CC BY
84Тулупы у нас посли вайны паивились, афицеры в их хадили да на пасту стаяли в их. Ну щас хто и тулуп носит, тёпла; Я ф тулипи зимой рыбачу, на тилагрейку надию, сидеть-та ить холадна, да ишо ветир.
Лексема ергач противопоставляется словам шуба2, борчатка, тулуп ДС7, обозначающей вид меха (короткий или подстриженный); слову доха - ДС7 и ДС1:
Иргач-от длинный, ниже кален, тольки мех на ём худой, кароткий и реткий, на зиму-та така шуба ни гадицца, а вот осинню ли висной насилии; Иргачи шыли с летних шкур али патстригали афчину.
Употребляются в говоре производные от ергач: ергачок - короткий ергач, ергашный -имеющий короткий или подстриженный мех (ергашна шуба, ергашны штаны), ергачи -меховые (ергашные) штаны мехом внутрь.
ЛЕ ергачок так же, как и ЛЕ полушубок, называет короткое меховое польто, но противопоставляется ей ДС7, обозначающей вид меха: короткий или подстриженный:
Иргачок-от - палушубак, тольки мех малинький, ну вот из мирлушки; Иргачок у миня есь, ф стайку хажу, па драва, ну в агради чо, лёганький такой; Иргашный-та палушубак, иргачок, для зимы ни гадицца, акалешь в ём, висной, осинню носят, да в аграду выскачить.
Таким образом, семантическое пространство в ЛСГ «Названия мехового пальто» в современном говоре более расчленённое, чем в романе «Даурия». Отсутствие ЛЕ ергач и ергачок в тексте романа, возможно, связано с жёстким отбором языковых единиц автором; ЛЕ дублёнка пришла в говор из литературного языка недавно, хотя процесс дубления шкур носителями говора был освоен давно (использовали не дубовую кору, как в центральной России, а кору ольхи). Но не все члены ЛСГ одинаково актуальны в говоре (ЛЕ борчатка переходит в пассивный запас, так как такие шубы уже не шьют) и не у всех слов сохранился без изменений семантический объём (у ЛЕ доха устарела ДС6).
ЛИТЕРАТУРА
1. Седых К.Ф. Даурия. Иркутск: Восточно-Сибирское кн. изд-во, 1975.
ЯЗЫКОВОЕ БЫТИЕ РЕГИОНА
УДК 801:316 Е.В. Касимова
РЕГИОНАЛЬНО ОКРАШЕННАЯ ЛЕКСИКА В ПУБЛИЦИСТИЧЕСКИХ И ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ТЕКСТАХ, ЕЁ ФУНКЦИИ (НА МАТЕРИАЛЕ ДАЛЬНЕВОСТОЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ И ПУБЛИЦИСТИКИ)
В статье рассматривается лексика, имеющая региональное употребление и представленная в публицистических и художественных произведениях амурских авторов, анализируются функции этой лексики.
Ключевые слова: русский язык, регионально окрашенная лексика, художественнопублицистический текст, номинативная функция, оценочная функция.
The articles focuses on regional lexical units and their functions in publicistic and fictional texts of the Amur region writers.
Key words: Russian language, régional lexicon, fictional-publicistic text, nominative function, evaluative function.
Объектом нашего научного исследования выступает дальневосточный вариант русского национального языка (или дальневосточный региолект). Этот вариант оказался ярко представленным в опубликованных и, соответственно, обработанных авторских текстах, созданных амурскими писателями и журналистами в конце XIX - начале ХХ вв.
Этот период выбран нами не случайно. Во-первых, хронологически и локально - это время становления и расцвета города Благовещенска как центра политической, экономической, культурной жизни Приамурья, в частности, время появления здесь первых газет (как правило, общественно-политических). Во-вторых, глобально, в аспекте состояния русского языка на данном этапе, - это время завершения длительного этапа формирования литературного русского языка (от А.С. Пушкина до революции 1918 г.) и начала нового этапа его развития - «послереволюционного»). Как писал Е.Д.Поливанов в 1928 г., «...язык среднего обывателя 1913 года и язык современного комсомольца - 2 разных языка» [Цит. по
1, с. 16].
Нами было исследовано 35 номеров «Амурской газеты» за 1896-1904 гг., повести «Амурские волки: коллективный роман из жизни Приамурья» (первая публикация в 1912 г.), «Наш тигр» А. Несмелова (воспоминания о событиях 1924 г., которые были опубликованы в 1941 г.). В указанных источниках мы выявили и отнесли к разряду регионально окрашенных 123 лексемы, а также ряд фразеологических выражений, топонимы и антропонимы.
Наше обращение к авторским текстам обусловлено тем, что и в публицистической, и в художественной литературе освещаются самые разнообразные, а главное, актуальные вопросы, представляющие интерес для общества: идеологические, политические,
экономические, философские, морально-этические, вопросы воспитания, культуры, искусства, вопросы повседневной жизни и т.д.
Известный специалист по стилистике русского языка И.Б. Голуб называет публицистику «летописью современности» [2, с. 313]. Разнообразны не только темы публицистических текстов, но и жанры. Публицистические тексты реализуются в информационных, аналитических и художественно-публицистических жанрах, таких как очерк, фельетон, памфлет. «Публицистический стиль - это не замкнутая, а открытая система языковых средств. Это позволяет журналистам обращаться к элементам других функциональных стилей и - в зависимости от содержания публикации - употреблять разнообразную лексику, включая внелитературные слова и выражения, необходимые для достоверного изображения событий и их героев . Выбор словесного материала определяется темой» [2, с. 315].
В большей степени нас интересовали именно жанры художественно-публицистические, поскольку тексты таких жанров, максимально сближаясь с художественной литературой, отличаются от других публицистических жанров (информационных и аналитических) тем, что в них образно отображаются действительно произошедшие или придуманные события при допустимости только домысла, но не вымысла. Конкретный, документальный факт в этих жанрах как бы отходит на задний план, уступая место впечатлению автора от факта, его
оценке, авторской мысли. Поэтому в художественно-публицистических текстах наиболее ярко выражается авторская позиция, видение автором окружающей действительности, что требует использования различных выразительных средств (эпитетов, метафор, восклицаний, риторических вопросов и др.), а также, безусловно, употребления регионально окрашенной лексики, которая передаёт региональную отнесённость описываемых фактов и событий и местный колорит.
Общий анализ языкового материала позволяет нам сделать вывод о том, что функции регионально окрашенной лексики в художественном и публицистическом текстах совпадают. Для них свойственны две основные функции: номинативная и оценочная. Другими словами, регионализмы используются в авторском тексте для именования понятий, актуальных для дальневосточников, когда автор не нашел для этого средств общенационального языка (причём не только литературного языка, но и диалектов, пришедших на восточную окраину России вместе с переселенцами, ссыльными). Регионализм может использоваться и как средство оценки. В этой функции регионально окрашенная лексика чаще всего употребляется в речи персонажей: казаков, купцов, каторжников, золотарей, охотников и др. (но не крестьян - традиционных носителей диалекта).
Покажем примеры реализации номинативной функции регионализмов конца XIX -начала XX вв.
Шампунщик - лодочник, управляющий китайской лодкой-шампунькой. «Своё спасение возложил на быстроту шлюпочника... Снаряды шлёпались всё чаще, а перепуганный китаец, лодочник, на мои «коккойдо» (скоро), обращённые к шампунщику, отнюдь не вливали в него энергии» (АГ, № 27 от 07.03.1904).
Слово представляет скорее всего русскую грамматическую адаптацию китайского слова. В контексте представлен целый синонимический ряд русских аналогов: шлюпочник, лодочник. Лексема не зафиксирована в нормативных словарях русского языка.
Гауляновый — прил. от гаулян (китайский гаулян - хлебное растение, из которого китайцы готовят водку, именуемую сули или ханшина; сделанный из гауляна, имеющий отношение к этому злаку. «... Но уже близко то время, когда ... Маньчжурия потонет в непроходимых гауляновых лесах» (АГ, № 29 от 12.03.1904).
Слово также используется для названия явления (растения), неизвестного в России и, соответственно, не имеющего русского названия. Прилагательное образовано от заимствованного из китайского языка слова, прошло фонетическую и грамматическую адаптацию в русском языке. Лексема гауляновый также не зафиксирована ни в одном из нормативных словарей русского языка. В Толковом словаре русского языка С.И. Ожегова и
Н.Ю. Шведовой дается дефиниция слова «гаОлян» в этом же значении [3].
Хищничество - незаконная добыча золота. «О них начато следствие по подозрению в убийстве восьми китайцев и шести русских и ограбление двадцати пудов золота, а также по обвинению в хищнической добыче золота. Хищничество они не отрицали. В убийстве и ограблении запирались» (Амурские волки, с.126).
Слово хищничество используется для обозначения понятия, актуального в Амурской области: способа добычи золота. Лексема зафиксирована в словарях: и в «Толковом словаре
живого великорусского языка» В.И. Даля [4], и в «Толковом словаре русского языка» под ред. Д.Н. Ушакова [5], и в «Толковом словаре русского языка» С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой [3], но в ином значении: об образе существования хищных животных; хищнический образ действий, хищническое отношение к чему-либо (перен. «преследующий цели ближайшей выгоды, обогащения»).
Продемонстрируем примерами реализацию оценочной функции регионализмов конца XIX - начала XX вв.
Манзешка — китаец. «Наши манзешки говорят ему боязно так, что нету денег» (АГ, № 11 от 14.03.1899).
Слово манзешка явно несёт яркую оценочную характеристику, не просто называя, но и выражая отношение говорящего к китайцу (в данном случае, снисходительно-насмешливое). Слово не зафиксировано в словарях. Способом выражения оценки в данном случае становится словообразовательная модель с суффиксом субъективной оценки.
Собака (перен.) - предположительно представитель правоохранительных органов (полицейский, таможенник, караульный?). «Ну что, - спросил его высокий мужчина, выйдя из лодки, - никого нет здесь из «собак»?» (из беседы контрабандистов) (Амурские волки, с. 18-19).
Слово собака передаёт негативную оценку говорящего по отношению к называемому лицу. Номинация происходит по признаку отношения, а не собственно называния явления.
Вместе с тем, региональные слова нередко встречаются и в текстах более консервативных с точки зрения использования лексики ограниченного употребления, а именно в информационных (заметка, хроника, обозрение) и аналитических (статья, корреспонденция, рецензия, обзор) публицистических жанрах. При этом большая часть таких слов в литературном языке - экзотизмы. О том, что в дальневосточном региолекте русского языка эти слова являются общеизвестными, а не экзотическими, говорит, с нашей точки зрения, тот факт, что они используются в текстах разных жанров и не сопровождаются авторскими комментариями. Приведем примеры.
Фудутун - наместник в Китае. «В скором времени в Айгуне ожидается прибытие китайского фудутуна. Вместе с фудутуном прибудут сто конных солдат» - слово встретилось в официальной сводке (АГ, № 24 от 28.02.1903). «Собрали это всех нас и начальник заговорил, что он послан «фудутуном» собрать с нас подати какие-то» -встретилось в фельетоне (АГ, № 11 от 14.03.1899).
Слово фудутун не зафиксировано в толковых словарях русского языка. Встретилось единожды в Словаре иностранных слов 1933 г.
Ханшина — китайская водка. «Будут приняты радикальные меры к вполне возможной локализации этого распространения, что давно уже необходимо - в виду того большого вреда, который приносится ханшиной как народному здравию, так и государственному бюджету» (АГ, № 10 от 07.03.1899) - в докладе. «Они покрикивали на лошадей и, видимо, торопились скорей добраться до заветной Будунды в надежде освежить свои душевные чувства дешёвым лекарством - ханшиной» (АГ, № 28 от 13.07.1897) - в путевых заметках.
Слово ханшина зафиксировано в словарях в этом же значении, но в других вариантах: ханшин [5], ханжина, ханьжина, ханчина [6].
Вместе с тем, проведённый анализ материала позволяет утверждать, что регионально окрашенные слова являются общепонятными и общеизвестными на довольно обширной территории - Дальнем Востоке России. С одной стороны, читатель не нуждается в дополнительном толковании таких слов (в основном, в публицистическом тексте, ориентированном на местного жителя). С другой стороны, используя графическое выделение (кавычки, курсив, сноски, толкования, комментарии), автор подчёркивает невысокую частотность их использования в регионе и одновременно подразумевает неизвестность его жителям других регионов России. Приведем примеры.
Улы - вид обуви. «Я почему-то решил, что по тайге мне удобнее всего будет идти в ночных туфлях, если я подобью их прочными, хорошими подмётками, хотя мои приятели решили запастись сыромятными китайскими улами» (комментарий автора: Удыгейская обувь из лосиной шкуры, сшитой мехом внутрь, и плотной ткани) (Наш тигр, с. 676, 729).
Майза - сорт муки. «Цены на товары первой необходимости в Хабаровске существуют несколько выше благовещенских. Так, например: мука-майза (китайская) стоит 1 руб. 60 коп. пуд» (АГ, № 67 от 16.06.1904).
Сули - китайская водка. «Насчёт выпивки тоже, бывало, не стесняла она меня, «сули» пил сколько угодно» (Значение слова сули подано в сноске: китайская хлебная водка).
Таким образом, в номинативной функции регионализмы употребляются для наименования экзотических, уникальных явлений Дальнего Востока (в основном, это заимствования из китайского языка, актуальные в Дальневосточном регионе: манза, чумиза, буда, падь, ханшина, харбинка, Манджурка, зверовать, американка, фудутун, джонка.
В оценочной функции регионально окрашенные слова используются как средство речевой характеристики: собака, китайская мазница, мои косоглазые «амурские крестьяне».
Регионализмы могут использоваться намеренно как средство стилизации для реалистического изображения быта, создания местного колорита: зало, рогатка, бойка, шампунька, фанза, хунхузы, редиза.
Другими словами, региональная лексика понятна, известна и автору, и читателю, то есть является общеупотребительной на данной конкретной территории и используется не только в устном спонтанном высказывании, но и в письменном обработанном и опубликованном произведении. Именно публицистический текст интересен и ценен для анализа регионально окрашенной лексики, поскольку он, с одной стороны, отражает живую речь жителя региона (и самого редактора издания, и образованного корреспондента-любителя, и малограмотного героя фельетона, и подателя объявления), а с другой стороны, подает ее уже в «приглаженном» виде, исходя из того, что уже можно считать допустимым для употребления и что может «пропустить» редактор издания. То же происходит и в текстах литературных произведений: автор использует те средства языка, которые в полной мере помогают ему воссоздать колорит описываемой им действительности: речь персонажей, и наименование предметов и явлений, то есть реализовать замысел максимально похожим на реальность.
Таким образом, особые слова и выражения, используемые авторами-дальневосточниками в публицистических и художественных текстах конца XIX - начала XX вв., являясь территориально ограниченными в своем употреблении единицами, имеют свою
собственную функциональную нагруженность в пределах регионального текста. Наличие такого типа лексики в региональном тексте является его необходимым свойством в любой временной отрезок и в рассматриваемый период в частности.
ЛИТЕРАТУРА
1. Лысакова И.П. Тип газеты и стиль публикации. Л.: Изд-во ЛГУ, 1989. 181 с.
2. Голуб И.Б. Русский язык и культура речи. М.: Логос, 2010. 432 с.
3. Ожегов С.И. и Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М.: Азбуковник, 2003.
944 с.
4. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 1-4. М.: «Русский язык», 1978.
5. Толковый словарь русского языка / под ред. проф. Д.Н. Ушакова. Т. 1-4. М., 1935.
6. Словарь русских говоров Приамурья / авт.-сост.: О.Ю. Галуза, Ф.П. Иванова,
Л.В. Кирпикова, Л.Ф. Путятина, Н.П. Шенкевец. Изд. 2-е, испр. и доп. Благовещенск: Изд-во БГПУ, 2007. 542 с.
ИСТОЧНИКИ
Амурская газета. - АГ
Амурские волки: коллективный роман из жизни Приамурья. Благовещенск, 1912. - Амурские
волки.
Несмелов А. Наш тигр // Рубеж. Владивосток, 2003. № 4 (866). - Наш тигр.
