CC BY
29М.В. ОСЬКИН МЛ/. OSKIN
ДОБРУДЖАНСКАЯ АРМИЯ A.M. ЗАЙОНЧКОВСКОГО НА РУМЫНСКОМ ФРОНТЕ ОСЕНЬЮ 1916 ГОДА
THE DOBRUJA ARMY OF A.M. ZAIONCHKOVSKV AT THE ROMANIAN FRONT IN THE FALL OF 1916
Сведения об авторе. Оськин Максим Викторович — доцент кафедры общих гуманитарных и социально-правовых дисциплин Института законоведения и управления Всероссийской полицейской ассоциации, доктор исторических наук (т. Тула. E-mail: maxozv@yandex.ru).
Аннотация. В статье освещается ход боевых действий русских войск во главе с генералом от инфантерии A.M. Зайон~ чковским по оказанию помощи союзнику — Румынии в конце августа—октябре 1916 года. Анализируются особенности развития военной обстановки на Румынском фронте, проблемы межсоюзнического взаимодействия, причины относительной неудачи русских войск в румынской провинции Добруджа.
Ключевые слова: Первая мировая война 1914—1918 гг.; Румынский фронт; Добруджанская армия; 47-й армейский корпус; A.M. Зайончковский.
Information about author. Maksim Oskin — Assistant Professor of the General Humanities and Socio-legal Disciplines Department at the Institute of Jurisprudence and Administration of the All-Russia Police Association, D, Sc. (Hist) (city of Tula. E-mail: maxozv@yandex.ru).
Summary. The paper highlights the course of activity by the Russian troops with Générai of the Infantry A.M. Zaionchkovsky at the head assisting Russia's ally Romania in late August through October 1916. it analyzes the military situation evolving at the Romanian front, issues of inter-ally cooperation, and the reasons for the relative failure of the Russian troops in the Romanian Province ofDobruja.
Keywords: First World War of 1914-1918; Romanian front; Dobruja Army; 47th Army Corps; A.M. Zaionchkovsky.
АМПАНИЯ 1916 года наметала переход стратегической инициативы в Первой мировой войне к державам Антанты. На Западном фронте англо-французские войска, проведя ряд крупных сражений в битвах при Вердене (февраль-декабрь) и на Сомме (июль—ноябрь), не позволили немцам добиться ни единого оперативного успеха. Многомесячная «верденская мясорубка» перемолола не только французские, но и германские резервы, вынудив немцев придерживаться принципов стратегической обороны. На Восточном фронте успешным было наступление русских войск Юго-Западного фронта — Брусиловский прорыв (май—сентябрь), в ходе которого были уничтожены две австрийские армии, ещё две потерпели тяжёлое поражение, а германское командование было поставлено перед необходимостью вновь помогать своему незадачливому союзнику.
В то же время Центральные державы (Германия и Австро-Венгрия) кконцулета 1916годапродолжали вести упорную оборону и сумели нанести наступавшим армиям Антанты громадные потери (Верден и Сомма на западе и Барановичи на Востоке), но не могли и думать о наступательных операциях по примеру кампаний 1914 и 1915 гг. Однако вступление в войну Румынии на стороне Антанты (середина августа 1916 г.) побудило германское командование проявить активность ввиду военной слабости румынских войск. Разгром Румынии сулил Центральным державам получить её хлебные и нефтяные ресурсы, вернуть себе стратегическую инициативу в войне.
Вступление Румынии в войну состоялось, когда Брусиловский прорыв уже выдыхался, а Франция
усиленно настаивала на выступлении румынских войск, чтобы оттянуть на Балканы германские резервы из-под Вердена и Соммы. Главная румынская группировка (1-я и 2-я армии) повела наступление в австрийскую Трансильванию, занятие которой было давней целью Румынского королевства. Слабая 4-я армия действовала совместно с русской 9-й армией Юго-Западного фронта в Южных Карпатах. Наконец, достаточно многочисленная (около 140 тыс, человек), но составленная из плохо обученных резервных войск 3-я армия М. Аслана прикрывала южную границу по Дунаю и в провинции Добруджа от угрозы удара со стороны Болгарии — союзницы Центральных держав. Совместно с этой армией должен был действовать специально сформированный русский корпус, что было намечено союзной конвенцией от 4 августа. 14 августа в пределы Румынии вступил отправлявшийся в Добруджу русский 47-й армейский корпус, который возглавил бывший командир 30-го корпуса генерал от инфантерии Андрей Медардович Зайончковский.
Первоначально командиром 47-го армейского корпуса предполагалось назначить начальника Сводного корпуса Н.И. Булатова, но главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта A.A. Брусилов, которому должен был подчиняться 47-й корпус, имел иное мнение. Когда Ставка Верховного главнокомандующего запросила его на этот счёт, Брусилов назвал фамилию Зайончковского. В своих воспоминаниях Брусилов писал: «Я очень его ценил, считая одним из наших лучших военачальников, невзирая на его недостатки. Но у кого их нет? Его достоинства значительно превышали
M.B. ОСЬКИН. Добруджанская армия A.M. Зайончковского... •
его недочёты... Затруднение выбора [для Румынии] состояло в том, что недостаточно было избрать хорошего, боевого генерала, но требовалось, чтобы он также был человеком ловким и умел не только ужиться с корпусом и румынским начальством, но и оказывать на них возможно большее влияние. Мною был избран генерал Зайончковский, который, как мне казалось, отвечал всем вышеперечисленным требованиям»1. Из слов генерала Брусилова отчётливо следует, что русский комкор должен был не только отлично воевать, показывая пример неопытным румынам, но и являться дипломатом в отношениях со сложным (слабым в военном отношении, но очень самолюбивым в политике) союзником по оружию. Следовательно, личные качества комкора имели большое значение. Познакомившийся с Зайончков-ским в ноябре 1916 года А.Е. Снесаревоставил такую характеристику: «Много личного элемента, немало хвастовства, но большая наблюдательность, политическая подготовленность и природный разум»2.
Небезынтересен и такой вопрос: почему командир 47-го армейского корпуса, в Брусиловском прорыве бравший Луцк и успешнодействовавший под Ковелем, согласился на «румынское» назначение? Возможно, сыграло свою роль его честолюбие — намерение отличиться и получить наконец заветную награду — орден Святого Георгия, который уже имели более «удачливые» генералы. Ещё а 1915 году Андрей Медардович жаловался императору Николаю 1! по этому поводу: отмечал, что был представлен к Георгию 4-й степени несколько раз — за операцию 19—21 октября 1914 года по овладению Сандоми-ром и за бои на р. Нида8—11 декабря 1914 года. За сражение конца мая — начала июня 1915 года около Делятыня подчинённые Зайончковского получили Георгиевские кресты и Георгиевское оружие, а сам комкор «не удостоился и слова благодарности», В октябре А.А. Брусилов вновь представил Зайончковского к Георгию, но снова ничего не вышло3. Возможно, Зайончковский рассчитывал и на то, что 47-й корпус получит крупные подкрепления, которые обеспечат успех действий в Румынии. Как будет показано в статье, эти расчеты не оправдались и Добруджанский поход не принёс A.M. Зайончков-скому славы и ценной награды.
47-й армейский корпус общей численностью в 44,6 тыс. человек был создан наспех, из второочередных частей. В его состав вошли 61 -я пехотная дивизия генерал-майора П.Н. Симанского и сформированная в России из австрийских пленных югосла-вянского происхождения Сербская добровольческая дивизия полковника С. Хаджича, Корпус усиливался 3-й кавалерийской дивизией генерал-лейтенанта Е.А. Леонтовича и Черноморским конным полком. Русский корпус отправлялся в Румынию для того, чтобы прикрыть Южную Добруджу, на наиболее уязвимый для неприятельского удара участок фронта — стык провинции Добруджа и течения Дуная у Черновод (Черноводэ). Именно здесь противник мог одним ударом разрезать страну в её наиболее узком месте и тем самым раздробить оборону Румынии на части.
A.M. Зайончковский был невысокого мнения о Сербской дивизии и просил передать ему ещё одну русскую дивизию из состава 30-го армейского корпуса, которым он ранее командовал. С учётом слабости
Командир 47-го армейского корпуса генерал от инфантерии A.M. Зайончковский
румынских войск он считал, что русских пехотных дивизий в составе его специального корпуса должно быть не менее двух. Андрей Медардович полагал, что это — «наименьшее число войск, которое может самостоятельно отходить на свой тыл в случае катастрофы с соседними румынскими войсками»4.
Русский военный агент в Румынии полковник A.A. Татаринов в докладе от 27 августа сообщил: «Румынские войска, пока они не будут обстреляны, по-видимому, не могут противостоять болгарским в одиночных столкновениях. Необходимо их держать бок о бок с нашими войсками. Почему крайне желательна присылка хотя бы в ближайшем будущем хорошей дивизии». Желание возглавить такую дивизию в беседе с Татариновым выразил генерал Л.Г. Корнилов6, но судьба распорядилась иначе.
Первоначально в состав 47-го корпуса, кроме 61-й пехотной дивизии и Сербской дивизии, предполагалось включить 4-ю Финляндскую стрелковую и казачью Уссурийскую дивизии6. Для такого опытного и умелого командарма, как A.M. Зайончковский, этих сил вполне бы хватило, чтобы организовать сильный удар по болгарским войскам. Однако русское командование изменило своё мнение. Начальник штаба Верховного главнокомандующего М.В. Алексеев лишил Зайончковского возможности проявить свои способности в полной мере. Алексеев рассматривал русскую помощь Румынии как мероприятие, навязанное союзниками во имя прежде всего политической, а не военной цели. Он хотел «отделаться» от политики «меньшей кровью» и потому не задумывался 0 качестве русских сил, направлявшихся в Румынию. Собственно, Россия не желала обострять
Генералы М.А. Алексеев (в центре слева) и A.A. Брусилов {в центре справа) в Ставке в Могилёве
1916 г.
отношения с Болгарией. Будущее показало, что эти расчёты оказались неверными.
Большим минусом русской группировки стало отсутствие тяжёлой артиллерии, в то время как двинувшаяся в провинцию Добруджа болгарская 3-я армия С. Тошева имела германские тяжёлые гаубицы. Как сообщал в Ставку полковник Б.А. Семёнов, болгары получили от немцев более 160 полевых 75-мм орудий, около 48 155-мм орудий, 32 150-мм гаубицы, 24 305-мм мортиры, 250 тыс. винтовок системы Манлихера, 360 пулемётов7. Противопоставить огневой мощи противника A.M. Зайончковский мог лишь лёгкие гаубицы. Румынское командование делало расчёт на крепостную артиллерию при-дунайских крепостей. Однако 24 августа болгары стремительно взяли крепости Туртукай (Тутракан) (30 тыс. пленных румын с 162 орудиями) и Каварну и перенесли боевые действия на Добруджанскую равнину (степь).
25 августа, стремясь сохранить живую силу для борьбы в поле, а не раздроблять её на части в крепостях, A.M. Зайончковский отдал распоряжение Об эвакуации крепости Силистрия (Силистра), не готовой к обороне. На следующий день румынский король Фердинанд i назначил генерала Зайон-чковского командующим Добруджанской армией. Для поддержания авторитета Румынии предполагалось, что координировать действия в провинции Добруджа будет командующий румынской 2-й армией А. Авереску, но фактически контроль был минимален, т.к. у Авереску хватало своих проблем в Трансильвании, где румынское наступление при огромном численном превосходстве, но слабом военно-техническом оснащении выдыхалось.
Ещё перед началом Добруджанской кампании A.M. Зайончковский писал в Ставку Верховного главнокомандующего, что «подчинять во всех отношениях русский корпус румынскому генералу рискованно, так как корпус этот может быть поставлен в критическое положение эгоистическими стремлениями и неумением румынского Главного командования»0. В шифрограмме A.M. Зайончковского в Ставку от 8 сентября сообщалось, что A.A. Татаринов уговаривал А. Авереску, с которым он накануне был в поездке по войскам, сменить Зайончковского румынским генералом. Русский агент в Румынии предлагал и
такой вариант: «Разделить Добруджу пополам, чтобы в одной действовал бы румынский генерал со своими войсками, а в другой русский генерал со своими войсками». Иными словами — раздробить оборону, после чего противник бил бы союзников по очереди. Зайончковский категорически высказался против такого подхода, полагая, что теперь уже «возврата здесь к румынскому командованию быть не должно, т.к. это есть неуважение Высочайшему соизволению и унижение русского имени». Да и Авереску был против смещения Зайончковского и думал, что это была «затея» начальника румынского генерального штаба Д, Илиеску, настроившего на свою точку зрения Татаринова. Зайончковский подытоживал: «Кто бы ни был на моём месте в будущем, я считаю, что Татаринов слишком орумынился для того, чтобы быть представителем русской армии в Бухаресте»9.
В беседе с начальником флотилии кораблей Экспедиции особого назначения на Дунае М М. Весел киным (который считался «другом» императора Николая II) A.M. Зайончковский заявил, что Татаринов «ведёт себя скорее как представитель румынской армии, враждебно настроенной к русским, чем наоборот». Уже два раза румыны хотели втянуть русский 47-й армейский корпус в авантюру посредством присылки для уговоров Татаринова, «к тому же он во всех отношениях был менее заботлив о русской армии, чем сами румыны... Я окончательно убедился, что в нём мы имеем не защитника русских интересов, а напротив — пособника румын в делании всевозможных гадостей русским войскам, причём он немного превзошёл самых плохих в этом отношении румын». Татаринов говорил: неудобно, «чтобы румынскими войсками вДобрудже командовал русский генерал, что моё назначение было вызвано паникой и критическим положением Добруджи»10.
В лице короля Фердинанда I военно-политическое руководство Румынии фактически признавало, что русский генерал по своей военной подготовке стоит выше румынских военачальников. Король понял, что объединить оборону Добруджи следует под командованием русского генерала. Назначение A.M. Зайончковского командующим Добруджанской армией логически вытекало из констатации того простого факта, что румынские военачальники не были подготовлены к ведению войны, которая за два года неимоверно изменила то представление о современной вооружённой борьбе, что бытовало перед июлем 1914 года.
В состав Добруджанской армии вошли русский 47-й армейский корпус, румынская 3-я армия: 5, 9, 19,15-я пехотные дивизии {17-я дивизия полностью погибла подТуртукаем) и 5-я кавалерийская бригада каларашей (из молдаван). Не получив на усиление дополнительных кадров, штаб Добруджанской армии трудился на износ, что не могло не накладывать отпечатка на боевые действия войск. Активная оборона возлагалась на русских, подкреплений которым Ставка не обещала, сосредоточившись на боях за Ковель. Зайончковский 26 августа просил прислать ему ещё одну кавалерийскую дивизию, чтобы на равных бороться с болгарами. Это ходатайство было поддержано A.A. Брусиловым, но конница подошла лишь через три недели.
Уже после войны, исследуя её как военный историк, A.M. Зайончковский писал, что «СОЮЗ С Румынией
М.В. ОСЬКИН. Добруджанская армия A.M. Зайончковского..
stZ
представлял для нашей коалиции большие выгоды при условии использования его в активных целях... Мы повели дело так, что не использовали ни одного плюса от этого нового союза и возложили на себя все его минусы, что в конце концов привело нас к румынскому тупику»15. Русская группировка не имела возможности наступать, так как существенно уступала неприятелю в численности, а надежды на слабую румынскую 3-ю армию был и невелики. Войска противника, которые возглавил германский фельдмаршал А. фон Макензен, имели в своём составе значительно превосходящие силы: 4 болгарские, 1 турецкую и 1 германскую дивизии12, снабжённые тяжёлыми гаубицами. М.В. Алексеев же лишь в октябре распорядился отправить в Румынию тяжёлый артиллерийский дивизион из крепостных орудий с Северного фронта13. Поэтому ни о каком наступлении в Болгарию не могло быть и речи.
Фактически можно говорить лишь о задаче обеспечения румынского наступления вТрансильванию (на север и северо-запад) с южного направления. И то — очень пассивного обеспечения, при условии, что противник не попытается наступать против 47-го армейского корпуса значительными силами. Однако болгарское командование, напротив, планировало активное ведение боевых действий: «в случае прохода русских войск через Добруджу немедленно перейти в наступление против Румынии, овладеть железной дорогой Журжево — Бухарест, разрушить линию Журжево — Виделей — Бухарест — Ольтеница и наступать на Бухарест»14. В Южной Добрудже предполагалось поднять восстание, и болгарская армия, оперируя вдоль линии Бухарест — Констанца, должна была овладеть единственным железнодорожным мостом у Черновод, чтобы запереть русские войска между Дунаем и Чёрным морем.
В конце лета, заняв румынские дунайские крепости на южном берегу, войска А. фон Макензена пошли вперёд. Как сообщалось румынским командованием, 31 августа «в Добрудже наши войска вошли в соприкосновение с противником на всём фронте»15. Теперь бои шли по всему протяжению Добруджан-ской равнины, от Чёрного моря до Дуная.
Тактика, взятая на вооружение фельдмаршалом А. фон Макензеном, оказалась весьма простой, но эффективной: максимальное использование превосходства в артиллерии. Наступая на позиции союзников, немцы и болгары били по румынам, при этом держа русское расположение под плотным огнём. Через некоторое время румынские части начинали выходить из-под артиллерийского обстрела, не выдерживая огня, причём этот отход нередко превращался в бегство. Вслед за ними, прикрывая общий отход, отступали и русские. Телеграмма A.M. Зайончковского в Ставку от 3 сентября подвела итоги недельных боев в Добрудже: «Я считаю румынскую армию в периоде большого разложения: ни одна часть, бывшая под огнём, не желала драться; после нескольких выстрелов есть полки, которых мы не можем собрать в течение суток. Артиллерия пехоту поддерживает мало, стреляет без телефонов, паничность ужасающая, распространившаяся сегодня и в месте расположения моего штаба. Паничность среди высших штабных офицеров ещё большая, чем среди войск. Эта армия требует полную реорганизацию... Почти уверен,
что при первом болгарском выстреле румыны разбегутся»16. Соответственно, русские должны были либо контратаковать, либо также отходить.
A.M. Зайончковский пытался перестроить тактику построения частей в бою таким образом, чтобы центр занимали русские, а фланги — румыны. Такой способ действий позволял как сдерживать наседавшего противника, так и удерживать на позициях те румынские части, что могли драться. При контрударе фланги подавались вперёд вслед за русскими, а при обороне русский центр всегда мог атаковать во фланг наступавшего на румын противника. Но при таком способе действий части русского 47-го армейского корпуса несли значительные и зачастую неоправданные потери. Спасало лишь то, что про-тивниктакже не имел больших резервов, усиливая натиск по мере их прибытия, а потому русские имели время на то, чтобы перевести дух и закрепиться на местности, пользуясь оперативными паузами.
В ожесточённых встречных боях 1—4 сентября корпус A.M. Зайончковского остановил продвижение германо-болгарской группировки в глубь Добруджи, отступив несколько к северу, и после боёв на Копадинской позиции (линия Разово — Ко-падин — Тузла) полмесяца (с 9 по 18 сентября) на этом направлении царило затишье, лишь изредка прерывавшееся локальными боями. В русской разведывательной сводке от 4 сентября со ссылкой на показания пленных болгар сообщалось, что в Добрудже ожидают турецкий 2-дивизионный корпус, а немногочисленные пока немцы уже имеют здесь две4-орудийные батареи 150-мм гаубиц. В сводке от 21 сентября уточнялось: «Вообще пленные болгары и турки показывают, что ожидается прибытие тяжёлой германской артиллерии в Добруджу»17.
Следует сказать о Сербской дивизии, которая проявила себя вполне доблестно. Невзирая на превосходство противника, сербы, порой отходившие под артиллерийскими ударами врага, чтобы не нести напрасных потерь, немедленно переходили в контратаки, как только представлялась возможность. Так, в бою 6—8 сентября удеревни Кокарджа действия Сербской дивизии, как показывает отчёт об этом бое, «дают один редкий пример: те же войска, отстоявшие свою позицию против ночной атаки превосходной по числу неприятельской пехоты, того же дня не выдержали сильную бомбардировку и отошли, казалось бы, далеко на север. Но крутая
Цепь русской пехоты
дисциплина, храбрость и личное самопожертвование начальствующих лиц успевают остановить отход — повернуть к неприятелю и снова атаковать его и бросить его в беспорядочное отступление»18. В этом бою был убит командир сербского 2-го полка подполковник Милорад Матич, находившийся в первых рядах атаковавших.
Югославские добровольцы, опровергая первоначальные опасения A.M. Зайончковского относительно их боеспособности, воевали самоотверженно и несли большие потери, Словенский доброволец А.Р. Трушнович показывал, что после пяти сражений от Сербской дивизии в 16 тыс. штыков остались только 200019. В частности, в боях у Базарджика 24—25 августа потери составили 33 офицера и 1483 солдата, в бою 5—6 сентября — 87 офицеров и 4231 солдат, в вышеупомянутом бою у Кокарджи — 85 офицеров и 3280 солдат. То есть за короткий период к 10 сентября Сербская дивизия потеряла более 9000 человек, а пополнений не поступало.
Передышек в боях на Добруджанской равнине не было. В то время как противник усиливался резервами и подкреплениями (турецкий корпус и отдельные германские подразделения из балканских оккупационных войск), русско-румынские войска ослабевали, ибо прибытие в Добруджу подкреплений из румынской трансильванской группировки, застрявшей в обороне, не смогло компенсировать выбытие из строя русских солдат и офицеров, В итоге противник получал несомненное преимущество, что вело к переходу инициативы в его руки на всех участках Румынского фронта.
47-му армейскому корпусу оказывалась минимальная помощь, так как в Ставке ещё рассчитывали на успех атак армий Юго-Западного фронта. В начале сентября в Румынию прибыла второочередная и слабая в кадровом отношении 115-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта А.К. Фреймана. Кроме того, её артиллерийский парковый дивизион был передан Сербской дивизии. В телеграмме М.А. Алексеева сообщалось: «Установите точку зрения, что это последнее усиление, которое можно выделить, что мы отнюдь не имеем в виду взвалить на свои плечи оборону Добруджи: это должно быть определенно усвоено румынами.,, недопустимо, чтобы мы брали на себя штопание румынских прорех, это дело прежде всего их... надлежит помнить, что только наш успех в Галиции стянет туда большую часть
Румынские артиллеристы
Ж\ЦД
сил противника и обеспечит завоевание Транс-ильвании»20.
18 сентября Добруджанская армия должна была атаковать. По словам A.M. Зайончковского, «предполагалось, что своим движением вперед мы помешаем противнику вести работы по укреплению позиции, которыми он занимался все последние дни, и предупредим его собственное надвигание на нас, о котором нам сообщали и пленные, и перебежчики». Однако противник нанёс удар первым. Некоторый расчёт русские делали на то, что болгары не будут активно сражаться, но начальник 61-й пехотной дивизии П.Н. Симанский в отчёте о боях отметил: «Число болгар-перебежчиков настолько, в сущности, ничтожно даже по сравнению с перебежчиками из австрийской армии, что о нем не стоит и говорить»21.
Не повезло второочередной 115-й пехотной дивизии А.К. Фреймана: она была практически сразу же введена в боевую линию во время боёв 18—24 сентября южнее Меджидие, так как войск у A.M. Зайончковского категорически не хватало и времени на обстреливание личного состава не было. Подвергшись артиллерийским ударам противника, ополченцы побежали, поставив соседнюю 61 -ю пехотную дивизию в тяжёлое положение. Панике способствовала слабость управления: генерал Фрейман «удалился» с поля боя в первых рядах, перебравшись со своим штабом глубоко в тыл (в ноябре он будет снят с должности и отправлен в резерв). П.Н. Симанский впоследствии писал, что «поводом для паники стал самый обыкновенный артиллерийский обстрел, а истинной причиной было формирование дивизии из ополченских дружин, прибытие пополнения из значительного количества запасных и полное отсутствие работы со стороны ген. Фреймана над сколачиванием частей». Также Симанский упрекал и Зайончковского, считая, что тот должен был бы «постепенно осваивать дивизию с боевыми условиями»22.
В первом же бою 115-я дивизия потеряла 62 офицера и около 4000 солдат, а к 6 октября в ней остались всего 180 офицеров и 7500 солдат — менее Уг первоначального состава. В плен к болгарам попали 24 офицера и 2800 солдат. К 10 октября сводный полк дивизии был выведен в резерв армии — 1100 человек при 4 пулемётах. То есть фактически за две недели 115-я пехотная дивизия утратила способность быть «боевой единицей». При этом едва ли не большая часть бойцов была выведена из строя не неприятельским оружием, а по другим причинам. Краткий отчёт о действиях дивизии показывает эти причины: «усиленные и непрерывные работы по укреплению позиций, невозможность давать людям передовых частей, особенно в первое время, горячую пищу два раза в день (в октябре, когда ночь стала длиннее, такая возможность явилась), вредное качество питьевой воды, не исчезавшее даже при кипячении и вызывавшее острые желудочные заболевания, невозможность смены частей ввиду отсутствия достаточных резервов отразились невыгодно на силах людей и повысили процент больных и слабых. Почти все офицеры и нижние чины болели расстройством желудка, переходившим часто в кровавый понос: были случаи заболевания холерой»23. Этот отчёт ярко характеризует условия, в которых воевали русские войска в Добрудже.
М.В. ОСЬКИН. Добруджанская армия A.M. Зайончковского..
stZ
Сам Зайончковский подвёл итоги сентябрьских боёв в приказе по армии от 26 сентября. Оценивая действия союзников — румын, он отмечал, что группа дивизий генерала Радиано (28 батальонов) на 6-й день получила приказ атаковать, а 5 дней перед тем — вести усиленную разведку. На деле же группа первые 5 дней занималась «стоянием на месте и маленьким шевелением аванпостных цепей» и лишь на 6-й день повела усиленную разведку. Итог: за 6 дней боя Радиано «ничем не помог своим соседям, которым пришлось драться не только против сил противника на их участках», но и против болгар, подошедших с участка генерала Радиано. В свою очередь 61-я пехотная дивизия П.Н. Симанского имела главную задачу — «вести за собой наступление своих соседей справа и слева», для чего ей были выделены имевшиеся лёгкие гаубицы. Несмотря на геройские действия дивизии, Симанский не выполнил приказа, и одна из румынских дивизий даже оказалась впереди русских на левом фланге. Причины этого: «а), недостаточная подготовка его наступления огнем артиллерии, б), равномерный удар по всему участку, в), нанесение ряда последовательных ударов, что равносильно последовательному вводу частей дивизии в бой и, как естественный результат этого — большие потери и малый успех, г), чересчур частое взглядывание на соседей вместо того, чтобы самому вести соседей вперед, д). Симанский на собрании дивизионных командиров совершенно не воспринял указаний о характере операции, лично данных мной. Сербская дивизия имела вялость в действиях, которую я был вправе не ожидать от такой доблестной дивизии».
В действиях румынских войск A.M. Зайончковский отметил следующие общие ошибки: «неумение маневрирования на поле сражения, благодаря чему войска несут излишние потери... Малая согласованность действий пехоты и артиллерии», которая (артиллерия) не маневрирует в бою, оставаясь на первоначальных позициях; «отвратительная привычка тратить артиллерийские снаряды без пользы. Такой огонь зловреден не только потому, что мы даром тратим снаряды, но и потому, что бесцельный огонь артиллерии поднимает моральное состояние врага»24.
К началу октября А. фон Макензен сосредоточил на Добруджанском фронте превосходящие силы (60 тыс. болгар, 12 тыс. турок и 8000 немцев против 54 тыс. русских и румын) и перешёл в новое наступление. Непосредственно перед наступлением войска в сопровождении Макензена посетил наследник болгарского престола князь Борис, который призывал солдат и офицеров проявить «возможно большее напряжение всех сил, решительность и быстроту»25. В боях 6—12 октября войска Макензена прорвали Копадинскую оборонительную позицию, русско-румынские части стали отступать к Констанце. Примечательно, что за два дня до удара противника прибывшая в Добруджу русская 3-я стрелковая дивизия по настоянию румынской стороны стала перебрасываться в Трансильаанию, После неудачи ее повезли обратно, но было поздно — началось отступление.
Понимая создавшуюся угрозу Констанце — румынскому черноморскому порту, Ставка предназначила
Колонна болгарских войск идёт через румынский город
для поддержки A.M. Зайончковского 4-й армейский корпус Э. Султана Гирей Алиева. Однако к моменту сражения за порт командующий Добруджанской армией получил только одну дивизию — 30-ю пехотную. Вместе со 115-й пехотной и 3-й кавалерийской дивизией она составила 6-й сводный корпус Е.А. Леонтовича.
В свою очередь Макензен сосредоточил в Добруд-же 14 пехотных дивизий (в основном болгарских, переброшенных из Македонии, где Салоникский фронт союзников застыл в полном бездействии) против 4 русских и 4 румынских дивизий. Сломив в сражении русско-румынские войска, противник 10 октября занял Констанцу
В письме дежурному генералу при Ставке П.К. Кондзеровскому от 8 декабря A.M. Зайончковский писал о причинах поражения: «Почти накануне октябрьского боя высшее командование вместо того, чтобы усилить меня, ввиду несомненного усиления противника, отняло у меня 3 пехотные и 1 кавалерийскую дивизии. Это действительно привело к тому, что 2 слабые русские дивизии, 61-я и 115-я, занимали чрезмерно длинный фронт. И несмотря на это, обе эти дивизии с доблестью и мужеством дрались на пространстве 15 верст в глубине четверо суток (6,7, 8 и 9 октября) в самых тяжелых условиях против превосходного в силах, а особенно тяжелой артиллерией противника. При этом я, начиная только с 8-го числа, мог им помочь несколькими румынскими и русскими (4-го Сибирского корпуса) батальонами, прибывшими по железной дороге. Войска Фрей-мана и Симанского удерживали Меджидийскую долину еще целые сутки после того (до 10 октября включительно), когда более многочисленные по сравнению с ними румынские войска обнажили их фланг и бежали далеко за Констанцу. И это при той обстановке, когда врагу было особенно важно прорвать мой центр»26.
Рассчитывая на контрудар, A.M. Зайончковский занял позиции налинииТраянова вала — земляного укрепления античного периода немного севернее Констанцы. Но немцы не предоставили передышки: 14 октября противник вновь атаковал, сбил русских и в последующем преследовал их по Добруджанской степи несколько десятков вёрст. Погибла, в частности, 265-я Оренбургская ополченская дружина, окружённая 23 октября болгарской конницей
И. Колева. Отбросив Добруджанскую армию, фельдмаршал А. фон Макензен приступил к перегруппировке: ударное ядро его сил перебрасывалось на юг, готовясь к сдвоенному удару совместно с трансильванской группой генерала пехоты Э. фон Фалькенгайна по Бухаресту. Чтобы скрыть план предстоящих действий, болгарские соединения возводили оборону в 10 вёрстах севернее железной дороги Констанца — Черноводы.
В этот момент A.M. Зайончковский как не справившийся со своей задачей в Румынии был отозван обратно на Юго-Западный фронт. 22 октября он вступил в командование 18-м армейским корпусом. Вопрос о смене командующего Добруджанской армией был поставлен союзниками ещё в конце сентября, но начальник штаба Верховного главнокомандующего М.В. Алексеев тогда ответил, что «замены начальника в Добрудже другим лицом не будет»27. Тем не менее замена через месяц произошла. Считалось, что проблема заключалась не в профессиональных военных качествах генерала Зайончковского, а в том, что он запутался в межсоюзнических вопросах.
На базе расформированного управления 47-го армейского корпуса создавался штаб Дунайской армии, возглавить которую было поручена генералу от кавалерии В.В. Сахарову. Таким образом, русские разворачивали свою румынскую группировку из корпуса в армию. Для формирования управления 47-го корпуса в Добруджу с Западного фронта отправлялось полевое управление 38-го корпуса,
В связи с усилением русской группировки Ставка добивалась повышения её статуса, независимости от Бухареста. Представитель русского командования при румынской главной квартире генерал от инфантерии М.А. Беляев 19 октября писал начальнику штаба Верховного главнокомандующего М.А. Алексееву о настроениях в Бухаресте: «Действия Добруджанского отряда и, в частности, его начальника генерала Зайончковского вызывают здесь общее порицание», но «король был неприятно поражен известием, что все указания генералу Сахарову будут непосредственно исходить из нашей Ставки, минуя румынский штаб»29.
Таким образом, Добруджанский поход 47-го армейского корпуса осенью 1916 года имел двоякие результаты. С одной стороны, русские войска укрепили восточный фланг Румынии и в течение осени сдерживали здесь немалые силы противника. С другой — ключевые пункты Добруджи были потеряны, и русские не смогли предотвратить будущего ноябрьского разгрома Румынии. Но здесь уже не было вины A.M. Зайончковского.
Следует отметить манёвренность действий группировки фельдмаршала А. фон Макензена по нанесению поражения русско-румынским войскам в Добрудже. Эти действия во многом направлялись на то, чтобы лишить Добруджанскую армию системы базирования и вытеснить её с восточных румынских железных дорог. Глубокие обходные угрозы нескольких армейских групп при пассивности русско-румынской обороны (недостаток русских войск и чрезвычайная слабость румынских частей) вынуждали союзников постоянно отходить, очищая рубежи обороны один за другим.
В 1923 году A.A. Брусилов, оценивая Румынскую кампанию, рассуждал о A.M. Зайончковском: «Я вперед знал, что из этого ничего хорошего не выйдет по началу его деятельности там. Он был изрядным командиром корпуса у меня, и я рассчитывал, что он, при его хитрости и изворотливости, сумеет угодить румынскому королю, тем более что его противником были болгары. Оказалось, однако, что его изворотливость послужила ему же во вред, и он только больше запутал дела на Болгарском фронте», Брусилов добавлял: «Он недоволен 61-й пехотной дивизией, тогда как она была одной из лучших второочередных дивизий; недоволен он тоже Сербской дивизией, хотя он все-таки должен сознаться, что она дралась прекрасно... Он непрерывно жалуется на всех, что все ему мешают. Вот и дождался, что его сменили Сахаровым, который никому ни на что не жаловался, а просто занялся своим делом в самое трудное время»29.
Вскоре после Февральской революции, став одной из жертв «чистки» армии, генерал от инфантерии A.M. Зайончковский был уволен от службы 7 мая 1917 года «за болезнью» в резерв чинов при штабе Петроградского военного округа. Незадолго до своего крушения, 20 октября, Временное правительство определило ему пенсию 4363 рубля в год, не считая эмеритальной пенсии в 1877 рублей30. Дальнейшая же деятельность Андрея Медардовича как военного профессионала и военного историка была связана с Советской Россией и службой в Красной армии.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Брусилов A.A. Мои воспоминания. М., 1983. С. 210. : Цит. по: 1917. Разложение армии. М., 2010. С. 36.
3 Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА).Ф. 2003. Оп. [.Д.496. JI. 154-156.
4 Там же. Д. 417. JI. 3,
I В момент выступления Румынии против Центральных держав на её территорию добрался бежавший из неприятельского плена русский генерал Л.Г. Корнилов (будущий лидер Белого движения), который вполне мог получить дивизию в Добруд-жанском походе. См.: РГВИА. Ф, 2003. Оп. I. Д. 418. Л. 35—37.
6 Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. 5972. Оп. З.Д. 357. Л. 12,
7 РГВИА. Ф. 2000. Оп. I. Д. 3058. Л. 5. ! Там же. Ф. 69. Оп. 1. Д. 86. Л. 2.
»Там же. Ф. 2003. Оп, 1. Д. 418, Л. 223-224.
10 Там же. Д. 496. Л. 193.
II Стратегический очерк войны 1914—1918 гг. М., 1922. Ч. 6. С. 57, 58, 135.
11 РГВИА, Ф. 2003, Оп. 1. Д. 496. Л. 195. Там же. Д. 419. Л. 248 об.
14 Там же. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 3058. Л. 72. 1г Там же. Ф. 2003. Оп. 1, Д. 417. Л. 28. ,6Там же. Д. 418. Л. МО. 17 Там же. Д. 1116, Л. 18, 28, 60, 1!Там же, Ф. 2126. Оп. 1.Д.67.Л. 162.
19 Трушнович А.Р. Воспоминания корниловца: 1914—1934. М.; Франкфурт, 2004. С. 51. 2,1 РГВИА, Ф. 2003. Оп. 1. Д. 418. Л, 63, 21 Там же. Ф. 2126. Оп, 1. Д. 67, Л. 6, 8,11 об., 14 об. 32 Симанский П. Паника в войсках. М.; Л., 1929. С. 129. гз РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 180. Л. 262 об.-267 об.
24 Там же. Оп, 1.Д. 108. Л. 1-3.
25 Там же. Д. 1116. Л. 98 —101.
а Там же. Оп. 2. Д. 180. Л, 255 об. *> Там же. Оп. 1. Д. 419. Л. 74 об. 211 Там же. Д. 420. Л. 40—41. 2* ГА РФ, Ф, 5972. Оп. 3, Д. 357. Л. 31-32. РГВИА. Ф. 409. Оп. 1. Д. 175447. Л. 8-9. Ш
