CC BY
59
НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС И ИННОВАЦИОННАЯ ЭКОНОМИКА
2019.04.028. И.Ю. ЖИЛИНА. РЕДКОЗЕМЕЛЬНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ -КЛЮЧЕВОЙ ФАКТОР ТЕХНОЛОГИЧЕСКОГО ПРОГРЕССА XXI в. (Обзор).
Ключевые слова: редкоземельные элементы; сферы применения редкоземельных элементов; мировой рынок редкоземельных элементов; редкоземельные элементы в Китае; экология; глубоководная добыча; ресурсы Арктики.
В обзоре рассматривается значение редкоземельных элементов (РЗЭ)1 для современной экономики, особенности мирового рынка РЗЭ, а также анализируются новые технологические решения в области производства РЗЭ и проблемы диверсификации регионов их добычи.
К РЗЭ относится группа из 17 металлов: 15 элементов семейства лантаноидов, а также иттрий и скандий. В большинстве случаев РЗЭ находятся в природе в рассеянном состоянии и образуют тугоплавкие, практически не растворимые в воде оксиды, из которых сложно выделить чистый металл, что серьезно осложняет их добычу в промышленных масштабах. Эти элементы используются в качестве важнейших компонентов инновационных материалов и в продукции с уникальными характеристиками. РЗЭ применяют в низкоуглеродных энергетических технологиях, электронной и оборонной промышленности, металлургии, здравоохранении. Их часто называют «витаминами» современной промышленности, поскольку их свойства позволяют повысить эффективность многих производственных процессов и конечных продуктов [7, р. 9]. РЗЭ способст-
1 В литературе часто используются и другие названия редкоземельных элементов - редкоземельные металлы (РЗМ), редкие земли (РЗ).
вуют развитию солнечной энергетики, лазерных технологий, скоростного транспорта и т.д. Например, использование даже малых количеств неодима и ванадия позволяет снизить вес металлических конструкций на треть и увеличить срок их службы в 2-3 раза. По мнению экспертов, процент использования РЗЭ в производстве является ключевой характеристикой уровня технологического развития национальной промышленности.
Спектр применения РЗЭ с каждым годом расширяется. Одно из наиболее перспективных направлений - ториевая энергетика. Торий, природный слабо радиоактивный металл, в будущем может заменить и даже обойти природный уран по некоторым параметрам. Реактор, в котором вместо урана используется торий, намного безопаснее ныне существующих, а значит, опасности возникновения новых Чернобыля и Фукусимы можно будет избежать [1].
РЗЭ относятся к категории так называемых «критических»1 ресурсов: они имеют важное значение для экономики государств, и, особенно, для оборонной и энергетической отраслей. РЗЭ при этом, несмотря на название, не являются редкими2. Запасы некоторых из них (церий, лантан), не уступают запасам меди. Месторождения редкоземельного сырья имеются в 34 странах мира. По совместной оценке Геологической службы США, Китайского общества редкоземельных металлов и британской консультативной группы Яо8кШ, совокупный мировой объем выявленных ресурсов составляет около 163 млн т соединений РЗЭ. Самые большие природные запасы сконцентрированы в Бразилии (более 32%), Китае (22%) и странах СНГ (11,7%). По разведанным запасам РЗЭ лидирует Китай (40-45%), страны СНГ (19-22%) и США (13%). Таким образом, считают специалисты, запасы РЗЭ достаточны для удовлетворения спроса на них [3; 7, р. 11].
Однако основная проблема с РЗЭ состоит в том, что их концентрация в рудах очень низка. Их извлечение и переработка до
1 Критическими ресурсами в управлении называют ресурсы, увеличение которых приводит к улучшению конечного результата, а сокращение - сужает возможности для достижения поставленных целей. Критическими также называют дефицитные ресурсы. Однако не все РЗЭ считаются «критическими» в смысле их дефицитности: у некоторых из них есть доступные заменители.
2 Это исторически сложившееся название, появление которого связано с тем, что все РЗЭ находятся в природе в рассеянном состоянии.
промышленного использования являются очень сложными, затратными и, кроме того, токсичными процессами. Производственная цепочка включает добычу руды, извлечение оксидов РЗЭ, очистку материала, превращение оксидов в сплавы металлов, включение сплавов в компоненты и производство конечной продукции. Расположение запасов РЗЭ и мощностей по их извлечению определяют выбор места для их производства и переработки [7, р. 12].
Объем рынка РЗЭ невелик: он оценивается в 8 млрд долл. Ежегодно производится и продается около 170 тыс. т РЗЭ (для сравнения, в 2015 г. в мире было произведено 2,29 млрд т железной руды) [4]. Однако создаваемая в промышленности с помощью РЗЭ стоимость составляет 7 трлн долл., что делает их важным компонентом современной мировой экономики [7, р. 9].
В ХХ в. ведущими мировыми производителями РЗЭ были США, СССР и Франция. Однако в 2014 г. доля России на этом рынке составляла лишь 1,3%, хотя в российских недрах, по некоторым оценкам, содержится около 18% мировых запасов РЗЭ. Свои позиции утратили также и США. При этом в Китае с середины 1990-х годов под воздействием внутренних политических инициатив и потребностей собственного рынка производство РЗЭ стало быстро увеличиваться. За последние 20 лет доля Китая возросла до 80-95% мирового производства РЗЭ [7, р. 3].
Китай стремится использовать богатые залежи РЗЭ для поддержки технологических инноваций и развития самых разных секторов экономики: от космоса до обороны и энергетики. Геологические факторы, традиционно слабые экологические нормы, низкая стоимость рабочей силы, земли и энергии, а также государственные программы НИР, направленные на увеличение глубины переработки сырья и выпуск высокотехнологичной продукции, обеспечили относительно низкую стоимость производства РЗЭ в стране.
В то же время с 1970-1980-х годов движение в защиту окружающей среды (ОС) во многих странах - производителях РЗЭ, в частности в США, оказывало давление на компании в трудоемких, экологически опасных отраслях, к которым относится производство РЗЭ, и вынуждало искать альтернативные источники ресурсов и / или делокализовать производства.
Глобализация и либерализация торговли и инвестиций, а также либерализация экономики в самом Китае позволили между-
народным компаниям перенести туда значительную часть мощностей по первичной переработке и выделению редкоземельных металлов, а затем и по производству РЗЭ, а китайским компаниям получать зарубежные технологические ноу-хау. Это не только способствовало тому, что Китай стал доминирующим производителем оксидов РЗЭ и постоянно укреплял свои позиции в производственных цепочках создания некоторых РЗЭ, в частности не-одимовых магнитов NdFeB, отличающихся особой мощностью и высокой стойкостью к размагничиванию, применяющихся в электронике, медицинском оборудовании и многих других областях. К 2013 г. Китай уже производил 90% мировых магнитных сплавов и 75% магнитов NdFeB [7, р. 14].
До 2010 г. никто практически не обращал внимания на процесс концентрации производства РЗЭ в Китае. Поставки и торговля этим сырьем либо рассматривались как стабильные, либо риски игнорировались. В результате менее чем за 15 лет около 95% мировых объемов первых двух звеньев производственной цепочки промышленности по производству РЗЭ оказались сосредоточены в Китае, что привело к слишком быстрому, а часто и бесконтрольному наращиванию там добывающих мощностей [3].
Руководство Китая, понимая, что запасы РЗЭ, особенно наиболее ценных, конечны, а внутренняя потребность в стратегических материалах и технологиях постоянно растет, начало планомерно снижать экспорт концентратов и отдельных РЗЭ. В 2010 г. Китай ввел квоты на добычу руд, содержащих РЗЭ, и установил экспортные квоты в размере 30 тыс. т РЗЭ в год при внешнем спросе в 55 тыс. т, временно прекратил экспорт РЗЭ в Японию из-за политических разногласий. При этом было объявлено о планах полного прекращения экспорта РЗЭ. Действия Китая привели к сокращению предложения РЗЭ на мировом рынке и резкому скачку цен на них. Для обеспечения доступа к сырью зарубежные производители РЗЭ были вынуждены переводить предприятия в Китай, искать новых поставщиков, или новые технические решения, либо прекратить существование [7, р. 14].
Одни японские компании, являвшиеся основной мишенью действий Китая, перевели производство в Китай, другие начали осваивать месторождения РЗЭ во Вьетнаме. Кроме того, в Японии были разработаны технологии переработки электронных отходов и
извлечения из них РЗЭ. В настоящее время такими технологиями владеют лишь три японские компании: Hitachi, Mitsubishi Materials и Showa Denko KK. Остальным они пока недоступны [2].
Германия заключила соглашение о стратегическом партнерстве с Казахстаном, где сохранилась советская инфраструктура по добыче РЗЭ в зоне урановых месторождений. Канада начала проект в Киргизии, которая в свое время обеспечивала до 80% потребностей экономики СССР в самых ценных РЗЭ. США начали развивать сотрудничество с Австралией, где сосредоточено 5% мировых запасов РЗЭ, реанимировали добычу на месторождении Mountain Pass и приступили к разработке еще нескольких месторождений на своей территории, которые впрочем быстро закрылись [3].
В 2015 г. после урегулирования споров по РЗЭ в ВТО Китай вернулся к нормальной торговой практике и по-прежнему обеспечивает более 80% мирового производства РЗЭ, включая почти весь мировой объем производства некоторых из них, например диспрозия, применяемого в металлургии, ядерной и традиционной энергетике, в медицинских лазерах и др. [7, p. 3].
Специалисты считают, что для Китая использование ресурсного преимущества как экономического «оружия» для ведения дипломатических баталий было не главной целью. Отношение Китая к производству РЗЭ в значительной степени обусловлено внутренними проблемами, одна из которых - нарастающие экологические проблемы в стране. КНР все активнее выступает за энергоэффективные и низкоуглеродные технологии, (ветряную энергию и электромобили), в которых используются РЗЭ. При этом экономическая стратегия Китая ориентирована на достижение лидирующих позиций в отраслях будущего и освоение соответствующих производственных цепочек для обеспечения долгосрочной экономической трансформации страны. По мнению специалистов, подход Китая к РЗЭ заключается не только в освоении производства ресурсов и снабжении ими китайской экономики, но и во все большем доминировании в отраслях с более высокой добавленной стоимостью, которые используют РЗЭ. Таким образом, Китай сегодня является не только основным мировым производителем оксидов РЗЭ, но и их крупнейшим потребителем и все чаще контролирует производственные цепочки ключевых зависимых продуктов, в частности магнитов NdFeB [7, р. 4].
Опасения по поводу растущего внутреннего спроса и все более ограниченных запасов некоторых РЗЭ подталкивают китайские компании к расширению поставок РЗЭ из-за рубежа. По данным консультативной компании Adamas Intellidgence, в 2018 г. Китай стал основным импортером РЗЭ: при экспорте РЗЭ в 53 тыс. т их импорт составил 41 тыс. т (основные поставщики США и Мьянма). Более того, КНР стала чистым импортером семи видов РЗЭ [4]. Таким образом, новая волна зарубежных китайских инвестиций может означать, что производство (и загрязнение), которое когда-то было перемещено в Китай, будет перенаправляться в другие районы земного шара, Китай же демонстрирует намерение осваивать отрасли с более высокой добавленной стоимостью [7, р. 4].
В связи с ростом глобального спроса на РЗЭ в последние годы растет интерес к глубоководной разработке их запасов в территориальных и в международных водах. Исследования, проведенные в конце ХХ в., показали, что в глубоководных месторождениях океана содержание и концентрация некоторых металлов в несколько раз превышает запасы месторождений на суше. Так, масса конкреций1 в зоне разлома Кларион-Клиппертон (Clarion-Clipperton Fracture Zone, CCFZ) в Тихом океане, по оценкам, составляет 34 млрд т, что эквивалентно 7,5 млрд т марганца, 340 млн т никеля, 275 млн т меди и 78 млн т кобальта [6].
После кризиса на рынке РЗЭ в 2010 г. Япония вложила более 280 млн долл. в проект по созданию специализированного флота и глубоководной техники для исследования донной части своих территориальных вод. В 2011 г. она заявила об обнаружении месторождения РЗЭ около острова Минимитори к юго-востоку от Токио. По уточненным в 2018 г. данным, месторождение, которого хватит на сотни лет, расположено на глубине 2-4 км, но по концентрации РЗЭ оно в 20-30 раз превосходит крупнейшее в мире из разрабатываемых месторождений, находящееся на территории Китая. Объем залежей оценивается в 16 млн т. Технико-экономическое обоснование предполагается подготовить в течение пяти лет [3].
Норвежское нефтяное управление (Norwegian Petroleum Directorate, NPD) также рассматривает возможность подводной добы-
1 Конкреция - шаровидный минеральный агрегат плотно-скрытокристалли-ческого, зернистого или радиально-лучистого строения. Чаще всего конкреции образуются в пористых осадочных породах - песках и глинах.
чи РЗЭ. К настоящему времени NPD выявила несколько перспективных месторождений, в которых содержится по меньшей мере вдвое больше лантаноидов, чем в тихоокеанских и атлантических залежах. Изученные группы месторождений кроме того содержат в 20-80 раз больше лития и в 4-7 раз больше скандия, чем аналогичные месторождения в Тихом и Атлантическом океанах [5, р. 3].
В первую пятерку стран, обладающих технологией глубоководной разведки, входят США, Франция, Россия, Япония и Китай. С 2001 г. Международный орган по морскому дну (International Seabed Authority, ISA)1 выдал 29 лицензий на разведку морского дна в Тихом, Атлантическом и Индийском океанах, 17 из которых относятся к зоне разлома Кларион-Клиппертон. Однако до начала эксплуатации необходимо решить множество технологических, экологических, экономических и институциональных проблем [6].
Добыча, очевидно, будет чрезвычайно затратной, но недостатка в инвестициях не будет, поскольку без РЗЭ невозможен переход к шестому и последующим технологическим укладам. Пока ни одна компания не добилась успеха в создании коммерчески устойчивой добычи на морском дне, однако это не уменьшило спекулятивного интереса и энтузиазма, поскольку контроль над рынком РЗЭ в ближайшем будущем означает то же, что контроль над рынками углеводородов в настоящее время [3].
Список литературы
1. Алексеева Н. Элементы высоких технологий: как мировые державы борются за рынок редкоземельных металлов // RT. - 2018. - 04.03. - Режим доступа: https://rassian.rt.com/worldarticle/488763-redkozemelnye-metally-dobycha-rossiya-ssha-kitay
2. Погоня за редкостями // Русский пульс. - 2016. - 27.05. - Режим доступа: https://russianpulse.ru/rusplt/2016/05/27/1536121-pogonya-za-redkostyami
3. Савинов С. Редкое счастье // Деловой квадрат. - Ижевск, 2018. - N 7. - С. 811. - Режим доступа: http://www.d-kvadrat.ru/journal?JournalSearch%5Byear% 5D=2018
1 Международный орган по морскому дну - межправительственная организация, созданная на основании Конвенции ООН по морскому праву для организации и контроля разведки и разработки минеральных ресурсов международного района морского дна за пределами национальной юрисдикции.
4. Mann N. Terres rares: Pékin importe de plus en plus... pour moins polluer // Liberation. - P., 2019. - 27.03. - Mode of access: https://www.liberation.fr/planete/ 2019/03/27/terres-rares-pekin-importe-de-plus-en-plus-pour-moins-polluer_1717572
5. Mered M. The Arctic: Critical metals, hydrogen and wind power for the energy transition // Édito Énergie. - P.: Ifri. - 2019. - 23.12. - Mode of access: https://www.ifri.org/sites/default/files/atoms/files/mered_arctic_metals_2019.pdf
6. Pelaudeix C. Deep seabed mining of critical metals: Strategic and governance challenges // Editorials. - P.: IFRI. - 2018. - 18.12. - Mode of access: https:// www.ifri.org/en/publications/editoriaux-de-lifri/edito-energie/deep-seabed-mining-critical-metals-strategic-and
7. Seaman J. Rare Earths and China: A review of changing criticality in the new economy // Notes de l'Ifri. P.: Ifri. - 2019. - Mode of access: https://www.ifri.org/ sites/default/files/atoms/files/seaman_rare_earths_china_2019.pdf
2019.04.029. И.Ю. ЖИЛИНА. ДИСКУССИЯ О РЕГУЛИРОВАНИИ ТЕХНОЛОГИЧЕСКИХ КОМПАНИЙ. (Обзор).
Ключевые слова: технологические компании; Интернет; интернет-платформы; интернет-технологии; регулирование; монополии; Facebook; Google.
В обзоре рассматриваются различные подходы к регулированию технологических компаний.
В 2018 г. в США и Западной Европе активизировалась дискуссия о регулировании технологических компаний, что в определенной мере объясняется участившимися скандалами, связанными с утечками личных данных пользователей крупнейших интернет-платформ, в частности Facebook и Google. Злоупотребление персональными данными, подрывающее доверие к технологической индустрии в целом, вызывает в научном сообществе, государственных структурах, международных организациях все большую озабоченность.
Многие специалисты уверены, что решение проблем управления технологическим сектором, а также специфических проблем, возникающих при взаимодействии цифрового мира с реальным, уже нельзя откладывать [2; 4; 5; 6]. Так, профессор экономики Стэнфордского университета М. Боскин подчеркивает, что «вопрос управления новыми информационными технологиями необходимо решать сейчас, иначе он не будет решен никогда» [2]. Не случайно Генеральный секретарь ООН А. Гутерреш в июле 2018 г. учредил Группу высокого уровня по цифровому сотрудничеству. Обосно-
