CC BY
90
УДК 32*342.9
ШУБИН Сергей Иванович, доктор исторических наук, профессор кафедры государственного и муниципального управления Поморского университета. Автор более 40 научных публикаций, в т. ч. двух монографий
РЕГИОНАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА И АДМИНИСТРАТИВНО-ТЕРРИТОРИАЛЬНОЕ УПРАВЛЕНИЕ
ЕВРОПЕЙСКИМ СЕВЕРОМ РОССИИ В ХХ в.
Региональная политика, административно-территориальное управление, Европейский Север
Региональная политика определяется как система целей и задач органов государственной власти по управлению политическим, экономическим и социальным развитием регионов страны1. Для России она имеет особое значение, не случайно все сколько-нибудь крупные социально-экономические, политические преобразования в стране находили отражение в характере взаимоотношений центра и периферии, в изменениях государственно-территориальной структуры.
В современных условиях, когда происходит перераспределение собственности и власти, важно понять, какое влияние оказывала региональная политика государства на развитие того или иного региона страны на протяжении XX в. Европейский Север России представляет в этом отношении особый интерес, так как в течение прошлого века не раз подвергался кардинальным региональным
преобразованиям, оказавшим существенное воздействие на все стороны жизнедеятельности северян.
Сегодня мало кто оспаривает тот факт, что Россия - северная страна. «Однако Север все еще воспринимается как колония с неисчерпаемой кладовой, - пишет М.Е. Николаев, - где не живут, а зарабатывают, где не благоустраивают среду, а разрушают ее»2. Такая ситуация сложилась в силу того, что модель развития страны не учитывала интересы Севера, а северный регионализм, выступавший за социокультурное, экономическое и политическое равноправие северян, был объявлен правым уклоном, местничеством3.
Исследование отечественной истории ХХ в. сквозь призму северного регионализма позволяет сопоставить цели и результаты прошлого с тем, к чему и как стремимся сегодня. Без представления о специфике региональной
политики на разных этапах развития страны в прошлом веке невозможен серьезный анализ, трансляция опыта, формирование современной российской регионалистики. Актуальность проблемы, кроме того, определяется необходимостью разработки стратегии устойчивого развития регионов, более тесной интеграции и кооперации нынешних северных субъектов РФ. А самое главное, вековой опыт может помочь избежать повторения ошибок в региональной политике как со стороны центра, так и со стороны местных политических элит.
Важным элементом региональной политики государства является районирование, то есть выделение районов или регионов, обладающих своей спецификой, особым хозяйственным укладом, способом жизнедеятельности населения, традициями и другими характерными чертами, которые были заложены в прошлом, могут сложиться в перспективе. «Ни в одной стране мира не уделялось такого внимания вопросам районирования, как у нас в России», - отмечал один из самых авторитетных специалистов в этой области Н.Н. Баранский4. Стремлением разрешить данный вопрос в лучшем виде на протяжении XIX и XX вв. были одержимы многие видные ученые, государственные деятели. Однако ни в условиях самодержавия, ни при советской, ни при постсоветской власти оптимально решить проблему территориального развития, управления страной так и не удалось.
В процессе районирования России можно выделить следующие основные этапы:
1. Научные основы районирования (2-я пол. XIX в. - 1916 г.)
2. Стихийное районирование (19171921 гг.)
3. Экономическое районирование (1922 -1-я пол. 1926 г.)
4. Переходный этап от экономического к политическому (2-я пол. 1926 - 1928 г.)
5. Политическое районирование (19291936 гг.)
6. Административное районирование (1937-1956 гг.)
7. Новое экономическое районирование Н.С. Хрущева (1957-1964 гг.)
8. Административно-отраслевое районирование (1965 г. - 1980-е гг.)
9. Новое стихийное районирование (1990-е гг.)
10. Переходный этап от стихийного к упорядоченному (13 мая 2000 г. - настоящее время).
В основу данной периодизации заложен анализ изменений внутреннего содержания региональной политики государства, не всегда совпадающего с декларируемыми целями. Начало первого этапа вынесено за пределы XX в. в связи с тем, что на протяжении всего этого периода районирование носило в значительной степени научно-теоретический характер, рекомендации ученых, как бы блестящи они ни были, не находили должного отражения в региональной политике государства.
Размер статьи не позволяет всесторонне раскрыть весь спектр взглядов и идей дореволюционного районирования. Остановимся лишь на некоторых, сохраняющих, на наш взгляд, актуальность. С точки зрения территориального деления России, наибольший интерес представляет вариант П.П. Семенова-Тян-Шанского, который предлагал разделить страну на 19 «естественных областей», исходя из хозяйственных и природных признаков. Не случайно проект известного ученого был в 1920-е гг. положен в основу государственно-экономической и территориальной политики государства5.
Идеи отца были продолжены сыном -В.П. Семеновым-Тян-Шанским. В 1915 г. в «Известиях Русского Географического Общества» была опубликована его статья «О могущественном территориальном владении применительно к России» (в 1996 г. статья была перепечатана во втором номере журнала «Федерализм»). Взяв за основу критерий плотности населения Российской Империи,
B.П. Семенов-Тян-Шанский предлагал поделить страну, по примеру США, на два больших пространства: в местностях обжитых, колонизированных, «способных к самоуправлению» и достигших плотности населения более чем 1 житель на квадратную версту, создавать штаты (земские области), обладающие значительной автономией и самоуправлением, а на территориях, недостаточно обжитых, с плотностью населения менее 1 жителя на квадратную версту формировать местности, находящиеся «всецело на полном попечении центрального правительства и во всех отношениях управляться его органами»6.
Поставив, таким образом, степень самоуправления региона в зависимости от степени его развития, ученый, с одной стороны, стремился заинтересовать местности в поступательном развитии, так как по мере всесторонней колонизации они могли рассчитывать на повышение своего статуса, а с другой -исходил из необходимости повышения ответственности центра за развитие периферии, дефицит которой налицо и сегодня.
Был свой вариант районирования России и у П.А. Столыпина, разработкой его занимался товарищ министра внутренних дел и ближайший помощник премьер-министра
C.Е. Кржижановский. Их проект предусматривал укрупнение существующих губерний путем создания одиннадцати областей (Прибалтийской, Северо-Западной, Польши, Пра-
вобережной и Левобережной Украины, Московской, Верхнего и Нижнего Поволжья, Северной России (две области), Степной области (Западная Сибирь)). Каждая из областей, по замыслу С.Е. Кржижановского, должна была получить широкие права местного самоуправления, иметь свой местный законодательный орган (Земское собрание) и областную исполнительную власть. Остальные регионы - казачьи области, Туркестан, Восточную Сибирь, Крым и Кавказ - пока планировалось оставить вне областного управления. Но этим проектам тоже не суждено было осуществиться в связи с убийством П.А. Столыпина 1 сентября 1911 г.
Октябрьская революция 1917 г. показала, что задача оптимального районирования страны оказалась не по плечу царской власти. Справедливости ради следует отметить, что система территориального управления в дореволюционной России была достаточно гибкой, поставленной в зависимость от степени цивилизованности населения. Наряду с широкой автономией Царства Польского и Великого княжества Финляндского, сохранялись традиции самоуправления на территориях Прибалтики, Средней Азии, казачества, малочисленных народов Севера. Но районирование и административно-территориальное деление страны не учитывали в достаточной мере интересы нерусских народностей, не поспевала региональная политика государства и за социально-экономическими переменами в обществе.
Реализация реформы территориального управления страной выпала на долю Советской власти, так как после революции государство становилось все более активным субъектом общественного развития. Однако процесс районирования поначалу принял стихийно-революционный характер. В опреде-
ленной мере его можно назвать даже этно-стихийным в силу того, что накопившееся недовольство царской властью нерусских этнических образований (нациями в то время большинство из них назвать было еще сложно) вылилось в никем не осмысленное, но стимулированное новой властью территориальное самоопределение народов.
На Европейском Севере в 1920 г. была создана Корельская трудовая коммуна, в состав которой включался Кемский уезд Архангельской губернии. В августе 1921 г. на территории Усть-Сысольского, 21 волости Яренского уездов Северо-Двинской губернии, 19 волостей Печорского уезда Архангельской губернии была организована автономная область Коми-зырян.
Наряду с формированием новых национальных образований, в 1917-1921 гг. происходил интенсивный процесс разукрупнения старых губерний и уездов. В середине 1918 г. на территории Вологодской губернии была сформирована Северо-Двинская губерния, а в июне 1921 г. Александровский уезд Архангельской губернии преобразован в самостоятельную Мурманскую губернию.
Новая экономическая политика внесла серьезные коррективы в региональную политику государства. В апреле 1922 г. были обнародованы тезисы экономического районирования Президиума ВЦИК и проведена Всероссийская конференция по их обсуждению и проблемам реализации. Итоги ее получили большой резонанс на Европейском Севере, повсеместно проводились совещания по ознакомлению с документами, началась активная работа по разработке как общей концепции развития региона, так и конкретных мероприятий по совершенствованию административно-территориального деления: состава, границ будущего Северного края, округов,
районов, сельских Советов. В условиях нэпа стала очевидна необдуманность поспешного дробления губерний, сформировалась общая позиция центра и региональных элит о необходимости объединения усилий по развитию Севера.
Конечно, новая экономическая парадигма районирования вызывала столкновение различных точек зрения, вариантов формирования составных частей края, границ округов, районов, степени их автономности, местонахождения краевого центра и т.д. Но дискуссии носили по преимуществу конструктивный характер, в процессе всестороннего анализа прошлого, настоящего и перспектив на будущее формировались как общие представления о миссии Европейского Севера России, так и его собственные региональные интересы.
Экономическое районирование, таким образом, объективно способствовало усилению территориальной интеграции, кооперации, стремлению к самодостаточности и, как следствие, формированию Северного края в качестве единого народно-хозяйственного «комбината», что открывало благоприятные перспективы развития региона в составе и во благо всей страны. Между прочим, уже в 1920-е гг., на этапе экономического районирования, особенно в советских и плановых органах, ставился вопрос о приоритете региональных интересов над этно-националь-ными.
Однако в середине 1926 г., на самом пике развития, процесс экономического районирования был свернут, комиссии по районированию в центре и на местах ликвидированы. Роспуск комиссий по районированию стал началом переходного (от экономического к политическому) этапа районирования. Причины такого радикального изменения региональной политики связаны с подготовкой
Сталиным отказа от нэпа и осуществлением перехода к политике «великого» перелома*.
Экономическое районирование базировалось на тех же принципах, что и нэп, кооперативное движение, местное самоуправление, -вместе они составляли процесс, альтернативный сталинскому тоталитаризму. До середины 1926 г. он осуществлялся на стыке общегосударственных и региональных интересов, на стыке интересов государства и зарождающихся элементов гражданского общества. Районирование носило комплексный, достаточно взвешенный и доступный для понимания населения характер. Это давало надежду на то, что степень участия регионов в определении собственной судьбы и судьбы страны значительно повысится. Глубина социально-экономического процесса, размах самодеятельности людей не укладывались в «прокрустову» схему большевизма. Хозяйственная жизнь грозила пойти, по словам
А.В. Чаянова, «самоходом», полагаю, что эту оценку можно распространить и на региональное развитие. Большевистских лидеров такой региональный «самоход» не устраивал, это и стало одной из главных причин свертывания кампании экономического районирования и перехода к районированию политическому. Экономическая составляющая укрупнения регионов была выхолощена и объявлена правым уклоном, ставка делалась на слепое подчинение губерний краю, краевых органов - власти центра.
Несмотря на то, что региональная политика Советского государства формально сохраняла терминологию и схему территориальных границ экономического районирования, по сути она обретала сугубо политиче-
ский, директивный, ярко выраженный аппаратный характер. На первый план формирования краев и укрупненных областей вместо их экономической интеграции, самодостаточности ставилась задача «перетекания» власти из губерний в укрупненные образования, властные структуры которых формировались центром.
Одновременно устранялись неугодные губернские кадры, особенно советско-кооперативные, накопившие позитивный опыт работы с людьми в условиях рыночных отношений, кооперации и зарождающейся демократии. На рубеже 1920-х и 1930-х гг. под флагом районирования центром был совершен крутой перелом в региональной политике, включающий в себя и «кадровую революцию». Это признавал сам Сталин7.
Новый этап начался в 1929 г. одновременно с коллективизацией, а на Севере даже предваряя ее. Руководство укрупнением регионов передавалось из ведения Советов, как это было в первой половине 1920-х годов, в ведение ЦК ВКП (б) и организационных бюро ЦК ВКП (б), образованных по месту формирования укрупненных краев и областей. Основной вопрос районирования России, сформулированный еще в XIX в., - как выделить административные единицы, чтобы в их границах происходило саморазвитие, - был выхолощен борьбой за власть. Укрупненные области и края стали инструментом не развития, а подавления, стирания различий, наметившихся в годы нэпа, даже в ущерб развитию регионов, их естественной самоорганизации.
Новые органы управления краев и укрупненных областей помогли утвердить новую
* Считаю, что для политики рубежа 20-х и 30-х гг. прошлого века лучше подходит определение не «великого перелома», а «великого» перелома, так как перелом, действительно, имел место - не было величия, а значит, правильнее закавычить то, чего не было.
политическую парадигму власти центра, попирая самобытность, особенности регионов, ликвидируя значительную часть местных кадров. Однако краевые власти в условиях административно-командной системы оказались не способны осуществлять тотальное руководство в границах укрупненных образований. Жесткое политическое администрирование всех без исключения сфер жизни требовало, с одной стороны, точного и быстрого исполнения указаний центра без учета местных интересов, а с другой - высокой ответственности чиновников за вверенную территорию. Поэтому в обратном дроблении регионов были заинтересованы прежде всего чиновники как центральной, так и местной власти.
Мощь административно-территориального рычага в руках партии-государства стала сильным орудием воздействия на всю организацию общества, справедливо отмечают известные регионоведы Ю.Н. Гладкий,
В.А. Доброскок и С.П. Семенов. «Она оказывалась тем большей, - пишут они, - чем более дробным являлось само административно-территориальное деление и чем дольше оставались «выключенными» экономические механизмы местного самоуправления»8. Не случайно в короткий промежуток 19331935 гг. повсеместно в СССР было произведено разукрупнение краев.
В начале 1934 г. произошло разделение Уральской области на Свердловскую, Челябинскую и Обско-Иртышскую; Северо-Кавказский край был разделен на Азово-Черноморский и Северо-Кавказский края; НижнеВолжский - на Саратовский и Сталинградский. Было произведено разукрупнение Горьковского, Средне-Волжского, ЗападноСибирского и Восточно-Сибирского краев, а также Московской, Западной, Ленинградской
и Ивановской промышленной областей. Северный край оставался в прежних границах до конца 1936 г., главным образом, из-за «простоты конструкции» - подобное представление о регионе базировалось на упрощенных стереотипах, в соответствии с которыми край рассматривался как лесовалютный цех страны.
В конце 1936 г. с принятием новой Конституции СССР Коми автономная область обрела статус Автономной Советской Социалистической Республики и была выведена из Северного края; менее чем через год, 23 сентября 1937 г., на оставшейся территории были образованы Архангельская и Вологодская области.
Ликвидация Северного края больнее всего сказалась на Архангельской области, которая в результате разукрупнения оказалась ландшафтно-исторически и социально-экономически наименее сбалансированной. Не случайно руководство Архангельска вплоть до войны настойчиво добивалось дальнейшего дробления своей области: в частности, перед Москвой ставился вопрос об образования Котласской области9.
Этап политического районирования завершился принятием Конституции СССР 1936 г., которая законодательно закрепила победу сталинского политического режима.
Дальнейшее развитие территориальной организации общества и государства стало носить административный характер, так как основные политические задачи были решены на предыдущем этапе. В процессе администрирования количество областей быстро увеличивалось, только за 1937-1941 гг. их численность в СССР выросла с 42 до 101, в 1950 г. насчитывалось уже 126 областей и 6 краев10. Кроме этого, в стране было 1 5 союзных республик, 20 автономных республик, 5 ав-
тономных областей и 10 автономных округов.
Попытка Н.С. Хрущева поломать существующую сталинскую административнокомандную систему управления страной выглядела вполне обоснованной. Региональная политика нового руководства страны исходила не только из нереализованного в 1920-е гг. экономического районирования, но и из политических соображений: хрущевская оттепель нуждалась в притоке свежих сил, и новый генеральный секретарь по примеру предшественника всерьез занялся реформированием территориального управления страной. Первоначально проект предусматривал деление страны на 20 крупных экономических районов (совнархозов), но под давлением секретарей обкомов региональную систему управления пришлось реализовывать поэтапно. На начальном этапе (1957 г.) совнархозов было образовано 105, в 1962 г. их количество было доведено до 48 в СССР и 24 в РСФСР11.
Большое число партийных и советских функционеров осталось в результате не у дел, что выливалось в серьезное недовольство реформами со стороны региональных элит. Интеллектуальный, политический потенциал Никиты Сергеевича Хрущева оказался недостаточным для успешной реализации новой реформы районирования страны, да и сама идея экономизации регионализма в тех условиях объективно противоречила модели советского социализма. После смещения Н.С. Хрущева совнархозы были ликвидированы, страна в середине 1960-х гг. вступила в этап административно-отраслевого районирования, в основе которого лежал прежний административно-территориальный принцип деления страны с усилением влияния отраслевой структуры управления.
Возрастающая роль экономических факторов в региональной политике, характерная для всего мира в последние десятилетия ХХ в., не могла не влиять и на территориальное управление Советского Союза (достаточно напомнить о попытках косыгинских реформ). Постепенно, наряду с существующей сеткой административно-территориального деления, формировались экономические районы страны, которые становились важными институтами социально-экономического планирования, развития регионов, и в определенной мере компенсировали недостатки сформированной в 1930-е гг. системы управления страной. Конструктивным, на наш взгляд, являлось решение о выделении из Северо-Западного экономического района самостоятельного Северного экономического района в 1982 г.
Системный кризис страны в 1980-е гг., распространявшийся и на региональное управление, решено было в ходе перестройки преодолеть, опираясь на идеи «национального возрождения», противопоставляя автономные образования союзным республикам. Итогом практической реализации такой своеобразной национально-региональной политики явилось разрушение страны под названием СССР и образование на ее территории 15 суверенных государств.
Серьезных выводов из истории советского районирования руководством обновленной России не было сделано, и в 1990-е гг. в стране начался новый стихийный этап районирования, лейтмотивом которого стал призыв президента РФ Б.Н. Ельцина к субъектам Федерации: «Берите суверенитета столько, сколько способны проглотить»12.
Понятно, что приспособленная для тоталитарного государства прежняя система административно-территориального деления не соответствовала времени, тормозила прове-
дение экономических реформ. Однако, провозгласив новые приоритеты, власти необходимо было разумно выстроить региональную политику, используя организационно-правовые механизмы, способные реально воздействовать на процессы территориального развития в интересах россиян, России и ее регионов.
13 мая 2000 г. первый шаг к этому был сделан. С указа президента РФ В.В. Путина
о создании семи федеральных округов начался новый этап районирования России13. Объективно данный шаг вполне закономерен и оправдан, однако, по мнению автора, он носит переходный характер14. Трудно не согласиться, например, с авторами монографии «Государственное и муниципальное управление: регионально-экономические детерминанты», которые отмечают, что границы федеральных округов «не соответствуют территориальному разделению труда в стране, «субъектный» состав некоторых из них чересчур громоздок и не соответствует требованиям теории управления»15. В условиях необходимости стимулирования социально-экономической интеграции и кооперации регионов, общегражданской идентификации россиян делить страну по границам военных округов и назначать представителями президента РФ генералов - нонсенс.
Иллюстрацией непродуманности «субъектного состава» является Северо-Западный федеральный округ России. О том, что в данных границах это образование нежизнеспособно, свидетельствует не только история, но и опыт десятилетнего функционирования ассоциации межрегионального экономического сотрудничества «Северо-Запад».
Ставший окружным центром, Санкт-Петербург исторически, геополитически объективно является оппонентом Архангельска и всего Европейского Севера. В этой связи не-
лишне напомнить, как поморы, заложившие фундамент града Петрова, были «отблагодарены» тогдашними реформаторами, запретившими международную торговлю через Архангельский порт. Сегодня, исходя из логики истории и политики, ситуация для Архангельска, всего Европейского Севера усугубляется тем, что Санкт-Петербург оказался в значительной степени выдавленным из Балтики и вместо того, чтобы отстаивать позиции России на Западе, в Европейском Союзе, помогать, например, Калининградской области сохранять «российское гражданство», пытается компенсировать утраченное на Севере, в Арктике нередко в ущерб интересам северных территорий. В определенной мере это подтверждает и «технология выборов» губернатора Санкт-Петербурга в 2003 г.
Для более эффективной защиты своих региональных интересов перед федеральным и окружным центрами северянам необходимо наладить тесное и конструктивное межрегиональное сотрудничество, в первую очередь в рамках Северного экономического района, который включает в себя Архангельскую, Вологодскую, Мурманскую области, республики Карелию, Коми и Ненецкий автономный округ. На это обращают внимание многие, в частности бывший депутат Государственной Думы от Архангельской области А.А. Пискунов подчеркивает: «Нельзя допустить, чтобы область развивалась как колониальный придаток Москвы, Санкт-Петербурга или отдельных крупных олигархов. Это непростая задача, она требует политической мудрости и политической гибкости...»16.
К сожалению, руководители вышеперечисленных субъектов Российской Федерации, по мнению автора, недооценивают значение горизонтального межрегионального сотрудничества, стремятся устанавливать и разви-
вать отношения с кем угодно, но только не между собой. Каждая из российских сторон продолжает «тянуть одеяло на себя». Даже иностранцы, готовые к сотрудничеству с северными территориями России, в недоумении разводят руками по поводу их несогласованности. Они подталкивают нас к сотрудничеству в рамках Баренцев Евро-Арктического региона, надеясь, что сообща российские субъекты смогут лучше лоббировать в Москве интересы всего Европейского Севера.
Таким образом, перед северянами Европейской части России стоят две задачи. Задача-минимум - это создание ассоциации «Совет Белого моря» (СБМ) в составе субъектов Российской Федерации, входящих в Баренцев Евро-Арктический регион (Архангельская, Мурманская области, республики Карелия, Коми и Ненецкий автономный округ), хотя бы в целях координации действий в рамках Баренц-региона. Идея эта была поддержана участниками IX международного Соловецкого форума еще в сентябре 1997 г.17, а затем и министром региональной политики Российской Федерации В.А. Кирпичниковым, письмо которого в адрес администрации Архангельской области прилагается (см. прилож.).
Если бы данное предложение было тогда реализовано, вполне возможно, что в 2000 г. в числе федеральных округов России мог бы появиться Северный округ. Добиваться этого для северян - задача-максимум. Нужно набраться терпения, разума, чтобы убедить в необходимости этого шага прежде всего соседей, а затем и Москву. Неслучайно ведь в 1982 г. Северный экономический район был выделен из Северо-Западного.
На рубеже веков Северный федеральный округ имеет достаточно предпосылок, чтобы не только стать самодостаточным регионом страны, но и быть важным инструментом
формирования северной стратегии России, отсутствие которой ощущают сегодня и рядовые северяне, и их региональные лидеры18. Не нами сказано, что все политические проблемы, в конце концов, носят институциональный характер.
Таким образом, анализ региональной политики как инструмента государственного управления Европейским Севером подтверждает необходимость серьезной корректировки современной системы территориального управления страной. Важным шагом в этом направлении могло бы стать увеличение количества федеральных округов с таким расчетом, чтобы постепенно формировать из них укрупненные, самодостаточные субъекты Федерации. Опыт российской, советской истории показывает, что необходимо, как минимум, увеличить количество федеральных округов с семи до одиннадцати, то есть до числа экономических районов современной России.
В условиях значительной утраты западных и южных территорий Россия вынуждена более четко обозначить свои интересы на Севере, в Арктике. Реализовывать их необходимо, опираясь на имеющийся потенциал региона, причем не столько на сырьевой, сколько на человеческий, производственный, институциональный. Север в качестве региона России надо не ослаблять, а усиливать, учитывая опять же опыт истории и геополитические реалии современного мира. Назрела необходимость создания в системе федеральной исполнительной власти Министерства регионального развития.
И, наконец, процесс укрепления региональных позиций Европейского Севера России невозможен без более активного участия в нем региональных элит, населения. Если северяне сообща не будут серьезно влиять на северную политику России, их ждет незавидная судьба.
Письмо министра региональной политики В.А. Кирпичникова в адрес администрации Архангельской области
Примечания
1 Основные положения региональной политики в Российской Федерации // Российская газета. 1996. 11 июня.
2 Николаев М.Е. Дальше отступать некуда. За нами - Арктика // Российская Федерация сегодня. 2002. № 20. С. 10.
3 Подробнее см.: Шубин С.И. Северный край в истории России. Проблемы региональной и национальной политики в 1920-1930-е годы. Архангельск, 2000.
4 Баранский Н.Н. Экономическая география. Экономическая картография. М., 1956. С. 29.
5 Государственный архив Российской Федерации. Ф. 5677. Оп. 9. Д. 401. Л. 4.
6 Федерализм. 1996. № 2. С. 161.
7 Сталин И.В. Вопросы ленинизма. Изд. 11. М., 1945. С. 406.
8 Гладкий Ю.Н., Доброскок В.А., Семенов С.П. Социально-экономическая география России. М., 2001.
С. 76-77.
9 Г осударственный архив общественно-политических движений и формирований Архангельской области. Ф. 296. Оп. 1. Д. 1667. Л. 42-52; Д. 255. Л. 191-200; Холодный дом России: Документы, исследования, размышления о региональных приоритетах Европейского Севера / Ред.-сост. С.И. Шубин. Архангельск, 1996. С. 299-305.
10 СССР. Административно-территориальное деление союзных республик. М., 1967. С. XIX.
11 Федерализм. 1996. № 1. С. 19-20.
12 Цит. по «Независимой газете» - приложение «Регионы». 1998. № 17.
13 Медведев Н.П. Политическая регионалистика. М., 2002. С. 156, 157.
14 Подробнее см.: Шубин С.И. Округа нарезали по Жириновскому, а управлять хотим по Грефу // Наш Север. 2001. № 6. С. 34-35.
15 Государственное и муниципальное управление: регионально-экономические детерминанты / Под ред. Р.И. Исляева. СПб., 2002. С. 15.
16 Царъкина Е. Наши в Москве. Тройственный союз // Наш Север. 2001. № 6. С. 13.
17 Архангельская область: социально-экономическое развитие, история, культура, образование / Под ред. Ю.Ф. Лукина. Архангельск, 1999. С. 233-235.
18 Спиридонов Ю.А. Мы сделаем жизнь сами // Российская Федерация сегодня. 2001. № 16. С. 34; Михаил Прусак переговорил с Архангельском // Бизнес-класс Архангельск. 2001. 5-11 ноября. № 40; Николаев М.Е. Указ. соч. С. 10-12.
Shubin Sergey
REGIONAL POLICY AND ADMINISTRATIVE TERRITORIAL GOVERNMENT IN THE EUROPEAN NORTH OF RUSSIA IN THE 20th CENTURY
The author of the article analyses the influence of the regional policy and administrative territorial government on the development of the European North of Russia in the 20th century. The reasons for changes of both the regional policy of the Soviet State as a whole and the manifestations of the northern regionalism on different stages of development are explored on the basis of the published materials and the archive sources. The author proposes to consider the periods of division of the European North as an instrument of the regional policy. The attempt is made to reveal the lessons of the northern regionalism in conformity with the modern stage of the development in the European North.
Рецензент - Коротаев В.И., профессор Поморского университета
