CC BY
61
повесть...» (с. 171), им приходилось менять «буржуйку за две простыни» (с. 157), месяцами не мыться, узнавать, что князь Петя (видимо, Гумилев) забит насмерть прикладами (одна из версий гибели поэта), слышать о зарезанных евреях, убитых красных, белых и многое другое.
Как же соотносятся искусство и действительность, каковы основные постулаты анненковской эстетической рефлексии и эстетической антропологии?
Творческая личность и творимая ею «вторая» реальность, безусловно, часто далеки от «первой» реальности. Призывы к служению и само служение революции Анненков в конечном итоге называл заблуждением, недоразумением, погубившими многих и многих. Тем не менее искусство, по мнению автора «Повести о пустяках», - это «ядро», центр Петербурга, это необходимая «сердцевина», окруженная «кольцом митингующих фабричных окраин, замешанная безликим сплавом горожан, маски которых стерты страхом и лишениями». Бесцельно и вдохновенно блуждают (и живут) питерские историки и поэты, писатели, философы и художники, искусствоведы и критики, музейщики, книжники и театралы», иногда «сходясь вместе». Так же бесцельно, подчиняясь законам природы, соединяются в каплю ртути «шарики и крупинки» (с. 245). Люди искусства, даже осознавая бесцельность и незащищенность своего труда, словно горошинки ртути, все равно продолжают свое движение и ищут себе подобных невзирая ни на что.
Подводя итоги рассмотрения анненковской эстетической рефлексии и культурной антропологии, можно вспомнить платоновскую теорию отражения идей в материальном мире или шопенгауэровское учение о двоемирии, но наиболее близким Анненкову философом был, вероятно, Ф. Ницше, считавший, что «культура - это лишь тоненькая яблочная кожура над раскаленным хаосом»5. Культура, с одной стороны, слаба и беззащитна перед жестокостью материального мира, с другой стороны, «раскаленный хаос» истории не в состоянии ее уничтожить, он даже в какой-то степени стимулирует ее развитие. Наконец, «яблочная кожура» - явление, насколько необходимое, настолько и прочное.
Примечания
1 Гинзбург Л.Я. О психологической прозе. -Л., 1977. - С. 32.
2 См. об этом: ДанилевскийА.А. Автобиографическое и прототипическое: «Повесть о пустяках» Юрия Анненкова // Диаспора: Новые материалы. - Париж; СПб., 2001. - С. 241-290.
3 АнненковЮ.П. (Б. Темирязев). Повесть о пустяках. - СПб., 2001. - С. 59. Далее ссылки на указанное издание будут даваться в тексте статьи в скобках с указанием страниц.
4 Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. 2-е изд. - М., 1990. - С. 242.
5 Ницше Ф. «Злая мудрость», афоризм 304. Соч. Т. 1. - М., 1990. - С. 767.
Е.Е. Смирнова
РЕАЛИЗАЦИЯ ПРИЕМА РЕТАРДАЦИИ В «ЗАПИСКАХ ПСИХОПАТА» ВЕН. ЕРОФЕЕВА
« се на свете должно происходить мед-
ленно и неправильно»1, - произносит Д- Веничка, герой поэмы «Москва - Петушки», бессознательно давая художественную формулировку «второго начала термодинамики, закона повышения энтропии, известного из школьной физики. “Медленно” здесь означает, что процесс должен быть квазистатическим, т.е. скорость процесса должна быть таковой, чтобы успевало восстанавливаться термодинамическое равновесие, и такой процесс будет обратимым. “Неправильно” означает, что процесс должен
идти в направлении увеличения энтропии, меры беспорядка, хаоса»2.
Элементы семантической ясности и смутности в постмодернистском тексте сосуществуют друг с другом и выполняют множество функций, одной из которых является реализация принципа эпического торможения, или ретардации.
Для начала оговорим само понятие ретардации: это «фабульный, или композиционно-сюжетный, прием, свойственный эпическим жанрам: задержка развития сюжетного действия, замедление рассказа о событиях (повествования в узком значении).
138
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 1, 2008
© Е.Е. Смирнова, 2008
Осуществляется посредством введения внесюжет-ных компонентов: статических описаний (развернутых пейзажей, интерьеров, портретов и т.п.), лирических отступлений, возвращений к “предыстории” или “междуистории” героя и т.п.; нередко -посредством повторения однородных элементов (в сказке, рыцарском и авантюрном романе)»3.
В текстах классического типа этот прием сознательно использовался авторами и подчинялся общей концепции произведения. В прозе Вен. Ерофеева все иначе. Рассмотрим этот вопрос подробнее на примере «Записок психопата», первого произведения автора.
«Записки психопата» представляют собой своего рода «дневник», состоящий из нескольких «глав» (временных промежутков), имеющих отдельные подзаголовки. Г армония в тексте создается на уровне его формальной организации, тогда как в повествовании законы логики и смысловые связи вообще не имеют никакой силы. Дело в том, что хаос изначально концентрируется в больном сознании героя. Подтверждение этому можно найти уже в самом начале текста:
«Стопп... чорт побери!
Интересно, какому болвану.
Какому болвану, спрашивается, интересно меня пугать в третьем часу.
В третьем ли?..
Да, вероятнее всего...
Гм, в третьем... Кто бы это мог быть... Кретинизм же это в конце концов, чорт побери.» и т.д.
Герой оказывается не в состоянии бороться с проникнувшим в его сознание хаосом. Поэтому в тексте мы получаем нагромождение причудливо скомпонованных, не связанных между собой повествовательных кусков, многие из которых могут быть представлены в качестве законченных произведений. Среди них: элементы размышлений героя на разные темы, отрывки автобиографического характера, философские эссе, диалоги посторонних людей, цитаты из чужих дневников и т.д. Все это выплескивает из себя главный герой, делая это «медленно и неправильно»:
«Я прежде всего - психопат. И поэтому нагромождение нелепостей может считаться даже достоинством.» (С. 70) - признается он.
Повествование предельно затруднено включением принципиально разных по качеству, объему и тематике отрывков. Например:
«9 мая
Господь Бог цитирует Федора Тютчева!
Смотрите на небо!
Смотрите на небо!
Это - печать Всевышней нервозности!
Проверьте исправность громоотводов и захлопните чердачные окна!» (С. 90)
«19 мая
Все в той же малиновой кофточке . страшно.» (С. 96)
Один «день» может включать в себя эпизод пьяной прогулки героя со своим другом по ночному городу, а следующий - список многочисленных донесений на В.В. Ерофеева в различные инстанции. Создается впечатление, что использование приема ретардации в «Записках психопата» становится основополагающим принципом построения текста. Связность же обеспечивается путем обозначения временных промежутков, что характерно для жанра дневниковой прозы.
Выплескивая на бумагу «больные» мысли, герой постепенно освобождает свое сознание от сконцентрированного внутри него хаоса. И мы можем предположить, что в конце «Записок.» ему это удается. На наш взгляд, размышления героя о пустоте своего дома в последней «главе» ассоциируются с мыслью о «пустоте» внутри его самого:
«. Оставил только это, последнее . Фиолетовые занавески.
Ведь если их сбросить, каждый увидит: пусто. Нет ничего . А ведь было, наверное . Что-то было.» (С. 134)
Элементы деструкции, разрушающие сознание героя, приводят к возникновению текста, затрудненность повествования которого очевидна. Но, по мере накопления многочисленных алогичных компонентов, происходит опустошение сознания героя, а, следовательно, и снижение роли хаоса в произведении, ввиду чего мы можем говорить о просветленной концовке «Записок психопата».
Таким образом, в прозе Вен. Ерофеева дополнительный и отчасти деструктивный с точки зрения классического сюжета элемент замедления действия начинает играть здесь центральную конструктивную роль.
Примечания
1 Ерофеев Вен. Записки психопата. - М., 2001. -С. 140. Далее ссылки на это издание даются с указанием страниц в скобках.
2 Благовещенский Н.А. Случай Вени Е. Психоаналитическое исследование поэмы «Москва -Петушки». - СПб., 2006. - С. 36.
3 Литературный энциклопедический словарь / Под общ. ред. В.М. Кожевникова, П.А. Николаева. - М., 1987. - С. 322.
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 1, 2008
139
