CC BY
183
УДК 37:271.2:94(47).08
ФЕДОРУК В.Н. Реформа духовно-учебных
заведений при обер-прокуроре Н.А. Протасове*
В статье на основе богатого фактического материала иллюстрируется реорганизация структуры и учебного процесса в православных духовных учебных заведениях в первой половине XIX века. Процесс усиления контроля государства над духовно-учебными заведениями достиг своего апогея при обер-прокуроре Н.А. Протасове (18361855 гг.), проведшего реформу системы духовного образования.
Ключевые слова: Святейший Правительствующий Синод (Св. Синод), духовно-учебные заведения, обер-прокурор, обер-прокуратура, Н.А. Протасов, Комиссия духовных училищ, Духовно-учебное управление.
Структурные изменения в синодальном ведомстве, осуществленные на рубеже 1830-1840-х гг. при обер-прокуроре Н.А. Протасове, были предопределены историческим развитием высшего органа церковного управления и окончательно подчинили его светской власти в лице обер-прокурора...
Преобразования в сфере духовного просвещения стали одним из наиболее последовательных и важных во второй четверти XIX века.
Граф Н.А. Протасов вступил в должность обер-прокурора Св. Синода 25 июня 1836 года и уже в августе выступил с продуманной программой структурных изменений в ведомстве православного исповедания. Ряд «всеподданнейших» докладов, утвержденных императором, касался преобразования канцелярии Св. Синода, учреждения особой канцелярии при обер-прокуроре,хозяйственного управления при Св. Синоде и других мероприятий, направленных на полное подчинение высшего церковного управления бюрократическим структурам при обер-прокура-туре. Этот процесс происходил в общих рамках внутренней политики Николая I и отвечал представлениям императора о сущности самодержавной власти, контролирующей все области общественной жиз-
ни, основанной на жестком соподчинении её элементов и однообразии социальных и культурных форм.
Эти тенденции не могли не затронуть столь важную область, как духовное просвещение. Верховная власть рассматривала Церковь как социальный институт, призванный обеспечивать духовное единение всех составляющих государства. При Николае I с помощью синодальной обер-прокуратуры была затронута сфера, всегда находившаяся в ведении епископата, - воспитание будущих клириков. В XVIII в. духовное просвещение испытывало некоторое влияние государственной системы, главным образом экономическое (финансирование) и идеологическое («Духовный регламент» Феофана Проко-повича). При этом структура управления и система преподавания в духовных школах никогда принципиально не менялись. В XVIII столетии положение в системе духовного образования отчасти зависело от личных взглядов и настроений царствовавших особ и отдельных государственных деятелей и регулировалось многочисленными, иногда «случайными» и противоречивыми указами, уставами и распоряжениями. Степень влияния личных взглядов монарха ощущалась вплоть до начала царствования Александра I.
работа выполнена при поддержке РГНФ, проект № 09-01-00397 а
*
Но само духовное просвещение находилось полностью в руках епископата и отчасти учёного монашества. Копившиеся в течение XVIII в. проблемы духовного образования, такие как низкий уровень преподавания, плохая успеваемость, неудовлетворительные условия проживания и обучения семинаристов и многие другие, требовали качественных изменений в духовной школе. С другой стороны, усложнение государственного аппарата и рост бюрократической системы требовали вовлечения духовной школы в государственный механизм. «Со времени Александра I правительство осознает важность духовного просвещения в системе государственного устройства»1. При этом представление о государственной необходимости улучшения духовного образования сочеталось с мистическими взглядами императора, многих его приближённых и даже духовных лиц.
В 1808-1814 гг. была проведена первая масштабная духовно-учебная реформа. Во главе православного духовного образования стала Комиссия духовных училищ, подчинявшаяся Св. Синоду и ставшая затем практически самостоятельным органом. Духовные школы поделены на четыре ступени: академии, семинарии, уездные училища и приходские школы со строгим взаимным подчинением. Каждая из четырёх существовавших тогда академий заведовала духовным округом, являясь одновременно и центром богословской науки. Это была многоступенчатая духовная школа. На каждой ступени реформа значительно расширила круг преподаваемых дисциплин. Духовные семинарии и особенно академии должны были, в идеале, не уступать уровню светских гимназий и университетов. Цели и задачи реформы были продиктованы духом времени и передовыми взглядами её инициаторов - М.М. Сперанского, в то время епископа Евгения (Болховитинова), архиепископа Феофилакта (Русанова) и тогда еще ректора Санкт-Петербургской духовной академии Филарета (Дроздова). По их замыслу это «была школа идейная, возбуждавшая в питомцах дух самосознания, философского, серьёзного отношения ко всему окружающему, располагавшая их к свободному обсуждению всяких запросов духа
и жизни»2. Эти идеалы были в определённой мере созвучны духовным поискам начала царствования Александра I.
В дальнейшем результаты реформы 1808-1814 гг. вызывали критическое отношение правительства и некоторых духовных лиц. В установившейся тогда системе духовного образования присутствовали и отрицательные стороны. Сохранялись неустроенность быта и учебного процесса, недостаточное финансирование. Главной проблемой являлось почти полное отсутствие преподавателей, готовых к выполнению высоких задач «истинного просвещения» и нравственного воспитания. Но инициаторы реформы 1808-1814 гг. и правительство понимали эти задачи по-разному. Сам факт существования в 1817-1824 годах министерства, объединявшего управление духовными делами и народным просвещением, указывает на то, что в это время автономия, «свобода» духовного образования от общеполитического курса была невозможна.
Перемены в системе духовного образования в николаевское царствование были связаны не только с личными воззрениями императора или отдельных чиновников. В правительственных кругах в это время преобладал взгляд на Церковь как на общественно-полезный институт, что нашло отражение в духовно-учебной реформе 1830-1840-х гг. обер-прокурора Н.А. Протасова. Взгляды правительственных кругов и церковных деятелей всё более не совпадали. Начался период мелочной опеки и тотального руководства церковными делами. «Наступление» на исключительную власть иерархии в области духовного образования шло не только со стороны обер-прокуратуры. Так, например, в 1838 г. министр государственных имуществ граф П.Д. Киселев представил Николаю I проект, в котором было обращено внимание на невежество народа как на одну из причин недостаточного развития сельского хозяйства. В частности, П.Д. Киселев предложил ввести в курс семинарских предметов преподавание естественной истории, медицины и агрономии, чтобы воспитанники, поступавшие в сельские приходы, могли кроме духов-
ного окормления паствы служить бытовым нуждам крестьян. Император передал это предложение обер-прокурору, а последний - членам Св. Синода. Только крайне неодобрительные отзывы Московского митрополита Филарета (Дроздова), писавшего, что подобные меры могут «лишить священника доверия в советах духовных»3, избавили семинарии от введения необычныхдля них дисциплин. В дальнейшем стремление правительства навязать духовенству несвойственные ему функции проявлялось неоднократно и уже не встречало открытых возражений среди духовенства. Так, 21 октября 1838 г. Св. Синод утвердил полученный Н.А. Протасовым от П.Д. Киселева проект «Об обучении сельскими священниками крестьянских детей, предназначенных на службу в писаря». К этой работе привлекались, что характерно, только «благонадежные» священники. Сразу после этого, по определению обер-прокурора, Св. Синод возложил на сельских священников обязанность по прививке оспы и разослал наставления для этого. 14 ноября 1838 г. последовал аналогичный указ с добавлением параграфа «об улучшении быта сельского духовенства». В этот период Св. Синод уже единогласно принимал все предложения обер-прокуратуры.
В ходе административных преобразований, проведённых Н.А. Протасовым, в Св. Синоде сложилась ситуация, при которой роль духовных лиц, присутствовавших в этом ведомстве, была сведена к формальному исполнению предначертаний государственной власти. В этой обстановке единственной независимой от обер-прокурорского надзора организацией оставалась Комиссия духовных училищ. Это учреждение было способно на самостоятельные шаги, что уже не вписывалось в общепринятую систему отношений при Николае I. Члены Комиссии духовных училищ были людьми опытными в педагогическом деле и руководствовались принципами реформ 1808-1814 гг.
Например, в 1838 г., независимо от обер-прокуратуры, Комиссия предписала ректорам семинарий отдельное преподавание русской церковной истории, вхо-
дившей ранее в курс всеобщей истории; в качестве пособия было рекомендовано сочинение А.Н. Муравьева «История Российской Церкви». Одновременно с этим увидело свет новое Положение об усовершенствовании всего духовно-учебного дела4 (последний такой документ выходил в 1827 г.). Новое положение проводило мысль о необходимости установления сословно-профессионального характера семинарского образования.
Это отчасти отвечало взглядам самого императора, считавшего, что главная задача любого образования заключается в его практической пользе, и наоборот, отвлеченные знания могут быть источником вреда для государства и общества. Известно, что идеалом системы управления и общественной жизни для Николая I были военный порядок, дисциплина и однообразие. В эту систему никак не вписывались принципы реформы 1808-1814 гг. В николаевскую эпоху «духовная школа должна была формировать в будущих священниках единообразное, шаблонное сознание, ибо, кроме учения Церкви и канонических правил, в духовной области не допускалось никаких иных точек зрения или собственных мнений»5.
Н.А. Протасов 23 марта 1838 года, минуя Комиссию духовных училищ, представил императору доклад. В нем говорилось, что «Уставы духовных училищ, составленные в 1814 году <...> требуют пересмотра под руководством обер-прокурора»6. Особое внимание было обращено на два аспекта - практический и теоретический. Неустроенность быта учащихся и недостаточная субординация учебных заведений, с одной стороны, и избыточное количество «лишних» и «отвлечённых» предметов, особенно философии (по мнению Николая I, «нечестивой, безбожной, мятежной науки»), - с другой.
Эти и многие другие инициативы обер-прокуратуры должны были продемонстрировать верховной власти недостатки в деле духовного просвещения и, таким образом, подготовить закрытие Комиссии духовных училищ. Обер-прокурор, сосредоточивший в своих руках всё церковное управление, оставался лишь равноправ-
ным членом этой Комиссии. Подобное положение сановника, равного своими полномочиями министру, было ненормальным для николаевского времени. Вместо упраздненной Комиссии духовных училищ 1 марта 1839 г. было создано Духовно-учебное управление Св. Синода.
Духовно-учебное управление было наделено следующими функциями: 1) производить все дела, относящиеся к обучению и воспитанию духовного юношества; 2) непосредственно управлять капиталами духовно-учебного ведомства; 3) своевременно собирать сведения об учебном процессе; 4) наблюдать за точным исполнением высочайших постановлений и распоряжений. Во главе нового синодального подразделения был поставлен А.И. Ка-расевский, в прошлом один из руководящих чиновников Комиссии духовных училищ, человек ответственный, деликатный и лично преданный обер-прокурору.
Для проведения самой образовательной реформы Н.А. Протасов предложил избрать ректоров духовных академий и семинарий, руководствуясь при выборе качеством конспектов занятий и учебных планов, представленных ими в 1837 г. Вызванным в Петербург духовным лицам должны были быть предоставлены все условия для работы. Главной целью являлось изучение их мнения о состоянии духовно-учебного дела в России. Николай I утвердил это предложение. Из всех присланных в Петербург материалов Н.А. Протасов выбрал программу преподавания богословия, написанную ректором Вятской семинарии архимандритом Никодимом (Казанцевым), впоследствии - епископом Красноярским. Она наиболее соответствовала взглядам императора и обер-прокурора на сущность вопроса. Спустя годы епископ Никодим с грустью вспоминал, что его «хотели сделать орудием унижения и расстройства нашей учёной части»7.
Но сами преобразования проводились не в соответствии с мнением какого-либо духовного лица, а волевыми решениями Н.А. Протасова, всегда совпадавшими со взглядами императора. Н.А. Протасов в докладах постоянно знакомил Николая I с состоянием духовно-учебного дела. Например, по
совету обер-прокурора Николай I в 1838 году посетил Петербургскую духовную академию, и это посещение надолго оставило тяжёлые воспоминания среди преподавателей. В этот период обер-прокуратура, не входя в контакт с еще существовавшей на тот момент Комиссией духовных училищ, проводила различные «духовно-учебные» мероприятия. Все изменения в духовно-учебном деле Н.А. Протасов производил постепенно, высказывая свои предложения лично императору по каждому конкретному вопросу. Когда были необходимы консультации духовных лиц, Н.А. Протасов, последовательно пренебрегая мнением самих членов Св. Синода, «любил прибегать по вопросам, преимущественно учебным, к разным архимандритам, избегая высшей иерархии»8. В этом отразилось стремление не встретить организованного сопротивления авторитетных представителей духовенства.
Учебный процесс обер-прокурор намеревался упростить, ограничив в нём роль фундаментальной науки, делая упор на знания, нужные в богослужении, и некоторые общеобразовательные дисциплины, нужные в «практической жизни». В результате реформ 1808-1814 гг высшие духовные и светские учебные заведения могли отчасти конкурировать по широте преподававшихся дисциплин. Н.А. Протасов, наоборот, стремился из духовных наук «изгнать систематизм, придающий им вид наук светских»9. В этом сказалась тенденция, пришедшая еще из XVIII в., - восприятие духовного сословия как «низшей касты» не только по сравнению с дворянством, но даже с интеллигенцией. В 1840 г были изданы утверждённые Николаем I «Новые правила» преподавания в духовно-учебных заведениях. Согласно этим правилам наиболее важными предметами стали пастырское богословие и гомилетика, философия была сведена к логике и психологии, введены основы медицины, естествознания и даже крестьянского хозяйства. Латынь перестала быть языком преподавания и общения в академиях и семинариях и стала обычным общеобразовательным предметом. В некоторых семинариях стали преподавать иконописание. Академический и семинарский курсы были ограничены шестью годами вместо восьми и более лет до
этого. Само обучение, по многочисленным мемуарам бывших семинаристов 18401850-х гг., сводилось к заучиванию конспектов, типичным свойством преподавателя «стала посредственность», от учителей требовали «единообразия преподавания в смысле отнятия у преподавателей самостоятельности»10 .
Но категорического неприятия нововведений в церковной педагогике среди духовенства не было. Реакция духовенства на реформы 1808-1814 гг. и на духовно-учебные преобразования, Н.А. Протасова была далеко не однозначной. Критикуя протасовские преобразования никто не думал о непосредственном возврате к идеям 1808-1814 гг. «Даже те церковные иерархи, которые в дни своей молодости полностью одобряли принципы реформы 1808-1814 гг., теперь относились к ним скептически, не будучи, однако, согласны и со взглядами на задачи духовного образования Николая I и Протасова»11. Многие иерархи и представители учёного монашества, осуждая «реакционные тенденции» протасовских преобразований, в свою очередь, сами оказывали им поддержку, вынужденно или искренне исполняя свои обязанности по руководству и контролю над учебными заведениями. Первые шаги Н.А. Протасова в духовно-учебном деле воспринимались позитивно, от них ждали определённых улучшений в жизни семинарий и низших духовных школ. Последующие, более принципиальные шаги обер-прокурора вызывали глубокое неприятие. Впоследствии мемуаристы отмечали, что «со стороны некоторых лиц возникали даже сомнения в благонамеренности действий Протасова»12. Когда ушли цензурные ограничения, многие отзывались о реформах Н.А. Протасова в духовной школе крайне негативно: «Протасов изломал всё, что с редкой заботливостью, старательным трудом <...> насаждалось в течение 20 лет»13. Как и любая реформа, протасовские меры в области духовного образования всколыхнули мысль, полярные мнения. Но они в силу политических обстоятельств были высказаны только в царствование Александра II, когда были опубликованы многочисленные ме-
муары современников и участников тех событий.
Несмотря на враждебное отношение духовенства к духовно-учебной реформе, она была неизбежна. Этого требовала политическая система. В активно приспособлявшемся к этой системе ведомстве православного исповедания положение присутствовавших иерархов было весьма сложным. С одной стороны, лишаясь своих прав и привилегий в духовно-учебном деле, представители высшей иерархии были часто очень далеки от представления о реальных нуждах духовной школы. Низшее и среднее звено духовного сословия в области образования также находилось «между двух огней». По мнению церковных властей, оно плохо исполняло роль народных учителей, пастырей, по мнению властей светских, - неудовлетворительно исполняло обязанности стражей общественного порядка в душах и головах своей паствы. Именно это слабое положение Церкви в деле духовного просвещения и использовала обер-прокуратура в лице Н.А. Протасова для проведения реформы.
Сам Н.А. Протасов стал исполнителем воли монарха и проводником давления растущей бюрократической системы. Создание Духовно-учебного управления, изменения уставов духовных академий и семинарий и учебного процесса в них, детальная регламентация всех учебных вопросов и в итоге, абсолютный государственный контроль стали результатом реформ 1830 - начала 1840-х гг В дальнейшем «надзор обер-прокурора de facto превратился в его безграничное господство над духовной школой, которое продолжалось с незначительным ослаблением в 1867-1884 гг., вплоть до конца синодального периода»14. При этом сама фигура обер-прокурора теперь стала скорее номинальной, выражающей общие тенденции бюрократизации. В этот период «сословная монархия трансформировалась в бюрократическую»15. Св. Синод, существовавший изначально именно как сословная корпорация под надзором государства (бюрократии), в XIX в. не мог не подчиниться тенденциям развития общества. В его деятельности долгое время «главным фактором являлась борьба между властью иерар-
хической и властью представителей госу-дарства»16. С победой в этой борьбе бюрократии её влиянием оказалась захвачена и сфера духовного образования. Чуждый поначалу церковной среде бюрократический элемент в духовном воспитании стал со временем неотъемлемым фактором деятельности духовных школ. В этом смысле преобразования в этой сфере, произведённые при Н.А. Протасове, имели важнейшее значение и могут расцениваться именно как реформа.
1 Титов Ф.И. Московский митрополит Ма-карий Булгаков: к 25-летию со дня его кончины // Богословский вестник. 1907. № 6. С. 393.
2 Собрание мнений и отзывов Филарета, митрополита Московского и Коломенского, по учебным и церковно-государственным вопросам. СПб., 1885. Т. II. С. 234-239.
3 Извлечение из отчета обер-прокурора СВ. Синода за 1838 год. СПб., 1839. С. 65.
4 Морошкин М.Я. Материалы для истории Православной Церкви в царствование императора Николая I // Сборник императорского Русского Исторического общества. Т. 113. Кн. 1. С. 424.
5 Чистович И.Д. История Санкт-Петербургской духовной академии. СПб., 1894. С. 436.
6Никодим, епископ Красноярский. Записки // Чтения в Обществе истории и древностей российских при Московском университете. 1877. Кн. 2. Ч. II. С. 39.
7 Титлинов Б.В. Духовная школа в России в XIX столетии. Т. II. Вильна. 1909. С. 3.
8 Соколов А.А. Отношения церковной власти к свободе совести и слова в XIX веке. Астрахань. 1906. С. 24.
9 Котович А.Н. Духовная цензура в России (1799-1855). СПб., 1909. С. 171.
10 Смолич И.К. История Русской церкви 1700-1917. Ч. 1 / История Русской церкви. Кн. 8. Ч. 1. М., 1996. С. 452.
11 Морошкин М.Я. Указ соч. С. 158.
12 Дьяконов К.П. Духовные школы в царствование императора Николая I. Сергиев Посад. 1907. С. 35.
13 Смолич И.К. Указ. соч. Там же. С. 429.
14 Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи. СПб., 1999. Т. 2. С. 148.
15 Хомяков Д.А. К истории отечественной бюрократии. Тула, 1904. С. 1.
