CC BY
41
Новейшая история стран Запада и Востока
А. В. Царегородцев
РЕКОНСТРУКЦИЯ И СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ЭТИЧЕСКИХ ВОЗЗРЕНИЙ ЖАНА КАЛЬВИНА И ДЖОНА УЭСЛИ
Статья посвящена анализу этических взглядов двух крупнейших теологов, основателей самых влиятельных протестантских деноминаций - кальвинизма и методизма. В ходе анализа реконструируются и сравниваются образы идеального христианина, отраженные в главных богословских трудах двух теологов.
Ключевые слова: буржуазный этос, трудовая этика протестантизма, соте-риология кальвинизма и методизма, образ идеального христианина в кальвинизме и методизме, модели поведения, секуляризация, постструктурализм, дискурс-анализ, идеально-типическая конструкция.
Одна из ведущих тенденций современной российской историографии - преодоление марксизма, бывшего в течение более чем семидесяти лет философской основой любого исторического исследования в нашей стране. В первую очередь, переосмыслению подвергается марксистское понимание соотношения духовных и материальных факторов, элементов и феноменов исторического процесса. В современной историографии (особенно в медиевистике) наметилась тенденция изучать духовность прошлого, исходя из представления о ее онтологической самостоятельности. При этом внимание исследователей обращено, прежде всего, на эндогенные факторы развития духовной культуры.
В зарубежной историографии одним из первых ученых, кто еще в XIX в. ставил под сомнение марксистскую «базисно-надстроечную» теорию, был Макс Вебер (1864-1920). В своей фундаментальной работе «Протестантская этика и дух капитализма» немецкий ученый приходит к выводу об определяющем влиянии трудовой этики протестантизма на комплекс базовых поведенческих моделей ранних буржуа. Это влияние, по его мнению, обусловило специфику западноевропейской версии капитализма1.
В нашей стране интерес к наследию великого социолога высок и устойчив. Без ссылки на Вебера сегодня не обходится ни одна работа, посвященная проблемам истории протестантизма, генезиса капиталистических отношений и истории раннего Нового времени в целом. Если в советское время доктрину Вебера пытались согласовать с марксизмом2, то сегодня его основные выводы принимаются почти без оговорок. Тем не менее, степень разработанности темы влияния протестантизма на буржуазный этос остается крайне низкой.
Складывается впечатление, что философов эта тема интересует больше, чем историков. Из недавних интересных работ хотелось бы назвать диссертационное исследование А. В. Макеева, посвященное сравнительному анализу трудовой этики англо-шотландских пуритан XVII в. и современных российских протестантов . Небезынтересно и диссертационное исследование Л. С. Ембулаевой, посвященное социальной философии баптизма4. Но из-под пера историка за последние двадцать лет не вышло ни одной крупной работы, посвященной данной теме, несмотря на популярность взглядов Макса Вебера. Это тем более удивительно, что все работы немецкого ученого на эту тему5 при всей их фундаментальности явля-
ются (в той или иной степени) приглашением к дальнейшей разработке проблематики.
Изучая протестантизм и его влияние на буржуазный этос, Вебер ограничивается ХУ1-ХУ11 вв. Говоря о более позднем периоде, он утверждает, что капитализм «отбрасывает» протестантскую этику как ставшую ненужной опору6. Последнее утверждение не вполне удовлетворительно. Очевидно, что секуляризация этоса не является простым отрицанием религиозных императивов и ценностей. Это диалектическое отрицание, а значит, оно предполагает латентное сохранение старого. Поэтому вопрос о влиянии (пусть даже косвенном) протестантизма на буржуазный этос в эпоху, следующую за великими революциями, остается открытым.
В связи с этим необходимым представляется обращение к периоду промышленного переворота в Англии - протестантской стране, где эта технологическая и культурная революция произошла впервые. Без сомнения, то была эпоха тотальных изменений в духовной жизни, трансформации базовых моделей поведения, углубления секуляризации и роста веры в могущество науки. Особенно данные изменения касаются буржуазных слоев, олицетворявших собой новые тенденции. Кроме того, в конце XVIII - первой половине XIX в. ценности, стереотипы и модели поведения этой социальной группы превращаются в господствующий «викторианский» этос. Таким образом, данная тема представляется весьма актуальной в рамках современной историографии. Проблема влияния протестантизма на становление буржуазного этоса в период промышленного переворота раскрывается в следующих вопросах. Каковы основные черты и элементы этоса английских буржуа в рассматриваемый период? Какие из этих черт и элементов сформировались под влиянием протестантской теологии? Как меняются базовые императивы протестантской этики под влиянием светского рационализма в буржуазном этосе?
Поставленные выше вопросы с неизбежностью расширяют предметное поле исследования. Вебер, исходя из своих теоретических задач, выделяет лишь общие характеристики протестантской трудовой этики и основное направление протестантской (кальвинистской) аскезы. В нашем случае необходима более детальная реконструкция и сравнение этических идеалов протестантизма и буржуазных слоев названного периода. Источниками для таких реконструкций могут служить произведения классиков протестантской теологии и светской литературы (мемуаристика, публицистика, художественные труды) собственно периода промышленного переворота.
Данная статья охватывает очень небольшой фрагмент исследования по теме. Она посвящена сравнительному анализу этических учений Кальвина и Уэсли. Оба являются основателями двух направлений протестантизма (кальвинизма и методизма), оказавших, согласно Веберу, решающее влияние на становление буржуазного этоса7. Особенно актуален в данном случае Уэсли, так как его публичная деятельность во многом инициировала религиозное возрождение рубежа XVIII-XIX вв., ставшее ответом на секуляризацию Просвещения .
Цель анализа - реконструировать образ идеального христианина, отраженный в текстах, принадлежащих перу названных богословов: «О христианской жизни» Кальвина и «Проповеди» Уэсли9. Идеал этот раскрывается в следующих аспектах. Качества характера истинного христианина, понятие «долга», отношение к обществу, к земной жизни, профессии, труду, богатству (деньгам). Важно также выяснить характер, сущность и общую направленность аскетики Кальвина и Уэсли.
Одной из особенностей религиозного дискурса является то, что в нем этика «вплетена» в учение о спасении души (сотериологию). Этические императивы напрямую вы-
текают из сотериологических. Поэтому при реконструкции образа «идеального христианина» необходимо учитывать более широкий богословский контекст.
Кроме указанных текстов, в качестве дополнительных источников привлекаются: «Вестминстерское исповедание веры» (1649 г.), которое по праву можно назвать «символом веры» английских пуритан; трактат популярного пуританского проповедника Англии XVII в. Ричарда Бакстера «Реформированный пастор» и знаменитый роман Уильяма Теккерея «Ярмарка тщеславия».
Несколько слов о методологии исследования. В своей методологии Вебер опирался на теорию «исторического индивидуума» Генриха Риккерта10. Социальная реальность предстает в этом учении кантовской «вещью-в-себе», все явления которой единичны, неповторимы и уникальны. Задача выявления причинно-следственных связей выполнима, по Веберу, лишь за счет создания искусственных идеально-типических конструкций. Формируются они путем усиления тех элементов действительности, которые представляются исследователю типическими. Таковыми «идеальными типами» являются у Вебера понятия «протестантизм», «мирская аскеза», «дух капитализма». Эти конструкты намного проще тех реальных социально-экономических и культурных феноменов, имена которых они носят. Однако именно благодаря своей искусственной простоте «идеальные типы» позволяют вскрыть в эмпирической реальности интересующие исследователя каузальные связи. Представляется перспективным использование данного метода, но не без его творческой переработки, продиктованной иной, чем у Вебе-ра, постановкой проблематики.
В современной исторической науке (особенно за рубежом) некоторую популярность приобрел постструктурализм11. Базовый философский посыл этой методологии заключается в утверждении, что не существует никакой социальной реальности вне языка, вне речи («дискурса»). Любой дискурс состоит из знаков, обозначающих объекты материального или духовного мира. Однако приписываемое тому или иному знаку значение зависит в первую очередь от его связи с другими знаками. Последняя меняется от текста к тексту. Выявление знаковых структур получило название «дискурс-анализа». Данный метод имеет ряд достоинств, которые делают его актуальным при изучении этического дискурса. Сложность изучения этики заключается в том, что историку трудно увидеть эволюцию этических взглядов за фасадом вечных понятий и ценностей («добродетель», «порок», «благородство», «долг», «благочестие» и т. п.). Так как меняются не сами понятия, а их соотношение друг с другом и, как следствие, их смысловое наполнение. Дискурс-анализ с его выявлением базовых понятий («узловых точек») и их взаимосвязей незаменим в данном случае. Он позволяет отличить реальное влияние протестантизма на становление буржуазного этоса от простого повторения «вечных истин».
В данной статье использованы элементы, как веберовского метода, так и дискурс-анализа. Реконструируемый образ христианина - это идеально-типическая конструкция, хотя и более детализированная по сравнению с «мирской аскезой» Вебера. В то же время, при анализе текстов особое внимание уделяется выявлению базовых понятий и их взаимосвязей.
Трактат Кальвина «О христианской жизни» был переведен на английский
12
язык в 1551 г. и пользовался огромной популярностью . Этот труд демонстрирует специфическую антропологию. «Человек» - одно из центральных понятий в тексте. Когда автор рассуждает о человеке, он употребляет чаще всего такие слова, как «послушание» (Богу), «воля», «природа», «плоть». Последние два носят резко негативный оттенок13. Кальвин подчеркивает «испорченность», греховность
человеческой природы, которую, по его мнению, необходимо обуздать, поработить, дисциплинировать. Человек предстает носителем двойной воли (double volonté). Воля природная (подчинение плоти) сосуществует в нем с волей, покоряющейся Богу.
В тексте прослеживается устойчивая связь между понятиями «жизнь», «борьба», «сражение», «испытания», которые Бог постоянно устраивает своим «избранникам». Таким образом, Кальвин рисует образ христианина, всецело поглощенного внутренней борьбой с собственной плотью и внешним сражением с жизненными трудностями.
Несколько слов об иерархии качеств идеального христианина в этике Кальвина. Корень всех добродетелей - благодать Божья, даваемая «избранным» через послушание. Женевский теолог вводит понятие «законченное совершенство», которое образуется тремя добродетелями: благочестие, воздержание и справедливость14. Первое приравнено к «очищению». Воздержание трактуется как «целомудрие», «умеренность», которое есть «бесстрастное вкушение (и даже наслаждение) материальных благ и терпение в бедности». Наконец, «справедливость» определяется как принцип «воздавать каждому то, на что он имеет право». Неожиданным образом со «справедливостью» связываются такие понятия, как «прямота» и «открытость в общении».
Удивительно и одновременно характерно для суровой пуританской этики, что в этом списке идеальных качеств не фигурирует «любовь к ближнему» -главная христианская добродетель.
Причина всех пороков, по Кальвину, - «себялюбие». Оно порождает «гордыню», «заносчивость», «тщеславие», «властолюбие», «страсть к роскоши и наслаждениям», а также «нечестие», под которым автор понимает «суеверия» и отсутствие «страха Божия». Осуждаются и сексуальные грехи - «мирские похоти» (cupidités mondains), как их именует Кальвин.
В тексте прослеживается ряд бинарных оппозиций, имеющих этический ха-рактер15. «Воздержание», «скромность», «трезвость» противопоставляются «необузданности», «высокомерию», «тщеславию» и «суетности».
Цель человеческой жизни - уподобление Христу. Однако понимание этого уподобления двойственно. С одной стороны, это - внутреннее преобразование природы. С другой - «уподобление Христу» приравнивается к «послушанию» Богу-Отцу, то есть безропотному перенесению жизненных невзгод и скорбей16. Налицо некий синтез идеи личного мистического преображающего опыта с рациональной этикой, близкой к стоицизму. В то же время Кальвин порицает «бесчувственность» стоиков, призывает не сдерживать слез и стонов в горе. Но любая печаль должна, по его мнению, сочетаться с «духовной радостью». В отличие от стоиков Кальвин не считает праведной жизнь в соответствии с природой, которая, по его мнению, испорчена грехом.
Так же двойственно само понятие «жизни»17. С одной стороны, мир для Кальвина - это «усыпальница», и пребывание в нем есть «погружение в смерть». С другой - жизнь есть «дар Божественного милосердия», поэтому ее «нельзя ненавидеть». Жизнь предусматривает долг благодарности по отношению к Богу. В этой связи она сравнивается со «стоянием на посту», куда человека определил Сам Всевышний.
Здесь мы вплотную подошли к проблеме понимания Кальвином «призвания» - одной из основных категорий протестантской этики.
Оно служит Богу критерием оценивания всех наших деяний, принцип и основание достижения блага во всем. Такое определение сразу же ставит «призвание» в разряд центральных категорий текста. Согласно женевскому теологу, человек, который им не руководствуется в своей жизни, не может быть допущен к престолу Божьему, ибо оно - залог правильного поведения и гармонизации различных сторон человеческой жизни. Вера в призвание помогает людям лучше исполнять свои обязанности. Смысл и природа «призвания» раскрывается автором в следующих словах: «... Посему, опасаясь, как бы мы безрассудством и дерзостью не нарушили всего порядка вещей, Бог установил различия между сословиями и их образом жизни, указал каждому свое дело. И дабы никто не нарушил случайно их границ, Он назвал каждый из способов жить «призванием»18. Из этого отрывка видно, что смысловое наполнение данной категории традиционно у Кальвина. Он не говорит ни о каком личном, индивидуальном призвании, как это принято в современном обществе. «Призвание» - лишь специализация деятельности и особый образ жизни сословий.
Необходимо обратить внимание на трактовку Кальвином таких понятий, как «бедность», «богатство» и «благоденствие»19. Интересно, что, хотя богослов настойчиво предписывает любовь к беднякам, терпение в нищете, саму бедность он сравнивает с болезнью. Он пишет: «[праведник] не станет презирать за нищету того, кому благотворит <...> так мы не глумимся над больным членом, для исцеления которого принимает участие все тело»20. Этот взгляд на проблему бедности сильно отличается от того нищелюбия, которое было присуще, скажем, православной традиции, где юродство - синоним особого благочестия, святости. Для Кальвина добровольное нищенство - нонсенс. Он осуждает Кратета, который, согласно древнегреческой легенде, выбросил все свое богатство в море21. Для «женевского папы» бедность либо испытание, либо наказание, либо доказательство отсутствия благословения Божьего. Человек не может достичь богатства, как и успеха в любом деле, без Божьего на то благословения. То есть богатство - знак расположения Всевышнего. Но не всегда. Кальвин допускает возможность неправедно нажитого состояния с той лишь оговоркой, что такое богатство обязательно приведет человека к несчастью22. Таким образом, нет жесткой семантической связи между понятиями «бедность» и «проклятие», «богатство» и «избрание». Воля Божья, по Кальвину, принципиально непознаваема, и нельзя однозначно понять, что означает богатство одного и бедность другого.
Еще один момент, на который хотелось бы обратить внимание. Известно, что в обществах эпохи классического капитализма, где получил распространение кальвинизм, с большим презрением относились к разорившимся предпринимателям. И это несмотря на то, что в те времена полное разорение не было редкостью, и каждый мог оказаться в такой ситуации. Яркий пример - случай с мистером Седли из блестящего романа У. М. Теккерея «Ярмарка тщеславия». Этот персонаж, коммерсант Сити, разоряется вследствие биржевого кризиса, вызванного бегством Наполеона с острова Эльба. И сразу же попадает в атмосферу полного бойкота и молчаливого презрения со стороны всех бывших друзей, коллег, сосе-дей23. Можно предположить, что такая реакция восходит к глубокому убеждению, что разорение - свидетельство неправедности разоренного. Причем свидетельство более точное, чем просто бедность, которая, по Кальвину, может постичь и «избранника». Если ты разорился, значит, ты проклят Богом, твой успех с самого начала был ложным, так как не было на то Божьего благословения.
Несмотря на то, что слово «пуританин» в современном понимании стало синонимом нравственного ригоризма и экстремального благочестия, аскетизм Кальвина можно смело назвать умеренным24. На это, в частности, обращает внимание Н. В. Ревуненкова25, известный специалист в области истории протестантизма. Одно из главных этических требований Кальвина - не желать богатства, наслаждений и т.п. «слишком страстно». Вместе с тем он отрицает ту идею, что человек должен ограничиваться только самым необходимым. Само наслаждение пищей, вином, красивыми вещами не осуждается, если принимать все это с благодарностью к Богу.
Таким образом, кальвиновский идеал христианина - это человек, уподобляющийся Христу в своем послушании Отцу Небесному, занятый бесконечной борьбой со своей природой (плотью), стойко переносящий все невзгоды, но не по причине нечувствительности к страданиям, а потому что в любом горе находит «духовную радость». Он абсолютно уверен в своей избранности. («Вестминстер-
26ч
ское исповедание» также настаивает на несомненной уверенности в спасении ). Этот сотериологический оптимизм и порождает, по всей видимости, умеренную аскезу, спокойное отношение к чувственным наслаждениям и богатству. Истинный христианин руководствуется в своей жизни призванием, которое мыслится Кальвином сквозь призму сословного деления общества. Аскетика Кальвина в целом рациональна. Вместе с тем обнаруживаются отголоски теологии «мистического опыта», близкой православному исихазму.
В ходе анализа проповедей Джона Уэсли были выявлены значительные отличия в антропологии двух теологов. Во-первых, Уэсли однозначно отвергает догмат Кальвина о двойном предопределении. В одной из своих многочисленных проповедей основатель методизма полемизирует с кальвинистами по этому во-просу27. С его точки зрения, Бог не мог обречь некоторых людей еще до их рождения на неверие, а потом их же осудить за отсутствие веры. Поэтому не может быть никакого предопределения. Следуя за Лютером, английский богослов провозглашает веру единственным условием принятия благодати28. Напротив, «Вестминстерское исповедание» четко и недвусмысленно отвергает «вменение в праведность самой веры»29. Крупный знаток протестантизма Р. Е. Пикирилли объясняет эту позицию тем, что предвидение Бога относится, по мнению кальвинистов,
30
к индивиду, а не его личностным качествам, включая веру .
Общее для обоих теологов понятие «избрание» Уэсли интерпретирует по-иному, чем Кальвин. Женевский богослов связывает «избрание» с «суверенностью» Бога31, а английский богослов - с «предзнанием». По Кальвину, «избранник» - человек, предопределенный к спасению Божьей волей. Согласно Уэсли, «избранник» - тот, о ком Бог заранее («от вечности») знал, что он (по своей воле, хотя и не без Божьей помощи) будет истинно верующим32. Человек у Уэсли не пассивен в процессе спасения своей души, а является «соработником Бога», хотя Господь совершает большую и важнейшую часть этого совместного труда33. Основатель методизма сравнивает взаимоотношения человека и Всевышнего с дыханием. Подобно тому, как при вдохе человек вбирает в себя воздух, «верою принимает» он Божье Дыхание. И, как при выдохе, возвращает Богу Его Дыхание «любовью, молитвой, прославлением и благодарением»34. Представление о духовном возрастании в совместном с Богом «дыхании» напоминает православную святоотеческую доктрину «перихорезиса», то есть «круговорота» нетварных энер-
35
гий между Божественной и Человеческой природами в Иисусе Христе .
Методизм формирует иную мотивацию этического поведения. «Женевский папа» утверждал, что не в воле «избранных» попасть в ад, ибо предвечным решением Бога они предопределены к раю. Идеей предопределения обосновывается догмат «неотступности святых», то есть невозможности для «избранных» совершить какой-либо тяжкий грех и полностью отпасть от благодати36. В соответствии с этим догматом кальвинистская этика преследует две цели. Первая - дать человеку уверенность в его предвечной избранности («сегШиёо 8а1ий8»). «Вестминстерское исповедание» в качестве плодов уверенности в спасении называет, в том числе, «силу и бодрость послушания в выполнении долга»37. Таким образом, понятие «долга» увязывается в пуританском дискурсе с «уверенностью в спасении». Вторая цель кальвинистской этики - борьба с «остатками греховности» с помощью дисциплины души и тела. Напротив, этика методизма нацелена на устранение в поведении человека всего, что мешает ему быть божьим «сотрудником». В связи с этим, понятие «неотступности святых» интерпретируется следующим образом: человек не может согрешить, если (и до тех пор, пока) в нем «живет вера», а вовсе не в силу предвечного избрания.
Концепция греха в методизме более сложная и оригинальная, чем у кальвинистов. Уэсли разделяет «внутренний» и «внешний» грех38. Внешний грех - это «. добровольное нарушение известного, написанного Божьего закона, любой Божьей заповеди, которая признана таковой на момент ее нарушения»39. Такое определение больше напоминает статью из уголовного кодекса, чем пассаж из богословского трактата. Подобную формулировку мы находим и в «Вестминстерском исповедании»40. Понятие внутреннего греха является специфическим в методизме. Этот грех развивается в душе и состоит из двух фаз. Пассивная - человек перестает «возгревать дар Божий, бодрствовать в молитве». И активная - человек «принимает нечестие в сердце свое, поддается злому желанию или отношению». Развитие внутреннего греха во второй фазе приводит к потере веры, что, в свою очередь, приводит к тому, что человек совершает какой-либо внешний, «юридически» понимаемый грех.
На примере таких понятий, как «избрание», «неотступность святых», «грех», «вера» видно, что общие, казалось бы, этические категории интерпретируются у каждого из рассматриваемых теологов противоположным образом.
Столь дифференцированное понимание греха в методизме имеет следствием более суровые, чем у Кальвина, аскетические требования. «Женевский папа», как отмечалось выше, не видит ничего плохого в том, чтобы в меру наслаждаться вкусной пищей, вином, красивыми вещами41. Позиция Уэсли противоположна: «Презирайте деликатность и разнообразие, довольствуйтесь тем, что естественно и необходимо»42. Если первый допускает умеренное употребление вина, то второй называет алкоголь в принципе вредным и яростно нападает на тех, кто им торгует43. Очень рельефно проступает разница этических установок двух богословов в следующих фразах. Кальвин: «Подумаем, разве наш Господь наделил красотой цветы не для того, чтобы она предстала взгляду, чтобы позволительно было испытывать радость при ее созерцании? Не Он ли придал особое очарование золоту, серебру, слоновой кости и мрамору, дабы сделать их ценнее и благороднее прочих металлов и камней?»44 Уэсли: «Не тратьте ничего <...> на удовлетворение желаний глаз, на ненужные и дорогие наряды и украшения <. > на украшение вашего жилища, ненужную и дорогую мебель, покраску, позолоту, книги, элегантные, но бесполезные сады.»45 Логика Кальвина такова. Если материальные блага не становятся для человека преградой на пути спасения, если он не
привязывается к ним всей душой, ими можно наслаждаться, и благодарить Бога за Его дары. В конце концов, Бог не позволит «избранным» погибнуть и обязательно наставит их на путь истинный. Уэсли, не верящий в предопределение, считает, что лучше вообще не получать никаких удовольствий, чтобы не впасть в соблазн.
В своих проповедях английский теолог делает еще один шаг на пути рационализации аскезы. Их автор стремится выработать общие правила поведения, руководство для повседневной жизни, некий рациональный метод, основанный на Писании. В частности, им разрабатываются этические требования к предпринимательской деятельности, о которых нельзя не упомянуть. Он формулирует три правила христианского отношения к деньгам: «Получи все возможное, экономь все
46
возможное, отдай все возможное» .
Первое правило означает, что христианин должен обеспечить себя, свою семью, слуг всем необходимым для поддержания жизни и здоровья. Уэсли налагает на трудовую (предпринимательскую) деятельность определенные ограничения:
а) недопустимо губить свое здоровье, запрещается любой непосильный труд или вредные виды деятельности;
б) запрещена любая деятельность, которая противоречит закону Божьему и конституции;
в) недопустимо все, что приводит к разорению «ближнего»: азартные игры, ссуды денег под залог и т. п.; недопустимо любое предприятие, нацеленное на экономическое уничтожение конкурента.
г) запрещается продавать то, что приносит вред телу; недопустим бизнес, приносящий «вред» душе: содержание театров, таверн и других мест публичных развлечений.
При соблюдении всех этих ограничений христианин обязан трудиться изо всех сил. Уэсли требует: «Используйте все старания в том труде, к которому вы призваны. Не теряйте времени <...>. Дело займет каждый день, каждый час. У вас не будет времени для глупых и бесполезных развлечений <...>. И все, что бы вы не делали, делайте, прилагая максимум усилий <...> делайте это как можно лучше <...>. Не останавливайтесь на полпути, доводите все до конца. Получайте все, используя всякое понимание, данное вам Богом <. > Вы должны постоянно учиться у других, читая или наблюдая за их трудом. Да будет ваш сегодняшний день лучше вчерашнего. Практикуйте все, чему научились, дабы использовать все, что находится у вас в руках»47. Таким образом, методизм демонстрирует развитую трудовую этику, нацеливающую его адептов на капиталистическое приобретательство. Важно в этой связи отметить, что активная мирская аскеза методизма никак не обусловлена идеей предопределения. В теории Макса Вебера эта присущая кальвинизму обусловленность имеет фундаментальное значение. Именно догмату о предопределении Вебер отводит главную роль в формировании «духа
48
капитализма» .
Обращает на себя внимание одна фраза из только что процитированного фрагмента проповеди Джона Уэсли, где содержится требование использовать в интересах своего бизнеса «всякое понимание, данное Богом». Этот императив вполне может быть интерпретирован как стимул для внедрения научных инноваций в производстве, что имеет огромное значение в контексте темы промышленного переворота. В этой связи нельзя не вспомнить, что уже Ричард Бакстер, влиятельный пуританский проповедник XVII в., утверждал, что нет принципиальной разницы между научным знанием и Божественным Откровением49.
Второе правило («экономь все возможное») означает воздержание от любых трат, продиктованных жаждой удовольствия, стремлением к тщеславию, модой, общественным мнением и т. п. Оно вытекает из суровой методистской аскезы, о которой речь шла выше.
Третье правило («отдай все возможное») основано на общехристианском представлении о том, что все заработанное, все материальные блага на самом деле принадлежат не человеку, а Богу. Христианин всего лишь распорядитель не принадлежащих ему средств. Поэтому не должно быть ни одной траты, неугодной Богу. Уэсли предлагает молиться перед каждой сомнительной тратой и советоваться с собственной совестью. Не будучи истинным собственником своих денег, христианин не должен их копить. Не использовать деньги означает потерять их. Однако проповедник вовсе не предлагает превращать излишек денег в капитал для расширения производства, как можно было бы предположить, рассуждая по логике Вебера. Если, после того как христианин обеспечил себя и своих домашних всем необходимым для выживания, остаются какие-то деньги, он обязан, по мысли Уэсли, тратить их на благотворительность. Прежде всего, нужно помогать
50
«своим по вере», а потом и всем остальным .
Таким образом, методистский идеал - трудолюбивый христианин, заботящийся о своем здоровье и благополучии семьи. Это честный бизнесмен, остерегающийся от того, чтобы навредить в своей предпринимательской деятельности душе и телу «ближнего». Он много работает и использует все свои таланты и способности, учится у других, избегает нечестной конкуренции. Каждый его шаг, каждая трата предваряется молитвой и «беседой с совестью». Не будучи уверенным в своей загробной судьбе, он устраняет из своей жизни любые удовольствия как повод к соблазну. Этому человеку присуще глубокое чувство ответственности за своих близких. А чувство долга перед Богом побуждает его к благотворительности.
Вместе с тем в трудах Уэсли мы не встречаем кальвиновской идеи «раздвоенности воли», вечной борьбы со своей «греховной природой», идеи стоического перенесения страданий. Нет присущего женевскому теологу драматизма в изображении человеческой жизни и тотальности греха. Во взаимоотношениях человека и Бога Уэсли делает акцент на любви Всевышнего, а Кальвин на «суверенности» Его воли. Аскеза Уэсли направлена на «убегание» от соблазнов, она сурова, но лишена атмосферы напряженной борьбы с ними. Объясняется это убежденностью в том, что искренняя вера - надежный барьер для греха, так как она есть совместное «дыхание» с Господом. Напротив, аскеза Кальвина заключается в полной драматизма борьбе с «плотью» и жизненными обстоятельствами. В теологии кальвинизма нет места внутреннему присутствию Бога в человеке. Всевышний абсолютно трансцендентен. Эта дистанция и порождает ощущение драмы жизни и вечной войны с внутренними и внешними «врагами». Однако парадоксальным образом акцент на абсолютной трансцендентности Бога привел Кальвина к идее предопределения. Последняя стала основанием доктрины «уверенности в спасении» и, как следствие, умеренного аскетизма пуритан.
Примечания
1 См.: Вебер, М. Протестантская этика и дух капитализма / М. Вебер // Избранные произведения ; пер. с нем. ; под ред. Ю. Н. Давыдова. - М. : Прогресс, 1990. - С. 44-272.
2 См.: Капелюш, Ф.-Д. Религия раннего капитализма /Ф.-Д. Капелюш. - М. : Безбожник, 1931.
3 См.: Макеев, А. В. Анализ философско-теологических основ трудовой этики англо-шотландских пуритан и российских протестантов : на примере баптистов и евангельских христиан : автореф. дис. ... канд. филос. наук / А. В. Макеев. - М., 2002.
4 См.: Ембулаева, Л. С. Протестантизм о взаимоотношении человека и общества : (на материалах баптизма) : автореф. дис. ... канд. филос. наук / Л. С. Ембулаева. - М., 1989.
5 См.: Вебер, М. Протестантские секты и «дух» капитализма / М. Вебер // Избранные произведения. - С. 273-306; Вебер, М. Теория ступеней и направлений религиозного неприятия мира / М. Вебер // Избранное : Образ общества ; пер. с нем. ; под ред. С. Я. Левита. - М. : Юрист, 1994. -С. 7-38; Вебер, М. Хозяйственная этика мировых религий / М. Вебер // Избранное. - С. 43-73; Вебер, М. Социология мировых религий : (типы религиозных сообществ) / М. Вебер // Избранное. -С. 78-280.
6 См.: Вебер, М. Протестантская этика. - С. 91.
7 Там же. - С. 136.
8 См.: Миллер, А. История христианской религии : в 2 т. Т. 2. / А.Миллер ; пер. с нем. -Dillenburg : GBV, 1994. - С. 643-656.
9 См.: Кальвин, Ж. О христианской жизни [Электронный ресурс] / Ж. Кальвин. - Режим доступа : CRC World Literature Ministries //http://orel.rls.ru/nettext/ history/ calvin/calvin1.htm; Уэсли, Дж. Избранные проповеди / Дж. Уэсли ; пер. с англ. Э. Керимова ; под ред. С. Гибсона. - СПб. : Руфь, 2002.
10 См.: Зарубина, Н. Н. Социокультурные факторы хозяйственного развития : Макс Вебер и современные теории модернизации / Н. Н. Зарубина. - СПб. : РГХИ, 1998. - С. 15-57.
11 См.: Филлипс, Дж. Дискурс-анализ.Теория и метод:Пер с англ./ Дж. Филлипс ; М. В. Йоргенсон ; под ред. А. А. Киселевой. - Харьков : Гуманит. центр, 2004. - С. 25-53.
12 См.: Ревуненкова, Н. В. Путь христианского совершенства в моральном учении Кальвина / Н. В. Ревуненкова // Культура Возрождения и религиозная жизнь эпохи / под ред. Л. М. Брагиной. - М. : Наука, 1997. - С. 146.
13 См.: Кальвин, Ж. О христианской жизни. - Гл. 1-2.
14 Там же. - Гл. 2. - § 2, 3.
15 Там же. - Гл. 5. - § 5.
16 Там же. - Гл. 3. - § 1, 2.
17 Там же. - Гл. 4.
18 Там же. - Гл. 5. - § 6.
19 Там же. - Гл. 2. - § 7-10.
20 Там же. - Гл. 2. - § 7.
21 Там же. - Гл. 5. - § 1.
22 Там же. - Гл. 2. - § 8.
23 См.: Теккерей, У. Ярмарка тщеславия : роман без героя : в 2 ч. Ч. 1 / У. Теккерей ; пер. с англ. М. А. Дьяконова. - М. : Правда, 1981.- С. 189-190; 280-281; 363.
24 См.: Кальвин, Ж. О христианской жизни. - Гл. 5.
25 См.: Ревуненкова, Н. В. Путь христианского совершенства. - С. 145-154.
26 См.: Вестминстерское исповедание веры / пер. с англ. У. В. Чащихина. - Гл. 18 [Электронный ресурс]. - Режим доступа : http://calvinism.ru.
27 См.: Уэсли, Дж. Спокойное рассмотрение предопределения / Дж. Уэсли // Избранные проповеди / пер. с англ. Э. Керимова ; под ред. С. Гибсона. - СПб. ; Киев : Руфь, 2002. - С. 274-310.
28 См.: Уэсли, Дж. Оправдание верою // Избранные проповеди. - С. 12-29.
29 См.: Вестминстерское исповедание веры. - Гл. 11. - § 1.
30 См.: Пикирилли, Р. Е. Кальвинизм, арминианство и богословие спасения / Р. Е. Пикирилли ; пер. с англ. - СПб. : Библия для всех, 2002. - С. 36.
31 См.: Кальвин, Ж. Наставления в христианской вере : в 2 т. Т. 2 / Ж. Кальвин ; пер. с фр. ; под ред. Ю. А. Кимелева. - М. : РГГУ, 1997. - С. 403-404.
32 См.: Уэсли, Дж. Спокойное рассмотрение. - С. 277.
33 Там же. - С. 293-294.
34 См.: Уэсли, Дж. Великая привилегия рожденных свыше / Дж. Уэсли // Избранные проповеди. -С. 25-26.
35 См.: Мейендорф, И. Византийское богословие : Исторические направления и вероучение / И. Мейендорф ; пер. с англ. А. Кавтаскина. - М. : Когелет, 2001. - С. 74.
36 См.: Вестминстерское исповедание веры. - Гл. 17.
37 Там же. - Гл. 18. - § 3.
38 См.: Уэсли, Дж. Великая привилегия... - С. 26-29.
39 Там же. - С. 26.
40 См.: Вестминстерское исповедание веры. - Гл. 6. - § 6.
41 См.: Кальвин, Ж. О христианской жизни. - Гл. 5. - § 1-3.
42 Уэсли, Дж. Использование денег / Дж. Уэсли // Избранные проповеди. - С. 188.
43 Там же.- С. 187.
44 Кальвин, Ж. О христианской жизни. - Гл. 5. - § 2.
45 Уэсли, Дж. Использование денег. - С. 189.
46 Там же. - С. 185-192.
47 Там же. - С. 188.
48 Вебер, М. Протестантская этика... - С. 133-160.
49 Бакстер, Р. Реформированный пастырь / Р. Бакстер // Служение, в котором мы нуждаемся : пер. с англ. В. Колыбаевой. - СПб. : Мирт, 2005. - С. 17.
50 Уэсли, Дж. Использование денег. - С. 191.
Г. Н. Валиахметова
РОЛЬ НЕФТЯНОГО ФАКТОРА В ЭКОНОМИЧЕСКОМ РАЗВИТИИ ИРАКА
(1932-1941 ГОДЫ)
В статье определяется вклад нефтяного сектора в экономику Ирака в 1930-е - начале 1940-х. Автор выявляет комплекс причин, которые не позволили Ираку использовать нефтяные доходы на широкомасштабные программы экономической модернизации. Анализ проведен на материалах статистических отчетов иракских правительств и фондов Национального архива Великобритании.
Ключевые слова: Ирак, экономическая модернизация, нефтяная политика, нефтяной сектор, иностранные концессии, правительственный бюджет, великие державы.
Октябрь 2007 г. ознаменован двумя юбилейными датами в истории Ирака: 80 лет с момента открытия на его территории крупнейших в мире нефтяных месторождений и 75 лет со дня предоставления независимости и вступления страны в Лигу Наций. Просчитывая тогда будущее молодого арабского государства, аналитики акцентировали внимание на его богатых нефтяных ресурсах, которые считались залогом экономического процветания. Почему не оправдались, казалось бы, обоснованные прогнозы? Ответ на этот вопрос позволяет провести определенные параллели с современностью и выявить ряд факторов, препятствующих сегодня восстановлению в Ираке политической и социально-экономической стабильности.
Иракский кризис 2003 г., обернувшийся широкомасштабной и весьма поучительной драмой начала XXI в., вызвал появление множества публикаций, в которых рассматриваются его основные политические и экономические причины, возможные сценарии будущего развития. Однако следует признать, что, хотя нефтяной аспект проблемы нашел достаточно широкое отражение в отечественных и зарубежных публикациях, ее исторический контекст пока не стал предметом специального развернутого исследования. Данная статья является попыткой частично восполнить этот пробел. Научная новизна предлагаемого материала также определяется введением в научный оборот ряда документов из фондов Национального архива Великобритании, а также привлечением малоизвестных и редко используемых источников.
Начало освоения нефтеносных территорий Ирака в первой четверти ХХ в. ознаменовалось серией крупных международных конфликтов, завершившихся
