CC BY
39УДК 947.084:281.93(092)
DOI: 10.24411/2309-5164-2019-17809
Кобелев Сергей Константинович, историк, магистр исторических наук, директор филиала Бутырского музея при храме Покрова Пресвятой Богородицы в СИЗО-2 УФСИН г. Москвы [email protected] +7(916)614-99-37
Чернышев Сергей Николаевич,
доктор геолого-минералогических наук, профессор, преподаватель Костромской духовной семинарии, почетный работник высшей школы науки и техники, [email protected] +7(915)314-09-40
РАЗВИТИЕ ВЗГЛЯДОВ А.Д. САМАРИНА НА ПУТИ СОХРАНЕНИЯ ЦАРСКОЙ ВЛАСТИ В 1905 И В 1917 гг.
В статье анализируется история развития идеологии и практики Самодержавия в России, от воцарения династии Рюриковичей до Царя-Страстотерпца Николая II, и, в частности, прослеживается эволюция взглядов А.Д. Самарина на пути сохранения монархии по двум его обращениям к Императору от лица дворянских обществ, датированных 1905 и 1917 гг.
Ключевые слова: Самодержавие, ограниченная монархия, Царь-Страстотерпец Николай II, Александр Дмитриевич Самарин, Русско-Японская, Первая Мировая война.
История Российской государственности неразрывно связана с идеей сильной власти. В Повести Временных лет мы встречаем уже эту идеологию в рассказе о призвании варягов. Согласно сообщению летописи, нескончаемые споры среди бояр в Новгороде заставили их призвать иноземных правителей, которые не были связаны ни с одним боярским родом, и, следовательно, могли обеспечить бес-
С.Н. Чернышев, С.К. Кобелев,
доктор геолого-минерало- историк,
гических наук, профессор, магистр истории преподаватель КоДС
пристрастное разрешение конфликтов и справедливое правление. Так была основана династия Рюриковичей. С этого момента на Руси сформировался треугольник силы: князь, бояре, народ. Треугольник, как известно, - фигура, обеспечивающая большую стабильность, чем биполярная система. С этих пор началось объединение Руси, пусть и не под властью одного правителя, а вокруг целого рода Рюриковичей. Согласно сформировавшейся системе, князья стремились достичь в конце концов Киевского престола. Таким образом утвердить положение своей ветви общего рода Рюриковичей в общей иерархической лестнице. Это стремление к Киеву служило силой, объединяющей Русь вокруг единого центра, но в тоже время было причиной кровавых междоусобиц. В 1097 году на съезде князей под предводительством Владимира Мономаха было принято решение, ознаменовавшее новый этап развития системы власти на Руси. Отныне каждый князь должен был держаться своей отчины, то есть города, оставшегося в наследство. Такой подход имел свои преимущества в том, что князья становятся постоянной властью в том или ином княжестве и перестают быть «перелётными птицами», кочующими из одного княжества в другое. В тоже время такая система приводит к большей изоляции одного княжества от другого. Теперь уже не одни князья борются за власть, а целые княжества соперничают между собою. При этом бояре пытались постоянно укреплять свою власть, держась за возможность призывать себе князей по собственному произволу, опираясь на прецеденты прошлого уклада. Среди князей же в этот период особенно выделялся князь Андрей Боголюбский, избравший центром своей власти небольшой тогда город Владимир и всецело его укреплявший и украшавший. Имея возможность добиваться Киевского престола, князь Андрей остаётся во Владимире, где старается править самодержавно и твёрдо. За эту твёрдость он и был убит в результате заговора местной боярской элиты. Однако центр объединения Руси при нём сместился на север, во Владимир, а годы спустя уже и в Москву. При этом система власти испытывает сильное влияние Золотой Орды. Во-первых, вплоть до стояния на Угре в 1480 году русские князья считались вассалами Ордынского хана. Московские князья во многом брали пример с восточной системы монархии, где самой крепкой точкой в балансе сил была власть хана. В то же время, Москва, возвысившись, возглавила борьбу за независимость Руси от Орды, и это увеличило авторитет Великого князя Московского. Огромную роль сыграл необычайный духовный подъем на Руси, начавшийся в XIV веке. Необычайное развитие монашеской жизни, возгоревшееся от примера преподобного Сергия Радонежского, дало плоды духовной жизни, укрепившие Русь в целом. Св. Алексий Московский, будучи фактически регентом при юном князе Димитрии, позднее прозванным Донским, всецело поддерживал авторитет Москвы и установил порядок престолонаследия от отца только к старшему сыну, тогда как ранее власть часто передавалась от старшего брата к младшему, что было причиной кровавых усобиц между молодыми дядьями и взрослыми племянниками. Развитие системы власти, совпавшее с возвышением Москвы, привело в итоге к установлению Царской власти на Руси.
Род Рюрика достиг расцвета своего могущества при первом русском Царе Иоанне Васильевиче, получившим прозвище «Грозный». В этот период были достигнуты большие военные успехи: побеждены военные центры распавшейся Золотой Орды и перекрыт путь на Волгу быстро распространявшейся во всех направлениях Османской империи. Благодаря закреплению на Волге, началось освоение Сибири. Это стало возможно благодаря формированию единодержавной власти Великого князя, ставшего царём. К сожалению, борьба за укрепление царской власти оказалось тяжёлой и кровавой. В начале жизни первого царя был период, когда он избрал себе мудрых и благочестивых советников и всецело старался править, как подобает истинному христианину. Вместо треугольника первых Рюриковичей он, подобно Святому князю Владимиру, под влиянием святителя Макария создаёт силовой треугольник: Церковь - царь - народ. Однако Иван Васильевич не смог удержаться на приобретенной было нравственной высоте. Смерть духовного руководителя святого митрополита Макария, смерть царицы глубоко потрясли его. Поддавшись лукавым наветам, он разгоняет своих советников и учреждает опричнину, дабы иметь возможность выбирать себе окружение, не считаясь с амбициями боярских домов. В стране начинаются репрессии. Представители духовенства, такие как митрополит Филипп (Колычев), пытаются ходатайствовать за мучимых и казнимых. Стремясь оправдаться, царь в переписке с Курбским весьма резко, несмотря на свою религиозность, отзывается о «попах». Он обвиняет духовенство во вмешательство в политику, говоря, что священники не должны вмешиваться в мирские дела. В чём-то его аргументы имеют разумное зерно, так как по заветам Христа Царство Божие не от мира сего. Но в то же время священство всегда исполняло роль миротворца и ходатая за обижаемых и осуждённых. Сила духовенства в том и состояла, что оно стояло над всеми мирскими счётами и интригами. Царская власть получила небывалую силу при Грозном царе, были достигнуты небывалые военные, дипломатические, экономические успехи. Однако история движется не только по законам экономического и военного развития. Не менее важными оказываются законы духовные. Укрепляя Самодержавие, царь Иоанн Васильевич не останавливается перед значительными человеческими жертвами, что приводит к угасанию его рода и к ужасам Смутного времени. Лишившись важнейшей точки силы, система власти становится нестабильной, и страна ввергается в хаос, которым умело пользуются иностранные интервенты. В эту пору в народе рождается фраза, ставшая крылатой: лучше грозный царь, чем семибоярщина.
Однако в народе рождаются силы, стремящиеся к восстановлению равновесия и законности. После изгнания ополчением иноземных захватчиков созывается Земский собор, избравший новую династию. В кругу боярской элиты, несмотря на стремление к установлению законной власти, всё же сохраняется стремление к укреплению своего собственного влияния на политику государства. Молодой царь Михаил Романов был фигурой компромиссной. Как и когда-то призванные на княжение варяги, Михаил Фёдорович был далёк от каких-либо боярских партий и политических дрязг. В то
же время бояре надеялись, что по неопытности юный царь подпадёт под их влияние. Фёдор Шереметьев писал князю Борису Голицыну в Польшу в связи с избранием нового царя: «Миша Романов молод, умом не дошёл, и будет нам поваден». Благодаря советам и поддержке со стороны отца юного Царя, патриарха Филарета, царская власть Романовых быстро набрала силу. Сыграла свою роль и сама процедура установления новой династии: Романовы были избраны всем народом, а значит получили особую силу и уверенность, так как их род приобрёл легитимность, которой не было ни у Бориса Годунова, ни у Василия Шуйского и тем более не было у самозванцев.
Бояре, позже аристократия и всё дворянство, были опорой трона с момента избрания на Царство юного Михаила Федоровича Романова, укрывавшегося от смутьянов, европейских авантюристов и польских интервентов в Костроме в стенах Ипатьевского монастыря с матерью инокиней Марфой. С этого момента в России возобновилась и укрепилась с особой силой самодержавная царская власть, наименованная, как издавна было установлено преемством от греческих кесарей, в наименовании своём сохранявшая греческий корень в русском фонетическом оформлении. Петр I - внук царя Михаила - на европейский стиль переименовался из царя в императора, но в XIX и ХХ веках всё чаще стали возвращаться к старому русскому наименованию правителя. Последний император Николай II прославлен Церковью как Царь-страстотерпец. Именно в верности царю клялись наши предки, представители всех сословий в 1613 году. Потому мы в заглавие статьи вынесли наименование верховного богоданного правителя этим первичным титулом.
Юный Михаил Федорович Романов был избран Земским собором единогласно. Собор до выбора постановил, что царём может быть избран только потомственный русский, православные предки которого служили отечеству. Участники собора представляли все сословия русского народа исстрадавшегося от западных интервентов, российских изменников, разбойничьих крупных формирований и мелких банд. Он хотели твердой власти для наведения порядка в стране и сошлись на том, что власть должна быть самодержавная. Все без исключения должны будут подчиняться избираемому царю. Патриарх Московский в это время находился в Польше в плену, потому вопрос о разделении власти между царём и патриархом в тот момент был несколько отодвинут. В последующие годы он не стоял остро, поскольку царь был сыном Патриарха Филарета Никитича. Вопрос об ограничении власти самодержца возник только при Патриархе Никоне, был теоретически разработан, но, к сожалению, не был решен практически. После удаления патриарха Никона усилилось влияние царя на церковные дела и в целом усилилась царская власть - самодержавие. В связи с постепенным сползанием сознания русской правящей и интеллектуальной элиты к западноевропейскому мировоззрению он так и не получил ясного теоретически обоснованного решения ни в царствование Алексея Михайловича, ни в царствование Феодора Алексеевича. Петр Алексеевич сознательно и систематически повёл страну к единению во всех отношениях с Западной Европой. Уничтожая греческие
корни русской культуры, уничтожил с ними и патриаршество, окончательно утвердив самодержавие, сменил титул царя на титул императора, формально подчинил себе Церковь. Здесь мы видим в чём-то сходство с неприязнью Ивана Грозного к «попам», не боявшимся говорить правителю правду в глаза. Как и царь Иван Васильевич, Пётр Первый выдвигает во власть новых людей, которые после его смерти будут пытаться ограничить власть преемников Петра Алексеевича. Резкий поворот в сторону Запада, опять же многочисленные человеческие жертвы, пусть и не такие страшные, как при Грозном царе - это всё сказалось на дальнейшей судьбе рода Романовых и на развитии монархии. У Петра Великого не осталось сына. Изменив закон о престолонаследии, Пётр нарушил необходимую для законной передачи трона стабильность, что привело к целой эпохе дворцовых переворотов, продолжавшихся почти весь XVIII век. Пришедшая к власти новая элита фактически управляла страной при Екатерине I и попыталась ограничить власть Анны Иоаннов-ны, заставив её подписать в начале правления «кондиции», то есть условия, которые она обещала исполнять, став Императрицей. Однако при поддержке менее влиятельного, чем правящая элита, но зато многочисленного дворянства, Анна Иоанновна отказалась от выполнения обещаний. Император Павел вновь изменил закон о престолонаследии, восстановил порядок, благословленный святителем Алексием Московским в XIV веке. Хотя сам пал жертвою переворота, однако после его смерти весь XIX век власть передавалась согласно закону. В то же время всё более популярными становились революционные движения, выплеснувшиеся сначала восстанием декабристов, а в конце века приведшие к разгулу политического терроризма. Бомбой террориста был убит Сам Царь Александр II, который дал крестьянам долгожданную свободу. В ХХ веке, в эпоху развития демократий в Европе и в странах Северной и Южной Америки, в нашей стране, ориентированной на западноевропейский образ жизни с множеством иммигрантов, сохранявших свои католические, протестантские, иудейские и мусульманские верования, в стране не удалось сохранить введённую Петром I форму самодержавия. Дискуссия о реформе самодержавия из кабинетов в 1905 году вылились на площади и проводилась в форме забастовок, демонстраций и вооруженного противостояния власти.
Интеллектуальная вершина дворянского общества не могла остаться в стороне от решения вопроса о реформе власти. Дворяне в царствование императора Николая II, как и в прошлые столетия, занимали все или почти все руководящие должности в государстве. В условиях политического брожения, забастовок, террористических актов, дворяне пытались найти верный путь выхода из кризиса. Лучшие умы государства чувствовали приближение каких-то коренных изменений и справедливо опасались падения монархии и погружения страны в кровавый хаос. Нам известно два обращения к правящему императору с рекомендациями о решении вопроса по реформе царской власти. В январе 1905 в Московском дворянском собрании были составлены два адреса на имя Государя противоположного содержания. Один из них, составленный группой дворян во главе с князем
С.Н. Трубецким, содержал в себе призыв к либеральным реформам в конституционном духе. Второй адрес был составлен консервативной группой дворян во главе с братьями Ф.Д., и А.Д. Самариными. В результате голосования в дворянском собрании победил Самаринский адрес, который и был послан Государю Императору. Этот адрес мы приведём с некоторыми сокращениями:
«Необычайное возбуждение, которым наше общество охвачено с самого начала войны и особенно со времени перемены в направлении нашей внутренней политики, за последние два месяца приняло форму политической агитации в пользу введения у нас представительных учреждений, как единственного будто бы средства, способного вывести наше отечество из переживаемого им трудного положения. (...) К такому движению нельзя относиться равнодушно. (...) Прежде всего, вопрос о представительных учреждениях возбужден в высшей степени несвоевременно. (...) можно ли зрело обдумать и тщательно подготовить коренную политическую реформу при том возбужденном настроении, которым теперь охвачено русское общество, при тех колебаниях, которые обнаруживаются в действиях правительства? Работая при таких условиях, составители нашей будущей политической хартии, как бы они ни были опытны, талантливы и добросовестны, не избегнут крупных ошибок, которые могут оказаться роковыми не только для новых учреждений, но и для политической судьбы самого русского народа.
Обращаясь затем к существу вопроса, мы безусловно отвергаем и осуждаем все попытки преобразовать наш государственный строй на началах, чуждых нашему народу и не соответствующих нашим общественным условиям. Мы твердо верим в жизненность самодержавия, как власти, выросшей на нашей народной почве и сродной нашему народу по духу и по основному своему началу. Всякие меры, клонящиеся к тому, чтобы умалить или ослабить самодержавную власть, противоречат, по нашему убеждению, политическому сознанию русского народа и потому будут встречены им не только с недоверием, но даже враждебно.
Действительно, весь наш государственный строй покоится на вере народа в Царя; только на этой основе и зиждется авторитет власти. Не будь ее, суды и администрация, полиция и войско оказались бы бессильными. Веруя в Царя, обращая к нему все свои надежды, народ безропотно несет тя-
\
А. Д. Самарин
в период прохождения воинской службы в гренадерской артиллерийской бригаде после окончания университета. 1891 г.
А ''с.-./'И-
Г .'.V . Л f ■
. - ii л *
f-S-C&^LJ^
готу, возлагаемую на него государством, и беспрекословно подчиняется власти даже в тех случаях, когда ее требования и веления представляются ему непонятными. Он терпеливо ждет от Царя осуществления своих неясных надежд на лучшее будущее. Даже в тех случаях, когда народ стихийно грубо нарушает порядок и открыто восстает против представителей государственной власти, он убеждает себя или его убеждают, что такова воля Царя, и он простосердечно верит, что действует во имя Царя. Только благодаря такому отношению к власти и могла совершиться мирно реформа 1861 г. , несмотря на то, что некоторые ее стороны противоречили народному представлению о воле. В этом доверии народа к верховной власти заключается существенное условие успеха всех мер, направленных к дальнейшему устроению нашего сельского быта, и вернейший залог мирного развития всех духовных и вещественных сил нашего народа.
С этой основной чертой политического катехизиса нашего народа не мирится мысль об ограничении царской власти. Представительные учреждения никогда не получат в глазах народа и малой доли того авторитета, которым обладает Самодержец. Народ увидит в этих учреждениях не что иное, как орудие, изобретенное высшими классами для того, чтобы захватить власть в свои руки и воспользоваться ею в своих видах. А если бы такая мысль закралась в умы тех миллионов, на плечах которых стоит русское царство, то последствия были бы неисчислимы, и политическое крушение стало бы неминуемо. Когда народ узнает и поймет, что его царь уже не царь, что им завладели "господа", тогда не найдется в России той силы, которая могла бы удержать его справедливый гнев и его негодование; все будет сметено, и надолго задержится здоровый рост и правильное развитие Русской земли.
Итак, огромное большинство нашего народа не знает и не хочет знать иной власти, кроме власти самодержавного царя, и с недоверием отнесется
уА^.^^ ...
Один из черновиков письма к государю от членов правительства, написанный А. Д. Самариным в июле-августе 1915 г. Архив С. Н. Чернышева.
ко всякому представительному учреждению, которым самодержавие царя будет ограничено. Было бы ошибочно видеть в этом недоверии только плод предубеждения и невежества. Оно коренится в глубоком разладе между массою народа и его верхними слоями, призванными к руководящей роли в государственной и общественной жизни. Разлад этот, если не вполне ясно всеми сознается, то во всяком случае ощущается народом, как несомненный факт.
Действительно, если бы народу нашему были даны политические права, то он мог бы их осуществить, конечно, не иначе, как чрез посредство образованных классов. Но эти общественные классы у нас чужды большинству народа по своим понятиям, убеждениям и идеалам. Они живут своею, особою от остального народа духовною жизнью, и даже смотрят несколько свысока на эту "темную массу", у которой они не признают самостоятельных духовных основ. Может ли при таких условиях общество наше служить средоточием народного сознания, способно ли оно давать определенное выражение тому, что народная масса не умеет ясно высказать, хотя живо чувствует? Между тем общество наше имеет притязание просвещать народ, хочет даже руководить им, не справляясь с его собственными желаниями. Понятно, что представительные учреждения, в которых руководящую роль играла бы эта общественная среда, были бы лишь по форме представительством всего народа; в действительности же, по своему духу, по своим стремлениям, по цели, которую они себе ставили бы, они вовсе не выражали бы чувство, мысль и волю народа. Словом, это был бы обман, мистификация, а не представительство.
Обыкновенно говорят, что, пока низшие слои народа находятся в таком состоянии, как у нас, образованные классы непременно должны ими руководить по своему усмотрению; иначе будто бы и быть не может. Эту точку зрения мы безусловно отвергаем. Под бедным рубищем, под грубой внешностью в народе нашем несомненно таится своеобразная духовная жизнь. Невысок уровень его развития, не широк его умственный кругозор; но у него бесспорно есть нечто такое, чего не достает нашим образованным классам; он твердо верит в некоторые весьма простые, но полные глубокого смысла положительные начала. Они-то и служат ему путеводной звездой в его многотрудной жизни. Поэтому видеть в нашем народе лишь вещественную силу, которую можно направить куда угодно, — величайшая несправедливость и грубая политическая ошибка. Народ наш можно обмануть; можно над ним совершить насилие; но добровольно и сознательно он не пойдет за теми, кто его будет сбивать с его исконного пути. Таким образом, общество наше не может выражать народного сознания и уже по одному этому народное представительство у нас не имеет твердой почвы. Но русское общество и само по себе, по своему собственному внутреннему состоянию неспособно к руководящей роли, к которой оно было бы призвано, если бы были введены представительные учреждения. Оно само переживает тяжелый внутренний кризис. Значительная его часть постепенно утрачивает предания, которыми все общество до сих пор жило, и отрекается от унаследованных исстари верований и идеалов. Над всем, веками сложившимся политическим строем, над верованиями и идеалами народа, над всем его бытом произносится строгий
приговор, и все это беспощадно осуждается, как окончательно отжившее. Но для нового общественного строя не указывается пока никакой положительной основы в нашей действительности; в этом отношении все ограничивается личными взглядами и скоропреходящими мнениями. (Исключение составляла РСДРП - С.Ч.). Это отрицательное отношение ко всем духовным устоям нашего общественного порядка в "передовых" кругах возводится на степень сознательного исповедования и громко провозглашается, как основной принцип государственной и общественной деятельности; в слоях умеренных оно принимает характер известного настроения или тона, часто бессознательного. Но так или иначе в этом отрицании объединяются люди, далеко расходящиеся между собою в других отношениях.
При таких условиях общество наше не может создать что-либо жизнеспособное; оно не в состоянии вдохновлять власть, давать ее деятельности определенное направление и содержание. Нет никакого сомнения, что если оно будет призвано к власти, то в нем получат преобладание самые крайние элементы, и оно направит свои силы не на созидательную работу, а на политическую борьбу, конечной целью которой, может быть еще не для всех ясной, — будет крушение всего нашего государственного строя.
Существует, правда, мнение, что представительные учреждения с неизбежною в них борьбой послужат наилучшей школой для политического воспитания нашего общества; мало-помалу у него выработаются политические традиции, сложатся и окрепнут партии и выяснятся положительные задачи политической деятельности. Пусть все это верно (хотя влияние парламентаризма на общество и его жизнь мы, с своей точки зрения, вовсе не считаем благотворным); но не падает ли тем самым главный довод, выставляемый теперь в пользу введения у нас представительных учреждений? Ведь эта мера рекомендуется как целебное средство, которое должно будто бы спасти нас сейчас немедленно. Если же общество наше должно еще учиться, воспитываться в политическом отношении, то, значит, в настоящую минуту оно не в состоянии орудовать властью, и уж, конечно, не в силах вывести наше отечество из его нынешнего трудного положения. А надо притом помнить, что курс обучения в политических учреждениях продолжается по крайней мере десятки лет, обходится народу не дешево и: в конце концов, приводит не редко к самым печальным результатам. Лучшим предостережением может нам служить пример таких стран, как Франция (...)
Мы полагаем, однако, что представительные учреждения с совещательным характером, сами по себе не противоречащие принципу самодержавия, при настоящих условиях окажутся столь же опасными, как и учреждения чисто конституционные. При современном настроении нашего общества никакое представительное собрание не удовольствуется правом высказывать свое мнение, если это мнение ни для кого не будет обязательно; оно неизбежно будет стремиться к расширению своих прав и это создаст почву для постоянных столкновений с правительством, а в конце концов эти столкновения неминуемо перейдут в сознательную политическую борьбу. Общество, конечно, не останется при этом безучастным зрителем, и смута вспыхнет с но-
вой силой. К тому же оппозиционная агитация будет тогда еще опаснее, чем теперь, ибо она получит организованное на законном основании средоточие, откуда будут исходить общие, руководящие указания, и будет даваться всему движению единообразное направление. Словом, общественное возбуждение только усилится, и новые учреждения послужит лишь первою ступенью, чтобы привести нас быстрыми шагами к разрушению созданного веками государственного строя. Считая таким образом создание у нас народного представительства мерою вредной и опасной при существующих условиях, мы полагаем вместе с тем, что такая реформа не вызывается действительными требованиями нашей жизни. Мы убеждены, что если мысль о введении у нас представительных учреждений с таким сочувствием принимается в некоторых кругах нашего общества, то это зависит от того, что в этой реформе видят единственное средство, чтоб обеспечить обществу ту долю гражданской свободы, в которой оно уже так давно нуждается. Действительно, нашим законодательством и нашею административною практикой возлагается немало совершенно излишних стеснений на духовную и экономическую жизнь народа, на его быт, на личную и общественную свободу. Перечислить все эти стеснения здесь невозможно; это отвлекло бы слишком далеко от предмета настоящей записки. Достаточно указать на те из них, которые в настоящее время особенно привлекают к себе общественное внимание. Так, бесспорно, давно пора освободить церковь от государственной опеки, возвратить ей "свободу жизни, свободу внутреннего строения" и снять те путы и оковы, которые будто бы для пользы церкви наложены на верующую совесть; надо же, наконец, когда-нибудь понять, что от нынешнего порядка гораздо более страдает сама церковь, чем люди, от нее уклоняющиеся, и что он является более сильною опорою неверия и индифферентизма, чем самая убедительная проповедь какого-либо модного учения. (. ) Самодержавная власть стоит у нас выше всех классов, сословий и общественных групп и партий. Опираясь на всю массу народа и не связывая себя ни с какими частными интересами, она не имеет и не может иметь иных целей, кроме общего блага всего народа; поэтому ей нет причины опасаться критики правительственных действий. Действительно Самодержцу нет никакого основания отождествлять себя с правительством и со всеми его органами. Обаяние царской власти только умаляется, если на нее возлагается ответственность за все действия администрации, за всякий судебный приговор, за каждую ошибку в законодательной работе. Поэтому, допустить свободное обсуждение правительственных действий и оградить подданных от произвола должностных лиц необходимо ради охранения в чистоте и неприкосновенности самого принципа самодержавия. Что касается стеснений в области веры, то они падут, несомненно, как скоро самодержавная власть убедится, что они только вредят Церкви, для ограждения и поддержания которой они установлены (...) Высказываясь таким образом против введения у нас представительных учреждений, мы однако отнюдь не думаем, что нынешнее положение самодержавной власти и ее отношение к обществу и народу у нас вполне нормальны. (...) Мы полагаем только, что в распространении исповедуемых нами убеж-
дений заключается единственный надежный путь к возрождению нашего отечества. Всякие внешние средства, вроде немедленной организации народного представительства, внесут только новую ложь и смуту в нашу народную жизнь и могут даже поколебать ту власть, на создание которой русский народ положил столько веков упорного труда и для сохранения которой он не останавливался ни перед какими жертвами. При теперешних обстоятельствах важнее всего сохранить в неприкосновенности эту основу нашего политического строя. Только на этой основе, в живом единении самодержавного царя с землею и возможно здоровое политическое развитие нашего государственного строя. "Помяните одно: только коренью основание крепко, то и древо неподвижно; только коренья не будет, к чему прилепиться?"»1.
Итак, в этом обращении мы видим стремление значительной части московского дворянства к сохранению самодержавия. Это обращение свидетельствует о предельной честности подписавшихся, не боявшихся выступать с конструктивной критикой власти и в то же время не спасовавших перед либеральным настроем других социально-политических групп. Можно выделить основные пункты этого обращения, касающиеся причин, по которым конституционные реформы в 1905 году были неуместны:
1. Нестабильное состояние общества в условиях неудачной Русско-японской войны.
2. Укоренённость в народе идее самодержавия.
3. Недоверие народа «господам», и, следовательно, падение авторитета власти, в случае ограничения самодержавия представительными органами, в которых будут заседать «господа».
4. Неготовность образованных слоёв общества к политической деятельности. Отсутствие политических партий и позитивных программ развития России.
5. Негативные примеры работы парламентской системы в странах Европы. Необходимость затраты огромных средств при сомнительных результатах в будущем.
6. Возможность дарования обществу необходимых свобод без отказа от самодержавия, и, следовательно, нецелесообразность проведения сложнейших реформ с неясным результатом, тогда как народу нужна гарантия простейших прав (таких как свобода слова и вероисповедания).
Однако это обращение, как уже говорилось ранее, было оставлено без внимания. Но что можно было предпринять в ситуации надвигающейся революции? На память сразу приходят примеры Ивана Грозного и Петра Первого. Но уберегла ли бы такая «жёсткая рука» Россию от грядущих бедствий? Царь Николай не был слабым человеком. Грядущие события, его мужество перед лицом смерти доказали его стойкость в вере и верность долгу. Однако он был милосердным, а это признак внутренней силы. Русско-японская война могла иметь иной итог. В мае 1905 года состоялось со-
1 Подвигом добрым подвизался. Воспоминания. Письма. Документы. Материалы к жизнеописанию Александра Дмитриевича Самарина. Кострома.: 2017. С 207-218.
вещание военного совета, где великий князь Николай Николаевич доложил, что, по его мнению, для окончательной победы необходимо: миллиард рублей расходов, около 200 тысяч потерь и год военных действий. Для Императора 200 тысяч человеческих жизней оказались слишком большой ценой за победу. В итоге был заключён мир с минимальными потерями для России, так как Японское руководство понимало, что в случае продолжения боевых действий победит Российская Империя. В следующей войне, в которую мы были вовлечены вопреки стремлению Царя сохранить мир, Николай II доказал, что он умеет воевать. После неудач 1914 г. царь решил лично возглавить войска. С момента отъезда Государя в 1915 г. в Ставку положение на фронте изменилось в нашу пользу, и уже летом 1917 г. ожидался парад Победы. К сожалению, во время частых отъездов в армию, царь оставлял Петроград без своего контроля и не смог вовремя подавить восстание. Министры, среди них и Самарин, были против отъезда государя, отчасти из-за того, что не желали отстранения Великого князя Николая Николаевича, отчасти из-за опасений, что царь оставляет столицу и общее руководство страной без должного контроля, так как из Ставки было сложнее осуществлять общее руководство. Итак, летом 1915 года в еще относительно стабильной Империи А.Д. Самарин, а он был составителем письма министров к государю, видел способ сохранения монархии в постоянном присутствии Императора в Столице и руководстве страной и армией из политического центра страны. Как показали события февраля 1917 года, стабильность была нарушена при отсутствии государя в столице. Там произошел переворот и захват власти в отсутствии Царя. Вскоре, в том же 1915 году Александр Дмитриевич Самарин был снят с должности обер-прокурора Святейшего Синода. В дальнейшем известно второе обращение Самарина к государю от лица объединённых дворянских обществ. Государь лично принял Александра Дмитриевича 10 января 1917 г. как записано в дневнике государя. Об этом диалоге сохранилась запись рукой Александра Дмитриевича, которая и приводится ниже с некоторыми сокращениями: «А.Д.С.: В[аше И[мператорское В[еличество!] Считаю своим долгом засвидетельствовать перед Вами, что Съезд наш руководствовался исключительно по долгу совести сослужить службу родине и оградить Престол Вашего Величества. Съезд убежденно высказал это и постановил подчеркнуть исключительную преданность дворянства Самодержавию необходимость для России, более чем когда-либо, крепкого Монархического начала. И вот в это-то самое время это начало переживает колебания в своих устоях - сила и авторитет Вашей власти падает до того [. ], которые указывают на влияние часто скрытых безответственных сил. (...)
Н.11: Это удивительно, откуда всё это идёт; точно клубок [...] [...] клеветы [...].
Н.11: 22 года я царствую. Неужели я так ошибаюсь, я понимаю если бы это был первый год когда не было опыта.
А.Д.С.: Нестроения внутри страны отражаются на армии, особенно чувствительно сказываются в отрасли экономической жизни; вопросы продо-
вольствия, топлива, транспорта, снабжения предметами первой необходимости стоят очень остро, вызывая постоянную тревогу. (...)
Обращ[аю] внимание на конец резолюции, в общем однородный с Думой и Государственным] Сов[етом], но особо, на 1-ом месте поставивший заботу о Церкви и ответственность перед Царём.
В[аше] И [императорское] В[еличество], в 1905 г[оду], когда был разрыв, были партии, были споры при [час]стом разномыслии; теперь нет партий, все сошлись, но не на положительных началах, но на время все одинаково возмущаются отсутствием власти, (. )Пресед[седатель] С[овета] М[инистров] должен обладать Полнотой власти и объединять общей программой. Он должен представлять В[ашему] И[императорскому] В[еличеству] кандидатов в министры.
В[аше] И[императорское] В[еличество], до сих пор Вы всемилостиво доверяли Дв[орян]ству. Оно было и, смею заверить, есть опора Престола. Если Дворянство 33 губерний решило в столь трудные минуты сказать такое Слово о положении Страны, то поверьте Государь, что они уверены в том, что положение дел действительно таково.
В[аше] И[императорское] В[еличество], вы не можете сами знать каково общее настроение, а ведь от того, что говорят о власти всюду, от последних хижин до многих дворцов можно прийти в ужас. А разве не ужасно, что последнее убийство совершенное, по-видимому, лицами высшего круга, вызвало общее ликование и радость в стране и армии1.
В[аше] И[императорское] В[еличество], чувствую на себе тяжелую ответственность перед Съездом 3512 дворянских обществ и прошу не поставить мне в вину мои неумелые, но, поверьте, искренние слова. Еще раз заверяю Ваше Величество, что в своём постановлении Съезд руководствовался исключительно желанием блага родине и ограждения Престола.
Н.11: Передайте Совету [текст высказывания Государя в записи отсутствует]
А.Д.С.: Простите меня и внемлите мольбе верн[ых] Вам Дв[оря]»2
Сравнивая документы 1905, 1915 и 1917 годов можно выявить определённое развитие взглядов Александра Дмитриевича Самарина на самодержавие. Общим для документов является стремление к ограждению Престола от каких-либо посягательств на царскую власть со стороны революционеров. Все три составлены в критической ситуации: первый в условиях неудач в войне против Японии, второй в связи с трудностями Первой мировой войны, третий в условиях надвигавшегося революционного кризиса, который, очевидно, как и многие, предвидел А.Д. Самарин. Однако кардинальным образом разнятся сами варианты решения проблем, стоящих перед государством. Если в 1905 г. дворяне просили царя сохранить самодержавие, если в 1915 году они просили его удержать власть, то в 1917
1 Имеется в виду убийство Григория Распутина, которому Александр Дмитриевич, как христианин не мог радоваться.
2 Подвигом добрым подвизался. Воспоминания. Письма. Документы. Материалы к жизнеописанию Александра Дмитриевича Самарина. Кострома.: 2017.: с.249-254.
Самарин от лица дворянства просит о предоставлении больших полномочий Председателю Правительства и фактически предлагает отдать всю власть Совету Министров. Он считает это решение негативным, глубоко нежелательным, но он и съезд дворян, который он возглавлял, единодушно решили, что нет другого пути сохранить монархию. Связующим звеном между двумя текстами обращений дворян оказывается обращение министров, включая Самарина, в 1915 году, когда царя просили не оставлять столицу без контроля, так как царь отправлялся в Ставку.
Таким образом, взгляды Александра Дмитриевича Самарина А. Д. Самарин. 1915 г. вместе со взглядами значительных
групп дворянского общества, поддержавших его обращения к Государю в 1905 и в 1917 гг., претерпели существенную эволюцию, от полного отрицания идеи парламентской монархии к требованию передачи основных властных полномочий Совету Министров. Эта эволюция была вызвана изменением политической ситуации, которую А. Д. Самарин понимал лучше многих современников и в рассмотренный период и после революции, когда боролся за сохранение не монархи, а Церкви. Но это другая тема. С революцией в треугольнике сил остались лишь две неравноправные точки: большевистская партия, прибравшая власть к рукам, и народ, на словах считавшийся хозяином страны, а на практике раскулаченный, расстрелянный, сгноённый в лагерях, лишённый элементарных прав. Основой, скрепляющей Советскую империю, оказалась коммунистическая идеология, которая однако оказалась домом, построенном на песке, и прожила срок, сопоставимый с одной человеческой жизнью, тогда как Православие хранит нашу Родину уже более тысячи лет.
Изменившиеся взгляды А.Д. Самарина продиктованы всегда его любовью к Отечеству, Церкви и самодержавию. После произошедшей смены власти Самарин посвящает себя всецело Церкви, считая, что Она не может служить безбожной власти, и призывая верующих сохранить Православие в подполье.
ЛИТЕРАТУРА
1. Подвигом добрым подвизался. Воспоминания. Письма. Документы. Материалы к жизнеописанию Александра Дмитриевича Самарина. Кострома.: 2017.
S.K. Kobelev,
Historian, Master of Arts, Director of the branch Butyrka Museum in the Church of Protection of the Most Holy Mother of God [email protected] +7(916)614-99-37
S.N. Chernychev, Teacher of Orthodox Theological Seminary of Kostroma, honorary worker of higher school of science and technology, Professor [email protected] +7(915)314-09-40
DEVELOPMENT OF VIEWS AD. SAMARIN ON THE WAY OF CONSERVATION OF THE TSARIST POWER IN 1905 AND IN 1917
The article analyzes the history of the development of ideology and practice of Autocracy in Russia, from the reign of the Rurik dynasty to the Tsar-passion-Bearer Nicholas II, and, in particular, traces the evolution of A. D. Sama-rin's views on the way of preserving the monarchy on his two appeals to the Emperor on behalf of noble societies dated 1905 and 1917.
Key words: Autocracy, limited monarchy, Tsar-passion-Bearer Nicholas II, Alexander Dmitrievich Samarin, Russian-Japanese war, First World war.
