CC BY
60
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 11. ПРАВО. 2019. № 1
ТРИБУНА МОЛОДЫХ УЧЕНЫХ
Д. С. Денисов, аспирант кафедры истории государства и права юридического факультета МГУ*
РАЗВИТИЕ СУВЕРЕННОГО ИММУНИТЕТА В
ВЕЛИКОБРИТАНИИ В КОНЦЕ XIX - НАЧАЛЕ XXI в.
(статья вторая)1
Настоящая статья продолжает цикл работ о проблеме суверенного иммунитета. Особое внимание уделяется формированию устойчивой судебной практики применения абсолютного суверенного иммунитета с конца XIXпо первую половину XX в.
Ключевые слова: Великобритания, иммунитет, суверенитет, суверенный иммунитет, юрисдикционный иммунитет, абсолютный иммунитет, Мигелл против Султана Джохор (1894), Порто Александре (1920), Кристина (1938).
This article extends the cycle of works on the problem of sovereign immunity. The accent in this article is the formation of the stable judicial practice of applying absolute sovereign immunity from the end of the XIX — the first half of the XX century.
Keywords: the United Kingdom, immunity, sovereignty, sovereign immunity, jurisdictional immunity, absolute immunity, Mighell v. Sultan of Johore (1894), the Porto Alexandre (1920), the Christina (1938).
Ratio decidendi в деле The ParlementBelge (1878—1880), о котором мы говорили ранее2, сформировало правило, согласно которому государство и/или олицетворяющие его институты обладают иммунитетом от участия в судебных разбирательствах, а их имущество, в том числе используемое в коммерческих целях, защищено от принятия обеспечительных мер и обращения взыскания. Субъекты, обладающие суверенитетом, пользовались иммунитетом от личных (in personam) и вещных (in rem) исков3. Подобное правило впоследствии будет именоваться «абсолютным иммунитетом суверена» (absolute sovereign immunity).
* dmitrysdenisov@gmail.com
1 Данный цикл работ отражает только личное мнение автора.
2 См.: Денисов Д. С. Развитие суверенного иммунитета в Великобритании в конце XIX — начале XXI в. (статья первая) // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 11. Право. 2018. № 6.
3 Triggs G. Restrictive Sovereign Immunity; The State as International Trader // Austl. L. J. 1979. Vol. 53. P. 251.
Практика предоставления суверену абсолютной привилегии стремительно развивалась, приобретая порой противоречивый характер. Ярким свидетельством является дело Mighell v. Sultan of Johore (1894) о нарушении обещания о вступлении в брак (an action for breach of promise of marriage), судебное разбирательство по которому инициировано мисс Мигелл (Miss Mighell)4. Согласно фактическим обстоятельствам дела мисс Мигелл еще в октябре 1885 г. случайно раскрыла истинную личность ответчика и долгое время по его просьбе хранила данную тайну. Оказалось, что человеком, который на протяжении многих лет проживал инкогнито на территории Англии под вымышленным именем Альберт Бэкер (Albert Baker), являлся султан государства Джохор.
Требования заявителя к суверену были отклонены несмотря на тот факт, что в итоговом решении суда Королевской скамьи содержатся достаточно весомые доводы, подтверждающие наличие экстерриториальной юрисдикции и отсутствие иммунитета у ответчика. Во-первых, требования мисс Мигелл затрагивали личные отношения и никак не были связаны с исполнением возложенных на султана Джохор государственных обязанностей. Во-вторых, султан находился на территории Англии инкогнито и осуществлял сделки в качестве частного лица, представлялся всем как частное лицо под именем «Альберт Бэкер», тем самым он собственноручно отказался от иммунитета и привилегий, дарованных ему в качестве правящего суверена и допустил возможность распространения на него юрисдикции английских судов. В материалах дела указано5: «Иммунитет применяется только к тем действиям суверена, которые он совершил в качестве суверена. Он может как сложить с себя статус благородного государя, так и облачиться в него как частное лицо по своему желанию. Если он решит приехать в эту страну инкогнито и взять на себя статус частного лица, то он подчиняется юрисдикции наших судов». В-третьих, судьи процитировали позицию лорда Кэмпбэла (Lord Campbell) в деле Wadsworth v. Queen of Spain (1851): «Без всяких сомнений, иностранный суверен может привлекаться в качестве ответчика по иску по денежным суммам, взятым им взаймы для личных целей». Приведенные аргументы в достаточной степени позволяют заявить об отсутствии иммунитета у суверена. Но вопреки здравому смыслу (common sense), которым часто руководствовались английские судьи, ими была избрана противоположная, консервативная позиция.
4 Mighell v. Sultan of Johore, (1894) 1 Q.B. 149.
5 Ibid. " The immunity attaches only to acts done by a sovereign in his character as sovereign. He can lay down his character as a prince and put on that of a private individual at will. If he chooses to come to this country incognito, and assume the character of a private person, he is answerable to the jurisdiction of our Courts..." (P. 153).
Судом был задействован аналогичный делу The Parlement Belge механизм обращения к компетентным органам за разъяснением статуса суверена. Принципиальным отличием являлось лишь то, что в данном процессе судьи не стали дожидаться прямого административного вмешательства и по собственному усмотрению подали запрос от 7 сентября 1893 г. министру по делам колоний с просьбой прояснить статус ответчика. В ответе Министерства по делам колоний указывалось, что Джохор — независимое государство, а ответчик по данному делу является его действующим правителем. Помимо прочего, Джохор находится под протекторатом Британии согласно договору от 11 декабря 1885 г.6 Очевидно, что полученный ответ с учетом прецедентов ранее уже имел обязательный характер для суда. В судебном решении данное утверждение подтверждается следующим: «... С того момента, когда Судом был получен официальный сертификат Королевы относительно статуса другого суверена, предоставленный через ее государственного министра, сертификат имеет решающее значение. Соответственно, данное письмо неоспоримо подтверждает, что ответчик является независимым сувереном. Для данных целей все суверены равны. Независимый суверен самого малого государства находится в равном положении, что и монарх сильных мира сего (курсив мой. — Д.С.)»7.
Дело Mighell v. Sultan of Johore практически повторяет дело The Parlement Belge, за исключением важной особенности. Именно в данном судебном акте мы видим детальную аргументацию обстоятельств, при которых суверен соглашается на юрисдикцию иностранных судов (fact of submission to jurisdiction) и отказывается от иммунитета (waiver of immunity). Вопрос был обусловлен тем, что султан долгое время находился на территории Англии без соблюдения устоявшихся норм международного права о пребывании независимых суверенов в иностранных государствах и своими конклюдентными действиями косвенно допустил возможность быть подсудным английскому суду. Однако можно ли данными фактами подтвердить отказ суверена от иммунитета?
Для разрешения данного вопроса был использован авторитетный трактат «Право народов» Эмера де Ваттеля, где указано8: «Данный вопрос тесно связан с правами посольств, поэтому самым подходящим местом для его рассмотрения является глава о праве народов. Спра-
6 Ibid. P. 151.
7 Ibid. ".. .When once there is the authoritative certificate of the Queen through her minister of state as to the status of another sovereign, that in the Courts of this country is decisive. Therefore, this letter is conclusive that the defendant is an independent sovereign. For this purpose, all sovereigns are equal. The independent sovereign of the smallest state stands on the same footing as the monarch of the greatest" (P. 158).
8 Vattel E. The Law of Nations / Transl. J. Chitty. 1834.
шивается, каковы права суверена, который очутился в иностранном государстве, и как глава данного государства относится к нему? Если благородный государь прибыл для переговоров или для разрешения некоторых публичных вопросов, то, без всяких сомнений, он имеет право, даже в более значительной степени, чем послы, пользоваться привилегиями. Если же он прибыл в качестве путешественника единолично, то его почтенное достоинство и оказываемое ему уважение как представителя и правителя его народа укрывают его от всякого оскорбления и дают право требовать уважительного отношения и внимания любого рода, а также освобождает его от любой юрисдикции... По своему статусу, который он сам понимает, на него не может распространяться common law; поскольку не следует презюмировать, что он согласился на это; и если благородный государь не будет дозволять ему эти основания, то он должен предупредить его о своих намерениях.».
С учетом изложенного английский суд установил, что единственной возможностью признать его юрисдикцию и отказаться от иммунитета является непосредственное заявление иностранного суверена об этом перед судьями или направление соответствующего процессуального документа (writ). Иные конклюдентные действия суверена не могут быть признаны в качестве факта его согласия на юрисдикцию английского суда и отказа от иммунитета. Кроме как ссылкой на доктрину и собственной позицией, судьями данная аргументация ничем иным не подтверждалась, что вызывает достаточную озабоченность при сравнении с действительными фактами по делу. Таким образом, в удовлетворении требования истцу по делу Mighell v. Sultan of Johore было отказано на основании того, что ответчик является сувереном, который не согласился на юрисдикцию английского суда и не отказался от иммунитета.
Помимо вышеприведенного судебного процесса, в период со второй половины XIX по первую половину XX в. английскими судами был рассмотрен ряд дел, прецеденты по которым прочно закрепили наличие у государства и/или олицетворяющих его институтов и их имущества абсолютного иммунитета9. Отдельно следует отметить
9 Duke of Brunswick v. King of Hanover, (1848) 2 HL, Cas 1; De Harber v. Queen of Portugal, (1851) 17 QB171; Magdalena Steam Navigating Co v. Martin, (1859) 2 EL & 2 EL 94; Emperor of Austria v. Day, (1861) 2 Giff 628; The Charkieh, (1873), LR A&E59; Twycross v. Dreyfus, (1877) 5 Ch. D605; Republic of Peru v Peruvian Guano Co, (1887) 36 Ch. D389; USA v. Wagner, (1867) 2 Ch. 582; British Wagon Co Ltd v. Gray, (1896) 1QB35; Pemberton v. Hughes, (1899) 1 Ch. 781; Parker v. Schuller, (1901) 17 TLR299; Luther v. Sagor, (1921) 3 KB532; Ex parte O'Brien, (1923) 2KB361; Dickinson v. Del Solar, (1930) 1KB376; Fender v. St John Mild-may, (1938) AC1; The Cristina, (1938) AC485; Spain v. Owners of the Arantzazu Mendi, (1939) AC256; Krajina v. Tass Agensy, (1949) 2 All ER274; 16 ILR129; Kahan v. Federation of Pakistan, (1951) 2 KB200; Helbert Wagg & Co Ltd, Re, (1956) 1 Ch. 323; Zoernsch v. Waldock, (1964)2 All ER256, (1964) 2 QB352.
дело The Porto Alexandre (1920)10. Пароход The Porto Alexandre (ранее — Ingbert) находился в собственности Португалии, пользование которым осуществляло соответствующее министерство. В процессе перевозки пробковой стружки из Лиссабона в Ливерпуль зафрахтованное компанией Portuguese Import and Export Co., Ltd. государственное судно The Porto Alexandre 13 сентября село на мель, в связи с чем ему была оказана помощь тремя ливерпульскими тягачами (Nora, Expert и Torfreda). Впоследствии собственниками, капитанским составом и работниками 16 сентября был подан вещный иск с требованием к собственнику, фрахтовщику и владельцу груза парохода The Porto Alexandre оплатить оказанные услуги по спасению. Представитель ответчиков 24 сентября получил судебный приказ и обязался предстать перед судом от имени владельца груза, что и было сделано.
Благодаря данному поведению представителя 25 сентября судом была сделана запись о том, что в процесс явились все ответчики, в том числе суверен и фрахтовщик даже «помимо их воли»11. Вместе с тем факт явки суверена далее судьями не учитывался как отказ от иммунитета, и уже 2 октября в рассмотрении требований по вещному иску заявителям было отказано. Это в очередной раз подтверждает достаточно спорную логику судей при соблюдении ими ранних прецедентов в делах с участием суверенов. При обжаловании дела вышестоящей инстанции необходимо было решить, охватывается ли дело Porto Alexandre ранее принятым прецедентом по делу The Parlement Belge. И хотя на этот раз все факты явно подтверждали использование собственности суверена в коммерческих целях, судьи постановили абсолютную свободу ответчиков от юрисдикции. Таким образом, дело Porto Alexandre не только подтвердило невозможность подачи личных исков против суверена, но и полностью исключало любые возможности рассмотрения вещных исков, что делало суверена абсолютно неуязвимым от любого рода притязаний.
Стоит отметить, что некоторые судьи все-таки высказали свое опасение по поводу сложившейся ситуации. Сэр Томас Эдвард Скраттон (Sir Thomas Edward Scrutton) обозначил негативную тенденцию12: «Я вполне понимаю трудности и сомнения, которые испытывал судья Хилл в данном деле, поскольку никто не может смотреть сквозь свои пальцы теперь, когда в воздухе витает мода национализации, это к тому факту, что многие государства торгуют или намереваются торговать с принадлежащими им судами; и если эти государственные корабли безответственно «шлёндрают» туда-сюда, многие
10 The Porto Alexandre, [1920] P. 30.
11 Ibid.
12 Ibid. P. 38-39.
торговые дела станут затруднительными; мне кажется, что лекарство от этого не в наших судах».
Действительно, статус суверенных кораблей долгое время оставался неопределенным вплоть до принятия Международной конвенции «Об унификации некоторых правил, касающихся иммунитета государственных судов», заключенной 10 апреля 1926 г. в Брюсселе13 и Дополнительного протокола к ней 24 мая 1934 г., в соответствии с которыми принадлежащие на праве собственности или зафрахтованные государством корабли для осуществления торговой деятельности приравнивались к частным морским судам, а их суверены не могли ссылаться в надлежащих судебных органах на наличие иммунитета в качестве защиты (ст. 1 и 3). Вместе с тем Великобритания ратифицировала данную Конвенцию лишь 3 июля 1979 г.
Кроме того, знаковым для современных правоведов является дело The Christina (1938)14, в котором лордом Аткиным (Lord Atkins) были обобщены три факта, подтверждающие невозможность привлечения суверена в качестве лица, участвующего в деле, а именно: суверен — иностранное государство, суверену принадлежит имущество иностранного государства, суверен не отказался от иммунитета. Однако в данном деле примечательным является другое. Согласно Распоряжению от 28 июня 1937 г. Вторая Испанская республика реквизировала все корабли, находящиеся в порту Бильбао, но одной из частных испанских компаний удалось перегнать свое судно The Christina в уэльский порт Кардифф и впоследствии заявить в английский суд требование о признании себя единоличным собственником корабля. Истцу было отказано в удовлетворении требований во всех инстанциях.
Подобные столкновения интересов разных независимых государств представлялись частым явлением. Вместе с тем многие осознавали необходимость руководствоваться принципом взаимности (reciprocity principle) при решении противоречивых моментов, как в деле The Christina, когда английский суд фактически признал экстерриториальную силу и исполнил на своей территории распоряжение Второй Испанской республики о реквизиции частного имущества.
Подводя итог, следует отметить, что для этапа развития суверенного иммунитета с конца XIX по первую половину XX в. характерны отсутствие единой правовой терминологии, административный
13 International Convention for the Unification of Certain Rules Concerning the Immunity of State-Owned Ships. The Convention was previously published as Miscellaneous No. 2 (1938), Cmd. 5672 and the Supplementary Protocol as Miscellaneous No. 3 (1938), Cmd. 5673. Treaty Series No. 15 (1980): URL: http://treaties.fco.gov.uk/docs/pdf/1980/TS0015.pdf
14 The Cristina, [1938] AC485.
порядок разрешения споров с участием независимых субъектов, заключающийся в активном вмешательстве исполнительных органов в судебный процесс.
Юридическая аргументация не учитывала фактических обстоятельств дела и зачастую итоговые судебные решения откровенным образом нарушали здравый смысл. Очевидно, что подобная практика разрешения споров преследовала цель защитить Британию и ее имущество в период активного закрепления статуса крупнейшего мирового инвестора. Тем не менее возникающие прецеденты блокировали любую возможность на справедливое судебное разбирательство с государством и/или олицетворяющими его институтами, что, безусловно, наносило вред правовой культуре. Английские суды не только признали превосходство исполнительных органов при решении дел с участием независимого субъекта, но и стали заложниками собственных ratio decidendi. Вследствие злоупотребления государствами независимым статусом на международной арене возникло негласное название абсолютного иммунитета — «Королевская прерогатива бесчестия» (Royal Prerogative of Dishonesty).
Во второй половине XX в. происходит коренное переосмысление статуса государственного имущества за рубежом. Частные инвесторы стали активно заявлять о наличии у них равных прав с независимыми государствами при осуществлении экономических отношений. В иностранных правопорядках выносятся первые судебные решения, привлекающие суверенов к ответственности, открывая тем самым ящик Пандоры и запуская цепную реакцию пересмотра ранее господствующей позиции абсолютного суверенного иммунитета.
Список литературы
1. Triggs G. Restrictive Sovereign Immunity; The State as International Trader // Austl. L. J. 1979. Vol. 53.
2. VattelE. The Law of Nations / Transl. J. Chitty. 1834.
