CC BY
31ВОЕННОЕ ИСКУССТВО
Развитие российского военного искусства в период машинного производства
(Первая мировая война 1914—1918 гг.)
Полковник в отставке А.И. КАЛИСТРАТОВ, кандидат военных наук
К НАЧАЛУ Первой мировой войны экономическое отставание России от передовых стран усугубилось. Так называемый небывалый «экономический расцвет России начала века» исчез бесследно при первом выстреле на прусской границе, так как ни на чем реальном не основывался, а его базой был бросовый экспорт и внешние займы1.
В 1913 году Россия занимала лишь четвертое место в Европе по объему ВВП. Душевой национальный доход составлял только 32 % от уровня Германии и 11,5 % от американского уровня. В абсолютных цифрах в 1914 году национальный доход был в 5,3 раза меньше чем в США, в 1,7 раза чем в Германии, в 1,6 раза чем в Британии.
Качество орудий производства у нас было в 5 раз хуже, чем в Германии и в 10 раз, чем в США. Производство стали в России на душу населения было в 8 раз меньше, чем в Германии (всего 4,8 млн тонн против 17,6, т. е. 27 %), а продукция машиностроения составляла только 6 % от объема продукции тяжелой промышленности. Из-за отсутствия специальных сталей наша экономика была не в состоянии самостоятельно произвести ни одного мотора2.
В целом объем выпускаемой промышленной продукции даже в благополучном 1913 году в России был в 2,5 раза меньше, чем во Франции и в 6 раз меньше, чем в Германии. От 30 до 50 % потребляемых промышленных товаров ввозилось из-за рубежа3.
Поэтому постоянно голодавшая страна вынуждена была ежегодно вывозить и распродавать на внешнем рынке по демпинговым ценам многие тысячи тонн зерна4 и другого продовольствия.
Роковые последствия имело то, что абсолютное большинство запасных русских солдат — крестьян, составлявших костяк воюющей армии, были неграмотны и легко поддавались агитации разномастных сил, подрывавших не только военную мощь государства, но и сами его устои.
Очевидным было и то, что эта война явно не соответствовала национальным интересам страны.
К началу века Россия превратилась в самого большого в мире должника. Чудовищная экономическая зависимость заставила империю
1 Керстовский А.А. История русской армии. М.: Голос, 1994. Т. 3. С 125.
2 ДузьП.Д. История воздухоплавания и авиации в России. М.: Машиностроение, 1989. С. 7—8; Уткин А. Первая мировая война. М.: Алгоритм, 2002. С. 21—23.
3 Ферро М. Николай II. М.: Международные отношения, 1991. С. 150—153.
4 Уткин А.И. Первая мировая война. М.: Алгоритм, 2002. С. 21—23.
платить за чужие интересы народной кровью. Вследствие этого Россия вступила в войну без четко очерченных целей, задач, вменяемой военной доктрины, в обстановке стратегического «раздрая», абсолютно неподготовленной в материально-техническом отношении.
Отсталая, аграрная, с поголовно неграмотным населением, раздираемая социальными противоречиями, страна не могла обеспечить свою армию всем необходимым. Об этом убедительно говорит в своих воспоминаниях русский генерал А.А. Брусилов: «В общем, нужно признаться, что по сравнению с нашими врагами мы были технически значительно отсталыми, и, конечно, недостаток технических средств мог восполняться только лишним пролитием крови...»5.
В подтверждение сказанному он приводит потрясающие цифры: в начале войны в нашем стрелковом полку было всего лишь 8 пулеметов, при минимально необходимых 40, в дивизии — 32 вместо 1606. К слову, наша пехотная дивизия по штату насчитывала свыше 20 тыс. человек, т. е. один пулемет приходился более чем на 600 бойцов!
По свидетельству того же А.А. Брусилова, «пулеметов у противника было несравнимо больше, чем у нас»7. Кроме того, генерал с горечью отмечал: «. тыл наших армий находился, в сущности, в хаотическом состоянии.», «.патронов и снарядов у нас нет, винтовок не хватает, тяжелой артиллерии почти нет, авиация в младенческом состоянии и во всех областях у нас нехватка техники»8.
Практически всю войну русская армия испытывала недостаток в вооружении и боеприпасах (иногда катастрофический), а огневое и техническое превосходство противника постоянно возрастало. Так, в июле 1915 года 12-я германская армия в ходе длившейся целый день артиллерийской подготовки обрушила на позиции 2-й и 11-й русских сибирских стрелковых дивизий порядка 2 млн снарядов. Русская артиллерия смогла ответить лишь 50 тысячами выстрелов (1:40!)9. Лишь к 1916 году экономика страны с трудом перешла на военные рельсы, и положение со снабжением боеприпасами стало улучшаться.
В годы Первой мировой войны отмечается бурное развитие средств вооруженной борьбы, которая решительно вторглась в воздушное и подводное пространства10; на полях сражений господствовал пулемет, уже через год загнавший войну в позиционный «тупик». Стали массово применяться минометы, мощные полевые, крепостные, морские, зенитные и противотанковые орудия, огнеметы. Широко использовались авиация, бронеавтомобили, химическое оружие, в конце войны — танки, а для управления войсками — радио, телефон и телеграф. Достаточно сказать, что за годы войны воюющие стороны произвели 182 тыс. самолетов и 9200 танков (Россия — ни одного танка), 180 тыс. т боевых отравляющих веществ (БОВ). К слову, 120 тыс. т БОВ было использовано в боях. Поражено ими было более миллиона человек! В некоторых операциях потери от химического оружия достигали 90 % личного состава.
Транспорт неуклонно переходил с конной тяги на механическую, к концу войны вооруженная борьба без автомобилей и тракторов стала немыслимой. Например, к началу войны французская армия имела 6 тыс.
5 Брусилов А.А. Мои воспоминания. Минск: Харвест, 2003, С. 68.
6 Там же. С. 65.
7 Там же. С. 226.
8 Брусилов А.А. Мои воспоминания. Минск: Харвест, 2003. С. 258.
9 Керсновский А.А. История русской армии. Т. 3. С. 294.
10 В ходе Первой мировой войны подводные лодки потопили 10 линкоров, 20 крейсеров, 22 эскадренных миноносца, более сотни военных кораблей других классов. Только германские субмарины пустили на дно свыше 6 тыс. торговых судов! (Требин М.П. Войны XXI века. М.: АСТ, Минск: ХАРВЕСТ, 2005. С. 121).
грузовиков, а к концу войны — уже 80 тысяч11. Русская армия вступила в войну, имея всего 679 автомобилей, практически все из них были легковыми. К 1916 году их насчитывалось всего лишь 5,3 тыс., к 1918 году — 14 тыс. В то же самое время вдвое меньшая по численности французская армия реально обладала 90 тыс. автомашинами различного назначения12.
Вооруженные силы воюющих сторон состояли из сухопутных войск и военно-морского флота. Сухопутные войска включали пехоту, кавалерию и артиллерию, а также специальные войска (инженерные, связи) и службы тыла. К концу войны в передовых армиях появились танковые войска в виде отдельных танковых батальонов и даже бригад. Пехота являлась по-прежнему главным родом войск, определявшим успех боя и операции, однако успех ее действий стал все больше зависеть от эффективности артиллерийского огня и инженерного обеспечения. Кавалерия как род войск постепенно уходила с полей сражений. В условиях сплошного пулеметно-артиллерийского огня она уже не могла проявлять свои прежние боевые качества.
Сухопутные войска сводились в армии, состоящие из корпусов и дивизий. В корпус обычно входили две-три пехотные дивизии и отдельные части (кавалерия, артиллерия, авиаотряд и т. п.). Пехотная дивизия, как правило, включала две пехотные бригады (по два полка в каждой), артиллерийскую бригаду (полк), два-три кавалерийских эскадрона и специальные части. Полк имел три-четыре батальона, до одной тыс. человек в каждом. Пехотная дивизия насчитывала от 16 тыс. человек (Франция, Германия) до 21 тыс. (Россия). При этом следует отметить, что наиболее мощной артиллерией, которая оказалась самым решающим родом войск, обладала именно германская армия, имевшая орудий тяжелых систем в шесть раз больше, чем русская!
Основу боевой мощи флотов составляли линейные корабли-дредноуты и линейные крейсера. Флот обзавелся собственной авиацией, а к концу войны появились первые авианосцы. Грозно заявил о себе подводный флот. Так, 22.09.1914 года маленькая германская субмарина U-9 с экипажем всего 28 человек потопила три английских броненосных крейсера («Абукир», «Хог», «Кресси») вместе с полутора тысячами офицеров и матросов13. В последующем подводный флот стал главным средством действий на морских коммуникациях.
Экономическая и культурная отсталость России проявилась в первых же боях с армией Германии — одного из мировых лидеров экономического и научно-технического прогресса. В августе-сентябре 1914 года в Восточной Пруссии 14 германских дивизий, применив принципы ведения мобильной обороны, поочередно нанесли поражение двум русским армиям, наголову разгромив более 30 русских дивизий — цвет кадровой армии империи. При этом наши общие потери составили 310 тыс. человек, из которых 30 тыс. было убито, а более 100 тыс. попало в плен, противником было захвачено 500 артиллерийских орудий14. Примечательно, что этот разгром произошел в условиях исключительно благоприятной для нас оперативной обстановки.
В первых сражениях горько обозначились главные несчастья России: всеобщая культурная отсталость, отсутствие координации, хладнокровного рационализма, научного подхода к делу, недооценка роли техники в борьбе15, презрение власти к серой солдатской массе и своему народу.
11 Требин М.П. Войны XXI века. С. 152, 156.
12 Головин Н.Н. Россия в Первой мировой войне. М.: Вече, 2006. С. 286—287.
13 Требин М.П. Войны XXI века. С. 156.
14 Уткин А.И. Первая мировая война. С. 139—144.
15 Наша пехотная дивизия, имевшая 16 пехотных батальонов против 12 в германской дивизии, накануне войны, в 1,5 раза уступала ей в огневой мощи (Яковлев Н. 1 августа 1914. М.: Молодая гвардия, 1974. С. 33).
Высшее командование показало полную неподготовленность к управлению большими воинскими формированиями, непонимание самой техники управления, притупленность оперативной восприимчивости и косность оперативной мысли. Яркий штрих: удивлению победителей не было предела, когда в штабе разгромленной 2-й русской армии были обнаружены всего лишь одна карта и один компас16.
Наблюдая один из боев под Танненбергом, начальник штаба 8-й германской армии генерал Э. Людендорф заметил: «Русские солдаты сражаются, как медведи». Присутствовавший при этом штаб-офицер для поручений полковник Макс Гофман очень остроумно добавил: «но этих медведей ведут ослы»17.
По-другому быть и не могло. Менее чем за восемь предвоенных лет в России сменилось, как правило, вследствие различных интриг, шесть начальников Генерального штаба! Даже если бы все они, как отмечал А.А. Брусилов, были бы звездами первой величины, ничего путного для подготовки страны и армии к грядущим военным испытаниям сделать бы не смогли, просто не успели. Учиться предстояло в боях, щедро оплачивая уроки кровью солдат и офицеров. Страна была обречена на поражение.
Несколько штрихов, характеризующих убогое профессиональное состояние царского генералитета начального периода войны. В этой же операции, когда противник атаковал наш 6-й армейский корпус, его командир генерал А.А. Благовещенский бросил вверенные ему войска и трусливо бежал. Корпус последовал за своим командиром. При этом никто не удосужился предупредить об отходе ни штаб армии, ни своего соседа — 13-й армейский корпус, фланг и тыл которого были подставлены под вражеский удар. Командир 1-го армейского корпуса генерал Л.К. Артамонов впал в другую крайность: бросив управление корпусом, взял винтовку и отправился в цепь. Полностью растерявшийся командующий 2-й армией генерал А.В. Самсонов в критической ситуации сделал самое худшее, что можно было сделать: снял связь со штабом фронта и корпусами и отправился в войска искать смерти18.
Однако, апофеозом генеральской никчемности, трусости и подлости стала десятидневная оборона нашей самой современной и мощной крепости Новогеоргиевск в 1915 году. Ее комендант генерал Н.П. Бобырь перебежал к неприятелю и, сидя в германском плену, отдал приказ о капитуляции. Самым позорным было то, что никто из сидевших в крепости 23 генералов не сделал попытки воспротивиться выполнению этого явно преступного приказа.
К сожалению, и к концу войны положение с генеральскими кадрами было все еще далеко от оптимального. Вот как генерал А.А. Брусилов характеризует руководящий состав так называемой Особой армии, создававшейся в полосе его фронта летом 1916 года из гвардейских частей: командующий армией — генерал В.М. Безобразов, «человек честный, твердый, но ума ограниченного и невероятно упрямый», начальник его штаба «штабной службы совершенно не знал, о службе генерального штаба понятия не имел»; начальник артиллерии армии, человек очень хороший, но о боевом применении артиллерии в современной войне представления имел смутные; командир 1-го гвардейского корпуса великий князь Павел Александрович, полнейший «миляга» и храбрец, но «в военном деле решительно ничего не понимал»; командир 2-го гвардейского корпуса генерал Гаух обладал всеми качествами военачаль-
16 Уткин А.И. Первая мировая война. С. 142.
17 Дуршмид Э. Победы, которых могло не быть. М.: Издательство АСТ, 2002. С. 265.
18 Керсновский А.А. История русской армии. Т. 3. С. 191—192.
ника, но имел один недостаток, который их перечеркивал: «его нервы совсем не выносили выстрелов, и, находясь в опасности, он терял присутствие духа и лишался возможности распоряжаться»19.
Если русские генералы еще могли в ряде случаев, демонстрируя бесстрашие, идти под пулями впереди своих цепей, то битву умов со своими германскими визави они проиграли с огромным счетом. Слабая военная образованность, отсутствие привычки к монотонному, кропотливому труду, запальчивость вместе с обидчивостью плохо способствовали усвоению горьких уроков недавних войн.
Генерал А.А. Брусилов считал, что это явилось результатом функционирования существовавшей в войсках феодально-клановой кадровой системы. При этом он указывал на три порочащих ее аспекта. Первый — это то, что аттестация офицеров осуществлялась совершенно безответственными аттестационными комиссиями. При этом на вышестоящие должности зачастую выдвигались абсолютно непригодные лица, от которых старались как можно скорее избавиться. Второй — существование гвардии с ее феодальными привилегиями, благодаря которым из нее в армию на ключевые должности командиров полков частенько «сплавлялись» заведомо недостойные люди. И, наконец, третий — Генеральный штаб избавлялся от своих неспособных членов, направляя их в войска командовать полками, бригадами и дивизиями. Положение сложилось так, что по-настоящему знающих свое дело, прошедших все строевые должности и «горбом» заработавших право командовать дивизиями офицеров, в армии можно было пересчитать по пальцам руки20.
Именно поэтому большинство наших побед в Мировую войну было победами батальонных командиров, а большинство поражений — поражениями командующих фронтами и армиями, которые, по мнению генерала А.А. Брусилова, «загубили общее русское дело»21.
За время этой проигранной войны русская армия, наряду с жестокими поражениями, даже в условиях недостатка материально- технических средств, провела целый ряд блистательных операций, достойных быть вписанными в мировую сокровищницу военного искусства. К ним относятся: так называемые «Галицийская битва», Варшавско-Иванго-родская и Лодзинская операции 1914 года практически все операции на Кавказском ТВД, и, наконец, Брусиловский прорыв в 1916 году.
Особо стоит «Великое отступление» 1915 года, в ходе которого благодаря невероятной стойкости и терпению войск, искусству управления, в условиях катастрофической нехватки боеприпасов нам чудом удалось избежать стратегического окружения и полного разгрома в Польше семи армий объединенными австро-германскими силами. В это страшное время расход боеприпасов для русской артиллерии лимитировался десятью выстрелами в сутки. Из-за полного отсутствия патронов контратаки проводились исключительно ночью. И это были штыковые контратаки! В 1915 году русская армия потеряла 4 млн человек, из них более миллиона пленными. Огромные, зачастую неоправданные потери основательно подорвали моральный дух армии и народа и вызвали в обществе острое неприятие существующей системы власти.
Вместе с тем в нашей памяти навсегда останутся имена русских военачальников, проявивших на полях этой несчастной для нас войны высокую степень военного искусства. Это, прежде всего, генералы М.И. Алексеев, А.А. Брусилов, П.А. Лечицкий, П.А. Плеве, А.М. Зайончковский, А.А. Цуриков, Н.Н. Юденич, В.М. Драгомиров, А.И. Деникин и многие другие.
19 Брусилов А.А. Мои воспоминания. С. 246, 247.
20 Там же. С. 70, 71.
21 Там же. С. 164.
Следует особенно подчеркнуть, что так называемый Брусиловский прорыв 1916 года многие военные теоретики справедливо считают самой выдающейся, с точки зрения военного искусства, операцией этой войны. Так, по словам известного историка И. Стоуна наступление армий А.А. Брусилова привело «к самой блистательной победе в войне».
В ходе этой операции фронту удалось в короткие сроки прорвать одновременно на нескольких участках хорошо подготовленную позиционную оборону противника. Вслед за прорывом фронт развернул широкое общее наступление, продвинувшись к концу операции на 80—150 км. Средний темп наступления в первые две недели составил 7 км в сутки, в целом за операцию — 1,5 км в сутки, что немало, так как германцы под Верденом в это же время наступали с темпом 40 м в сутки, а англо-французские войска в сражениях на реке Сомма — 70 м в сутки. Стратегическая устойчивость австро-германского фронта была поколеблена, потребовалась срочная переброска крупных резервов из Италии и Франции.
Противник понес колоссальные потери: свыше 1,5 млн человек, в том числе 417 тыс. пленными (среди них 9 тыс. офицеров). 581 артиллерийское орудие и 1795 пулеметов пополнили трофеи русской армии. Для ликвидации кризиса германское командование вынуждено было перегруппировать с Западного фронта в полосу нашего Юго-Западного 24 дивизии! Цена победы фронта составила около 600 тыс. бойцов22.
Самым обидным является то, что реально достигнутый стратегический успех не был реализован из-за вопиющего безволия Верховного главнокомандования, оказавшегося не способным принудить командующих Западным и Северо-Западным фронтами к взаимодействию с А.А. Брусиловым.
В первый, так называемый «маневренный период» войны (1914), стороны пытались применить старую «линейную стратегию прерывчатого фронта», т. е. старались осуществить стратегические и оперативные обходы флангов друг друга. В интересах предотвращения этих обходов приходилось постоянно удлинять линию фронта, пока он не превратился в сплошной. Применяемая стратегия эволюционировала в «линейную стратегию сплошного фронта» (табл.).
Суть этой стратегии заключалась в линейном, постепенном вытеснении противника с занимаемой территории по всему фронту наступления, либо удержании обороняемой территории сплошным позиционным фронтом.
Таблица
Эволюция характера вооруженной борьбы период машинного производства (конец XIX — конец XX века) 2-й этап — Первая мировая война (1914—1918 гг.)
Характер стратегии Расчленение вооруженной борьбы Формы борьбы Оперативное построение Тактическая система
маневра
Линейная стратегия сплошного фронта а) по фронту: сплошной фронт слившихся в линию точек б) по времени: сплошная цепь связанных сражений Войны, кампании, операции, сражения, бои Сплошное неглубокое построение с отдельными уплотнениями на направлениях сосредоточения усилий Тактика волн цепей (от 1-2 до 20 и более) Траншейная система позиций
Заходящий маневр по внешним линиям; фронтальный удар(ы) с целью прорыва
22 Строков А.А. История военного искусства. СПБ: Полигон, 2000. Т. 5. С. 457—488; Керсновский А.А. История русской армии. Т. 4. С. 49—63.
Практически всю войну решалась проблема прорыва позиционной обороны, так как без взлома обороны противника на узких участках дальнейшее вытеснение его с занимаемых рубежей было просто невозможно. Эта проблема решалась очень тяжело, потому как требовала невиданной концентрации артиллерии и живой силы на участках прорыва, которые легко обнаруживались и закрывались подошедшими резервами. От отчаяния «минная война» стала широко вестись даже в полевых условиях. Вооруженная борьба превратилась в действия по «прогрызанию» обороны, т. е. медленному, последовательному овладению разрушенными артиллерийским огнем, а также взрывами горнов и камуфлетов позициями противника на отдельных узких участках, провоцировавшего отход его по всему фронту, и представляла собой сплошную цепь взаимосвязанных сражений.
Лишь к концу войны проблему тактического прорыва удалось решить за счет умелого проведения «артиллерийского наступления» и применения тактики действий пехоты группами, зачастую совместно с танками (Западный фронт)23, или людскими волнами (Восточный фронт, Россия).
Проблему же развития тактического успеха в оперативный успех, и далее — в стратегический ни одной из сторон решить не удалось. Это объясняется невозможностью в тех условиях наступающей стороне выиграть соревнование в наращивании усилий на направлениях нанесения ударов по причине наличия ограниченного количества участков прорыва, одинакового уровня оперативной мобильности резервов и отсутствия эффективных средств поражения их в процессе выдвижения и развертывания. Вследствие этого борьба приняла затяжные формы и велась на истощение, чего Российская империя не смогла выдержать ни морально, ни физически.
В оборонительных действиях упор делался на мощное фортификационное оборудование занимаемых рубежей и позиций, создание плотных систем инженерных заграждений и заградительного артиллерийского огня перед передним краем, своевременное вскрытие намеченного противником участка прорыва и переброску к нему имеющихся в распоряжении резервов.
В годы войны произошло окончательное становление такой формы военных действий, как операция. Уже при подготовке войны осуществлялось, по сути, планирование стратегических операций. В начальном периоде, несмотря на то, что мы упредили противника в создании фронтовых объединений, основной формой оперативных действий были армейские операции, которые проводились самостоятельно и, к сожалению, не были связаны не только единым замыслом, но и зачастую даже единой оперативной целью.
Характерный пример — второй этап так называемой «Галицийской битвы» 1914 года, который русское командование рассматривало не как единую операцию, преследующую важную оперативно-стратегическую цель, а как два отдельных сражения армейского масштаба — Люблинское и Городокское.
К сожалению, эти сражения не были связаны единым замыслом и планом, вследствие чего 5-я армия простояла в бездействии в самый решающий момент битвы. Вместо того, чтобы интегрировать Люблинское и Городокское сражения в единую фронтовую операцию решительным ударом этой армии в тыл австро-венгров, что могло бы привести к
23 18.7.1918 года французы нанесли танковый удар в районе Виллер-Коттере, отбросили противника на 45 км, разгромили 10 германских дивизий. 8.8.1918 г 4-я Британская армия ударом 600 танков просто смяла шесть германских дивизий (Герлиц В. Германский Генеральный штаб (история и структура). М., 2003. С. 194).
полному разгрому австрийцев и выходу их из войны, армия была «раздергана» по частям. Два корпуса ушли к Люблину, попав туда лишь к «шапошному разбору», а два — на городокское поле сражения, совершив-таки там фланговый обход противника, что и решило его исход24.
С 1916 года фронтовая операция все-таки стала главной формой военных действий, решавшей судьбу кампаний. В ходе их проведения появилась возможность решения даже стратегических задач.
Фронты представляли собой оперативно-стратегические объединения непостоянного боевого состава, включавшие от двух до шести армий, от 15 до 60 пехотных и кавалерийских дивизий, до двух тыс. и более артиллерийских орудий и одну-две сотни самолетов. Фронты вели боевые действия (как наступательные, так и оборонительные) в полосах от 250 км до 500 км. Глубина фронтовой наступательной операции колебалась от 80 до 200 км. Продолжительность активных действий войск в ней составляла 30—40 суток, средние темпы наступления — полтора-два км в сутки (если наступление было связано с прорывом обороны) и шесть-семь км в сутки в «маневренный период» войны или операции.
Армии являлись оперативными объединениями, включали от трех до семи армейских корпусов, от семи до пятнадцати пехотных и от одной до семи кавалерийских дивизий. Ширина полосы наступления армии составляла от 60—70 до 100—120 км. Оборонялась армия в полосе шириной не менее 100 км. Глубина наступательной операции и средние темпы продвижения войск, как правило, совпадали с фронтовыми показателями, так как в то время понятия «последующая армейская наступательная операция» не существовало. Оперативное построение фронтов и армий было, в основном, в один эшелон с выделением сильных оперативных резервов.
К концу войны искусство подготовки и ведения фронтовых и армейских операций стало довольно высоким. На примере знаменитого Бру-силовского прорыва можно рассмотреть, что обеспечивало успех этих операций.
Во-первых — достижение внезапности. Оперативной — путем применения неожиданной формы прорыва, ошеломившей командование противника, не знавшего в какую из кризисных точек направлять имевшиеся резервы. Фронт дробил оборону врага на четырех армейских и шести отдельных корпусных участках прорыва общей протяженностью порядка 50 км. Кроме того, два корпуса осуществляли демонстративное наступление. Достижению оперативной внезапности также способствовал и неодновременный переход армий в наступление: в первый день — 11-й и 9-й армий, во второй — наносящей главный удар 8-й армии, в третий — 7-й. Дату начала наступления командующий фронтом держал в строжайшем секрете даже от императрицы.
Тактическая внезапность обеспечивалась путем проведения равномерной и скрытной подготовки наступления по всему фронту. Кроме того, части ударных группировок, и артиллерия в течение нескольких ночей занимали заранее подготовленное исходное положение для наступления и оборудованные огневые позиции с тем, чтобы быть в полной готовности за одни-трое суток до начала операции. При этом жестко соблюдались все меры маскировки.
Во-вторых — тщательная двухмесячная подготовка. Разведывательная подготовка: с помощью воздушной разведки велось неустанное наблюдение за всей полосой обороны противника, особенно за его резервами, каждый объект поражения артиллерией был сфотографирован и тщательно «привязан». Боевая подготовка: подразделения и части
24 Керсновский А.А. История русской армии. Т. 3. С. 211—216.
эшелона атаки неоднократно тренировались в тылу, отрабатывая взаимодействие между его элементами, «штурмуя» макеты австрийских укреплений. Инженерная подготовка: благодаря проведенной под видом совершенствования обороны огромной работе исходные районы наступающих войск были хорошо оборудованы, замаскированы и приближены к первой траншее противника на 200—300, а в отдельных случаях и на 50—75 метров. Личный состав предназначенных для атаки «людских волн» был надежно спрятан в огромных и хорошо замаскированных полевых укрытиях. Топографическая подготовка: практически у всех командиров имелись подробные и достоверные карты, схемы и даже специальные, созданные на основе аэрофотоснимков планы местности и укреплений противника. Химическая подготовка: артиллеристы хорошо подготовились к применению химических боеприпасов, 9-я армия, — к газобаллонной атаке, а весь личный состав войск был оснащен противогазами и умел пользоваться ими.
В-третьих — решительное массирование сил и средств на участках прорыва путем создания значительной по тем временам их плотности: три-пять тысяч атакующих штыков, 15—20 (на отдельных участках 40—50) орудий и 10—15 тысяч артиллерийских снарядов на 1 км фронта участка25. В наносящей главный удар 8А, на операцию было выделено до 2000 снарядов на орудие, что в условиях русского фронта было беспрецедентным26.
В-четвертых — исключительно эффективный огонь применявшейся группами артиллерии, которая и была главным героем этого прорыва. Применение артиллерийских групп позволяло не только тщательно спланировать и провести «артиллерийское наступление», но и в нужный момент массировать артиллерийский огонь, максимально связав его с действиями пехоты.
Так, одна группа артиллерии проделывала проходы в проволочных заграждениях, другая — уничтожала огневые точки и укрепления на первой и второй линиях обороны, третья, как правило, тяжелая, — вела контрбатарейную борьбу.
С переходом пехоты в атаку, первая группа переносила огонь на примыкающие к флангам участка прорыва укрепления, часть второй — переходила к огневой поддержке атаки, другая ее часть переносила огонь на укрепления третьей линии и места расположения резервов.
С овладением оборонительной позицией противника, половина артиллерии окаймляла огневой завесой боевые порядки пехоты, защищая от вероятных контратак, давая ей возможность закрепить захваченный рубеж и провести «перекатом» очередные «людские волны». Другая половина концентрировала свой огонь по артиллерии противника, особенно фланкирующей атакованный участок и т. д. по изложенному алгоритму.
В-пятых — огромное значение сыграло четкое взаимодействие родов войск эшелона атаки, особенно между атакующими людскими волнами (а их было до 20), артиллерией сопровождения наступающих войск колесами и артиллерией непосредственной поддержки.
Следует подчеркнуть, что в годы этой войны были выработаны основные принципы оперативного применения авиации, такие как сосредоточение ее сил на главных направлениях, тесное взаимодействие с наземными войсками, достижение внезапности ударов, организация централизованного управления. Зарождались элементы самостоятельной воздушной операции!
25 Строков А.А. История военного искусства. Т. 5. С. 486.
26 Уткин А.И. Первая мировая война. С. 314.
Отмечались попытки привлечения авиации и к стратегическим действиям. Так, немецкая авиация нанесла ряд ударов по важным тыловым объектам Парижа и Лондона, французская — по промышленным объектам Саара и Люксембурга. Германские дирижабли (Германия располагала огромным флотом мощных дирижаблей — 182 единицами) совершили 53 налета на объекты Великобритании27.
К сожалению, русская армия о массированном применении авиации могла только мечтать. Самолетов было крайне мало, материальная часть авиации была представлена в основном устаревшими иностранными образцами. Как отмечал генерал А.А. Брусилов, действовавший в полосе его фронта в 1916 году «...воздушный флот был столь слаб, что почти не имел возможности подниматься.»28. Боевых дирижаблей мы не производили, а действительно уникальные по высоким боевым качествам бомбардировщики «Илья Муромец» вследствие их мизерного количества существенной роли сыграть не могли.
Главной формой оперативного маневра в начале войны были охваты и обходы флангов противника, в последующем — нанесение фронтальных ударов с целью прорыва позиционной обороны, а оперативное построение стало сплошным и неглубоким с уплотнениями (за счет резервов) на направлениях нанесения ударов. В обороне преобладающей формой маневра был концентрический маневр резервов из глубины и войск с других участков фронта на направление наметившегося прорыва.
Основным тактическим соединением русской армии был армейский корпус, который состоял из двух пехотных дивизий, наступал в полосе 15—20 км, а оборонялся на фронте 20—30 км. Его боевой порядок строился в один эшелон, а глубина его главной оборонительной полосы определялась глубиной обороны дивизий — 7—8 км. Соответственно пехотная дивизия наступала в полосе 7—10 км, а оборонялась, — на фронте 10—15 км.
Главной тактической системой частей и подразделений в наступлении в начале войны была атака одной или двух ротных цепей при поддержке артиллерии, «подпитываемых» батальонными резервами (рис. 1).
В конце войны применялась тактика волн цепей, продвигавшихся вслед за разрывами своих снарядов, после многочасовой, а иногда и многодневной артиллерийской подготовки. При этом уже использовался такой прогрессивный метод артиллерийской поддержки ата-
27 Требин М.П. Войны XXI века. С. 165-166, 168.
28 Брусилов А.А. Мои воспоминания. С. 246.
Попковой резерв 1-Zkm_
Рис. 1. Основная тактическая система наступления русских войск в 1914 году
ки как «последовательное сосредоточение огня». Разработанный на Юго-Западном фронте метод «огневого вала» не нашел широкого применения только из-за отсутствия материальных средств.
Каждая атакующая «волна» состояла из двух линий ротных цепей, наступавших одна за другой, на дистанции 75—100 м. Для успешного прорыва таких «волн» могло создаваться до двадцати. Развитие наступления осуществлялось методом переката волн: передовая волна захватывала оборонительную позицию противника, закрепляла ее и плотным ружейно-пулеметным огнем готовила атаку последующими волнами очередной линии неприятельских окопов и т. д. Если передовые «волны» уничтожались противником, их сменяли последующие.
Хотя эта тактика и была довольно эффективной, сопровождалась она огромными потерями в живой силе. Применять ее вынудила острая нехватка технических средств борьбы, а также неспособность наших практически неграмотных солдат осознанно и самостоятельно действовать небольшими группами. Поэтому ставка делалась на стадный инстинкт атакующих масс.
Главной тактической системой частей и подразделений в обороне (рис. 2) было последовательное удержание при поддержке артиллерии нескольких оборонительных линий, состоявших из прикрытых инженерными заграждениями двух, а то и трех траншейных позиций.
3-я позиция 2-я позиция ^ 1- я позиция Позиция
охранение
Рис. 2. Типовое построение позиционной обороны русских войск в 1916—1917 годах
Оборонявшиеся подразделения пережидали в надежных укрытиях артиллерийскую подготовку противника, затем при поддержке артиллерии плотным ружейно-пулеметным огнем отражали атаку его пехоты, иногда «добивали» атакующие цепи врага проведением штыковой контратаки с выходом за передний край. В случае прорыва противником оборонительных позиций практиковалось проведение частных контратак резервной пехоты, реже — кавалерии.
Длительная и напряженная вооруженная борьба потребовала серьезнейшего напряжения всех народных сил, мобилизовать которые деградирующая власть к 1917 году уже не смогла. Отсталая экономика не выдержала жесткости предъявляемых суровым военным временем требований и к концу войны пришла в состояние распада. Деморализованная серией военных поражений и постоянным, некомпетентным вмешательством придворной знати государственная власть к началу 1917 года полностью утратила авторитет у общества и стала недееспособной. Все это привело в феврале 1917 года к государственному перевороту.
Феодально-помещичью верхушку власти сменила группа представителей либеральной буржуазии и обслуживавшей ее элиты интеллигенции, которые были также страшно далеки от народа и его чаяний. При этом экономическая база, формы собственности, основы государственного строя и даже главный политический лозунг: «Война до победного конца!» остались прежними. Попытки прикрыть переворот «фиговым листком» демократической риторики, лозунгов и действий не вызвали энтузиазма и поддержки народных масс.
Новая власть оказалась абсолютно некомпетентной в вопросах управления страной в кризисной ситуации и ничего не понимала в том, что происходит в стране. Своим политическим инфантилизмом и некомпетентными действиями она довершила распад государственного аппарата и, что самое трагичное в ходе войны, — воюющей армии. Правящая верхушка не смогла удержать бразды правления, почувствовавшей ее слабость, выходящей из повиновения страной.
Власть в стране взяла Российская социал-демократическая рабочая партия большевиков. Она выступила под понятными и желанными для каждого простого человека, несомненно, популистскими, лозунгами: «Долой войну! Землю — крестьянам, фабрики и заводы — рабочим!», чем и обеспечила себе массовую поддержку народа, преимущественно рабочих, солдат и матросов. На волне этой поддержки партия совершила самую настоящую социальную революцию, в результате которой радикально сменились формы собственности и экономический уклад, правящие классы, государственное устройство и все основы общественной жизни страны.
Истории известно, что власть и собственность в таких масштабах ни один правящий класс просто так не отдавал. Поэтому естественно, что в России разразилась крупномасштабная, длительная и невероятно ожесточенная Гражданская война.
Экономический потенциал — основа обороноспособности государства
Полковник В.Н. ГОРБУНОВ
Генерал-лейтенант в отставке С.А. БОГДАНОВ, доктор военных наук
СОВРЕМЕННАЯ военно-политическая обстановка в мире продолжает оставаться крайне нестабильной. На ближайшую перспективу качественного улучшения отношений между Россией и Западом не предвидится. На формирование военно-политической обстановки существенное воздействие оказывают: стремление США установить либо упрочить свое господство в ряде регионов, имеющих исключительную экономическую и военно-стратегическую ценность; вооруженные конфликты, острые социальные проблемы в ряде стран мира; терроризм, распространение оружия массового поражения1.
В этих условиях обороноспособность России остается важнейшим элементом обеспечения ее национальной безопасности. Опыт первых
1 Прохожев А.А. Основы военной политики и обеспечения военной безопасности РФ. М.: РАГС, 2008.
