CC BY
43
С.Г. Басырова УДК 930.85
РАЗВИТИЕ РОССИЙСКОГО ШКОЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ В ДОРЕФОРМЕННЫЙ ПЕРИОД
(НА ПРИМЕРЕ УРАЛЬСКОГО ВОЙСКОВОГО УЧИЛИЩА)
Аннотация
Статья посвящена истории образования уральских казаков. Основное внимание уделено Уральскому войсковому училищу, история которого демонстрирует сословный и ведомственный характер российского дореформенного народного образования. В конце XVIII - первой половине XIX в. в России создавались учебные заведения различных типов, не связанные между собой зачастую даже в рамках одного ведомства. Однако они были тесно связаны с производственными, административными, политическими, военными потребностями государства. Уральское войсковое училище, действовавшее первоначально в 1812-1821 гг. и возобновившее свою работу с 1831 г., было одной из таких школ. Оно находилось в ведении войсковой канцелярии и оренбургского военного губернатора. В нем обучались преимущественно дети войсковых чиновников Уральского войска. У рядовых казаков школа не пользовалась большой популярностью, своих детей они предпочитали обучать грамоте у частных домашних учителей-раскольников. Войсковое училище, находившееся в полномочиях военных властей, в то же время во многих вопросах было зависимо от учебного ведомства, стремившегося уже в первой половине XIX в. к созданию системы государственных учебных заведений, распространению своего надзора над школами разных ведомств.
Ключевые слова: народное образование, ведомственные школы, Уральское казачье войско, войсковое училище
Svetlana G. Basyrova
THE DEVELOPMENT OF RUSSIAN SCHOOL EDUCATION IN THE PRE-REFORM PERIOD (THE URALSK ARMY SCHOOL AS AN EXAMPLE)
Abstract
This article is dedicated to the history of Russian public education. Mostly it is focused on a school established in the Uralsk Cossack Army. Its history reflects common development trends of school education in the late 18th -early 60's of the 19th century, first of all its estate and administrative characteristics. In this period different types of educational institutions not presenting interrelated and coherent system were founded in Russia. Generally they were isolated, not successive with each other even as part of one administration. However, they were closely associated with production, administrative, political, military requirements. One of those schools was the Uralsk Army School.
For the first time ever the school was opened in 1812 in Uralsk. But in 1821 it stopped working because of material needs and unpopularity among the Old belief Cossacks. Nevertheless the school restarted its work in 1831. The Uralsk Army School was under the authority of the army chancery and the Orenburg governor-general; it belonged to military administration schools, where most of military officials' children studied. Pupils took general subjects but much attention was given to physical and military training. The school was not very popular among regular Cossacks, they preferred to teach their children with the help of domestic Schismatic teachers.
Басырова Светлана Габдрауфовна, кандидат исторических наук, доцент, доцент кафедры новой и новейшей истории Института международных отношений и мировой истории Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского (Нижний Новгород), e-mail: [email protected]
Svetlana G. Basyrova, Cand.Sc. (History), Associate Professor of the Modern and Early Modern History, Institute of International Relations and World History, the Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod (Nizhny Novgorod), e-mail: [email protected]
© Басырова С.Г., 2018
At the same time the history of the Uralsk Army School in the prereform period indicates the tendency of the government to create a system of educational institutions. The Ministry of National Education was aimed at unifying schools of different administrations, promoting their requirements for education process organization, and getting the quality under control.
Key words: public education, administrative schools, Uralsk Cossack Army, army school
Традиционно в истории российского дореволюционного образования наиболее изученным остается период второй половины XIX - начала XX в., когда сформировалась система государственных учебных заведений, были найдены пути взаимодействия общественно-частной и государственной инициатив развития школы. Однако эти процессы зарождались в дореформенный период. В рамках данной статьи мы обратимся к этим вопросам на примере истории Уральского войскового училища, которая, на наш взгляд, ярко отражает основные особенности развития школьного дела в дореформенной России.
Становление российского народного образования определялось преимущественно политикой государства. Частная и общественная инициативы строго контролировались властями. Основным проводником государственной политики в школьном деле стало Министерство народного просвещения, которое в начале XIX в. на базе созданных при Екатерине II народных училищ приступило к открытию сети общеобразовательных учебных заведений на местах для представителей различных сословий. Но ее недостаточная развитость, наряду с другими причинами, приводила к тому, что учебное ведомство не было монополистом в развитии образования и просвещения.
Развитие школьного дела осуществлялось также в рамках деятельности других государственных ведомств, учрежденных в России в ходе министерской реформы начала XIX в. Каждое ведомство, нуждаясь в грамотных работниках, открывало школы для подведомственного населения. На территории Южного Урала развитием школьного обучения в первой половине XIX в. занимались министерства народного просвещения, финансов, государственных имуществ, духовное ведомство и др. Наиболее активную деятельность на этой пограничной окраине Российской империи развернуло военное ведомство (34% учащихся государственных школ Оренбургской губернии в 1860 г. [1, с. 220]), что объяснялось важной ролью региона в азиатском направлении внешней политики России. Во главе Оренбургского края стоял оренбургский военный губернатор (с 1851 г. генерал-губернатор), в ведении которого находились не только Оренбургская
губерния, но и регулярные и иррегулярные войска, вошедшие в 1816 г. в отдельный Оренбургский корпус. Иррегулярные войска были представлены Башкиро-мещерякским войском, Оренбургским и Уральским казачьими войсками. Их важная роль в охране пограничной линии, а также в распространении российского влияния в Средней Азии побуждала власти заботиться о повышении их боеспособности, поэтому открытие и деятельность учебных заведений для военно-служилых сословий были объектом пристального внимания военного губернатора.
Власти предпочитали открывать специальные школы сразу для представителей всех иррегулярных войск, например, Оренбургское Неплюевское военное училище, фельдшерская школа и др. Одновременно предпринимались шаги по распространению грамотности и развитию начальной школы в рамках отдельных войск. Так, в 1820-е гг. было положено начало становлению сети станичных школ среди оренбургских казаков. Однако появление учебного заведения для уральских казаков произошло значительно раньше, что отражает общие тенденции развития образования в первой половине XIX в.
Конец XVШ - начало XIX в. в России были временем всплеска интереса государства и общества к открытию школ для широких слоев населения. Законодательной базой этого процесса были школьные уставы 1786 г. и 1804 г., положившие начало всесословной общеобразовательной школе на местах. Под контролем учебного ведомства происходило учреждение народных училищ, а позже приходских и уездных училищ в губерниях страны. Под эгидой духовного ведомства в епархиях открывались духовные училища, горного ведомства - школы на уральских заводах, военное ведомство приступило к реорганизации гарнизонных школ в военно-сиротские отделения и т.д., поэтому инициатива открытия школы для уральских казаков, с которой выступило Министерство народного просвещения в 1807 г., была вполне обоснована. Учрежденная властями школа могла стать одним из средств борьбы с распространением старообрядчества среди уральских казаков, которое рассматривалось как причина
РАЗВИТИЕ РОССИЙСКОГО ШКОЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ В ДОРЕФОРМЕННЫЙ ПЕРИОД.
27
их приверженности к бунту и мятежу. Чиновники учебного ведомства считали, что даже если и раскольники не захотят отдавать своих детей в школу, ее необходимо открыть в Уральске для детей чиновников и тех, кто придерживался официального православия [2, л. 2].
Министр народного просвещения П.В. Зава-довский обратился к оренбургскому военному губернатору Г.С. Волконскому с просьбой о содействии в открытии училища в г. Уральск. Но главный начальник края предостерег министра от поспешных решений: среди уральских казаков широко распространено раскольничество, «они едва недавно стали приводимы в порядок» (вероятно, речь идет о мятеже уральских казаков в 1804 г., получившем название «Кочкин пир»), поэтому открытие училища может привести к нежелательным последствиям, ведь «уральцы просвещенных людей называют еретиками, антихристами, богоотступниками и не хотят иметь с ними никакого сообщения, поставляя то преступлением против веры и их обычаев» [2, л. 7]. Дело открытия училища в Уральске было приостановлено.
Однако опасения военного губернатора были, вероятно, преувеличены, поскольку в 1812 г. сам Г.С. Волконский просил у министра народного просвещения А.К. Разумовского содействия в открытии этой школы [2, л. 10]. Инициатором выступила войсковая канцелярия. Согласие учебного ведомства было получено [3, с. 212].
Училище в Уральске было открыто в 1812 г., оно содержалось за счет войска. В 1815 г. в училище работал Иван Георгиевский [4, л. 1], помощником учителя - Михаил Сычугов [5, л. 1]. О предметах преподавания в Уральском училище нам ничего неизвестно, скорее всего, они были приближены к учебному курсу приходских училищ и давали ученикам первоначальные основы грамоты.
Волна открытия новых школ в конце XVIII -начале XIX в. довольно быстро спала. Уже к концу 1810-х - началу 1920-х гг. наблюдается упадок, а часто и закрытие школ, которые еще недавно имели популярность среди населения и привлекали в свои стены большое количество учеников. Не избежало этой участи и училище в Уральском казачьем войске. В нем в те годы обучалось лишь 10-15 человек. Иногда училище закрывалось, т.к. войсковой канцелярии не удавалось найти учителей. После пожара 1821 г. [6, с. 241; 7, с. 315] оно прекратило свое существование. Причиной упадка многих школ в это время были финансовые трудности. Среди причин закрытия Уральского вой-
скового училища было и стремление раскольников следовать традициям, которым не было места в государственной школе.
Утверждение нового устава учебных заведений 1828 г. активизировало школьную деятельность государства. На Южном Урале в первой половине 1830-х гг. был открыт ряд новых приходских и уездных училищ учебного ведомства, духовные училища, девичье училище в Оренбурге. На этой волне в Уральском казачьем войске в июле 1831 г. вновь начало работу войсковое училище, осенью 1832 г. в нем обучалось 60 учеников [8, л. 19]. Об этом перед императором ходатайствовал оренбургский военный губернатор П.П. Сух-телен, сыгравший огромную роль в развитии образования в крае. Позже его преемник В.А. Перовский в переписке с военным и учебным ведомством упоминал о том, «какого труда стоило открытие и возобновление Уральского войскового училища по известной ненависти старообрядцев к подобным заведениям» [9, л. 24-25].
Изначально училище в Уральске учреждалось по примеру школ Донского казачьего войска, которые содержались не на средства государственной казны, а войска, но при этом находились в подчинении Министерства народного просвещения. Уральское войсковое училище учреждалось как уездное, на него распространялись все правила школьного устава 1828 г. Неслучайно учителей для этой школы по указанию попечителя Казанского учебного округа подыскивал директор училищ Оренбургской губернии из учителей подведомственных ему учебных заведений.
В то же время училище в Уральске находилось на содержании Уральского казачьего войска. Войсковая канцелярия активно вмешивалась в дела училища: пригласила учителя рисования А.У Новикова из Москвы, добившись от военного губернатора установления ему двойного жалования, настаивала на праве назначать штатного смотрителя, вынашивала проекты преобразования училища в «высшее» учебное заведение с преподаванием правоведения, судопроизводства, алгебры, иностранных языков [9, л. 24-25]. Переписка ведомств о статусе войскового училища шла несколько лет.
В.А. Перовский выступал за то, чтобы оставить Уральское войсковое училище в ведении войсковой канцелярии и военного губернатора. Император Николай I в 1834 г. поддержал его мнение [9, л. 37]. Все вопросы деятельности училища решались войсковым начальством с утверждения оренбургского военного губернатора. Правда,
учебные власти Казанского учебного округа оставили за собой право содействия в постановке учебной работы, подборе учительских кадров.
Таким образом, несмотря на ведомственный характер развития школьного дела и создание в рамках каждого ведомства изолированных, не связанных между собой учебных заведений, профильное министерство народного просвещения стремилось к унификации и единообразию развития школьного дела в стране, созданию системы преемственных школ разного уровня. Эта политика учебного ведомства по расширению контроля над развитием школьного дела стала находить поддержку несколько позже (надзор за учебной работой сельских училищ Министерства государственных имуществ, станичных казачьих школ, перевод частных заводских школ в учебное ведомство и др.). В случае с Уральским войсковым училищем этого не произошло ввиду особой ситуации, связанной с неприятием уральскими казаками любых посягательств на их духовную жизнь. Подчиненность школы войсковому и военному начальству была для них более привычна и понятна.
Особый статус Уральского войскового училища нашел отражение и в предметах преподавания. Кроме изучения обязательных для уездных училищ предметов ученики обучались гимнастике, фехтованию. Внимание уделялось физической и военной подготовке казаков. Уральское войсковое училище, в отличие от станичных школ Оренбургского казачьего войска, было начальным учебным заведением повышенного типа.
Как и в уездных училищах учебного ведомства, в Уральском войсковом училище работало обычно пять учителей. Среди проработавших более двадцати лет в училище можно назвать Н.М. Крошихина (учитель арифметики и геометрии), В.Ф. Орлова (законоучитель, учитель словесности, штатный смотритель), П.П. Тимашева (учитель русского языка, географии, истории) [10, л. 2-9; 11, л. 159]. Учителя основных предметов обучались, как правило, в средних учебных заведениях (в Оренбургской духовной семинарии, Казанской гимназии и др.) и состояли в гражданской службе. Кроме них в училище работали прикомандированные от войска казаки, обучавшие воспитанников рисованию, гимнастике и др. Ученики приучались к воинской дисциплине, имели единообразное казачье обмундирование, хотя и жили в домах своих родителей.
Число учеников Уральского войскового училища составляло до середины 1850-х гг. от 60
до 90 в год, редко достигая 100 и более человек. Учащиеся были разделены на три класса в соответствии с уставом 1828 г., имелся также приготовительный класс. В отличие от уездных училищ учебного ведомства, распределение детей по трем основным классам было в Уральске более равномерным. Если учащиеся третьих выпускных классов уездных училищ Оренбургской губернии составляли лишь 15% от всего числа учеников [1, л. 63], то в Уральском войсковом училище - около 25% [11, л. 20, 112; 12, л. 9, 28, 150, 182, 218]. Дело в том, что более 60% всех учащихся войскового училища приходилось на детей войсковых чиновников, родители которых, имея более высокое социальное и служебное положение, осознавали необходимость получения законченного образования. Выпускники войскового училища занимали различные должности в войске. Некоторые из них продолжали свое образование в Оренбургском Неплюевском кадетском корпусе и других учебных заведениях [12, л. 150].
Детей рядовых казаков в Уральском войсковом училище было меньше. Вероятно, сказывалось преобладание раскольников среди уральских казаков. В архивном документе 1855 г. указывается: «Вообще же в Уральском войске грамотных почти 14%». Такой значительный процент грамотных в крае, где одно только учебное заведение, не покажется удивительным, если иметь в виду, что «в 150 частных домах занимаются обучением казачьих детей грамоте и этим существуют» [13, л. 26]. Основная масса казачьих детей училась у частных учителей -«мастеров» и «мастериц»: отставных казаков, вдов и т.д., обучавших за плату чтению и пению церковных текстов, иногда письму и счету. Ежегодно у «мастеров» и «мастериц» обучалось около 2-3 тыс. учеников [7, с. 315]. Такое распространение грамоты приводило к укреплению раскола среди молодых казаков. Это не соответствовало целям властей, вынужденных действовать осторожно.
Уральское войсковое училище долгое время было единственным учебным заведением в войске. Лишь в 1857 г. при содействии оренбургского генерал-губернатора А.А. Катенина были учреждены отделения войскового училища в Гурьевом городке, в станицах Сакмарской, Илецкой, позже в Чижинском и Глининском форпостах. В конце 1850-х гг. число учащихся войскового училища увеличилось до 130-150 учеников, более половины из них были детьми рядовых казаков [14, л. 10]. В 1870 г. Уральское войсковое училище было преобразовано в военную гимназию.
РАЗВИТИЕ РОССИЙСКОГО ШКОЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ В ДОРЕФОРМЕННЫЙ ПЕРИОД.
29
Таким образом, Уральское войсковое училище имело немало особенностей, связанных с укладом жизни Уральского казачьего войска. Однако в особенности его истории заключается отражение основных тенденций развития российского народного образования в дореформенный период. Российская школа имела сословный и ведомственный характер. В рамках каждого ведомства создавалась сеть редко связанных между собой школ в учебном отношении. Лишь в первой половине XIX в. в рамках учебного и горного ведомств была выстроена система преемственных школ, от элементарных начальных школ, школ повышенного типа к средним учебным заведениям (при этом типология школ по уровню обучения применительно к этому периоду довольно условна). Не произошло и четкого отделения общеобразовательных школ от специальных учебных заведений, о чем свидетельствует и учебный курс Уральского войскового училища.
Тем не менее тенденция становления системы государственных учебных заведений достаточно ярко проявлялась в это время. Стремление к унификации школ путем использования учебных заведений Министерства народного просвещения в качестве образца, попытки установления контроля над развитием учебной части различных школ со стороны учебного ведомства проявились и в истории Уральского войскового училища.
В середине XIX в. власти через деятельность различных ведомств пытались охватить школьным обучением широкие слои подведомственного населения, преследуя уже не только утилитарные, но и просветительские цели. Выступая главным организатором развития школьного дела в стране, государство столкнулось в Уральском войске с мощной частной инициативой, связанной со стародавними духовными традициями уральских казаков. С этой силой власти вынуждены были конкурировать и искать пути взаимодействия.
ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА
1. Басырова С.Г. Народное образование на Южном Урале в конце XVIII в. - начале 60-х гг. XIX в.: учебное пособие по спецкурсу. Стерлитамак: Стерлитамак. гос. пед. акад., 2007. 69 с.
2. Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 733. Оп. 32. Д. 62.
3. Сборник распоряжений по Министерству народного просвещения. Т. 1. 1803-1834. СПб, 1866.
4. Государственный архив Оренбургской области (ГАОО). Ф. 6. Оп. 15. Д. 199.
5. РГИА. Ф. 733. Оп. 39. Д. 311.
6. История казачества Азиатской части России. В 3-х т. Екатеринбург: УрО РАН, 1996. Т. 1. 316 с.
7. Бурмистров С.Д. Народное образование в Западно-Казахстанской области до Великой Октябрьской социалистической революции // Ученые записки. Уральск, 1957. Т. 4. Вып. 14. С. 305-337.
8. РГИА. Ф. 733. Оп.41. Д. 45.
9. ГАОО. Ф. 6. Оп. 5. Д. 10226.
10. ГАОО. Ф. 6. Оп. 5. Д. 11288.
11. ГАОО. Ф. 6. Оп. 12. Д. 812.
12. ГАОО. Ф. 6. Оп. 12. Д. 1161.
13. ГАОО. Ф. 6. Оп. 12. Д. 15955.
14. ГАОО. Ф. 6. Оп. 8. Д. 117.
REFERENCES
1. Basyrova, S.G. Narodnoe obrazovanie na Yuzhnom Urale vXVIII v. - nachale 60-kh gg. XIX v.: uchebnoe posobie po spetskuru [Public Education in the Southern Urals in the Late 18th - Early 60's of the 19th Century: Textbook for a Specialized Course]. Sterlitamak: Sterlitamak State Pedagogical Academy, 2007. 269 p. (in Russ.).
2. Rossiyskiy gosudarstvennyy istoricheskiy arkhiv (RGIA). F. 733. Op. 32. D. 62 [Russian State Historical Archives. Fund 733. Bordereau 32. Individual File 62] (in Russ.).
3. Sbornik rasporyazhenij po Ministerstvu narodnogo prosveshcheniya. T. 1. 1803-1834 [Collection of Orders of the Ministry of Education. Vol. 1. The Years of 1803-1834]. St. Petersburg, 1866 (in Russ.).
4. Gosudarstvennyj arkhiv Orenburgskoj oblasti (ОАОО). F. 6. Op. 15. D. 199 [The State Archives of the Orenburg Oblast. Fund 6. Bordereau 15. Individual File 199] (in Russ.).
5. RGIA. F. 733. Op. 39. D. 311 [Russian State Historical Archives. Fund 73 3. Bordereau 3 9. Individual File 311] (in Russ.).
6. Istoriya kazachestva Aziatskoy chasti Rossii. V 3-kt t. [History of the Cossacks of the Asian Part of Russia. In 3 Vol.]. Yekaterinburg: The Ural Branch of the Russian Academy of Sciences, 1995. Vol. 1. 316 р. (in Russ.).
7. Burmistrov, S.D. Narodnoe obrazovanie v Zapadno-Kazakhstanskoy oblasti do Velikoy Oktyaborskoy Sotsialisticheskoy revolutsii [Public Education in the West Kazakhstan Oblast before the Great October Socialist Revolution]. In: Uchyonie zapiski [Scholarly Bulletin]. Uralsk, 1957. Vol. 4, Issue 14, pp. 305-337 (in Russ.).
8. RGIA. F. 733. Op. 41. D. 45 [Russian State Historical Archives. Fund 733. Bordereau 41. Individual File 45] (in Russ.).
9. GAOO. F. 6. Op. 5. D. 10226 [The State Archives of the Orenburg Oblast. Fund 6. Bordereau 5. Individual File 10226] (in Russ.).
10. GAOO. F. 6. Op. 5. D. 11288 [The State Archives of the Orenburg Oblast. Fund 6. Bordereau 5. Individual File 11288] (in Russ.).
11. GAOO. F. 6. Op. 12. D. 812 [The State Archives of the Orenburg Oblast. Fund 6. Bordereau 12. Individual File 812] (in Russ.).
12. GAOO. F. 6. Op. 12. D. 1161 [The State Archives of the Orenburg Oblast. Fund 6. Bordereau 12. Individual File 1161] (in Russ.).
13. GAOO. F. 6. Op. 12. D. 15955 [The State Archives of the Orenburg Oblast. Fund 6. Bordereau 12. Individual File 15955] (in Russ.).
14. GAOO. F. 6. Op. 8. D. 117 [The State Archives of the Orenburg Oblast. Fund 6. Bordereau 8. Individual File 117] (in Russ.).
Ю.М. Гусейнов УДК 902.7
АДАТ И ШАРИАТ В ПОХОРОННО-ПОМИНАЛЬНОЙ ОБРЯДНОСТИ У КУМЫКОВ В XIX-XX ВВ.
Аннотация
Кумыки - один из тюркоязычных народов, проживающих на территории Дагестана, имели четко выработанные адатные нормы, которые регулировали их семейную и общественную жизнь, в т.ч. довольно ярко проявлялись в похоронно-поминальной обрядности. В ходе распространения ислама в Дагестане в быт кумыков прочно вошли нормы шариата. В исследуемое время именно адат и шариат стали основными регуляторами их семейного и общественного быта.
Нормы кумыкского адата и шариата противоречили друг другу в ряде положений. В частности, оплакивание умершего запрещалось нормами шариата, но одобрялось кумыкскими адатами. Более того, кумыки нанимали женщин-плакальщиц, которые за определенную плату припевали над телом усопшего. Нормы адата и шариата имели разногласия в вопросах похорон усопшего, если человек умер от заразной болезни. В таком случае кумыкский адат предлагал не хоронить некоторое время покойного, пока случаи смертей не прекратятся, шариат же настаивал, чтобы человека хоронили в день его смерти. В целом, нормы адата и шариата не имели столь больших разногласий как в вопросе похоронно-поминальной обрядности у кумыков.
Ключевые слова: адат, шариат, кумыки, Дагестан, канлы, мусульмане, тазият, тюрки
Usup M. Gyseinov
ADAT AND SHARIAH IN THE FUNERAL RITES OF THE KUMYKS IN THE 19th - 20th CENTURIES
Abstract
The Kumyks are one of the Turkic-speaking peoples living on the territory of Daghestan who had clearly defined norms of adat that regulate their family and social life. Besides the norms were quite evident in the funeral rites. During the spread of Islam in Daghestan norms of Shariah permanently crept in the Kumyks' life. During the time under study it was adat and Shariah that were the main regulators of the family and community life of the Kumyks.
Norms of the Kumyk adat and Shariah contradicted each other in several aspects. In particular, the lamentation of the deceased was strictly forbidden by the Shariah, but was admitted by the Kumyk adat. Moreover, Kumyks hired female mourners, who were humming over the body of the deceased for a fee. The norms of adat and Shariah had differences in matters of entering the deceased if a person died from a contagious disease. In this case, the Kumyk adat
Гусейнов Юсуп Магомедович, кандидат исторических наук, доцент кафедры гуманитарных дисциплин Дагестанского государственного университета народного хозяйства (Махачкала), e-mail: g.usup@ mail.ru
Usup M. Gyseinov, Cand.Sc. (History), Associate Professor at the Chair of the Humanities Subjects, Daghestanian State University of National Economy (Makhachkala), e-mail: g.usup@ mail.ru
© Гусейнов Ю.М., 2018
ПРОБЛЕМЫ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ. 2018/2 (80)
