CC BY
95
ХГУЭПХГУЭПХГУЭПХГУЭПХГУЭП ТЕОРИЯ ГЕОПОЛИТИКИ ХГУЭПХГУЭПХГУЭПХГУЭПХГУЭП
УДК339.9:327 В.А. Смоляков,
д-р полит. наук, профессор кафедры социально-гуманитарных наук Хабаровского государственного университета экономики и права
РЕГИОНЫ АЗИИ КАК ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЕ КОНЦЕПТЫ
В данной статье автор ставит перед собой задачу показать условный и договорный характер такого географического понятия, как «регионы». Концепции регионов формируются под влиянием социальных практик и несовпадающих национальных интересов держав и со временем переосмысливаются. Актуальные проблемы международной политики находят отражение в появлении новых концепций географических регионов, которые могут признаваться одними государствами, а другими отрицаться.
Ключевые слова: Азиатско-Тихоокеанский регион, Восточная Азия, Индо-Тихоокеанский регион, социальное конструирование, геополитика.
The article considers conditional and contractual character of "regions" as geographical concept. The concepts of regions are formed under the influence of social practices and divergent national interests. They are also eventually reinterpreted. Current international policy issues are reflected in the emergence of new concepts of geographical regions, which may be recognized by some countries and denied by others.
Keywords: Asia-Pacific region, East Asia, Indo-Pacific region, social structure planning, geopolitics.
Классическая геополитика с её исходным постулатом о неизменности фактора физической географии и прямой зависимости структуры мировой политики от таких констант, как рельеф местности, географическое положение, морские акватории и т.п., опровергается многими современными исследованиями.
В международной политической науке возникло особое направление «критическая геополитика», которая деконструи-рует классические геополитические теории, изобличая их политическо-идеологические функции для великих держав [18, р. 451-665]. Ряд авторов даже использует в своей критике понятие «псевдонаучная теория географического
детерминизма». Критические геополитические исследования по своей сути связаны с оспариванием известных геополитических постулатов. Этот подход характерен и для постструктуралистской ориентации, которая доказывает, что реалии глобального политического пространства не просто раскрывают себя для независимых и объективных наблюдателей. Скорее, наоборот, геополитические знания рассматриваются как частичные и ситуативные, которые возникают из определённых субъективных установок.
С этой точки зрения, геополитические практики являются результатом сложных созвездий конкурирующих идей и дискурсов, которые они, в свою очередь, мо-
дифицируют [16]. Джон Ф. Васкез относит к одному из открытий, сделанных постструктуралистами, «произвольный характер современности». Из этого следует и открытие Фуко, согласно которому «реальность - это социальная конструкция». Сама же эта реальность «порождается и конструируется ценностями и действиями... реальность не даётся Богом или Природой, она навязывается человеком» [ 1, с. 226-250]. В XXI в., который нередко определяют как эпоху постмодерна, традиционные представления о расстояниях, об устойчивых национальных государствах с их якобы абсолютным суверенитетом, о территориальной разобщённости стран, о чётких разграничениях в природе и обществе, а также о якобы неизменных в своих границах регионах оказались размытыми и даже обесцененными.
В данной статье автор ставит перед собой задачу показать условный и договорный характер таких географических понятий, как «регионы». Концепции регионов формируются под влиянием социальных практик и несовпадающих национальных интересов держав и со временем переосмысливаются. Актуальные проблемы международной политики находят отражение в появлении новых концепций географических регионов, которые могут одними признаваться, а другими государствами отрицаться. Сами же концепции для международных акторов могут содержать неоднозначные смыслы. Тот, кто изучает геополитику, знает, что в литературе постоянно встречаются противоре-
чивые трактовки регионов. Более того, в зависимости от державных интересов, выдвигаются противоречивые концепции регионов. При этом одни страны их поддерживают, но другие страны отказываются принимать их как данность.
Для выделения региона необходимы, по меньшей мере, три достаточных условия: 1) географическая близость стран-участников; 2) регулярность и интенсивность взаимодействий между ними; 3) всеобщее восприятие данной региональной системы в качестве особого, отличающегося от других театра политических и экономических взаимодействий. Достаточно высокая степень плотности общения между странами создаёт общее «поле», или экономическое, стратегическое и политическое «пространство». В некоторых случаях считается достаточной условная смежность далеко разбросанных территорий. Например, Азиатско-Тихоокеанский регион, к которому относят несколько континентов и который разделён самыми большими расстояниями в мире между американским и азиатским побережьями, справедливо характеризуют как «трансрегион». В современной политической географии Азии принято выделять следующие сложившиеся регионы: Восточная Азия, которая подразделяется на два крупных субрегиона -Юго-Восточную Азию (Бруней-Даруссалам, Камбоджа, Индонезия, Лаосская Народно-Демократическая Республика, Малайзия, Мьянма, Филиппины, Сингапур, Таиланд, Восточный Тимор / Тимор Лесте, Вьетнам) и Северо-
Восточную Азию (Китай, Республика Корея, Корейская Народно-Демократическая Республика, Монголия, Тайвань, Япония и российский Дальний Восток). Дальше, на западе, находится Южная Азия (Афганистан, Бангладеш, Бутан, Индия, Мальдивы, Непал, Пакистан и Шри-Ланка). Севернее расположена Центральная Азия (бывшие среднеазиатские республики, входившие в состав СССР - Казахстан, Кыргызстан, Узбекистан, Туркменистан, а также российские области Урала и Восточной Сибири). Кроме того, есть ещё некоторые субрегионы: Борнео (Юго-Восточная Азия), Кашмир (Южная Азия), Новая Гвинея (Юго-Восточная Азия и Тихий океан), Тибет (Южная и Северо-Восточная Азия) [15]. Однако и это географическое деление не может считаться общепризнанным, окончательным и бесспорным.
География не может быть вне политики, поэтому даже географические названия не могут считаться идеологически нейтральными. Все регионы - это конструкции. Государства, как правило, поощряют определение регионов в соответствии со своими собственными целями. Жители нашей планеты, в зависимости от собственных установок, видят географические пространства в разных проекциях и часто с противоположных позиций. В нашем сознании есть сформированные социальными практиками и господствующей идеологией определённые ментальные карты. Даже названия регионов отражают сложившиеся общественные отношения и структуру мировой политики. Так, понятие «Дальний Восток» по-
явилось в эпоху колониальной экспансии Англии, Франции и других империалистических государств на западном побережье Тихого океана и отражало евроцен-тристский взгляд на мир. Границы Восточной Азии также определялись в зависимости от превратностей мировой политики. Сначала в состав Восточной Азии включали только Китай и ближайшие к нему страны с конфуцианской культурой. В 1930-е гг. Япония приступила к реализации своей программы завоеваний на южном и восточном направлениях. Была провозглашена цель японской политики -создание «восточноазиатской сферы со-процветания», в которой должны быть объединены народы «желтой расы». В связи с этим появилось понятие «Великая Восточная Азия», в которую были включены страны общепризнанной в то время Восточной Азии и Юго-Восточной Азии. После разгрома Японии и утверждения независимости азиатских стран в политическом дискурсе вернулись к довоенной трактовке понятия. При этом попытки возродить концепт «(Большая) Восточная Азия» категорически осуждались пережившими травму японской оккупации народами. Но в 2000-е гг. развитие торгово-экономического и политического сотрудничества поставило на повестку дня задачу перехода к экономической интеграции между АСЕАН, Китаем, Южной Кореей и Японией. Для этой цели была образована организация «АСЕАН плюс Три». Позднее была выдвинута идея создания в перспективе Восточноазиатского сообщества. И сразу же возродилось по-
нятие о большой Восточной Азии (англ. -East Asia, или Eastern Asia), объединяющей северо-восточную и юго-восточную части Азии в рамках единого региона. Профессор Американского университета в Вашингтоне Амитав Ачарья составил список из тринадцати названий, которые использовались и используются для обозначения региона [5, p. 33-45]. В списке фигурируют такие термины, как «Дальний Восток» (Far East), «Великая Восточная Азия» (Greater East Asia), «Тихоокеанский Рим» (Pacific Rim), которые ассоциируются соответственно с европейским, японским и затем американским господством. Сегодня Восточная Азия в массовом сознании ассоциируется с «экономическим чудом», которое за последние полвека осуществилось сначала в Японии, затем в «странах-драконах» -Гонконге, Сингапуре, Таиланде и Южной Корее, далее, на третьем этапе, в Китае, Малайзии, Индонезии, во Вьетнаме и на Филиппинах. В настоящее время регион производит более трети мирового валового внутреннего продукта (ВВП), здесь проживает 2,1 млрд человек, а разворачивающиеся процессы экономической интеграции привлекают всё большее внимание к вопросам внутреннего политического и социально-экономического развития стран Тихоокеанской Азии. По данным Всемирного банка, Восточная Азия отмечена не только высокими темпами роста экономики, но также и значительным прогрессом в социальном развитии. Осуществляемая государствами политика развития человеческого капитала и фор-
мирования эффективных институциональных структур оказалась довольно результативной. Экономическая интеграция превратилась в центральную задачу, стоящую перед странами как Юго-Восточной, так и Северо-Восточной Азии [3, с. 4-5]. Итак, культурные и экономические изменения вместе с зарождением региональной идентичности привели к росту популярности концепта «Восточная Азия» и напонению его новым смыслом.
Смещение политического и экономического веса в сторону Тихоокеанской Азии, стремительное экономическое развитие сначала Японии, затем Китая привлекли внимание к азиатским рынкам и вопросам торгово-экономического сотрудничества. Всё свидетельствовало о том, что основные процессы мировой политики и экономики в XXI в. будут разворачиваться на берегах Тихого океана. Основные игроки мировой политики -США, Китай и СССР / Россия не могли оставить эти изменения без внимания. Первыми включились в концептуальное переосмысливание карты мира Соединенные Штаты. С точки зрения Вашингтона, концепт «Тихоокеанский регион» (его аналог - «Тихоокеанское кольцо», перевод когда-то модного термина из геополитики «Pacific Rim») не содержал какой-либо конкретной ссылки на Азию. Основной альтернативной региональной конструкцией была Восточная Азия, которая исключала из контекста западные державы, такие как Соединенные Штаты, Канада и Австралия. В связи с этим в конце 1960-х - начале 1970-х гг. учёными
Джордтаунского университета была выдвинута концепция «Asia Pacific», то есть Азиатско-Тихоокеанский регион. С политической точки зрения термин «Азиатско-Тихоокеанский регион» легитимизирует участие Соединенных Штатов в восточ-ноазиатских делах. Соединенные Штаты не могут назвать себя азиатской державой, но их широкое участие в Тихоокеанском регионе оправдывается тем обстоятельством, что они являются частью Азиатско-Тихоокеанского региона. Итак, поддержка со стороны США была важным фактором, позволившим концепции утвердиться. Такие западные страны, ориентированные на Тихоокеанский регион, как Австралия, Канада и Новая Зеландия, руководствовались аналогичными мотивами и поэтому поддержали проект. Важным фактором, обусловившим поддержку со стороны Японии, было то, что, хотя эта концепция и служила оправданием для дальнейшего участия США в во-сточноазиатских делах, она в то же время придала характер многосторонности этому участию. С точки зрения Японии, это означало, что если в американо-японских отношениях возникнет напряжённость, то могут появиться возможности для смягчения такой напряженности в более широких региональных условиях. Россия поддержала использование термина с начала 1980-х гг., а после того, как наша страна в 1999 г. стала членом форума Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС), АТР как концепт получил у нас полное официальное признание. В п. 78 последней версии
Концепции внешней политики Российской Федерации говорится следующее: «Россия рассматривает укрепление своих позиций в Азиатско-Тихоокеанском регионе и активизацию отношений с расположенными в нём государствами как стратегически важное направление своей внешней политики, что обусловлено принадлежностью России к этому динамично развивающемуся геополитическому региону. Россия заинтересована в активном участии в интеграционных процессах в Азиатско-Тихоокеанском регионе, использовании его возможностей при реализации программ социально-экономического развития Сибири и Дальнего Востока, в создании в регионе всеобъемлющей, открытой, транспарентной и равноправной архитектуры безопасности и сотрудничества на коллективных началах» [2]. Таким образом, новое понятие появилось в связи с качественно новым явлением - смещением центра мировой гравитации в страны, расположенные на восточном и западном берегах Тихого океана. Для отечественного наблюдателя состав и внешний контур АТР в основном совпадает с составом членов АТЭС, в котором участвует двадцать одна страна / экономика. Автор данной статьи, исходя из основной концепции Азиатско-Тихоокеанского региона, подсчитал, что он объединяет 58 государств, расположенных по периметру Тихого океана, а также многочисленные островные государства в самом океане. Принято также к региону относить Союз Мьянма и Монголию, хотя они и расположены в стороне
от Тихого океана. Однако следует подчеркнуть, что географические рамки АТР не являются общепризнанной и окончательно сложившейся данностью. Концептуальное оформление границ региона постоянно меняется, нет полной согласованности и в названиях. Например, Всемирный банк использует понятие «Pacific Asia» (Тихоокеанская Азия) обычно в качестве аналога Восточной Азии, но это же понятие в англоязычных публикациях часто фигурирует как синоним АТР [3]. Интересно то, что в американской литературе Восточную Азию иногда называют «Western Рatific», то есть Западной частью Тихого океана, что также свидетельствует об относительности географических понятий.
Повышение значения Азиатско-Тихоокеанского региона происходит на фоне заката однополярного мира и радикальной трансформации современной системы международных отношений. Рост экономической и военно-политической мощи Китая, который выдвинул план создания нового международного порядка и, как следствие, усиление американо-китайских противоречий, ведут к формированию новых центров силы, а вместе с ними и новой многополярной системы мировой политики. Азия становится объектом геополитической борьбы между двумя сверхдержавами. Начиная с 2011 г. администрация президента Б. Обамы, понимая истинную суть повышения ценности Азиатско-Тихоокеанского региона, выдвинула новый внешнеполитический курс - разворот на Восток. Шаги, предпринятые Белым домом, были направле-
ны на изменение стратегической ситуации к западу от США. Новая политика была подкреплена проектом создания многостороннего экономического соглашения из двенадцати стран во главе с США - Транстихоокеанского партнёрства (ТТП). Характерно, что Китай в эту структуру не был приглашён. Концептуальные основания нового курса были оформлены в статье бывшего госсекретаря Х. Клинтон «Тихоокеанский век Америки» [6]. В ней Х. Клинтон писала, что США потратили много сил и средств на продвижение своей политики на Ближнем Востоке, который уже не занимает ключевого места во внешней политике Вашингтона. Учитывая растущее значение Азиатско-Тихоокеанского региона, Х. Клинтон выступает за активизацию политики США в данном направлении. В этой же публикации Х. Клинтон неожиданно провозгласила расширенный состав АТР: «Азиатско-Тихоокеанский регион раскинулся от полуострова Индостан до западного побережья Америки, охватывая два океана - Тихий и Индийский...» Из дальнейших рассуждений Х. Клинтон следовало, что в состав АТР входит Индия (и ещё более странным было то, что Россия в статье даже не упоминалась) [6, р. 2]. Можно было догадаться, что США, руководствуясь соображениями в духе «реал-политик» пытаются притянуть к АТР Индию - геополитического соперника Китая. Однако многие в то время не обратили особого внимания на эту странную формулировку. Таким образом, вслед за изменениями в расстановке междуна-
родных сил началось переосмысливание карты Азии.
В основе новой концептуализации регионального деления мира, которая началась на рубеже XXI в., лежали несколько факторов. Во-первых, геополитическая связь между Индийским океаном и западной частью Тихого океана становилась всё более ощутимой как в геоэкономическом плане, так и в плане безопасности. Первый момент иллюстрируется ставшей критической зависимостью Восточной Азии от природных ресурсов Западной Азии и Африки, которые поступают через Индийский океан [9]. Аспект безопасности лучше всего представлен индийской политической мыслью, которая выдвинула на передний план проблему соперничества между Индией и «усиливающейся напористостью Китая» не только в Южно-Китайском море, но и в Индийском океане. Китай в этом регионе осуществляет долговременную стратегию вовлечения в собственную орбиту влияния ряда стран Индоокеанского бассейна. Данная стратегия была провозглашена в 2005 г. и получила название «нить жемчуга». Такая взаимосвязанность привела аналитиков к поиску подходящей региональной концепции. Понятие «Азия» было слишком широким и по содержанию континентальным. Понятие «Азиатско-Тихоокеанский регион», который традиционно означал или периметр Тихого океана, или «азиатское побережье Тихого
океана» - представлялось неадекватным. И тогда индийскими политологами был изобретён новый концепт - «Индо-Тихоокеанский регион» (англ. - Indo-Pacific). Концепт оказался вполне подходящим, поскольку соответствовал повороту индийского внешнеполитического курса на восток, что нашло своё выражение сначала в доктрине «Взгляд на Восток» начала 1990-х годов. Этот концепт полностью поддержан правительством премьер-министра Моди, поскольку он является эффективным инструментом для выражения политического курса в духе «Постановления о Восточной политике» (англ.- Act East Policy) [12]. Если верить индийским публикациям, термин «Индо-Тихоокеанский регион» впервые был использован в статье политолога Г. Кхура-на, которая была опубликована в январском номере журнала «Стратегический анализ» за январь 2007 г. под названием «Безопасность морских линий: перспективы индийско-японского сотрудничества» [10. p. 139-153]. В статье термин «Индо-Тихоокеанский регион» относится к морскому пространству, простирающемуся от прибрежных районов Восточной Африки и Западной Азии, через Индийский океан и западную часть Тихого океана до прибрежных районов Восточной Азии [10. p. 139-153]. Дух этого термина был подхвачен премьер-министром Японии Синдзо Абэ, что было отражено в его речи в индийском парламенте в августе
2007 г., в которой говорилось о «слиянии Индийского и Тихого океанов» как о «динамическом соединении. свободы и процветания» в «более широкой Азии» [4]. С 2010 г. термин «Индо-Тихоокеанский регион» приобрёл значимость в индийском правительстве и с тех пор часто использовался высшим политическим руководством Индии [8]. Примерно с 2011 г. термин «Индо-Тихоокеанский регион» всё чаще фигурирует в глобальном стратегическом / геополитическом дискурсе стратегическими аналитиками и высокопоставленным правительственным / военным руководством в Австралии, Японии и США для обозначения указанного пространства. Первое официальное формулирование этого термина впервые появилось в «Белой книге обороны Австралии» [7]. С выпуском «Белой книги» по обороне 3 мая 2013 г. Австралия официально признала новый регион, включив его в важнейший правительственный документ [17].
США осознали неадекватность термина «Азиатско-Тихоокеанский», который переставал с достаточной действенностью обслуживать геополитические и другие сопутствующие внешнеполитические цели в Азии по двум ключевым причинам. Во-первых, это расширение Китаем военно-политической деятельности от западной части Тихого океана до Индийского океана. Во-вторых, необходимо было включить Нью-Дели в общерегиональную архитектуру безопасности в качестве про-
тивовеса Китаю. Администрация Трампа не сразу осознала актуальность нового термина. Некоторые авторы утверждают, что она позаимствовала его у премьер-министра Японии Синдзо Абэ [Robert Manning. Indo-Pacific Strategy: Myths and Reality. Atlantic Council. 21 September 2018]. В 2013 г. официальные лица США начали использовать термин «Индо-Азиатско-Тихоокеанский регион» [11]. Концепция Индо-Азиатско-Тихоокеанского региона была необходима Соединённым Штатам, чтобы сохранить свою значимость в качестве державы-резидента в Азии. Однако, хотя этот термин имел содержательный смысл, президент Д. Трамп позднее предпочёл сократить его до «Ин-до-Тихоокеанский», чтобы сосредоточиться на обеспечении геополитических целей Америки, в первую очередь связанных с Китаем. В феврале 2018 г., прибыв в Дананг на саммит АТЭС, Трамп начал выступление словами: «Я прибыл во Вьетнам - в самый центр Индо-Тихоокеанского региона...» Это новое название вместо ставшего привычным АТР сразу привлекло внимание наблюдателей. Затем Трамп повторил это выражение в других странах. Изменение названия стало идеологическим обоснованием для попытки включить вторую крупнейшую державу Азии - Индию в сдерживание Китая. В 2018 г. термин «Индо-Тихоокеанский регион» впервые был включен в официальный документ «Стра-
тегия национальной безопасности» Соединенных Штатов [14]. Важно обратить внимание на то, что понятие «Азиатско-Тихоокеанский регион» в нём больше не упоминается, а вот термин «Индо-Тихоокеанский регион» помещён на первое место среди региональных приоритетов американской внешней политики. И это связано не столько с переосмыслением географии, сколько с новым подходом к Китаю, который в Стратегии назван «государством-конкурентом».
Таким образом, идеология Азиатско-Тихоокеанского региона, которая имела смысл в качестве основы для регионального порядка в конце двадцатого века, уступает место другой конструкции - Ин-до-Тихоокеанскому региону. Новая структура, которая развивается в пространстве Индо-Тихоокеанского региона, всё ещё находится на переходном этапе, поскольку распределение сил является переменной величиной, которая сама по себе остаётся текучей. Это меняющееся использование географических терминов имеет реальные последствия для того, как государства и лидеры воспринимают региональный стратегический порядок, проблемы, с которыми он сталкивается, и способы их решения. Соответственно возникает конкуренция за то, как концептуально определить Азию, включая выбор терминологии. Поэтому и отношение к ИТР со стороны главных акторов международной политики не является одно-
значным. Если Индия, США, Австралия, Япония, Вьетнам в основном поддерживают концепцию, хотя каждая страна даёт при этом собственную, иногда двусмысленную трактовку, то Китай проявляет осмотрительную сдержанность. В последнем издании концепции внешней политики России данное понятие вообще отсутствует. Страны АСЕАН относятся к ней пока ещё с настороженностью. Все понимают, что принятие Индо-Тихоокеанского мировоззрения будет иметь ряд последствий для политики и экономики в восточном полушарии. Как представляется, концепция Индо-Тихоокеанский регион - это не просто модный термин. Уже в ближайшее время он войдёт и в наш лексикон.
Список использованных источников
1 Васкез Дж. Ф. Постпозитивистское течение : реконструирование научного подхода в теории международных отношений в эпоху критики классического рационализма / Дж. Ф. Васкез // В кн. : Теория на рубеже столетий / под ред. К. Буса, С. Смита; пер. с англ. М. : Гардрики, 2002. 362 с.
2 Концепция внешней политики Российской Федерации : утв. Указом Президента РФ от 30.11.2016 г. № 640.
3 Смоляков В. А. Политическое развитие стран Восточной Азии / В. А. Смоляков, Т. И. Захарова. Хабаровск, 2016. С. 4-5.
4 Abe S. Confluence of the Two Seas. Ministry of Foreign Affairs. Japan. August 22, 2007. Speech by H.E. Mr. Shinzo Abe, Prime Minister of Japan at the Parliament of the Republic of India.
5 Acharya A. Crafting Cooperation -Regional International Institutions in Comparative Perspective / Amitav Acharya, Alastair Iain Johnston. Cambridge : Cambridge University Press, 2007. P. 33-45
6 Clinton, H. America's Pacific Century / Foreign Policy. November, 2011, http://foreignpolicy.com/2011/10/11/america s-pacific-century
7 Defending Australia and its National Interests, Defence White Paper 2013, Department of Defence, Australian Government, May 13. 2013.
8 Geopolitics of the Indo-Pacific // edited by Pradeep Kaushiva and Abhijit Singh. New Delhi: KW Publishers and National Maritime Foundation. 2014, pp. xx+138, INR 680.
9 Indo-Pacific economic corridor: A vision in progress. Observer Research Foundation Sundararaman, Shankari. February 10. 2017.
10 Khurana, Gurpreet S. (2007) 'Security of Sea Lines: Prospects for India-Japan Cooperation', Strategic Analysis, Volume 31. No. 1, pp. 139-153.
11 Manning R. Indo-Pacific Strategy : Myths and Reality / Robert Manning. // Atlantic Council. 21 September 2018.
12. Mercy A. Kuo. The Diplomat. January 25. 2018.
13 Miles D. Locklear Calls for Indo-Asia-Pacific Cooperation / Donna. Miles. U.S. Department of Defense. 8 February. 2013.
14 National Security Strategy. USA. 18 December. 2018. -https://www.whitehouse.gov/articles/new-national-security-strategy-new-era.
15 The regions of Asia // French Network for Asian Studies. French research associations - http: // www.gis-reseau-asie.org/asia-regions.
16 Tuathail, Gearoid 0. Critical geopolitics: the politics of writing global space / Gearoid Tuathail 0. London: Routledge. 1996.
17 Tyler C. M., and Shearman S., AIIA. Australia's new region: the Indo-Pacific / Melissa Conley Tyler and Samantha Shearman. 2013. 21 May. -http://www.eastasiaforum.org/2013/05/21/au stralias-new-region-the-indo-pacific
18 Various. Special issue: critical geopolitics. // Political Geography. July-September 1996. 15 (6-7). Pp. 451-665.
