CC BY
63Георгий Энгельгардт
Региональные и
СЕПАРАТИСТСКИЕ ДВИЖЕНИЯ В
странах Юго-Западных Балкан
Усилия ведущих стран Запада по отделению Косова и Метохии от Сербии вызвали глобальную дискуссию, в том числе о возможных последствиях «косовского казуса» для этнотерритори-альных и межгосударственных споров в других регионах мира. Одни ожидали и ожидают немедленного обострения всех актуальных и теоретических очагов конфликтов, другие — уверены в способности США, ЕС и НАТО удержать все под контролем и обеспечить длительное, мирное и стабильное со-процветание народов Старого Света вообще, а его бывшей пороховой бочки — в частности.
Понять воздействие создания «Республики Косово» на положение на самих Балканах невозможно без хотя бы схематичного описания существующих потенциальных очагов сепаратизма и вызовов существующим границам.
Рассмотрим положение на юго-западе Балкан, регионе, включающем в себя постъюгославское пространство вместе с Албанией и Грецией, плюс такие страны как Албания и Греция. Основным предметом рассмотрения будет не столько сепаратизм как таковой, сколько создаваемые конкретными его формами вызовы существующим границам.
Исторически трагедией Балкан был конфликт между «великими идеями» населявших их народов. Албанцы и греки, болгары и сербы, хорваты и румыны — все имели свой идеал того, как
именно должны выглядеть границы их государства. Полуостров же слишком мал, поэтому очень велики зоны пересечения национальных стремлений. Это создавало и создаёт почву для конфликтов, постоянную напряжённость в региональных отношениях, делая регион крайне привлекательным для внешнего вмешательства.
Косовский диктат США и Евросоюза продолжает этот порочный балканский круг.
Вызовы современным балканским границам можно ранжировать следующим образом.
Сильные вызовы
В первую очередь это албанская и сербская проблемы.
«Великая Албания»
Албанские иррендентисты в своём стремлении к созданию на Балканах «Великой Албании» оспаривают территорию четырёх стран региона: Черногории, Сербии, Македонии и Греции. По переписи 2003 г. в Черногории албанцы составляли 5% населения1, перепись 2011 г. показала по Косово и Метохии результаты заметно ниже
1 Monstat ^м Gora Zavod za Statistiku. ^м Gora u brojkama. Podgorica 2010. S. 11 // http://www.monstat.org/userfiles/file/publika-cije/cgubrojkama2010.zip
ожидавшихся — 1,8 млн. человек (при неучастии большей части сербской общины)2, перепись 2002 г. зафиксировала на юге Сербии (вне пределов Косова) не менее 62 тыс. албанцев (1% общего населения), а в Македонии по переписи 2002 г. их было 509 тыс., или 25% от 2 022 547 жителей республики3.
За последние двадцать лет албанцы достигли существенных успехов в реализации своей национальной программы, установив контроль над автономным краем Косово и Метохия (кроме его северной части), получив высокую степень автономии в Македонии и закрепив своё политическое влияние в районе Прешевской долины на юге Сербии. Все эти успехи были достигнуты албанцами в первую очередь благодаря установлению стратегического сотрудничества с США и ЕС. Эскалация политических амбиций албанцев остаётся, как минимум, весьма вероятной безотносительно к тому, что предпримут США и Евросоюз.
Сами албанцы сейчас являются восходящим региональным фактором. Из всех народов Балкан на начало XXI в. только им удаётся последовательно строить своё «великое государство», и в ближайшем будущем нет оснований ожидать прекращения их региональной экспансии.
Сербский вызов
Сербы до сих пор являются крупнейшим народом Западных Балкан (на территории бывшей СФРЮ их на начало XXI в. их было около 7,9 миллиона), разделённым границами четырёх государств и одной квазигосударственной территории. Помимо самой Сербии, это Хорватия, Босния и Герцеговина, Черногория и Косово. За последние
2 Kosovo's Census: Unexpected Results APRIL 23, 2011 11:56AM // http://open.sa-lon.com/blog/kosovo/ 2011/ 04/23/kosovos_ census_unexpected_results_1
3 http:/ / pop-stat.mashke.org/ macedonia-et-hnic2002new.htm
двадцать лет они пережили череду исторических поражений и унижений, возможно, самых тяжёлых в их новой и новейшей истории. Исчезли целые области исторического расселения этого народа, в первую очередь в Хорватии и Косово, а региональные споры последовательно решались Западом без учёта их интересов и за их счёт. Более того, есть все основания полагать, что тенденция сохранится и в обозримом будущем. Так, целью политики США и ЕС является ограничение автономии Республики Сербской в Боснии в пользу центрального правительства, поддержка автономистских и сепаратистских тенденций в Воеводине и Санджаке (на территории собственно Сербии).
Примечательно, что в случаях стремления сербов отделиться от но-восозданных государств региона их действия пресекались под лозунгом защиты территориальной целостности этих государств (Хорватия, Босния и Герцеговина), что не помешало США и их союзникам поддержать отделение от Сербии Косова, обоснованное правом наций на самоопределение. Неизбежным следствием недовольства сербов этой несправедливостью является фрустрация и реваншизм.
На ближайшие двадцать-тридцать лет (то есть до 2030-2040 гг.) стремление к пересмотру навязанных внешним диктатом границ останется значимым фактором сербской политической жизни.
Это не значит, что Белград немедленно пойдёт войной против Хорватии, против Косова, против Боснии и Герцеговины, тем более что сокращённая после военной реформы до 28 тыс. человек нынешняя сербская армия никак к этому не готова, но то, что на сербской политической сцене всегда будут силы, которые будут так или иначе эту возможность рассматривать, можно считать аксиомой современной сербской политической жизни.
Промежуточные вызовы — санджакский и венгерский
Речь идет о крупных региональных меньшинствах в Сербии и Черногории, мусульманах Санджака, разделённых границей Сербии и Черногории, но при этом тяготеющих к мусульманской части Боснии, и о венгерской общине в автономной области Воеводина (север Сербии), которая тяготеет к Венгрии.
Слабые вызовы
Хорватская община в Боснии и Герцеговине, которая стремится повысить свой статус в рамках мусульмано-хорватской федерации, а как максимум — объединиться с Хорватией. И истрийское регионалистское движение собственно в Хорватии.
Если рассматривать Западные Балканы последовательно с севера на юг региона, то Словения — практически моноэтническое государство без компактно проживающих национальных меньшинств, тяготеющих к пересмотру границ. У неё есть только один межгосударственный спор — спор вокруг водного разграничения в Пиранском заливе с Хорватией. Тянется он пятнадцать лет, может тянуться ещё крайне долго и скорее может быть отнесен к местной экзотике.
Хорватия
После войны 1991-1995 гг. и этнической чистки сербского населения государство стало практически мононациональным. Доля сербов, крупнейшего этнического меньшинства, сократилась с 12% до 4,5% по данным последней переписи населения4.
Более того — если раньше сербы имели в Хорватии области компактного проживания, известные под общим названием Краина, то сейчас именно эти места подверглись тотальной этнической чистке. Сербское население, оставшееся в Хорватии, это городские
4 http://pop-stat.mashke.org/croatia-ethnic-2001.htm
жители, дисперсно распределённые по всей территории, у них практически нет единых зон компактного проживания. Единственным исключением является Восточная Славония (регион Вуковара), переданная под контроль Загреба в конце 1996 г. без войны, почему там и смогла сохраниться локальная сербская община. Однако этот регион является периферией страны и не может претендовать на роль центра притяжения для сербов Загреба или Далмации.
В парламенте сербы представлены этнической партией СНС (Сербский национальный совет), но политическим влиянием она не пользуется и служит скорее витриной этнической толерантности Загреба. Районы традиционного сербского расселения до сих пор в значительной степени пустуют, причем беженцы из Краины предпочитают возвращению денежные компенсации, средства на которые выделяет Евросоюз, за отказ от прав собственности. Гипотетическая попытка сербского реванша в обозримом будущем остаётся крайне маловероятной, в первую очередь из-за качественной деградации военного потенциала Белграда.
На настоящий момент более заметной проблемой остаётся другое меньшинство — истрийцы (итальянцы и итальянизированное население Далмации, в первую очередь — полуострова Истрия). Их численность — около 200 тыс., они расселены компактно и потенциально могут опереться на поддержку соседней Италии, влиятельного члена ЕС, в который так стремится Загреб.
Речь здесь идет о региональной идентичности, а с 1994 г. соседние области Италии, Словении и Хорватии сотрудничают в рамках еврорегиона «Истрия». На протяжении 1990-х местную власть удерживала региональная партия Истрийский демократический сабор (ИДС), требования которого в основном сводились к большей регио-
нальной автономии и культурным вопросам.
Босния и Герцеговина
Эта страна качественно отличается от своих соседей, будучи абсолютно искусственным государственным образованием, существующим исключительно за счёт постоянного внешнего управления (сейчас его осуществляет Управление Высокого Представителя, а в перспективе — Уполномоченного Евросоюза) и за счет контролируемого НАТО и ЕС миротворческого контингента. Он постоянно уменьшается, но тем не менее присутствует.
Формально речь идет о конфедерации, которую внешние управители последовательно трансформируют в федерацию при параллельном переносе полномочий от субъектов конфедерации к центральному правительству. Однако несмотря на 13-летние усилия БиГ по-прежнему остаётся совокупностью двух частей — Республики Сербской и Федерации Боснии-Герцеговины (в русском обиходе — мусульмано-хорватской федерацией).
Сербы БиГ постоянно препятствуют процессу централизации власти в стране и переносу полномочий центральному правительству. Важно, что это продолжается несмотря на смену политических элит, произведённую под нажимом Запада в постдейтонский период. Так, Союз независимых социал-демократов Милорада Додика, сменивший Сербскую демократическую партию в качестве прозападной оппозиционной силы, сейчас столь же последовательно борется за сохранение государственности боснийских сербов. Причины этого — как сохраняющаяся напряженность и конфликтность в отношениях боснийских общин, так и сформировавшаяся в последние пятнадцать лет привычка местных сербских элит к наличию собственного государства и заинтересованность в его 94 сохранении. Население РС — около
1,5
млн.
(треть четырёхмиллионной
БиГ), территория — 49% общегосударственной.
Каковы в таком случае шансы на отделение Республики Сербской от большой Боснии? На настоящий момент они невысоки, так как этому активно противодействуют Евросоюз и НАТО.
В момент подготовки провозглашения независимости Косова было много дискуссий о том, последуют ли боснийские сербы примеру Приштины. Эта возможность вызывала некоторое беспокойство ЕС и США. Но под очень сильным давлением высокого представителя М. Лайчака реакция боснийских сербов была сведена к крайне умеренному формату. Они помешали Боснии признать независимость Косова, но не решились провозгласить отделение самой РС. В декларации республиканской Скупщины лишь упоминалась возможность вынесения такого вопроса на референдум. Сложность положения РС показала попытка республиканской скупщины назначить референдум по такому частному вопросу, как деятельность общебоснийских суда и прокуратуры. Это привело к острейшему после Дейтона кризису.
Помимо республики Сербской, существует очень серьёзный потенциал для сепаратизма и внутри мусульмано-хорватской федерации. Она устроена крайне сложно: 10 кантонов — мусульманские, хорватские, смешанные; там очень сложная система межобщинного распределения постов в каждом из этих кантонов плюс на федеральном уровне. Очевидно, что такая «гиперливанская» структура власти может существовать, только если параллельно существует властная вертикаль высокого представителя (международного губернатора), который принимает все решения. Здесь основное недовольство исходит от хорватов, которым в середине 1990-х гг. под давлением Вашингтона и Брюсселя пришлось отказаться от собственной государственной структуры (Герцег-Босна). Так, провозглашение независимости Косова
вызвало к жизни движение за создание «3-го региона», собравшее до 100 тыс. подписей. В последний раз хорватские партии выступили с таким требованием в апреле 2011 г., после того как одна из бошняцких партий (социал-демократы) провела на хорватское место в Президиуме БиГ своего ставленника.
Хотя хорватская община, по крайней мере часть её, имеет выраженную территориальную локализацию, но проявление широких политических амбиций возможно для неё только при помощи метрополии — Хорватии, власти которой на данный момент не заинтересованы в новом обострении региональных кризисов и в обострении своих отношений с Евросоюзом. Позиция Евросоюза ясна и понятна — Брюссель выступает против дальнейшей фрагментации Боснии, соответственно эта хорватская инициатива остаётся пока висящей угрозой.
Босния сегодня — крайне нестабильное образование, которое обречено на распад, возможно, на распад насильственный, в случае какого-либо ослабления внешнего военно-политического присутствия в регионе.
Черногория
Самое малое из новых балканских государств (население около 620 тыс.) стоит перед целым рядом угроз своей стабильности: албанское население южной части (5%) и мусульмане-санджаклии на востоке (15%). Все это усугубляется разделением собственно черногорцев, около половины которых тяготеют к соседней Сербии и считают себя сербами. Неслучайно исход референдума о независимости в мае 2006 г. был определён позицией албанского и санджакского меньшинств. Следует учесть, что число выходцев из Черногории в Сербии достигает, по разным оценкам, как минимум миллиона человек. Все это делает новое государство крайне уязвимым к любым этнополи-тическим обострениям в регионе.
Сербия
Помимо отторжения Косова и Ме-тохии, совершённого в результате как военной агрессии США и их союзников по НАТО в 1999 г., так и политического давления Запада, Сербия стоит перед рядом потенциальных этнотерритори-альных угроз, являясь одновременно и субъектом ирредентизма (стремление к воссоединению с РС, Черногорией, восстановлению суверенитета над Косово), и объектом сепаратизма.
Степень напряжённости этих угроз нарастает с севера на юг.
Воеводина — в этой автономной области на севере страны проживает значительное венгерское меньшинство 290 тыс. (до 14%), исторически тяготеющее к соседней Венгрии. До сих пор отношения сербов и венгров не отягощены конфликтами (несравнимы с сербо-албанскими). Эта напряженность носит потенциальный характер, так как наличие национального меньшинства объективно создает условия для вмешательства ЕС, членом которого является Будапешт. Следует учитывать и распространённость «автономистских» настроений также среди части сербской общины края, стремящейся ослабить влияние Белграда на свои дела. Воеводина является наиболее плодородной и самой экономически развитой частью Сербии.
В 2009 г. под давлением автономистов Скупщина Сербии приняла Статут Воеводины, предоставивший региону значительные полномочия: правительство, региональный парламент, фактическую возможность внешних контактов. Помимо собственного флага Воеводина получила такие статусные учреждения, как собственную Академию наук и СМИ, в первую очередь электронные. После принятия Статута приоритетом автономистов стала реализация заложенных в нём полномочий и максимальный выход за их пределы — увеличение доли оставляемых в крае налогов, создание собственной полицейской службы, перевод под свой
96
контроль собственности общегосударственных корпораций в крае (лесной, инфраструктурных и др.), создание Банка развития Воеводины как прообраза собственного Центрального банка. Особое значение имело открытие представительства края в Брюсселе. Череда успехов автономистов объясняется тем, что правящая коалиция опирается в Скупщине Сербии и на их голоса. Наряду с неявной, но реальной поддержкой ЕС и США это служит причиной крайне странного, на первый взгляд, непротивления официального Белграда ускоренному строительству нового государства на части территории страны. Отделение края нанесёт удар и по энергетической экспансии РФ на Балканы, так как именно в Воеводине находятся основные объекты купленной «Газпромом» национальной нефтяной компании НИС (Нафтна индустри'а Срби'е), в частности ведущий НПЗ в Панчево. Там же планируется проведение трассы газопровода «Южный поток» и сооружение подземного газохранилища «Банатский двор».
Санджак — историческая, а не административная, область, включающая смежные районы Сербии и Черногории, бывший Новопазарский санджак Османской империи. Большинство населения Санджака составляют исла-мизированные сербы, пользующиеся самоназванием «бошняки» и/или «сан-джаклии» — 140 тыс., или 2% населения всей страны. Хотя на настоящий момент некоторые санджакские лидеры (Расим Ляич) вполне интегрированы в белградскую правящую элиту, будучи партнёрами Демократической партии, нельзя исключать эскалации напряжённости в регионе. Тем более что в последние годы в сербском Санджаке растет активность ваххабитов (самоназвание «вехабие»), стремящихся установить контроль над исламскими структурами района. Периодически активность ваххабитов приводит к вооружённым стычкам с полицией (на-
пример, задержание группы И. Прен-тича в марте 2007 г.), что при наличии заинтересованности может быть использовано как повод для внешнего вмешательства. Исторически Санджак является своего рода «серой зоной», где развиты производство контрафактной продукции (текстиль, джинсы, сигареты) и контрабанда. Географически регион представляет собой своеобразный коридор, соединяющий албанские районы Косова с Боснией, что вызывает опасения превращения его в элемент «зелёной вертикали» — цепочки исламских территорий на Балканах от Турции до Боснии.
В последние годы на политической сцене Санджака взошла фигура одного из местных муфтиев Муамера Зукор-лича, главы Исламского сообщества Сербии. Муфтий попутно создал собственную политическую структуру — Бошняцкий культурный совет, который взял 15 из 32 голосов на выборах в Бошняцкое национальное вече — национальную автономию по сербскому законодательству. Ещё два депутата перешли к нему из других партий, что привело к затяжному политическому кризису, так как правительство Сербии не утвердило состав БНВ, назначив перевыборы. Тонкий политик, Зукорлич действует в нескольких направлениях. Начав свою деятельность с реисламизации мусульман в фундаменталистском духе, для чего он использовал ваххабитские группы, затем он конвертировал религиозные позиции в политическое влияние, стремясь монополизировать представительство общины.
Тем не менее лейтмотивом деятельности М. Зукорлича является получение Санджаком официального статуса автономии и цементирование противостояния бошняков с центральным правительством как политической основы для дальнейшего государственного строительства.
Сепаратизм Зукорлича получает дополнительную опору в политике
неоосманизма, проводимой современной Турцией. Правительство Бориса Тадича идет на активное сближение с Анкарой, поощряются турецкие инвестиции, в том числе и в крупные инфраструктурные проекты в общинах Санджака, турецкие дипломаты и политики визитируют регион и постепенно берут на себя роль посредников в отношениях Белграда и местных политиков.
Южная Сербия
Прешевская долина на крайнем юге Сербии или регион «Прешево-Буяновац-Медведжа» — регион, населённый албанцами (до 60 тыс. человек) за пределами собственно Косова. В 2000-2001 гг. Прешевская долина уже становилась зоной столкновений базировавшихся в Косове албанских боевиков с сербской полицией за контроль над регионом. Конфликт был остановлен за счёт вмешательства сил НАТО, настоявших на достижении компромисса о создании в регионе смешанной полиции и расширении политического представительства албанцев.
В ходе косовского кризиса и продолжающихся попыток его урегулирования постоянно упоминается вариант обмена Прешевской долины на сербские анклавы
В случае одновременной реализации всех сепаратистских намерений (Воеводина, Санджак, Прешевская долина) Сербии угрожает потеря наиболее развитой и плодородной части страны и сведение к границам 1912 г.
Македония
С середины XIX в. одним из главных предметов спора между формирующимися независимыми балканскими государствами был македонский вопрос, в котором сталкивались Болгария, Греция и Сербия. Новое измерение это противостояние получило в результате создания в рамках титовской Югославии отдельной Социалистической Республики Македония и форсиро-
ванного развития соответствующей национальной идентичности. В результате развала СФРЮ эта республика получила в 1992 г.государственную независимость и удачно избежала участия в войнах 1991-1999 гг. за югославское наследство.
Если до 1999 г. главной проблемой македонской государственности был спор о названии государства с Грецией, то с момента передачи сопредельного Косова под смешанный контроль НАТО и УЧК на первый план вышли растущие притязания албанской общины.
На сегодняшний день Македония является де-факто разделённой страной. Албанцы, составляющие по переписи 2004 г. 25% из около двух миллионов жителей государства, контролируют западные районы страны, примыкающие к Косову. В соответствии с Охридским соглашением августа 2001 года, албанская община, помимо фактического контроля над западной частью страны, получила расширенное представительство и в республиканских органах власти. Реальное политическое влияние албанской общины существенно превышает его долю в населении, отражением чего являются часто звучащие на протяжении последних пятнадцати лет оценки доли албанцев в 40-50% населения. На протяжении последних десятилетий македонские албанцы ориентировались на своих косовских соплеменников: многие их лидеры являются выпускниками Приштинского университета, а в восстании 2001 г. самое активное участие принимали боевики УЧК с обеих сторон косовско-македонской границы.
К исходу первого десятилетия XXI в. единственной гарантией неприкосновенности границ Македонии является добрая воля ЕС и НАТО. Если Брюссель сочтет необходимым в рамках своих отношений с албанцами пойти на пересмотр конституции или границ 97 республики Скопье, скорее всего маке-
донцы будут принуждены смириться с этим.
Дальнейшая консолидация албанских позиций в Македонии чревата общерегиональным кризисом, так как исторически эта территория была яблоком раздора между Болгарией, Грецией и Сербией, и пересмотр её статуса и/или границ с высокой вероятностью может вовлечь и другие сопредельные страны.
Греция
Основные территориальные угрозы находятся для этой страны на севере: речь идет об албанских притязаниях на часть Северной Греции (Чамерия) и пятнадцатилетний спор с Македонией о названии последней. Иррациональное в своём упорстве на первый взгляд нежелание Греции признать название соседнего государства (до сих пор выступающего в международных организациях под именем Бывшей Югославской Республики Македония)
вызвано в первую очередь опасением возможных претензий на греческую часть исторической Македонии (регион Фессалоники).
Несмотря на внешнюю необоснованность таких страхов (небольшая, слабая экономически Македония вряд ли сможет решиться на агрессию против своего южного соседа), Афины предпочитают не рисковать и требуют от Скопье модифицировать название государства. Причём спор, похоже, будет продолжаться ещё долго.
Итак, спектр споров на Балканах весьма широкий, и как минимум, в южной части западных Балкан потенциал для дальнейшей перекройки границ на ближайшие 20-30 лет существует абсолютно реальный.
Наделение Западом косовских албанцев собственной государственностью стал важнейшим катализатором этого процесса.
Фонд Поддержки и Развития Гражданского Общества «РОД» представляет
Ростислав Антонов ПРИМОРСКИЕ ПАРТИЗАНЫ: ПАЦАНЫ С КИРОВКИ
Документальное расследование Ростислава Антонова посвящено одному из самых громких и неоднозначных уголовных дел последних месяцев — истории «приморских партизан».
Что заставило нескольких молодых людей с оружием в руках выйти на тропу «войны с ментами»? Каковы истинные обстоятельства их недолгого взлета и кровавого поражения? Наконец, что происходит с ними сейчас? Ведь «дело приморских партизан» еще далеко не закончено... _ Книга готовится к печати.
98 Заявки на приобретение книги «Приморские партизаны: пацаны с Кировки» _ можно направлять по адресу: [email protected]
