CC BY-NC-ND
118
Е.В. Арутюнова
РЕФОРМА РУССКОЙ ОРФОГРАФИИ НАЧАЛА 1960-х годов В ЗЕРКАЛЕ СМИ: ЗАВЯЗКА КОНФЛИКТА
В статье проанализирован первый этап дискуссии по поводу реформы правописания начала 1960-х годов, которая развернулась на страницах разнообразных периодических изданий. Выделены причины, пробудившие идею значительно изменить русскую орфографию, и принципы реформирования, предложенные на этом этапе. Сделан вывод о результате дискуссии, который заключался прежде всего в привлечении внимания как языковедов, так и широкой общественности к проблемам теории орфографии и развития языка в целом.
Ключевые слова: реформа орфографии, теория реформирования орфографии, теория орфографии, языковая политика.
Важным событием общественной жизни начала 60-х годов ХХ в. стала попытка реформировать русское правописание. Дискуссия по поводу реформы, которая развернулась в средствах массовой информации, как специализированных, филологических, так и общественно-политических, чрезвычайно интересна с трех точек зрения. Во-первых, она отражает историю формирования и развития орфографической теории. Это связано с тем, что именно идея усовершенствования письма активизирует разработку научных вопросов в области орфографии и пунктуации. «Наиболее важные теоретические работы появлялись именно тогда, когда с особой остротой вставал вопрос о необходимости изменений в правописании»1. Во-вторых, суждения о языке, высказываемые в рамках орфографической полемики, позволяют судить о том, как понимают сущность языка и законы его развития и функционирования люди, не занимающиеся лингвистикой профессионально. А это, в свою очередь, может стать материалом для размышления преподавателей русского языка, методистов, популяризаторов нау-
© Арутюнова Е.В., 2013
ки о языке. В-третьих, анализ полемики позволяет наблюдать за историей государственной языковой политики, борьбы власти, общества, языковедов за право установления языковых норм, а также за ролью СМИ в этой борьбе.
В данной статье проанализирован первый этап дискуссии по поводу реформы правописания, которая развернулась на страницах разнообразных периодических изданий: газет «Правда», «Известия», «Советская Россия», «Литературная газета», «Учительская газета», журналов «Русский язык в школе», «Вопросы языкознания» и многих других. Первым этапом целесообразно считать период с 23 марта 1962 г., когда со страниц «Известий» профессор Института русского языка АН СССР А.И. Ефимов в статье «Красноречие и орфография»2 решительно заявил о назревшей необходимости упростить правописание, до конца 1963 г., когда «Известия» опубликовали сообщение В.В. Виноградова, директора того же института, о начале работы орфографической комиссии3, которую он же и возглавил. Целью ОК стала подготовка реформы русской орфографии.
Итак, в марте 1962 г. А.И. Ефимов объявляет, что «орфография (в школе. - Е. А.) убила красноречие и поэзию» и стала «главным препятствием на пути учащихся» к «вершинам речевой культуры»; изучение действующего правописания, «невероятно и без надобности перегруженного», «предельно изощренного и усложненного», -это «бесплодный труд»; школьников необходимо освободить от него, «устранив многое ненужное». По мнению автора, упрощение орфографии позволит увеличить время «на изучение самого языка, его красочных изобразительных средств», что в итоге непременно должно привести к повышению речевой культуры народа.
В этой же статье обозначен главный вектор необходимых изменений - «приблизить написание к произношению». Этот принцип должен был реализоваться (1) в принятии единого принципа написания сложных слов, (2) устранении «лишнего» разделительного знака, (3) упрощении правил переноса слов, (4) отказе от мягкого знака в конце существительных типа рожь, (5) упорядочении написания суффиксов и предлогов, (6) упорядочении употребления кавычек и т. д., и т. п.
Обращает на себя внимание тональность, выбранная А.И. Ефимовым. Он пишет об орфографии как о досадном недоразумении, предлагает изменения правил, не подкрепляя это никакими аргументами, кроме необходимости упростить жизнь школьника. Создается ощущение, что все вопросы правописания можно решать легко, без сколько-нибудь серьезного научного рассмотрения.
Более того, А.И. Ефимов находит виновника сложившегося положения дел в орфографии - академика Я.К. Грота, который с «немецкой педантичностью и утонченной пунктуальностью» создал «тормоз для желающих учиться "кухаркиных детей"». С.Г. Бархударов, профессор, один из авторов учебника по русскому языку для средней школы, соглашаясь в целом с необходимостью изменений в орфографии, делает упрек коллеге прежде всего за выбранный им тон: «Нельзя, когда речь идет о русском правописании, рассуждать так игриво...»4. А.Б. Шапиро, автор монографии, наиболее полно отразившей в свое время правила русского правописания и историю их формирования5, также отмечает «упрощенность и прямолинейность» демонстрируемой А.И. Ефимовым связи между орфографией и красноречием и осуждает автора за то, что тот искажает оценку деятельности Я.К. Грота, который в действительности не реформировал письмо, а «систематически изложил действовавшие в его время орфографические и пунктуационные правила», тем самым «сделав для русского правописания так много, сколько не сделали. русские языковеды ни до него, ни после»6.
С августа 1962 г. в журнале «Русский язык в школе» открывается рубрика «Вопросы правописания», в которой без перерыва до конца 1964 г. печатаются объемные подборки статей и писем на заявленную тему. Вероятно, именно тон, выбранный А.И. Ефимовым, обусловил характер первых откликов на идею реформы. Все они отличаются упрощенным взглядом на орфографию, демонстрируют незнание авторами ни теории, ни истории русского письма (или пренебрежение ими). Практически все статьи четвертого и пятого номеров 1962 г. заключают в себе чрезвычайно смелые идеи, отраженные в списках конкретных орфографических изменений. Отличает эти материалы практически полное отсутствие аргументации, компенсируемое крайне резкими эмоциональными оценочными выражениями в адрес действующей орфографии: «средневековая схоластика», «схоластически изощренная», «каверзная орфография», «непонятные загадки», «хитрые ловушки», «вредная мешанина», «хлам, тормозящий усвоение основ знаний» и т. п.
Особенно важной для понимания драматургии дискуссии является первая в открывшейся рубрике статья, написанная учительницей Э.И. Биргер7. Эта публикация соответствовала всем канонам советской проблемной статьи. Она начиналась с общих слов о колоссальном значении того явления, которому посвящена, - роли русского языка. Далее констатировался негативный факт: несмотря на одно из главных мест в системе школьного обучения уроков русского языка, грамотность остается низкой. После этого обосно-
вывалась необходимость реформы и важнейшим аргументом стала ссылка на слова В.И. Ленина, спроецированные на положение в правописании: «не загромождать своего ума тем хламом, который не нужен, а обогатить его знанием всех фактов, без которых не может быть современного образованного человека». Также в статье давалась оценка всем фактам новейшей истории орфографии, перечислялись все необходимые, по мнению автора, упрощения, а также выгоды, которые государство должно было получить от реформы.
Показательно, что и в этой статье упоминаются «враги», которые препятствовали совершенствованию системы русского письма. О роли Я.К. Грота в истории русского письма, по поводу которой разошлись мнения специалистов, Э.И. Биргер умалчивает. При этом она делает однозначный вывод: реформа 1918 г. имела «огромное значение для овладения грамотой трудящимися массами», однако, будучи подготовленной передовой частью профессуры и учительства до революции, «не разрешила всех больных вопросов» по причине того, что была «урезана реакционной профессурой». Кто именно относился к «передовой профессуре», а кто к «реакционной», не уточняется. Автор сожалеет о том, что созданный в 1930 г. проект, который должен был устранить оставшиеся «ненужные правила», не был принят, потому что работа по улучшению правописания «приняла другой характер: началось крохоборство... закончившееся изданием в 1956 г. "Правил русской орфографии и пунктуации" ... почти ничего не изменивших в школе»8.
Перечисленные особенности первых публикаций, посвященных орфографической реформе, позволяют предположить, что полемика в СМИ, начатая статьями А.И. Ефимова и Э.И. Биргер, должна была стать первым действием в уже одобренной на государственном уровне пьесе под названием «Орфографическая реформа». Подтверждает такое предположение и идеология проводившейся в начале 1960-х годов реформы школьного образования. Вероятно, внимательный читатель того времени должен был заметить, что в газете «Известия» от 25 августа 1962 г. в одном из отчетов сессии Верховного Совета РСФСР в числе задач, которые необходимо решить для соединения школы и производства, была упомянута следующая: «В возможно короткий срок провести упорядочение и решительное упрощение правил русской орфографии и пунктуации»9.
В статьях декабрьского номера журнала «Русский язык в школе» радость по поводу предстоящей реформы несколько умеряется. Наряду с предложениями перестроить всю орфографию на новых основаниях10 появляются статьи, в которых без излишних эмоций
разбираются несколько действующих правил, выявляются их недостатки и уже как итог такого анализа предлагаются конкретные изменения11. Если в самом начале дискуссии сторонники реформы лишь повторяли и уточняли основные аргументы за реформу, высказанные А.И. Ефимовым, то в коне 1962 г. появляются критические отклики на отдельные положения его статьи, хотя в целом и не оспаривающие необходимости упростить правописание12.
Особое место в ряду материалов по поводу орфографической реформы занимает статья В.В. Виноградова в газете «Известия»13. Как отмечалось в редакционном предисловии, это был «ответ Института русского языка Академии наук СССР на требование общественности», в котором сообщалось, что «организованная при бюро Отделения литературы и языка Академии наук СССР орфографическая комиссия приступила к работе». В.В. Виноградов повторяет аргументацию инициатора реформы А.И. Ефимова, хотя и в более строгой манере. Интересно, что линия поиска врага русской орфографии поддержана и в этом выступлении. Но теперь ответственность за несовершенство свода правил 1956 г. возложена на бывшего главу государства - И.В. Сталина: «Потребность в новой коренной реформе правописания стала совершенно очевидной уже в 4050-х годах. Однако на понимание существа и объема этой реформы повлияли взгляды Сталина на законы развития языка, искусственно притянутые к разрешению вопросов правописания». Какие именно взгляды и как именно они повлияли на решения нормализаторов орфографии, из текста не вполне понятно. Однако это заявление полностью согласуется с одной из ведущих пропагандистских идей, определяющих жизнь общества в начале 60-х годов и регулярно транслируемых В.В. Виноградовым на заседаниях Отделения русского языка и литературы, - идеей развенчания культа личности14.
Рассмотрим основные аргументы сторонников орфографической реформы, высказанные в прессе 1962 г.
Главный побудительный мотив упрощения орфографии был сформулирован А.И. Ефимовым: неоправданно большая часть школьной программы посвящена формированию навыков излишне усложненного правописания, и поэтому на уроках не хватает времени на развитие речевой культуры в целом. Необходимо высвободить время для изучения «самого языка», его лексики, «красочных изобразительных средств». Автор считает, что избавление от «орфографических пустяков» даст немедленный эффект - стремительное повышение речевой культуры народа.
Идея обратной связи между сложностью системы правописания и красноречием повторяется и развивается практически во всех
статьях 1962 г. Э.И. Биргер пишет: «Грамматика поглощается орфографией, поэтому плохо помогает развитию речи. Основное - развитие у учащихся устной и письменной речи - остается в загоне»15. В.В. Виноградов в самом начале своей статьи в «Известиях» ставит вопрос: «Не препятствует ли процесс схоластического, мелочного освоения этой орфографии с ее противоречиями, развитию культуры речи?» - и дает на него однозначно утвердительный ответ: «Излишняя сложность, противоречивость и мелочная разнобойность нашего правописания служат значительным препятствием не только к распространению высокой грамотности в народных массах, но и помехой в овладении культурой русской речи, стилистическим многообразием литературного языка».
Учитель В.С. Варухин перечисляет, на что можно было бы потратить высвободившееся время: на обогащение словарного запаса, изучение значения слов, фразеологизмов, их истории, на более основательную работу с синонимами, антонимами, омонимами, на развитие творческих способностей детей, их устной и письменной речи16. Доцент Пермского института А.А. Горбунова, М.С. Летчен-ко также согласны пожертвовать некоторыми ненужными правилами для усиления работы по развитию красноречия17.
Проблема распределения часов в курсе русского языка между многочисленными разделами - орфографическим, грамматическим, стилистическим, лексическим, речевым - очень сложна. И надо сказать, за прошедшие шесть десятилетий однозначное методическое решение не было найдено. Знания ученика и сегодня продолжают проверяться по преимуществу по количеству допущенных орфографических и пунктуационных ошибок18. Поэтому вполне естественно, что усилия учителей направлены прежде всего на формирование элементарной грамотности. В статьях 1962 г. выражено стремление изменить основную направленность уроков русского языка: «центр тяжести и внимания при обучении русскому языку перенести на ознакомление с разнообразными средствами словесного выражения, со стилями современного русского литературного языка, с правильным применением выражений, слов, конструкций, оборотов в разных жанрах речи»19. Решение, предложенное А.И. Ефимовым, могло помочь в решении сложнейшей методической проблемы.
Однако нашлись и те, кто, соглашаясь как с необходимостью реформировать правописание, так и с высокой задачей формирования грамотности в самом широком смысле этого слова, усомнился в том, что именно особенности русской орфографии являются «тормозом к полному овладению письменной речью»20. Препода-
ватель М.М. Решетников и профессор А.Б. Шапиро опровергают мнение о прямой зависимости красноречия от орфографии: «Причин отсутствия речевой культуры. много, и трудности орфографии (которые, конечно, должны быть устранены с большой продуманностью) являются далеко не главными»21, проблема повышения грамотности должна решаться не за счет упрощения правил, а совершенствованием методики обучения22. Отрицая идею реформирования орфографии ради экономии учебного времени, М.М. Решетников и А.Б. Шапиро отрицали, по сути, и основной принцип реформирования системы письма, провозглашенный изначально. Ведь именно то, ради чего будут изменяться нормы правописания, предопределяет и количество, и характер изменений.
Иной принцип реформирования был выдвинут А.Б. Шапиро. Он состоял в стремлении сделать орфографию более последовательной, устранить разнобой и противоречия, отказаться от устаревших, т. е. не оправданных с точки зрения современного состояния языка, исключений. Об этом пишут многие сторонники реформы - А.И. Ефимов, Э.И. Биргер, В.С. Варухин, А.А. Горбунова, И.А. Фигуровский, В.В. Виноградов, Т.С. Ворошилова, В.Т. Шкля-ров, М.С. Летченко. А.Б. Шапиро считает важнейшей задачу унификации орфографии. Именно этот принцип прослеживается во всех изменениях, которые предлагает ученый. В заключение статьи он еще раз подчеркивает главный недостаток действующей орфографии: очень большое количество правил, «исключений и исключений из исключений, которые мы давно уже считаем ненужными, подчас нелепыми и нередко просто вредными»23.
Еще одним весомым доводом, обосновывающим потребность не просто в изменении, а именно в упрощении орфографии, была успеваемость школьников по русскому языку. В уже упомянутом отчете о сессии Верховного Совета РСФСР отмечались значительные успехи школы: «знания стали прочными, успеваемость заметно повысилась»24. Однако это заявление сильно контрастировало с данными об успеваемости по русскому языку, на которые ссылались сторонники коренной реформы орфографии, в большинстве своем учителя. Так, Э.И. Биргер пишет: «30 % ...не усваивают правил правописания и остаются неграмотными. Большая часть из них то остается на второй год, то тянется из класса в класс и в конце концов вынуждена покинуть школу, так и недоучившись; 40-45% учащихся усваивают правила не твердо и пишут на "тройку". Только в отношении 25-30% можно сказать, что они, заканчивая среднюю школу, пишут в основном грамотно. Это в РСФСР. В союзных республиках результаты намного хуже»25. Значит, чтобы повысить
успеваемость, необходимо снизить планку - упростить правила, «имея дело с доступной орфографией и пунктуацией, они (школьники. - Е. А.), конечно, станут грамотными»26. Полное согласие с такой позицией выражает И.А. Фигуровский: реформа будет «способствовать повышению успеваемости детей, сократит количество второгодников», необходимо избавиться от тех правил, «которые обусловливают постоянные ошибки школьников»27. Как уже было отмечено ранее, только М.М. Решетников усомнился в том, что виновата в устрашающем количестве двоек по русскому языку сложность орфографии, предложив пересмотреть методику обучения.
Анализ первых материалов, посвященных орфографической реформе, показывает, что реформаторы исходили из следующего. Цель школы - выпускать абсолютно грамотных людей, значит, орфография должна быть такой, чтобы этой цели можно было достичь. Эта идея наиболее отчетливо сформулирована И.А. Фигу-ровским: «Наш многомиллионный народ нуждается в такой системе орфографии, при которой орфографические навыки можно было бы полностью освоить за восемь лет обучения в школе и при которой подавляющее большинство граждан были бы вполне грамотными». То есть уровень сложности орфографии должен определяться возможностями школьников и только. Объяснений, почему система письма должна быть подстроена под школу, в статьях сторонников этой идеи нет. Данная позиция принимается как аксиома. Возражения против такого подхода к реформированию орфографии появляются у А.Б. Шапиро. Размышляя о трудностях, связанных с нормализацией слитного, раздельного и дефисного написания наречий, автор признает: «Опыт показывает, что добиться прочного уменья писать наречия и близкие к наречиям сочетания предлогов с существительными не удается при самой изощренной методике обучения»28. Однако этот вывод приводит его не к мысли максимально упростить правила написания наречий (это невозможно!), а к другому важному теоретическому и методическому выводу: «Необходимо разработать специальную инструкцию о нормах оценки письменных работ учащихся»29, в которой будут учитываться ошибки на правила разного уровня сложности, а не убирать огульно все правила только потому, что они недоступны школьнику.
Последний аргумент из подробно раскрытых в 1962 г., был опять-таки связан с обучающимися. Чрезвычайно важной в советскую эпоху признавалась задача распространения русского языка как средства передачи мировоззренческих идей, средства пропаганды за рубежом. Орфография могла стать заложницей политиче-
ских устремлений, которым предстояло реализоваться в одном из основных принципов предстоящей реформы - «облегчить изучение русского языка иностранцам»30. Иностранцы были упомянуты как важные адресаты реформы и на сессии Верховного Совета РСФСР: «Русский язык изучается сейчас миллионами людей во всех странах мира. В интересах школы и всеобщей грамотности, в интересах миллионов пишущих по-русски: и детей, и взрослых, и русских, и нерусских.»31. Необходимость многих конкретных изменений в правописании часто мотивировалась именно стремлением сделать русский язык доступнее для изучающих его как иностранный. Так, Т.С. Ворошилова считает, что необходимо унифицировать написание гласных и, ы после ц на основе фонетического принципа, так как «существующее написание с и, во-первых, затрудняет усвоение русского произношения нерусскими. (курсив наш. - Е. А.)»32. П. Полья (г. Париж) выражает сожаление по поводу «неисчерпаемых трудностей, вызванных неиспользованием в печати буквы ё»33. Интересно, что именно зарубежный сторонник реформы возражает против одного из предложенных нововведений - отмены мягкого знака на конце существительных третьего склонения на шипящий: «Нерусский учащийся чаще всего определяет род подобных существительных по наличию мягкого знака в именительном падеже единственного числа».
Завершая перечень доводов, мотивирующих необходимость реформы, следует назвать еще два, которые были упомянуты вскользь, подробно не раскрыты. Польза от упрощения орфографии должна была изменить отношение школьников к урокам русского языка (Ефимов) и даже больше - сделать труд преподавателей более благодарным (Биргер). Также упрощение орфографии, по мнению Э.И. Биргер, было бы экономически выгодным: прекратились бы «непроизводительные расходы государственных средств в виде зарплаты учителям за часы, которые тратятся впустую». В.В. Виноградов практически повторяет этот тезис: «Избавить общество от непроизводительной затраты времени на ее усвоение».
Принцип сохранения традиций, обеспечивающий устойчивость системы письма, энтузиастами реформы или игнорировался, или объявлялся однозначно несущественным: «Привычки и традиции еще сильны, но новое всегда побеждает»34. Даже А.Б. Шапиро, выступивший с критикой многих утверждений А.И. Ефимова, призывал изменить отдельные правила, «не считаясь с существующими навыками и невзирая на уверения, будто упрощения могут изменить внешний облик нашего письма»35. Вопрос о языке как важной составляющей культуры, о значении орфографии для передачи
культурного наследия, обеспечения преемственности поколений поставлен в начале дискуссии не был. Только В.В. Виноградов упомянул о необходимости «стремиться к тому, чтобы по возможности меньше отступать от сложившейся и укоренившейся веками системы русского правописания в целом».
Не останавливаясь подробно на описании всех изменений в орфографии, предложенных в 1962 г., попробуем выделить наметившиеся тенденции. А.И. Ефимов, открыв дискуссию, призвал учителей русского языка сказать «решающее слово». И именно учителя и методисты высказали наиболее радикальные предложения. Так, И.А. Фигуровский предложил изменить не столько орфографию и пунктуацию, сколько графику, отказавшись от букв е, ё, ю, я и введя мягкие согласные буквы по образцу сербской азбуки. Призыв И.А. Ефимова приблизить орфографию к произношению был поддержан: «Нужно ликвидировать пропасть между орфоэпией и орфографией»36 и «узаконить в письме московский диалект с его "акающим" произношением»37. Идея утверждения фонетического письма поддержана в таких предложениях, как изменение написаний корней с чередующимися гласными; введение написаний ре-волюцыя, жывет, жури, кашнэ, проэкт, запиченый и паражоный, умылса, влева, снек, краснава, што, празник, збор, мущина, субын-спектор, отказ от двойных согласных, отказ от мягкого знака после шипящих, написание в безударной позиции окончаний 3-го лица всех глаголов -ут (-ют), изменение падежных окончаний существительных. Стремление к упрощению через унификацию отразились в следующих намерениях: отказаться от разделительного ъ, упростить написания н и нн, упростить правила переноса (вплоть до разрешения абсолютной свободы), упростить правила слитного-раздельного-дефисного написания сложных прилагательных, существительных, наречий, частиц не и ни, частиц и составных союзов, отказаться от дефиса вообще, упростить правила употребления прописных букв, сохранить на письме только приставки на -з.
Пунктуационных предложений было немного. Привлекли внимание такие проблемы: разграничение однородных и неоднородных определений, сравнительных оборотов и сходных с ними конструкций с союзом как, отсутствие знаков препинания при фразеологизмах, выделение вводных слов, тире между подлежащим и сказуемым, пунктуация при обобщающих словах. Предложено обособление определений сделать факультативным.
Даже этот очень упрощенный перечень новаций демонстрирует решительность реформаторов - в большинстве своем преподавателей русского языка.
Анализ первых публикаций на тему реформы показывает, что публичная дискуссия была инициирована не случайно. Ведущая задача реформы - упростить систему письма, сделать ее доступной для изучения в полном объеме в школе - соответствует целям проводившейся в то время школьной реформы, главной идеей которой было сближение школы и производства, более широкое введение в школу производственного обучения. Естественно, что на реализацию этих целей требовалось учебное время. Его нужно было высвобождать за счет других, традиционных дисциплин. Упрощение орфографии было действенным способом реализовать поставленные партией цели. Попутно без больших методических усилий решалась проблема безграмотности.
Заманчивая перспектива расширить работу над «красноречием» в школе была скорее ширмой, прикрывающей реальные мотивы. Однако учителя, действительно сожалевшие о недостатке времени на изучение лексики и стилистики, на упражнения если не в красноречии, то хотя бы в высказывании своих собственных мыслей, а не только грамотном записывании чужих, откликнулись на призыв, при этом расписавшись в методическом бессилии по отношению к правописанию. Подход, предложенный А.Б. Шапиро, -определить уровни орфографико-пунктуационной грамотности и не требовать от школьников того, что должны знать корректоры, -как показали дальнейшие события, не был принят. Вероятно, именно потому, что цель реформы была все же выделить время не на развитие речи школьника, а на что-то другое. Смена руководства страны в октябре 1964 г. поставила точку в вопросе об орфографической реформе.
Нельзя не отметить положительный эффект дискуссии. Уже на начальном ее этапе были обозначены многие проблемы теории орфографии и реформирования письма. Каков главный принцип, устанавливающий соотношение устной речи и письменной (фонематический, морфологический)? Как разрешать конфликт между постоянно эволюционирующим живым языком и его консервативной письменной формой? Если письмо должно меняться вслед за языком, то как часто и каков допустимый объем изменений? Может ли быть оправдано изменение ведущего принципа при реформировании письма, или изменения должны быть нацелены только на унификацию в соответствии с действующим принципом? Могут ли насущные задачи общества служить обоснованием для изменений в правилах письма? Орфография для школы или наоборот? Как должно распределяться время для решения многообразных задач в рамках дисциплины «русский язык»?
Таким образом, на первом этапе дискуссии о правописании, развернувшейся в периодических изданиях начала 1960-х годов, обозначился жесткий конфликт интересов. Все участники дискуссии: власть, школьные учителя, кодификаторы орфографических норм - были едины во мнении, что изменения в правописании необходимы, но заинтересованные стороны предложили различные принципы реформирования, которые могли быть реализованы в различных по характеру и количеству изменениях. В то же время был поставлен вопрос о глубине допустимого вмешательства государственной политики в языковые процессы.
Примечания
1 Кузьмина С.М. Теория русской орфографии. М.: Наука, 1981. С. 5.
2 Ефимов А.И. Красноречие и орфография // Изв. 1962. № 71. 23 марта. С. 3.
3 Виноградов В.В. Русская орфография и ее реформа // Изв. 1962. № 297. 15 дек. С. 5.
4 Бархударов С.Г. Не ломка, а улучшение нашего письма // Рус. язык в шк. 1963. № 1. С. 17.
5 Шапиро А.Б. Русское правописание. М.: Изд-во АН СССР, 1951 (2-е изд. 1961 г.).
6 Шапиро А.Б. Немаловажный вопрос: (К спорам о русском правописании) // Изв. Акад. наук СССР. Отделение литературы и языка. 1962. Т. XXI. Вып. 6: (ноябрь-декабрь). С. 478.
7 Биргер Э.И. Давно назревшая задача // Рус. язык в шк. 1962. № 4. С. 100-104.
8 Интересно, что использованный А.И. Ефимовым и Э.И. Биргер полемический прием - интерпретация фактов истории, поиск идейных врагов - был доведен до крайности уже в ходе обсуждения реформы орфографии на рубеже ХХ-ХХ1 вв. В газете «Правда» в 2002 г. помещена статья, автор которой возмущен идеей поднять уровень грамотности за счет упрощения правил и в которой Я.К. Грот с еще большей энергией и беззастенчивостью объявляется одним из главных врагов русского письма: «.значительная реформа правописания была проведена немцем Я.К. Гротом. Она внесла разнобой и путаницу в написание и понимание некоторых слов и даже в академические издания классиков, в которых текст был варварски искажен» (Оставьте в покое русский язык! // Правда. 2002. № 30. 19 марта. С. 4.
9 На повестке дня: школа // Изв. 1962. № 175. 25 авг. С. 1.
10 Фигуровский И.А. Радикально упростить орфографию // Рус. язык в шк.
1962. № 5. С. 96-98; Рукавишников С.С. Изучение устаревшего правописания приводит к снижению грамотности // Рус. язык в шк. 1962. № 5. С. 98.
11 Ворошилова Т.С. О некоторых вопросах правописания // Рус. язык в шк.
1962. № 6. С. 87-88; Шкляров В.Т. Пунктуация тоже нуждается в упорядочении // Рус. язык в шк. 1962. № 6. С. 89-91.
12 Решетников М.М. Упрощение или усложнение? // Рус. язык в шк. 1962.
№ 5. С. 99-100; Шапиро А.Б. Немаловажный вопрос.
13 Виноградов В.В. Указ. соч.
14 См., напр.: Виноградов В.В. XXII съезд КПСС и задачи филологической науки // Изв. Акад. наук СССР. Отделение литературы и языка. 1962. Т. XXI. Вып. 1. С. 3-13; Виноградов В.В. О преодолении последствий культа личности в советском языкознании // Изв. Акад. наук СССР. Отделение литературы и языка. 1963. Т. XXII. Вып. 4. С. 273-288.
15 Э.И. Биргер приводит следующие цифры: «В этом классе учащиеся проходят фонетику и морфологию до глагола. В учебнике русского языка С.В. Бархударова и С.Е. Крючкова, ч. I, изд. 1961 г., почти половина параграфов занята вопросами правописания, и времени на их усвоение требуется значительно больше, чем на изучение грамматических правил. В течение 94 часов, отведенных на ознакомление с правописанием, учащиеся V класса должны запомнить 145 правил, т. е. на один час приходится в среднем 1-2 правила без тренировочных занятий или 3-4 правила с тренировочными занятиями» (Биргер Э.И. Указ. соч. С. 100).
16 Варухин В.С. О некоторых вопросах правописания и преподавания рус-
ского языка в школе // Рус. язык в шк.1962. № 4. С. 104-105.
17 Горбунова А.А. Еще раз об орфографии и красноречии // Рус. язык в шк.
1962. № 4. С. 106-107; Летченко М.С. Трудности изучения русской орфографии // Рус. язык в шк. 1962. № 6. С. 91-92.
18 Нельзя не отметить, что введение ныне применяемой формы ГИА и ЕГЭ повлияло на соотношение времени, уделяемого в школе на освоение различных разделов русского языка. Но безусловный приоритет оценки за правописание сохраняется.
19 Виноградов В.В. О проекте реформы.
20 Летченко М.С. Указ. соч.
21 Шапиро А.Б. Немаловажный вопрос. С. 479.
22 О том, что причину недостаточной грамотности нужно искать не в усложненности правил, а в методике преподавания, на данном этапе дискуссии заявил только М.М. Решетников.
23 Шапиро А.Б. Немаловажный вопрос. С. 480.
24 На повестке дня: школа.
25 Биргер Э.И. Указ. соч. С. 100.
26 Ефимов И.А. Указ. соч.
27 Фигуровский И.А. Указ. соч. С. 98.
28 Шапиро А.Б. Немаловажный вопрос. С. 471-472.
29 Там же. С. 472 (примеч.).
30 Биргер Э.И. Указ. соч. С. 104.
31 На повестке дня: школа.
32 Ворошилова Т.С. О некоторых вопросах правописания. С. 88.
33 Полья П. Письмо в редакцию // Рус. язык в шк. 1962. № 6. С. 94.
34 Горбунова А.А. Указ. соч.
35 Шапиро А.Б. Немаловажный вопрос. С. 475.
36 Филиппова Л.Е. Некоторые предложения об изменении написания русских слов // Рус. язык в шк. 1962. № 6. С. 92.
37 Рукавишников С.С. Указ. соч. С. 98.
