CC BY
3118. Ленин, В.И. Полн.собр.соч., т.3. - С.246.
19. Литвак, Б.Г. Русская деревня в реформе 1861 года. -С.328 (подсчитано нами - В.Ф.).
20. Ленин, В.И. Полн.собр.соч., т.20. - С. 174.
21. Литвак, Б.Г. Русская деревня в реформе 1861 года. -С.153.
22. ГАВО, ф.26, оп.1. д.218, л.2-2 об.
23. Там же, оп.2, д..42, л.43 об.
24. Там же, д.333, л.6 об.
25. Литвак, Б.Г. Русская деревня в реформе 1861 года. -С.201.
26. РГИА, ф. 1290, оп.2, д.151, л.4.
27. Литвак, Б.Г. Русская деревня в реформе 1861 года.-С.180. В исторической литературе известны другие цифры, характеризующие величину отрезков в Воронежской губернии: 21,6% (Зайончковский П.А. Отмена крепостного права в России. - М., 1968. - С.240); 29,6.
28. Степынин, В.А. Указ.соч. - С.4.
29. Энгельгардт, А.Н. Из деревни. 12 писем. 1872-1887 гг.
- М., 1960. - С.313.
30. ГАВО, ф.26, оп. 1, д.220, л.23 об.
31. Там же. - С.2.
32. Памятная книжка Воронежской губернии на 1896 год.
- Воронеж, 1896. - С.115.
33. ГАРФ, ф. 109, 4 эксп., 1868 г., д.207, л.11 об.
34. Крестьянское движение в Воронежской губернии в 1864-1904 гг. Сборник документов. - Воронеж, 1964. -С.11-12.
35. Там же. - С.2.
36. Эргель, А.И. Гарденины, их дворня, приверженцы и враги. - М., 1933, т.2. - С.429.
37. Воронежские губернские ведомости, 1863, № 19, прибавление.
38. ГАВО, ф.26, оп.1, д.61, л.1.
39. Там же, д.222, л.9.
40. Там же, оп.2, д.372 л.83 об.
41. Эргель, А.И. Указ.соч., т.1. - С.167.
42. РГИА, ф. 1290, оп.2, д.152, л.27.
43. Щербина, Ф. Указ.соч. - С.231.
44. Шевченко, М.М. История крепостного права в России. - Воронеж, 1981. - С.217.
45. ГАВО, ф.26, оп. 1, д.122, л. 135.
46. Зайончковский, П.А. Отмена крепостного права в России. - М., 1950. - С.362-363.
47. Крестьянское движение в Воронежской губернии в 1861-1863 гг. - С.110.
48. Литвак, Б.Г. Русская деревня в реформе 1861 года. -С.367.
49. Ленин, В.И. Полн.собр.соч., т.6. - С.328.
50. Щербина, Ф. Указ.соч. -С.381, 382, приложение. - С.45, 49.
51. Ленин, В.И. Полн.собр.соч., т.1. - С.227.
52. Щербаков, Ф. Указ.соч. - С.324, 326.
53. ГАВО, ф.26, оп. 1, д.222, л. 14 об.
54. Зайончковский, П.А. Проведение в жизнь крестьянской реформы 1861 г. - М., 1958. - С.307.
55. Зайончковский, П.А. Проведение в жизнь крестьянской реформы 1861 г. - М., 1958. - С.307.
56. Там же. - С.389.
57. ГАВО, ф.26, оп. 1, д.194, л. 162.
58. Ревизовавшего, по высочайшему повелению, Воронежскую и Тамбовскую губернию сенатора Мордвинова всеподданнейший рапорт, 1881. - С.8.
59. Ленин, В.И. Полн.собр.соч., т.15. - С.341.
А.В. Перепелицын,
доктор исторических наук, профессор (г. Воронеж)
РЕАЛИЗАЦИЯ ПРОДУКЦИИ КУСТАРНЫХ ПРОМЫСЛОВ ЦЕНТРАЛЬНОГО ЧЕРНОЗЕМЬЯ В 60 - 90-Е ГГ. XIX В.*
Статья рекомендована к печати доктором исторических наук, В.Н. Фурсовым, доктором исторических наук, доцентом Т.В. Филоненко.
Аннотация. В статье исследуется организация сбыта кустарной продукции крестьянами цен-тралъно-черноземных губерний в пореформенный период. Изучаются трудности самостоятельного выхода кустарей на местный рынок, анализируются различные формы проникновения торгового посреднического капитала в промыслы, рассматривается география дальнего сбыта кустарной продукции.
Ключевые слова: крестьянское хозяйство, кустарные промыслы, сбыт кустарной продукции.
Изучение связей кустарей с рынком, выяснение механизмов реализации продукции сельских промыслов позволяет лучше понять харак-
тер и особенности утверждавшихся в деревне производственных отношений. Через промысловые занятия крестьяне знакомились с рыноч-
* Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ, проект 3 08-01-56-103 а/ц
ными отношениями и начинали активно участвовать в них. Проблема сбыта кустарных товаров в Центральном Черноземье отличалась особой остротой, вызванной трудностями в распродаже промысловых изделий: зачастую продукция даже немногих мастеров с трудом находила покупателей, сконцентрированных в одном месте. Не имея достаточных оборотных капиталов, основная масса кустарей могла самостоятельно выходить лишь на местный, территориально наиболее близкий к производству рынок. Без участия кустарей не обходились многочисленные сельские базары, ярмарки, и именно на них был возможен непосредственный выход мелких производителей на потребителя. Положение осложнялось, когда в определенной местности происходило расширение промысла. В этом случае сталкивались интересы конкурентов, изготовлявших одинаковый товар. Самостоятельная розничная реализация продукции в таком случае замедлялась, требовала длительного пребывания крестьянина в роли торговца, отвлекала от других хозяйственных дел. В условиях насыщения местных рынков одинаковой продукцией требовалось переключение товарного потока на более отдаленные рынки, но вывоз изделий в дальние места резко повышал накладные расходы, выдвигал проблему транспортировки, требовал продолжительной отлучки и был не под силу основной массе кустарей. Поэтому выход мелких производителей на непосредственных потребителей существовал, прежде всего, в промыслах, не сумевших своей продукцией перегрузить емкость местного рынка. И хотя в подобном состоянии в центрально-черноземных губерниях находились многие промыслы, но и здесь, особенно в развивающихся производствах, все больше усиливалась роль посреднического торгового капитала.
В качестве начальных стадий установления контроля скупщиков над мелкотоварным производством можно рассматривать выделение перепродавца из среды самих деревенских промышленников, когда более состоятельные начинали скупать продукты чужого труда и реали-зовывать их вместе со своими изделиями, получая при этом определенные доходы. Диапа-
зон воздействия одного производителя на другого мог быть весьма широким: от простой «услуги», оказываемой менее обеспеченному кустарю, до его, фактически, экономического подчинения. Последний тип связей хорошо просматривался в колесном промысле села Вано-вье Шацкого уезда Тамбовской губернии, в котором им занимались в 359 дворах из 575 (62,4 %) [1]. Хозяйственное положение отдельных семейств и уровень мастерства кустарей были различными. Наиболее зажиточные колесники продолжали промысел в течение всего года, бедные сворачивали производство зимой, когда спрос на колеса падал, поскольку не имели достаточного запаса материалов и нуждались в немедленной продаже продукции из-за безденежья. Реализуя товары сразу по мере их изготовления, мелкий кустарь серьезно проигрывал в размерах доходов крупным и состоятельным, которые приготовляли значительные партии изделий для продажи по лучшим ценам осенью, когда бывал наибольший спрос на колеса и бондарную продукцию. Для успешного ведения этого промысла, по оценкам, требовалось не менее 25 рублей. Те, у кого таких средств не находилось, обращались за помощью к состоятельным кустарям, и они снабжали их материалом, забирая взамен изготовленные колеса. Заплатив непосредственному производителю 55 копеек за стан, перекупщик продавал это же количество колес на базаре по 5-8 рублей. Подобное положение сложилось также у деревообделочников слободы Воронцовки Павловского уезда Воронежской губернии. Здесь лишь немногие из мастеров вели дело самостоятельно, а большая часть работала, выполняя задания местных крестьян-торговцев, занимавшихся таким же промыслом [2]. Несколько десятков скупщиков, «обладая капиталом, обыкновенно или скупают у мелких производителей вырабатываемые ими изделия по дешевым ценам, или раздают им для поделки свой лес, платя за работу посдельно» [3].
Такая же картина наблюдалась и в производствах по обработке других материалов. Богатые сапожники села Рыбного Моршанского уезда Тамбовской губернии, имея большие мастерские с наемными рабочими, дополнитель-
но скупали у мелких мастеров значительные партии сапог и отправляли их в Таврическую губернию [4]. В руках зажиточных кустарей находился, преимущественно, весь сбыт кожевенной продукции за пределы своих и ближайших селений в Спасском уезде Тамбовской губернии (села Хомутовка, Дмитриевский Усад, Лопатино, деревня Липлейка) [5]. То есть в среде мелких промышленников отмечалось немалое расслоение, позволявшее наиболее зажиточным из них скупать и перепродавать чужую продукцию, не оставляя при этом собственное производство. Исполняя роль посредника между рядовыми кустарями и рынком сбыта, состоятельные мастера получали шанс к накоплению капитала, расширению производства или открытию нового дела.
Большое воздействие на всю мелкую промышленность оказывали скупщики, не участвовавшие непосредственно в производстве и полностью посвятившие себя торговому посредничеству. Среди них существовала своеобразная иерархия в соответствии с экономическим положением, размерами оборотных средств. Мелкие скупщики выполняли всю черновую работу - ездили по селениям, мелким базарам и ярмаркам, где, в основном, в розницу скупали у кустарей промысловую продукцию. Над ними патронировали более крупные дельцы, часто купеческого сословия, к которым стекались партиями изделия сельских мастеров, а также зерно, скот, птица, яйца и т.п. Таких промежуточных звеньев между производителем и потребителем могло быть несколько. Представление о взаимоотношениях различных групп скупщиков дает описание торгового промысла крестьян пригородных слобод города Спасска Тамбовской губернии. Большинство этих скупщиков, так называемых «тарханов», отмечали земские статистики, «только мелкие барышники, не располагающие никакими оборотными капиталами, поэтому вся торговая деятельность их есть не более как мелкое комиссионерство для действительных торговцев. Местные крестьяне говорят, что тарханы являются на базары и ярмарки ... не торговать, а кормиться» [6]. Товары, закупаемые тарханами, «поступают крупными партиями в Петербург,
Москву, на Нижегородскую ярмарку, но сами тарханы, и притом же, которые посостоятель-нее, доставляют их только спасским купцам, а мелкие чуть ли не каждую штуку товара перепродают немедленно на ярмарке приезжающим туда торговцам, делая на свои рубли оборот несколько раз в день» [7].
Нередко скупщикам приходилось бороться друг с другом за производителя. Вязальщицы чулок села Бондари Тамбовского уезда оказались в очень трудном положении, попав в полную зависимость от местных скупщиков, снабжавших их шерстью и периодически поднимавших на нее цены без увеличения платы за чулки. Прежде чулочницы более выгодно сбывали продукцию приезжим торговцам, а затем в их селе стали постоянно жить несколько скупщиков, которые «сумели устранить посторонних покупателей чулок» [8] и стали диктовать условия сбыта продукции.
Отмеченная тенденция к концентрации сбыта кустарных изделий в руках немногих крупных скупщиков ясно прослеживается во многих промыслах. В обширном чулочном производстве в слободах Чижовке, Таврово, Придаче Воронежского уезда насчитывалось всего три главных оптовых торговца из Воронежа, занимавшихся исключительно скупкой чулок и перепродажей их большими партиями в Донскую область. Доходы за год у них составляли до 150 тысяч рублей и больше [9]. Об аналогичном явлении писал в земскую уездную управу священник села Бондари Тамбовского уезда: «главная кустарная отрасль, которой занимаются почти все лица Бондарей (женского пола в особенности) - это вязальная: чулки и перчатки. Важную помощь крестьянам . оказало бы земство, если бы нашло сбыт этому товару. Теперь же это дело в руках двух-трех эксплуататоров, которые по соглашению между собой довели цену на этот товар до минимума» [10]. Крестьянами в селах Серповом, Барках и Пеньках Моршанского уезда Тамбовской губернии изготовлялось до одного миллиона штук кулей в год. Из них только 150 тысяч попадало на рынки Тамбова, а остальные сбывались единственному торговцу в Моршанске [11]. В течение многих лет контроль над значительным суконным
производством в районе реки Карачан с центром в селе Верхний Карачан Новохоперского уезда Воронежской губернии сохраняли пять торговцев. Приказчики этих купцов с августа до весны скупали каждый год до 550 тысяч аршин сукна [12]. Примечательно, что уже после покупки, в целях придания сукну мягкости и лучшего внешнего вида, скупщики организовывали его доработку на особых сукновалках при водяных мельницах. Таким способом достигалась большая конкурентоспособность товаров, а скупщики при этом выполняли дополнительно функции промышленников. Монополия на сбыт кустарных изделий могла смениться процессом демонополизации. «Прежде в Сасове, -говорилось в описании промысла в одном из сел Елатомского уезда Тамбовской губернии, -было несколько крупных торговцев пенькой. Нынче дело это раздробилось, не сосредотачиваясь уже в 2-3 руках, оно начинает теперь переходить в руки многих, хотя сравнительно и мелких торговцев» [13].
Таким образом, в организации сбыта продукции крестьянской промышленности большую роль играли скупщики, представлявшие собой дифференцированный слой торговцев, специализировавшихся на перепродаже товаров. Установив режим жесткого распределения сфер влияния на рынке, они присваивали часть произведенной крестьянами стоимости и заботились, прежде всего, о доходности своего посреднического дела. В то же время следует учитывать замечание П.Г. Рындзюнского о том, что «нередко самостоятельное производство давало меньший доход работнику, чем в тех случаях, когда он работал на скупщика или в мастерской промышленника» [14]. Конечно, более удобной и выгодной для мелких товаропроизводителей являлась реализация продукции не через скупщиков, а с помощью сбытовых кооперативов, массовое создание которых началось в начале XX в.
В полном объеме ответить на вопрос о величине прибыли, получаемой скупщиками в результате торгово-посреднических операций, трудно, поскольку в разных производствах и местностях она существенно колебалась, зависела от многих факторов: конъюнктуры рынка,
состояния промыслов, личных качеств торговца и т.п. К тому же имеющиеся источники не позволяют представить целостной картины доходов скупщиков. Торговцы, скупавшие в слободах Воронежского уезда шерстяные чулки, платили женщинам-вязальщицам за пару цветных больших чулок 3 5 копеек, сами продавали по цене не менее 50 копеек, а если реализация проходила подальше от места производства, то по 60-70 копеек [15]. Получается, что производители получали за труд 50-70 % от стоимости изделия, а перепродавцы - 30-50 %.
От засилья скупщиков страдали многие промыслы. Статистики отмечали их пагубное влияние, например, на кулевое производство в Спасском уезде Тамбовской губернии: «Скупщиков этих немного, они все находятся в стачке друг с другом и держат в руках все кулечное дело, извлекая из него все выгоды для себя» [16]. Закупив сотню кулей из первых рук за 1318 рублей, они реализовывали их уже за 20-3 5 рублей, а непосредственные производители едва поддерживали «свое скудное существование 20-часовой работой по выделке куля» [17]. В слободе Придача Воронежского уезда в конце 1870-х годов действовало 34 заведения по производству канатов и бичевы. Значительная часть вырабатывавшихся ежегодно 17 тысяч пудов бичевы сбывалась скупщикам. Получаемая торговцами в результате перепродажи би-чевы в Воронеже в своих лавках прибыль колебалась от 14 % до 50 % [18]. Доходы увеличивались в 2-3 раза, если товар вывозился в города Павловск, Богучар, Бирюч, в слободу Алексеевку или же за пределы губернии. Конечно, у скупщиков возникали накладные расходы за хранение, транспортировку продукции, но они с лихвой компенсировались высокой торговой прибылью. Если учесть, что цена за пуд пеньки колебалась от 1 рубля до 2 рублей 50 копеек [19], то станет понятно, что непосредственному производителю, пусть даже хозяину-мастеру заведения, нанимающему рабочих, непросто было получить существенный капитал, расширить дело, стать крупным предпринимателем. Большая вероятность значительного накопления средств существовала в другой сфере - от посреднической деятельности между про-
изводством и рынком, от торговых и ростовщических операций.
Нередко крупные торговцы напрямую связывались с крестьянами-промышленниками и заставляли выполнять их заказы. В Темниковс-ком уезде Тамбовской губернии в селах Ермишь и Мердушь в начале 1880-х годов действовало около десяти гвоздарных кузниц, принадлежавших зажиточным крестьянам. В каждом заведении работали наемные кузнецы. Хозяева выдавали мастерам железо по 3 пуда в одни руки на 7 дней и в конце недели принимали готовую продукцию. За пуд гвоздей мастеру выплачивали 2 рубля 95 копеек. Оказывается, однако, что сами хозяева находились в полной зависимости от купцов города Касимова, скупавших у них продукцию. Эти купцы давали гвоздарникам деньги в задаток, а также записки на получение железа на Вознесенском заводе, так как завод не отпускал металл в долг мелким хозяевам-гвоздарям. Купцы обеспечивали мастерские железом и деньгами только на неделю работы. Новый кредит они выдавали лишь после того, как гвозди, изготовленные в течение недели, доставлялись в Касимов [20]. Судя по такой сильной зависимости мелких промышленников от обладателей капитала, данный промысел, оставаясь рутинным по техническому оснащению, превратился во внешнее отделение относительно крупного производства.
В большой зависимости от торговцев города Кадома Темниковского уезда Тамбовской губернии оказались изготовители мочальных рогож в деревне Рожковой Елатомского уезда. «Скупщики закупают мочало, и рогожники получают его от них весом. Рогожники сами себе делают ткацкие станы, работают с декабря по май, по мере изготовления рогож отвозят их в Кадом и получают установленную плату за свою работу. . По особому заказу из рогож сшиваются кули» [21]. В этом случае скупщики обслуживали, главным образом, не население, а заводы и фабрики, и деревенские кустари попадали в систему эксплуатации крупной индустрии. Так, несколько сот изготовителей кулей Сядемской волости Спасского уезда работали в городе Моршанске по найму от пензенских промышленников, нуждавшихся в подобной таре
для своих производств. Они снимали для кустарей помещение, доставляли им мочало и платили за работу [22]. Производимые в конце 1860-х гг. в Воронежской губернии в Бобровском, Землянском, Нижнедевицком, Коротоякс-ком, Острогожском уездах льняные и пеньковые ткани ручной выделки значительными партиями скупались на местных сельских базарах для промышленников из Воронежа, Старого Оско-ла, Ельца и Борисоглебска [23]. Из Тамбовской губернии мешочный холст в больших количествах поступал для крупных хлебных торговцев, а другие сорта тканей - к фабрикантам из Москвы, Арзамаса, Донской области [24].
Нередко положение кустаря почти не отличалось от положения наемного рабочего. В этом убеждает, к примеру, чулочное производство в Рассказовской волости Тамбовского уезда, которым в середине 1890-х гг. занимались женщины в 1 700-1 800 дворах [25]. Все дело находилось в руках 5-6 скупщиков, обороты которых ежегодно достигали 400-500 тысяч рублей. Они, по сути, превратились в организаторов производства, поскольку произошло подчинение промысла торговому капиталу. Торговцы приобретали поярок партиями в городах юга России и, привезя шерсть в Рассказово, раздавали ее мастерицам по 10-20 фунтов на одного человека, которые, связав чулки или носки, сдавали их скупщикам, получали вознаграждение и новое количество шерсти.
Анализ промысловых занятий центральночерноземного крестьянства показывает существование самых разных форм проникновения торгового капитала в промыслы. Мелкий промышленник мог быть отрезанным не только от рынка сбыта готовых изделий, но и от рынка сырья, а то и попасть в полную зависимость к торговцу, когда скупщик прямо раздавал материал кустарям на обработку за определенную плату и, фактически, превращал их в наемных рабочих-надомников.
Власти нередко вместо поддержки крестьянской промышленности осложняли и без того ее трудное существование. Гончары Карачунс-кого сельского общества Задонского уезда Воронежской губернии, состоявшего в 1899 г. из 320 дворов, для реализации своих изделий в тече-
ние 17 лет снимали площадь в городе Воронеже за 150-200 рублей в год, но на 1899 г. городская управа им в этом отказала под предлогом плохого санитарного состояния арендуемого места, хотя крестьяне соглашались за свой счет нанять караульного, который следил бы за чистотой и ежедневно убирал площадь [26].
Тезис о слабом развитии кустарных промыслов в Центральном Черноземье часто связывался в источниках и литературе с тем, что находившиеся здесь производства, обслуживали очень узкий местный рынок, а то и просто выполняли только заказы жителей. На самом же деле существовало немало промыслов, которые имели дальние специальные рынки сбыта продукции и выходили на них частью самостоятельно, а в большинстве случаев - через посредников.
В Тамбовской губернии экипажи из деревни Новой Елатомского уезда отправлялись в город Касимов Рязанской губернии; колеса, дуги, ободья из села Большая Грибановка Борисоглебского уезда сбывались в Урюпинскую станицу Донской области; колеса работы вановских кустарей Шацкого уезда направлялись в города Данков и Михайлов Рязанской губернии, Богу-чар, Воронеж, Балашов [27]. Из села Сасово Елатомского уезда в хороший год отправлялись по Оке в Нижний Новгород и Рыбинск, а оттуда в Петербург до 500 тысяч пудов пеньки, собранной по селам уезда, обработанной и упакованной в тюки [28]. Поярковые чулки, носки, варежки из Спасского, Шацкого, Тамбовского уездов, пригородных слобод Воронежского уезда расходились помимо соседних губерний по всей России: в Москву, Петербург, Ярославль, Владимир, Одессу, Ростов, Варшаву, Харьков [29] и другие места.
Широкую географию реализации продукции (колеса, повозки, дрожки, тарантасы) имели мастера слободы Воронцовки Павловского уезда Воронежской губернии. К числу главнейших рынков, на которые поступал товар, в основном через торговцев, относились более 20 крупных ярмарок юга России, находившихся на расстоянии 60-500 верст от места производства, а оставшиеся изделия продавались почти по всем селам Павловского, Богучарского уез-
дов, донским местам [30]. Воронцовские вышитые полотенца, острогожские скатерти и холст реализовывались по Харьковской, Астраханской губерниям, Донской области и на Кавказе [31].
Большой известностью пользовалась продукция прялочников Старооскольского уезда Курской губернии, Нижнедевицкого уезда Воронежской губернии, Козловского уезда Тамбовской губернии [32].
Крупными центрами сапожного промысла в Курской губернии являлись города Суджа и Мирополье Суджанского уезда, слобода Вели-комихайловка Новооскольского уезда, слобода Борисовка Грайворонского уезда. Изготовленные здесь по большей части простые крестьянские сапоги («гвоздевые» и «выворотные») значительными партиями сбывались в губерниях юга России и на Украине [33]. Всего в губернии насчитывалось более 4 000 кустарей-сапожников, выделывавших ежегодно до 1 миллиона пар сапог на сумму свыше 2 миллионов рублей [34]. Для сохранения и развития промысла земства Суджанского, Новооскольского, Староос-кольского уездов Курской губернии организовали местных сапожников выполнять казенные заказы интендантского ведомства [35]. Вначале кустари работали самостоятельно, а потом для улучшения качества продукции их объединили в мастерские под наблюдением доверенных от земств лиц. В мастерских работало несколько сотен человек, существовало разделение труда: каждый сапог проходил через руки примерно 17 мастеров. На период полевых работ деятельность мастеров приостанавливалась.
Существовал большой спрос на дуги, изготовлявшиеся в Белгородском и Корочанском уездах, как внутри Курской губернии, так и за ее пределами в Москве, Нижнем Новгороде, где они хорошо раскупались крупными партиями [36]. Изделия кузнечного промысла (косы, вилы, топоры, замки, ножи, зубья для борон) охотно покупались деревенским населением Курской и соседних губерний, а подковы из Суджанского уезда направлялись на Украину, в Москву, Петербург и ценились покупателями не ниже известных касимовских подков [37].
Вывоз изделий крестьянских промыслов в отдаленные места, за пределы губерний, как правило, свидетельствовал о достаточно высоком уровне развития промыслов, и такие производства в Центральном Черноземье имелись. Но при этом нужно иметь в виду, что внутри-губернский, внутриуездный и даже межволостной рынок предоставляли возможности для нормального функционирования промыслов. Естественно, в последних случаях промыслы внешне выглядели менее ярко, отсутствовала очень большая концентрация мастеров в целых группах селений, но это не дает оснований для принижения значения кустарных производств в деревенской экономике центрально-черноземных губерний.
Итак, кустарные промыслы Центрального Черноземья в пореформенный период испытывали определенные трудности, вызванные отсутствием справедливо организованного, выгодного сбыта продукции. Характерным явлением становилось вторжение в мелкотоварное производство торгового посреднического капитала. Проникновение торгового капитала осуществлялось в различных формах, начиная с самых простых (выделение перепродавца из среды самих кустарей) и заканчивая высшими (полная монополия скупщика в вопросах получения сырья, сбыта изделий и кредитования). Многие мелкие промышленники были вынуждены работать не на непосредственного потребителя, а на посредника. Работа на торгового посредника в ряде промыслов лишала кустарей прибавочного, а нередко и части необходимого продукта. Торговцы, организуя сбыт кустарной продукции на обширном рыночном пространстве и выполняя тем самым важную роль, в то же время выкачивали из крестьянской промышленности значительные средства, необходимые для производства, улучшения технической базы, условий труда и жизни мелких производителей. Переживаемые мелкой крестьянской промышленностью процессы, связанные с утверждением господства скупщиков, потерей многими кустарями самостоятельности, распространением рассеянной мануфактуры и простой капиталистической кооперации, хотя и протекали, как правило, менее ярко, чем в не-
черноземных губерниях, но в целом соответствовали общероссийским тенденциям. Испытывая на себе влияние буржуазного развития общества, кустарные промыслы сами служили мощным проводником товарно-денежных отношений в аграрном секторе экономики страны, способствовали увеличению товарности крестьянских хозяйств.
Примечания
1. Сборник статистических сведений по Тамбовской губернии. - Т. 6: Шацкий уезд. - Тамбов, 1884. - С. 161.
2. Труды комиссии по исследованию кустарной промышленности в России. - Вып. IX. - СПб., 1883. -С. 2569; Российский государственный исторический архив (далее - РГИА). Ф. 573, оп. 25, д. 221, л. 279.
3. РГИА. Ф. 573, оп. 25, д. 220, ч. II, л. 125 об.
4. Сборник статистических сведений по Тамбовской губернии. - Т. 3: Моршанский уезд. - Тамбов, 1882. -С. 243.
5. Памятная книжка Тамбовской губернии. 1894 г. - Тамбов, 1894. - С. 223.
6. Сборник статистических сведений по Тамбовской губернии. - Т. 5: Спасский уезд. - Тамбов, 1883. - С. 92.
7. Там же.
8. Сборник статистических сведений по Тамбовской губернии. - Т. 12: Тамбовский уезд. - Тамбов, 1886. - С. 268.
9. Чулочное производство в Воронежском уезде // Правительственный вестник. - 1890. - № 202.
10. Государственный архив Тамбовской области. Ф. 145, оп. 2, д. 2735, л. 36.
11. Кустарные промыслы. Текущая статистика на 18951896 сельскохозяйственный год. - СПб., 1897. - С. 187.
12. Памятная книжка Воронежской губернии на 1904 год. -Воронеж, 1904. - С. 180.
13. Тамбовские губернские ведомости. - 1881. - № 111.
14. Рындзюнский, П.Г. Утверждение капитализма в России. 1850-1880 гг. / П.Г. Рындзюнский. - М.: Наука, 1978. - С. 46.
15. Памятная книжка Воронежской губернии на 18781879 год. - Воронеж, 1879. - С. 10.
16. Кустарные промыслы. Текущая статистика на 18951896 сельскохозяйственный год. - СПб., 1897. - С. 187.
17. Данилов, Ф.А. Влияние грамотности, школьного обучения и профессионального образования на развитие кустарных промыслов / Ф.А. Данилов. - М., б. г. - С. 7.
18. Памятная книжка Воронежской губернии на 18781879 год. - С. 38-39.
19. Там же. - С. 36.
20. Сборник статистических сведений по Тамбовской губернии. - Т. 4: Темниковский уезд. - Тамбов, 1883. -С. 215.
21. Сборник статистических сведений по Тамбовской губернии. - Т. 7: Елатомский уезд. - Тамбов, 1884. -С. 96.
22. Сборник статистических сведений по Тамбовской губернии. - Т. 5: Спасский уезд. - С. 92.
23. Российский государственный военно-исторический архив (далее - РГВИА). Ф. 499, оп. 7, д. 10, л. 14.
24. РГВИА. Ф. 499, оп. 7, д. 10, л. 255 об.-261.
25. Отчеты и исследования по кустарной промышленности в России. - Т. 3. - СПб., 1895. - С. 59.
26. Государственный архив Воронежской области. Ф. И-20, оп. 1, д. 1045, л. 1-1 об.
27. Кустарные промыслы. Текущая статистика на 18951896 сельскохозяйственный год. - С. 187-190.
28. Тамбовские губернские ведомости. - 1881. - № 110.
29. Памятная книжка Тамбовской губернии. 1894 г. - С. 226; РГИА. Ф. 1281, оп. 6, д. 76, л. 7 об.
30. Труды комиссии по исследованию кустарной промышленности в России. - Вып. IX. - С. 2584-2586; РГИА. Ф. 573, оп. 25, д. 218, л. 286.
31. Труды комиссии по исследованию кустарной промышленности в России. - Вып. IX. - С. 2592.
32. Денисюк, Н. Кустарная Россия / Н. Денисюк. - Петроград, 1918. - С. 93; Кустарная промышленность России. Промыслы по обработке дерева. - СПб., 1913. -С. 126, 128.
33. Материалы для исследования кустарной промышленности в Курской губернии. - Вып. 1. - Курск, 1904. -С. 86.
34. Пономарев, Н. Кустарные промыслы в России / Н. Пономарев. - СПб., 1900. - С. 50.
35. Кустарная промышленность, ее нужды и меры для их удовлетворения. - СПб., 1909. - С. 51.
36. Материалы для исследования кустарной промышленности в Курской губернии. - Вып. 1. - С. 61.
37. Там же. - С. 98.
А.И. Рыбалкин,
кандидат исторических наук, доцент (г. Воронеж)
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ОРГАНОВ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ ПО МОДЕРНИЗАЦИИ СИСТЕМЫ ОХРАНЫ ЛЕСОВ В РОССИИ
В КОНЦЕ XIX ВЕКА
Статья рекомендована к печати доктором исторических наук, профессором В.Н. Плаксиным, доктором исторических наук, профессором Ю.Л. Ярецким.
Аннотация. В статье рассматриваются причины принятия «Положения о сбережении лесов» от 4 апреля 1888 г. Раскрывается его основное содержание и процесс внедрения закона в лесоводческую практику в конце XIX в.
Ключевые слова. органы государственной власти России, министерство государственных имуществ, лесное законодательство, лесное хозяйство, охрана лесов, положение о сбережении лесов от 4 апреля 1888 г.
К середине 80-х гг. XIX в. в правительственных кругах сформировалась устойчивая позиция по вопросу реформирования системы охраны лесов. В начале 1882 г. по поручению министра государственных имуществ М.Н. Островского был выработан проект основных правил о сбережении лесов, и 12 июля 1882 г. по повелению императора было решено дать делу дальнейший ход. И все же обсуждение этого вопроса в различных ведомствах и министерствах побудило министра государственных имуществ отказаться от своего предложения. Основной причиной этого, по мнению Ф.К. Арнольда, являлось прежде всего то обстоятельство, что в новом составе министерства существовала мощная оппозиция, стремящаяся
предотвратить какие бы то ни было реформы в лесном хозяйстве [1, с. 354].
Однако ввиду настоятельной необходимости принять меры к сохранению лесов заставили МГИ предпринять определенные действия для того, чтобы закон об охране лесов был принят. Проект основных правил о сбережении лесов вновь был разослан на обсуждение различным ведомствам. После получения отзывов он был исправлен и дополнен настолько, насколько это было возможным и полезным. После детального обсуждения проекта в Государственном совете 4 апреля 1888 г. высочайше было утверждено «Положение о сбережении лесов». Издание положения по оценке Т.В. Нехороше-ва «составляло одну из самых блестящих стра-
