров А. С., Потапенко Л. М. Hеоплейстоцен северо-востока Русской равнины. М., 2005. 222 с.
18.Марченко-Вагапова Т. И. Палинологическая характеристика отложений среднего неоплейстоцена в бассейне р. Печоры (Республика Коми) // Актуальные проблемы современной палинологии: Материалы XIV Всероссийской палинологической конференции. М.: МГУ, 2017. С. 179—182.
19. Никитин П.А. Плиоценовые и четвертичные флоры Воронежской области. М.-Л., 1957. 207 с.
20. Рычагов Г. И. Географический подход к реконструкции палеогеографических событий // БКЧП. 2017. № 75. С. 112—134.
21. Силаев В. И., Хазов А. Ф., Филиппов В. Н., Жарков
B. А. Шлиховые минералы как источник геологической иформации // Уральский геологический журнал. 2015. № 3.
C. 60—73.
22. Хабибулина Т. С. Типология и состав цирконов гра-нитоидов Верхояно-Колымских мезозоид (петрогенетиче-ские аспекты). Якутск: Сахаполиграфиздат, 2003. 148 с.
23. Чочиа Н. Г., Евдокимов С. П. Палеогеография позднего кайнозоя Восточной Европы и Западной Сибири (ледниковая и ледово-морская концепции). Саранск: Мордовский ун-т, 1993. 248 с.
24. Якубовская Т. В. Палеогеография лихвинского межледниковья Гродненского Понеманья. Минск, 1976. 300 с.
25. Шполянская Н. А. Плейстоцен-голоценовая история развития криолитозоны Российской Арктики «глазами» подземных льдов. Москва; Ижевск: Институт компьютерных исследований, 2015. 344 с.
References
1. Astahov V. I., Nazarov D. V., Semenova L. R., Spiridonova M. A., Shkatova V. K. Kprobleme kartografirovani-ya severnogo pleystotsena (Problem of mapping of Northern Pleistocene). Regionalnaya geologia i metallogeniya (Regional geology and metallogeny), 2015. No. 62, pp. 20—33.
2. Afanasiev B. L., Belkin V. I. Problemi geologii kayno-zoya Bolshezemelskoy tundra (Problems of Cenozoic geology of Bolshezemelskaya tundra). Kaynozoysky pokrov Bolshezemelskoy tundra (Cenozoic cover of Bolshezemelskaya tundra). Moscow: MSU, 1963, pp. 4—9.
3. Belkin V. I. O neogenovih otlozheniyah Bolshezemelskoy tundra (Neogenic deposits of Bolshezemelskaya tundra). DAN SSSR. 1963, V. 149, No. 3, pp. 660—662.
4. Belkin V. I., Zarhidse V. S., Semenov I. N. Stratotipichesky razrez Kolvinskoy sviti. Voprosi stratigrafii i korrelazii pliozenovih i pleystozenovih otlozheny severnoy i yuzhnoy chastey Preduraliya (Stratotype of Kolva suite. Stratigraphy and correlation of Pliocene and Pleistocene deposits of northern and southern parts of Urals). Ufa, 1972, 1, pp. 5—8.
5. Voitkevich G. V., Kokin A. V., Miroshnikov A. E., Prohorov V. G. Spravochnik po geohimii (Geochemistry). Moscow: Nedra, 1990, 480 pp.
6. Geologicheskaya karta SSSR masshtaba 1:200000. Seriya Severo-Uralskay. List Q-40-XVIII. Obyasnitelnaya zapiska (Geological map of the USSR, 1:200000 scale. Northern Urals, Sheet Q-40-XVIII). S. A. Knyazev. Ed. V. P. Gorsry. Moscow: Nedra, 1964, 74 pp.
7. Geologicheskaya karta SSSR masshtaba 1:200000. Seriya Severo-Uralskay. List Q-40-XVIII. Obyasnitelnaya zapiska (Geological map of the USSR, 1:200000 scale. Northern Urals, Sheet Q-40-XVIII) B. V. Gribanov. Ed. A. D. Mikluho-Maklay. Moscow: Nedra, 1972, 76 pp.
8. Gosudarstvennaya geologicheskaya karta Rossyskoy Federazii masshtaba 1:1000000(tretie pokolenie). Seriya Uralskaya. List Q-40 (Pechora). Obyasnitelnaya zapiska (Geological map of Russian Federation, scale 1:1000000 (third generation). Urals. Sheet Q-40 (Pechora)). V. P. Vodolazskaya, L. I. Oparenkova et al. St. Petersburg, 2010.
9. Danilov I. D. Pleystozenovii otlozheniya vostoka Bolshezemelskoy tundri i usloviya ih obrazovaniya (Pleistocene deposits of eastern Bolshezemelskaya tundra and formation conditions). Proceedings of AS USSR. Ser. Geogr., No.6, pp. 74—80.
10. Danilov I. D. K voprosu o genesise pleystozenovih otlozheny vostochnoy chasty Bolshezemelskoy tundra (Genesis of Pleistocene deposits of eastern part of Bolshezemelskaya tundra). Informazionny sbornik NIIGA, 1962, 31, pp. 46—53.
11. Danilov I. D. Pleystozen morskih subarkticheskih ravnin (Pleistocene of marine subarctic plains). Moscow: MSU, 1978, 198 pp.
12. Danilov I. D. O genenesise tolshc morenopodob-nih otlozheny ravnin severa (Genesis of morena-like deposits of Northern plains). Issledovaniya pribrezhnih ravnin i shel-fa Arkticheskih morey (Researches of coastal plains and shelf of Arctic seas). Moscow: MSU, 1979, pp. 97—135.
13. Zastrozhnov A. S., Minina E. A., Shkatova V. K., Tarno-gradsky V. D., Krutkina O. N., Rizhkova V. M., Astahov V. I., Gusev E. A. Karta chetvertichnih obrazovany territorii Rossiyskoy Federazii. Masshtab 1:250000 (Map of Quarternary formations of Russian Federation. Scale 1 : 250000). SPb.: VSEGEI, 2016.
14. Istoricheskoe razvitie klassa nasekomih (Insect histror-ical development). Proceedings of Paleontological Institute, V. 178, Moscow: Nauka, 1980, 256 pp.
15. Kaz N. Ya., Kaz S. V., Kipiani M. G. Atlas i opredel-itel plodov i semyan, vstrechayushcihsya v chetvertichnih otlozhe-niuah SSSR (Atlas and reference of fruits and seeds). Moscow, 1965, 367 pp.
16. Krapivner R. B. Stratigrafiya noveishih otlozheny bas-syna r. Pechora ot Kamo-Pechoro-Vichegodskogo vodorazdela do ustya r. Zilma (Stratigraphy of the newest deposts of basin of Pechora river from Kama-Pechora-Vyshegda watershed to the mouth of Zilma river). Voprosi stratigrafii i korrelyaziipliozenovih i pleystozenovih otlozheny severnoy i yuzhnoy chastey Preduralya (Stratigraphy and correlation of Pliocene and Pleistocene deposits of northern and southern parts of Urals). Ufa: BFAS USSR, 1976, pp. 90—141.
17. Lavrov A. S., Potapenko L. M. Neopleystozen seve-ro-vostoka Russkoy ravnini (Neopleistocene of North-Eastern Russian plain). Moscow, 2005, 222 pp.
18. Marchenko-Vagapova T. I. Palinologicheskya harak-teristika otlozheny srednego neopleystozena v basseyne r. Pechora (Respublika Komi) (Palynological characteristics of deposits of Middle Pleistocene in the basin of Pechora river). Aktualnie problemi sovremennoy palinologii: Materiali XIV Vserossyskoy pal-
inologicheskoy konferenzii (Problems of modern palynology: Proceedings of conference). Moscow: MSU, 2017, pp. 179—182.
19. Nikitin P. A. Pliozenovie i chetvertichnie flo-ri Voronezhskoy oblasty (Pliocene and Quarternary floras of Voronezh region). Moscow—Leningrad, 1957, 207 pp.
20. Richagov G. I. Geografichesky podhodkrekonstrukzii pa-leogeograficheskih sobity (Geographical approach to reconstruction of paleogeographical events). BKChP, 2017, 75, pp. 112— 134.
21.Silaev V. I., Hazov A. F., Filippov V. N., Zharkov V. A. Shlihovie minerali kak istochnik geologicheskoy informazii (Placer minerals as source ofgeological information). Uralsky geologichesky gurnal (Ural geological journal), 2015, No. 3, pp. 60—73.
22. Habibulina T. S. Tipologiya i sostav tsirkonov gran-itoidov Verhoyano-Kolimskih mezozoid (petrogeneticheskie as-pekti) (Typology and composition of zircon granitoids of
Verkhoyan-Kolyma mesosoids (petrogenetic aspects). Yakutsk: Sahapoligrafizdat, 2003, 148 pp.
23. Chochia N. G., Evdokimov S. P. Paleogeografiya pozd-nego kaynozoya Vostochnoy Evropi i Zapadnoy Sibiri (lednikovaya i ledovo-morskaya konzepzii) (Paleogeography of Late Cenozic of Eastern Europe and Western Siberia. Saransk, Mordva University, 1993, 248 pp.
24. Yakubovskaya T. V. Paleogeografiya lihvinskogo mezh-glednikoviya Grodnenskogo Ponemaniya (Paleogeography of likh-vinskoe interglacial period of Grodno Ponemaniys). Minsk, 1976, 300 pp.
25. Shpolyanskaya N. A. Pleystozen-golozenovaya istoriya z razvitiya kriolitosoni Rossyskoy Arktiki «glasami» podsemnih ldov (Pleistocene-Holocene history of development of cryolithozone of Russian Arctics by eyes of underground ices). Moscow-Izhevsk: Institute of computer researches, 2015, 344 pp.
