CC BY
51УДК 343.81
https://doi.org/10.53993/2078-3914/2021/3(48)/137-146
Н. А. Тюфяков
РАЗВИТИЕ ПЕНИТЕНЦИАРНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА В РОССИИ В XVII-XVШ ВЕКАХ: ИСТОРИКО-ПРАВОВОЙ ОЧЕРК
В статье рассматриваются этапы развития пенитенциарного законодательства ХУП-ХУШ вв. посредством анализа наиболее известных нормативных правовых актов того времени. Несмотря на общий карательный характер содержания, заложенный в основу ряда документов (Соборное уложение 1649 г., Новоуказные статьи «О татебных, разбойных и убийственных делах» 1669 г., Артикул Воинский 1715 г. и др.), выявляются определенные тенденции зарождения гуманистических начал. Согласно мнению автора, происходило поступательное изменение процесса исполнения наказания в сторону его смягчения и облегчения участи осужденного. Делается вывод о том, что тюремное заключение становится местом длительного отбытия наказания, т. е. карой, а не предварительным заключением перед казнью. Также отмечается, что с появлением в пенитенциарном законодательстве новых видов наказания (ссылка, каторга, работные и смирительные дома и др.) у государства возникла возможность использовать труд заключенных в качестве дешевой рабочей силы. В статье подчеркивается, что утверждение абсолютизма и кардинальное реформирование отечественного государственного устройства, проводимое Петром I, Екатериной II и другими правителями, потребовало создания и принятия ряда нормативных правовых актов, давших толчок для унификации и кодификации пенитенциарного законодательства. Автор приходит к заключению, что несмотря на усиление карательной политики наказание становится дифференцированным («по винам»), т. е. назначалось в зависимости от вида, характера и тяжести совершенного преступления. Цели наказания из карательно -устрашительного со временем приобретали более превентивное содержание.
Ключевые слова: пенитенциарное законодательство; исторический этап; наказание; тюрьма; ссылка на каторгу; телесные наказания; осужденный; реформирование.
Для цитирования: Тюфяков Н. А. Развитие пенитенциарного законодательства в России в XVП-XVШ веках: историко-правовой очерк // Вестник Кузбасского института. 2021. № 3 (48). С. 137-146. https://doi.org/10.53993/2078-3914/2021/3(48)/137-146.
© Тюфяков Н. А., 2021 © Tyufyakov N. 2021
N. A. Tyufyakov
DEVELOPMENT OF PENITENTIARY LEGISLATION IN RUSSIA IN THE XVII-XVIII CENTURIES: HISTORICAL AND LEGAL ESSAY
The article examines the stages of development of penitentiary legislation of the XVII-XVIII centuries by analyzing the most famous normative legal acts of that time. Despite the general punitive nature of the content laid down in the basis of these documents, the author identifies certain patterns of the origin of humanistic principles, the nature of which is contained in the evolution of social development in the Russian state. According to the author's conclusion, there was a gradual change in the process of execution of the sentence in the direction of mitigation and relief of the fate of the convicted person. It is concluded that imprisonment becomes a place of long-term serving of the sentence, that is, a punishment, and not a pre-trial detention before execution. The author also notes that with the introduction of new types ofpunishment in the penitentiary legislation (exile, hard labor, workhouses and straitjackets, etc.), the state has the opportunity to use cheap labor and the labor of prisoners. The article emphasizes that the establishment of absolutism and the radical reform of the domestic state system, carried out by Peter I, Catherine II and other rulers of Russia, required the creation and adoption of a number of normative legal acts that gave an impetus to the unification and codification of penitentiary legislation. It is concluded that, despite the strengthening of the punitive policy, the punishment begins to be differentiated ("by fault"), that is, depending on the type, nature and severity of the crime committed. And the goals of punis h-ment, from punitive and intimidating, gradually become more preventive.
Keywords: penitentiary legislation; historical stage; punishment; prison; reference to hard labor; corporal punishment; convict; reformation.
For citation: Tyufyakov N. A. Development of penitentiary legislation in russia in the XVII-XVIII centuries: historical and legal essay. Vestnik Kuzbasskogo instituta [Bulletin of the Kuzbass Institute], 2021, no. 3 (48), p. 137-146. https://doi.org/10.53993/2078-3914/2021/3(48)/137-146.
Выбранная нами тема исследования имеет свою глубокую предысторию. Она привлекала многие поколения ученых. Одними из первых к научному осмыслению проблем развития пенитенциарного законодательства, а позже и пенитенциарной политики России подошли С. В. Познышев (1870-1943), И. Я. Фой-ницкий (1874-1913), М. Н. Гернет (1874-1953), И. В. Упоров и др.
На рубеже XX-XXI вв. правоведы и историки пенитенциарного законодательства Российской империи дали ответы, казалось бы, на все вопросы, касающиеся нормативного правового регламентирования отечественной тюремной системы. Но в монографических, диссертационных изысканиях и публикациях иного рода [2; 6; 11; 13], при всей ос-
новательности их авторов, рассмотрение законотворчества в сфере уголовно-исполнительного права приобретало традиционно всероссийский масштаб. Такой подход порой не позволял более детально погружаться в характер и специфику узких научных проблем, а также раскрывать их ракурсы и грани. Именно поэтому автор данной статьи предпринял попытку историко-правового анализа поэтапного формирования и реализации недостаточно изученных норм права об институте уголовного наказания (особенно в годы царствования Петра Великого и Екатерины II).
В основу выделения этапов легли хронологически последовательные периоды общественного развития нашего
государства, главным критерием которых послужил формационный подход.
Первый этап (XVII в.), безусловно, относится к эпохе глубокого феодализма в России, в котором только начинают формироваться уголовно-правовые и уголовно-исполнительные институты. В то время как второй (XVIII в.), связанный с разложением феодализма, является переходным («размытым») периодом и, с точки зрения автора, нуждается в более глубоком изучении. Выделение данных этапов также соотносится и с новым подходом к критериям периодизации истории права. К ним следует отнести поэтапное развитие средств производства, осознанное увеличение и изменение потребностей людей, способов присвоения этих средств и результатов производства, и как следствие — изменение правовых норм (в том числе и уголовно-исполнительных) для достижения этих целей.
I этап (развитие пенитенциарного законодательства в XVII в.)
Как известно, в Судебниках 1497 г. и 1550 г. (Х^ХУЕ вв.), а также Соборном уложении 1649 г. уголовно-правовые нормы окончательно приобрели публичный характер, наказания стали носить устрашающий характер и чаще всего заканчивались смертным приговором.
Вместе с тем анализ некоторых норм известнейших памятников пенитенциарного и уголовного права, в частности, Соборного уложения 1649 г. (далее — Уложение) [7] и Новоуказных статей «О татебных, разбойных и убийственных делах» 1669 г. (далее — Новоуказные статьи) [5], показывает, что общественные отношения, связанные с практикой использования дешевого труда заключенных, становятся прообразом замены одного вида наказания на другое.
Так, в статье 9 главы XXI «О разбойных и о татиных делах» Уложения за совершение убийства или кражи впервые упоминается такая разновидность наказания, как «бить кнутом и отрезать левое ухо, затем посадить в тюрьму на два года, из тюрьмы в кандалах отпра-
вить на работы, где государь укажет (курсив мой — Н. Т.), или послать в Украинные города, где государь укажет, и исполнять чин, в котором он пригодится. При этом дать ему письмо, что он за свое воровство в тюрьме урочные годы отсидел, и из тюрьмы выпущен» [7, с. 267].
Возможность изменить вид отбывания наказания также была предусмотрена и для лиц, виновных в совершении разбоя впервые. Ст. 16 главы XXI «О разбойных и о татиных делах» названного нормативного правового акта определяла следующее: «За первой разбой после пытки отрезать правое ухо, да в тюрьме сидеть три года, ... а из тюрьмы, послать его в кандалах работать, где государь укажет (курсив мой — Н. Т.), или послать в Украинные городы, где государь укажет, и исполнять чин, в котором он пригодится, при этом снабдить письмом, что он за свое воровство в тюрьме урочные годы отсидел, и из тюрьмы выпущен» [7, с. 267-268].
Таким образом, Уложение определяло не только сроки тюремного заключения, но и законодательно закрепляло труд заключенных в качестве неотъемлемого фактора, способствующего искуплению их вины. Вместе с тем прослеживаются и некоторые элементы изменения осужденным вида наказания путем перевода из тюрьмы на работы «где государь укажет». Вряд ли перевод на работы в рудники или другие тяжелейшие условия можно назвать элементом или прообразом прогрессивной системы отбывания наказания и вообще гуманизацией наказания. Вероятнее всего, это акт устрашения, «чтобы другим неповадно было», или желание «выжать» из изувеченного и истощенного заключенного хоть какую-либо пользу. Потребуется несколько столетий, чтобы эволюция общественно-политических и производственных отношений определила подход к использованию труда в местах заключения как к одному из основных воспитательных средств исправления.
В то же время интересен исторический подход к практике осознания вины заключенными. В Новоуказных статьях признание вины влекло смягчение наказания. Так, в ряде случаев отменялась пытка, но сохранялись членовредительские наказания, тюремное заключение нередко заменялось ссылкой в Сибирь или в так называемые «окраинные города». В некотором смысле данный факт может интерпретироваться как одна из предпосылок на пути к гуманизации наказания.
В статье 8 Новоуказных статей за совершение воровства в первый раз и добровольного признания в его совершении предписывается «не пытать, посадить его в тюрьму на две недели... ему за первую татьбу учинить наказание, бить кнутом и отсечь два пальца левой руки, и свободить с порукой, чтоб ему впредь не воровать» [5]. За совершение повторного преступления «быть в жестоком наказанье, отсечь им по руке да по ноге, а тех, кто учинит воровство их укрывать, и у себя держать, по сыску сослать в Сибирь на пашню с женами и детьми» [5].
Несмотря на свою карательную природу, как нам представляется, Уложение и Новоуказные статьи являлись достаточно прогрессивными для своей эпохи нормативными правовыми актами, которые не только расширили область применения тюремного заключения, но и способствовали замене наказания с тяжкого на менее тяжкое. Наметившиеся в этих нормах гуманистические тенденции стали основой для развития пенитенциарного законодательства в целом и отдельных его институтов в частности.
Наблюдались различные перемены и в самой системе пенитенциарных учреждений. Тюрьмы меняли свое предназначение, и из мест предварительного заключения, где и исполнялся приговор (как правило, пытка и затем смертная казнь), становились местом изоляции подозреваемых и обвиняемых на длительные сроки, т. е. карой за совершенные преступления. Появились новые ме-
ры наказания (внешние факторы гуманизации), такие как ссылка и каторга, которые являлись альтернативой смертной казни. Происходило зарождение элементов воспитательной функции наказания
— осознания вины («покаяние») как условия смягчения наказания (внутренний фактор гуманизации).
По своей сути Уложение и Новоуказанные статьи — это унифицированные нормативные акты, которые содержат в себе как уголовно-правовые, так и пенитенциарные аспекты наказания.
К первым (уголовно-правовым) следует отнести группировку общих составов по объектам преступления (преступление против церкви — глава 1 Уложения, преступления против государства
— глава 2, преступления против личности — глава 17 и др.) и субъектам (крестьяне, «посадские», «корчемщики», «посадские», «служилый люд»), которые входят в главы, посвященные этим сословиям. К этому же аспекту следует отнести индивидуализацию, множественность наказания (следующие друг за другом: конфискация, лишение чести и достоинства, битье кнутом, членовредительство, смертная казнь) и неопределенность наказания («как государь укажет»).
К вопросам исполнения наказания (пенитенциарный аспект) на первый план выходит публичность самого наказания как акта устрашения (назидания) других лиц. При этом изоляция осужденных преступников (колодников) — «посажение в тюрьму» либо «черную избу» преследует вторичную цель (использовать на каких-либо тяжелых работах).
Сами тюрьмы строились за счет городов и уездов. Сторожа набирались из «сошных» (местных) людей, а губным старостам предписывалось следить за деятельностью сторожей, осуществлять надзор за осужденными и зданиями, в которых они содержались.
Деятельность органов и лиц, исполняющих наказание, также строилась исходя из целей наказания. Так, проводи-
мые публичные акты («битие кнутом», членовредительство, предание бесчестию и смертная казнь) осуществлялись палачами («заплечных дел мастерами»), нередко набираемыми из самих каторжан, подьячими Приказа разбойных дел или специально назначенными «служилыми людьми» воинских подразделений и др.
В изученных документах практически нет упоминания о правовом положение осужденных, кроме как о «государевом жалованье» и «кормовых деньгах», которые полагались заключенным на питание. Однако известна практика жестокого отношения к ним и содержания за счет родственников либо подаяний (милостыни).
Вместе с тем отметим, что во-первых, в пенитенциарном и уголовном праве впервые было зафиксировано изменение подхода к смягчению вида наказания. Во-вторых на данном историческом этапе XVII в. наблюдалось зарождение предпосылок для развития воспитательной функции поощрительных институтов пенитенциарного законодательства, что, безусловно, в ближней и среднесрочной перспективе соответствовало уровню развития пенитенциарных правоотношений того времени. Эта основа стала играть решающую роль в реализации возможности изменения одного вида наказания на другое. Причиной тому явились хоть и незначительные, но все же изменения в общественно-политической и экономической жизни общества и стремлении власти к абсолютизму. Это, несомненно, сказалось на развитии и реформировании нормотворчества.
II этап (совершенствование пенитенциарного законодательства в XVШ в.)
В первой четверти XVIII в. пенитенциарное законодательство претерпело глубокие преобразования, суть которых сводилась к постепенному отходу от принципов прямого насилия к регулированию общественных и производственных отношений с помощью бюрократи-
ческого механизма и всеобъемлющей регламентации всех сфер жизни.
Для реализации проектов Петра I (строительства большого количества экономических и военно-стратегических объектов: портов, причалов, заводов и фабрик, военных сооружений и др.) государству требовалось значительное количество бесплатной рабочей силы, которой были призваны стать арестанты. По указу императора происходила замена каторжных работ — заключение «в темнице» и членовредительство на работы по строительству казенных объектов или «где государь укажет». Заключенных и беглых вначале собирали по тюрьмам в одном месте, а затем во избежание побега сковывали цепью и пешим ходом этапировали к месту работ [11, с. 115-118].
Широкое развитие мореплавания и использование гребного флота позволяло использовать труд осужденных и на галерах. Институт ссылки на галеры хоть и появился в России еще до правления Петра Великого, но был «узаконен» именно им в «Артикуле Воинском» от 26 апреля 1715 г. (далее — Артикул) [1; 11, с. 114].
В соответствие с именными указами Петра I от 15 января 1718 г. и 4 апреля 1722 г. ссылка на галеры происходила в отношении уголовных преступников за тяжкие преступления, должников и за преступления, совершенные «по должности» (арт. 65-66, 166-167). По сути галеры являлись плавучими тюрьмами с тяжелейшими условиями содержания (круглосуточная охрана, запрет покидать судно, битье плетьми, заковывание в кандалы, скудный рацион питания и др.).
Согласно Артикулу, наряду с тюремным заключением и ссылкой на галеры начинают широко использоваться такие виды наказания, как заключение в «железах», «посажение в железа» (арт. 1, 38, 48). Широко применялись также ссылка на срок и бессрочно (навечно) на каторжные работы (строительство гаваней, крепостей, заводов) (артикулы 63, 65, 149). Каторга, как полагал
И. Я. Фойницкий, «была не только и даже не столько уголовным наказанием, сколько местом нужного правительству принудительного труда» [11, с. 118; 13, с. 251].
Военная модель построения общественных отношений в стране с помощью разработанного при непосредственном участии Петра I Артикула позволяла воспитывать у народа (в том числе у привлекаемых на казенные работы заключенных) дисциплину, общий порядок, трудолюбие и христианскую нравственность. Расширение видового состава наказаний позволило изменять его виды в зависимости от нужд государства в использовании принудительного труда заключенных.
Несмотря на то, что Артикул, так же, как Уложение 1649 г., в определенном смысле являлся унифицированным нормативным актом, содержащим в себе как уголовно-правовые, так и пенитенциарные аспекты наказания, по своей сути его положения легли в основу кодификации всего законодательства российского государства. Впоследствии наряду с другими нормативными правовыми актами ряд его положений был использован и в пенитенциарной реформе Александра I.
Правление Екатерины II было также ознаменовано рядом инициатив, направленных на изменение отечественной тюремной системы и пенитенциарного законодательства. Так, в 1767 г. императрицей был лично разработан (а позже и опубликован) «Наказ комиссии о составлении проекта нового уложения» (далее — Наказ) [4], а в 1787 г. — проект «Устава о тюрьмах» (далее — Устав) [9].
Наказ был призван стать основным сводом законов и заменить Соборное уложение 1649 г. Он содержал более 500 статей, в которых были изложены принципы политики государства и прогрессивные изменения правовой системы. В главе VII «О законах подробно» и главе VIII «О наказании» содержались положения уголовно-правового характера наказания, а Проект устава о тюрьмах
содержал положения, касающиеся исключительно вопросов исполнения наказаний.
Возникновение данных трудов произошло под влиянием прогрессивных западноевропейских мыслителей: итальянского гуманиста Ч. Беккариа, французского философа-правоведа Ш. Монтескье, английских философов-демократов Ж.-Ж. Руссо, Т. Гобса и др. Они высказывались о необходимости соизмерять характер и тяжесть совершенного преступления с наказанием, исправления преступника трудом, гуманного отношения к преступнику со стороны общества и государства, отказа от смертной казни, раздельного содержания осужденных по половым признакам и виду наказания [11, с. 17, 22, 128]. Именно эти положения и легли в основу предлагаемых Екатериной II мер.
Однако вышеупомянутые исторические источники так и не приобрели статус законов, поскольку идеи, заложенные в них, были революционными, спорными и явно не согласовывались с внутренней политикой самодержавного государства. Так, Указами императрицы 1765 г. и 1767 г. закреплялось положение, в соответствии с которым помещик имел право отправить крестьянина за малейшую провинность в ссылку или на каторгу. «Начальствующие лица каждой губернии и крупных городов, через которые пролегали этапы каторжан, по своему усмотрению считали возможным оставлять часть осужденных для работы на местных казенных заводах» [11, с. 34-35]. А любая жалоба арестанта расценивалась как тяжкое государственное преступление и др.
Тем не менее, Наказ и проект Устава о тюрьмах сыграли большую роль в изменении репрессивной политики государства. В них была сформулирована основная цель наказания — охрана общества от преступлений. На первый план выходили предупредительные меры, а не карательные. Особого внимания заслуживали идеи Екатерины II об эффективности длительного тюремного
заключения как превентивной меры и о сопровождении лишения свободы принудительным трудом. Так, согласно ст. 48 Устава приговоренный к ссылке обязан был трудиться по мере возможностей и сил [9].
Вопросы поощрения и тем более наказания арестантов за проступки в рассматриваемых источниках были, видимо, намеренно обойдены, кроме права тюремщика за какой-либо проступок перевести арестанта «в темную тюрьму замка» (ст. 74 Устава). Это предполагало ухудшение условий содержания — заключение в кандалы или «колоды» и т. д. При этом тюремные надзиратели отделений не могли самостоятельно «накладывать или снимать железы, или переводить из нумера в нумер» без уведомления главного тюремного смотрителя (ст. 85 Устава) [9].
Положения Устава несомненно можно трактовать как совершенствование пенитенциарного законодательства и его частичную гуманизацию, как в части усиления ведомственного контроля за деятельностью надзирателей главным тюремным смотрителем, так и появлением некоего прообраза карательного вида взыскания за проступки (впоследствии — штрафной изолятор или помещение камерного типа).
Подобный подход к наказанию потребовал и изменение системы исправительных учреждений. В 1775 г. Указом Екатерины II для «праздношатающихся» и в целях замены смертной казни для некоторых категорий преступников («воровство-грабеж, воровство-мошенничество и воровство-кража») были созданы смирительные и работные дома [10, с. 275]. Помещенные и переведенные в эти учреждения направлялись для работы на прядильные дворы и полотняные заводы — «на срок или пожизненно в зависимости от вин».
Такие новации принятия передовых законодательных решений были очередным свидетельством облегчения участи заключенных. И в то же время для бродяг, попрошаек и лиц, проводящих вре-
мя без дела — «праздношатающихся», безусловно, введение данной нормы являлось правовым произволом со стороны власти, поскольку они изолировались принудительно.
Проекты тюремных преобразований Екатерины II более напоминали юридически-философский результат ее творческих исканий. Но все же они олицетворяли собой целое направление развития уголовно-исполнительной системы, в канве которого и двигалась вся отечественная пенитенциарная система еще многие десятилетия. При этом элементы гуманизма, проявляемые государством при отбытии наказания осужденными, носили скорее декларативный характер. Труд, закрепленный законодательно, еще не подразумевал под собой наличие воспитательных функций, а являлся способом создания материальных благ для самодержавной власти и правящих элит.
Более углубленная дифференциация осужденных в зависимости от совершенного преступления при назначении им наказания содержалась в Именном Указе Екатерины II от 13 сентября 1797 г. «О распределении уголовных и других преступников по важности в каторжную работу, на поселение и в крепостные работы» [3].
Согласно данному нормативногому акту определялись три группы осужденных, которым либо ужесточалось наказание, либо оно существенно смягчалось. В первую группу входили лица, совершившие убийство, допустившие оскорбительные высказывания против императора и членов его семьи, «возмутители народа или пристанодержатели». Их этапировали на тяжелые работы в рудники г. Нерчинска. Вторую группу составляли иные категории преступников, осужденных на поселение. Они отправлялись работать на суконную фабрику в г. Иркутске. К третьей группе причислялись осужденные к телесным наказаниям, после которых их переводили в смирительные или работные дома. К месту отбытия наказания заключенные отправлялись «навсегда или временно к
крепостным строениям, отколь кто куда способен» [3, с. 735].
По сути, данные положения носили прогрессивный характер, однако, как отмечает И. В. Упоров, «вектор определенной гуманизации расходился с реальными условиями содержания преступников, которые были значительно суровее» [12].
Таким образом, названным Указом производилась дифференциация осужденных по «винам» (характеру и тяжести совершенного преступления), которые впоследствии становились частью признака индивидуализации уголовного наказания, применяемого в современном отечественном уголовно-исполнительном праве.
Обобщение наиболее значимых отечественных пенитенциарных нормативных правовых актов XVII-XVIII вв. с помощью метода периодизации, а также ретроспективного, историко-правового методов и метода контент-анализа позволяет сделать следующие выводы.
С развитием государственности в России, особенно в первой четверти XVIII в., стали происходить кардинальные преобразования во внутриполитической жизни страны. Следствием реформаторского курса явилось то, что на смену «драконовскому законодательству» (XVII в. и ранее), в основе которого лежало чрезвычайно суровое наказание, постепенно стали приходить другие виды наказания, связанные с использованием дешевого труда заключенных
(ссылка на каторгу и галеры, на рудники и заводы, использование труда арестантов на строительстве крепостей, верфей и др.).
Однако изменение статуса и участи осужденных носило бессистемный и потребительский характер, поскольку было направлено лишь на получение материальной и нематериальной выгоды от их труда и реализовывалось как жестокое наказание, порой несоизмеримое с совершенным деянием.
Укрепление внутригосударственного устройства рассматриваемого периода также требовало изменений пенитенциарного законодательства и всей системы исполнения наказаний. Под влиянием прогрессивно мыслящих правителей (прежде всего Петра I и Екатерины II) законодательство стало принимать кодифицированный, унифицированный и дифференцированный характер. Заключенные постепенно начинают получать наказание в зависимости от вида, характера и тяжести совершенного преступления. В угоду европейскому вольнодумству в умах некоторых правителей появляются философские рассуждения гуманистического характера о судьбах осужденных. Вследствие чего цели наказания со временем из устрашительных становятся частно-предупредительными. Некоторые тенденции развития данных правоотношений в отечественном пенитенциарном, а затем и уголовно-исполнительном праве, прослеживаются и в настоящее время.
Литература
1. Артикул Воинский 1715 года // Российское законодательство X — XX веков. В 9 т. Т. 4. Законодательство периода становления абсолютизма /отв. ред. А. Г. Маньков; под общ. ред. О. И. Чистякова. — Москва: Юридическая литература, 1986. — 511 с.
2. Гернет, М. Н. История царской тюрьмы: В 5 т. Т. 3. — Москва: Юрид. лит., 1948. — 376 с.
3. Именной Указ «О распределении уголовных и других преступников по важности в каторжную работу, на поселение и в крепостные работы» от 13 сент. 1797 г. № 18140 // ПСЗ РИ: В 45 т. Собр. 1. — Санкт-Петербург: Тип. II Отделения Собственной Е. И. В. канцелярии, 1830. Т. XXIV. — 834 с.
4. Наказ Комиссии о сочинении проекта нового уложения, с принадлежащими к тому приложениями. — Санкт-Петербург: Тип. Императорской академии наук, 1907. — 334 с.
5. Новоуказные статьи «О татебных, разбойных и убийственных делах» 1669 год // Доступ из СПС «Гарант» (дата обращения: 10.03.2021).
6. Познышев, С. В. Очерки тюрьмоведения. — Москва, 1913. — 264 с.
7. Соборное уложение 1649 года // Российское законодательство X-XX веков: в 9 т. / отв. ред. тома А. Г. Маньков; под общ. ред. О. И. Чистякова. Т. 3. Акты земских соборов. — Москва: Юридическая литература, 1985. — 512 с.
8. Тайлор, Э. Б. Первобытная культура / пер. с англ. — Москва: Политиздат, 1989. — 573 с.
9. Тюрьмы в России. Собственноручный проект императрицы Екатерины II. /публикация и вводная статья М. Филиппова. — Санкт-Петербург: Русская старина, 1873. — Т. 8, июль // URL: // http://bibliotekar.ru/reprint-47/1.htm. (дата обращения: 02.03.2021).
10. Указ о создании «Учреждений для управления губерний Всероссийской империи» от 7 ноября 1775 г. № 14392. // ПСЗ РИ: В 45 т. Собр. 1. — Санкт-Петербург: Тип. II Отделения Собственной Е. И. В. канцелярии, 1830. — Т. ХХ. — 275 с.
11. Упоров И. В. Пенитенциарная политика России в XVIII-XX вв.: Историко-правовой анализ тенденций развития. — Санкт-Петербург: Юридический центр Пресс, 2004. — 610 с.
12. Упоров, И. В. Законодательное регулирование и особенности института ссылки в Российской империи второй половины XVIII в. // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. — 2015. — № 1. — URL: // https://cyberleninka.ru/article/n/zakonodatelnoe-regulirovanie-i-osobennosti-instituta-ssylki-v-rossiyskoy-imperii-vtoroy-poloviny-xviii-v (дата обращения: 18.07.2021).
13. Фойницкий, И. Я. Учение о наказании в связи с тюрьмоведением. — Москва: Добросвет-2000; Городец, 2000. — 464 с.
References
1. Artikul Voinskiy 1715 goda [Military Article, 1715]. In: Rossiyskoe zakonodatelstvo XXX vekov [Russian legislation of the X-XX centuries]. In 9 vol. Vol. 4. Zakonodatelstvo perioda stanovleniaj absolyutizma [Legislation of the period of formation of absolutism]. Ed. А. G. Маnykov. Gen. ed. О. I. Chistajkov. Мoscow, Law Literature, 1986. 511 p.
2. Gernet M. N. Istorija zarskoj tyurmy [The history of the Tsar's Prison]. In 5 vol. Vol. 3. Мoscow, Law Literature, 1948. 376 p.
3. Imennoy ukaz «О raspredelenii ugolovnych I drugich prestupnikov po vazhnosti v katorzhnuyu rabotu na poselenie I v krepostnye raboty» ot 15 sent. 1797 g. № 18140 [Personal decree on the distribution of criminal and other criminals by importance in hard labor for the settlement and in serfdom, dated September 13, 1797, No. 18140]. In: Full collection of legislation of the Russian Empire. In 45 vol. Coll. 1. St. Petersburg, 1830. Vol. XXIV. 834 p.
4. Nakaz Komissii o sochinenii proekta novogo ulozheniya, s prinadlezhaschimi k tomu prilozheniyami [The Commission's order to draft a new code, with the appendices belonging to it]. St. Petersburg, 1907. 334 p.
5. Novoukazannye statiy «О tatebnych, razboynych i ubiystvennych delach» 1669 god [No-voukaznye articles about the criminal, robbery and murder cases of 1669]. Garant Help Law System. October 3, 2021.
6. Poznychev S. V. Otscherki tyurmovedeniya [Essays on prison studies]. Moscow, 1913. 264 p.
7. Sobornoe ylozhenie 1649 goda [Counsil Code of 1649]. In: [Russian legislation of the XXX centuries]. In 9 vol. Ed. А. G. Маnykov; gen. ed. О. I. Chistajkov. Vol. 3. Akty zemskich soborov [Acts of Zemstvo counsils]. Мoscow, Law Literature, 1986. 512 p.
8. Taylor E. B. Pervobytnay kultura [Primitive culture]. Мoscow, Politizdat, 1989. 573 p.
9. Tyurmy v Rossii [Prisons in Russia]. Empress Catherine II's own project. Publication and introductory art. by M. Filippova. St. Petersburg, Russian antiquity, 1873. Vol. 8, July. URL: http://bibliotekar.ru/reprint-4771.htm. (accessed 3/2/2021).
10. Ukaz o sozdanii «Uchrezhdeniy dlay upravleniay guberniy Vserossiyskoy imperii», November 7, 1775, No 14392 [Decree on the establishment of «Institutions for the Administration of the Provinces of the All-Russian Empire»]. In: Full collection of legislation of the Russian Empire. In 45 vol. Coll. 1. St. Petersburg, 1830. Vol. ХХ. 275 p.
11. Uporov I. V. Peniteziarnaja politika Rossii v XVIII-XX vv.: Istoriko-pravovoj analis ten-denzij rasvitija [Penitentiary Policy of Russia in the XVIII-XX centuries: Historical and Legal analysis of development trends]. St. Petersburg, Law Center Press, 2004. 610 p.
12. Uporov I. V. Zakonodatelnoe regulirovanie i osobennosti instituta ssylki v Rossiyskoj imperii vtoroj poloviny XVIII v. [Legislative regulation and features of the institution of exile in the Russian Empire in the second half of the XVIII century]. Gumanitarnye, sozialno-ekonomicheskie i obshchestvennye nauki [Humanities, socio-economic and social sciences], 2015, no. 1. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/zakonodatelnoe-regulirovanie-i-osobennosti-instituta-ssylki-v-rossiyskoy-imperii-vtoroy-poloviny-xviii-v (accessed 7/18/2021).
13. Foynitskiy I. Ya. Uchenie o nakazanii v svyazi s tyurmovedeniem [The doctrine of punishment in connection with prison studies]. Moscow, Dobrosvet-2000, Gorodets, 2000. 464 p.
Сведения об авторе
Николай Александрович Тюфяков: Омская академия МВД России (г. Омск, Российская Федерация), доцент кафедры психологии и педагогики в деятельности органов внутренних дел, кандидат юридических наук. E-mail: tna-1971@mail.ru
Information about the autho:
Nikolay A. Tyufyakov: Omsk Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia (Omsk, Russia), associate professor of the Chair of Psychology and Pedagogy in the Activities of Internal Affairs Bodies, candidate of law. E-mail: tna-1971@mail.ru
