CC BY
52
РАЗВИТИЕ ЛЕСНОГО СЕКТОРА РЕГИОНОВ РОССИИ СКВОЗЬ ПРИЗМУ ЦИКЛОВ КОНДРАТЬЕВА
С. В. МАКАР
Статья посвящена проблемам развития лесного сектора России. Делается попытка увязать развитие лесного комплекса России с кондратьевскими длинными волнами мировой конъюнктуры. Убедительно показана необходимость в синхронизации современного цикла Кондратьева с процессами, происходящими в развитых странах: развитие науки, внедрение информационных, природосберегающих, экологических технологий, движение к социальноориентированному обществу. Автор подчеркивает, что в современных условиях устойчивое развитие лесного сектора России возможно только на основе многоцелевого, экологически ориентированного ведения лесопользования.
Ключевые слова: пространственный анализ экономики, циклы Кондратьева, эффективность использования лесного потенциала, перспективы регионального развития, территориальные кластеры, многоцелевое использование лесного потенциала, сетевой регион.
Огромные просторы и разнообразные природные условия Росиийской Федерации создают необходимые предпосылки для проведения активной региональной политики в отношении лесного сектора, основанной на колоссальной региональной дифференциации лесного потенциала страны. Лес - явление природно-географическое, является отражением зонально-типологического его разнообразия, поэтому исследованию макроэкономического развития лесного потенциала в рамках кондратьевских длинных волн мировой конъюнктуры не уделялось достаточного внимания. По этой причине в рамках настоящей статьи предпринята попытка анализа развития лесного комплекса (лесного сектора) регионов страны в соответствии с циклами Кондратьева.
Известно, что региональное развитие связано с динамикой социальной, политической, культурной, природной и другими составляющими биосферы и социосферы. Соответственно все перечисленные процессы могут иметь собственные механизмы движения, описываться различными волнами и циклами. Поэтому существует необходимость применения теоретической конструкции циклического развития для исследования региональных процессов. Современная теория макроэкономического развития базируется на теории кондратьевских длинных волн мировой конъюнктуры, связанных с динамикой нововведений. Циклы Кондратьева для целей регионального развития отвечают следующим требованиям:
1. Комплексный характер циклов, включающий описание экономических, социальных, экологических, политических и других сторон, влияющих на региональное развитие.
Характеризуя комплексную, междисциплинарную природу циклов Кондратьева, В. Пантин пишет: «Эвристическая ценность кондратьевских длинных волн заключается в их многосторонности. С их помощью возможно открыть действие реальных механизмов... развития, по-новому взглянув на, казалось бы, известные явления и факты и обнаружив невидимые до того взаимосвязи» [4]. В отношении лесного сектора стоит задача выработки комплекса мер, отвечающим экономическим, социальным, экологическим и другим целям, которые должны быть согласованы между собой для многоцелевого пользования всеми лесными ресурсами. Во многих европейских странах, особенно небольших (Дании, Швеции и ряд других) леса на одних и тех же участках служат разным целям, и задача сводится не к противопоставлению их, а к соподчиненности целей с учетом их приоритетов. В нашей стране до сих пор отсутствует системность в ведении лесного хозяйства, требование к многоцелевому использованию лесов и ведению лесного хозяйства пока лишь ограничивается выделением отдельных категорий лесов специального целевого назначения. Для исследования проблем регионального развития описание глобальных тенденций (на примере передовых стран) позволяет совместить получен-
ные знания для понимания тенденций развития отдельных регионов и целых стран.
Необходимо указать, что изучение региональных явлений в рамках кондратьевских циклов позволяет объяснить и предсказать наличие поворотных точек в развитии региональных систем -точек перехода из одной фазы развития в другую. Эта возможность придает особую значимость в исследовании сегодняшних региональных процессов в России. Именно в периоды активных преобразований, что характерно для современного развития субъектов РФ, чаще всего проявляются такие поворотные критические точки.
2. Длина циклов должна позволить уловить характер развития региональной системы.
Продолжительность циклов (40-60 лет) позволяет рассматривать кризисы, прогрессивные изменения, негативные и позитивные факторы развития региональных систем как проявления технологических, социальных, политических и других многообразных сдвигов в пределах каждого кондратьевского цикла. Столь большая длительность циклов особенно актуальна для целей лесного хозяйства с его долгосрочным периодом лесовыращивания. Такая продолжительность позволяет учитывать влияние сдвигов на все страны (и на мировых лидеров, и на периферийные) и, соответственно, определить специфику региональных процессов в них. Соответственно, появляется возможность для анализа опосредованного взаимовлияния процессов между регионами стран мира, сравнительной характеристики и перспектив развития, в частности, субъектов РФ. Так, в случае совпадения тенденций в ряде регионов России, считающихся прогрессивными в рамках современного кондратьевского цикла, с процессами в странах-лидерах такие регионы являются конкурентоспособными в сложившейся мировой экономической конъюнктуре. В случае несовпадения и рассогласованности - регионы не участвуют в международной рыночной конкуренции и занимают подчиненное положение. При наличии подавляющего числа неперспективных регионов в какой-либо стране государство неизбежно смещается на мировую периферию. Данная причинно-следственная связь подводит к очевидному выводу о скоординированности циклов борьбы за мировое лидерство и циклов Кондратьева и позволяет утверждать, что конкурентоспособность государства определяется в первую очередь наличием конкурентоспособных регионов.
«Обоснованные критерии ценности кондратьевских циклов для исследования процессов регионального развития позволяют определить сле-
дующее. Система кондратьевских волн значима для региональной экономики, стимулируя поиск взаимосвязей между региональными процессами в России и экономическими, социальными, технологическими и другими мирохозяйственными тенденциями» [7].
Неэффективная пространственная организация России заставляет предполагать, что основной проблемой развития российских регионов является их несоответствие экономическим, технологическим, социальным процессам открытого рынка. Это подтверждает несомненный интерес рассмотрения пространственной организации субъектов РФ в разрезе кондратьевских циклов.
Очевидно, что особенности пространственной организации в России являются наследием прошлого. Поэтому для установления перспективных направлений регионального развития представляется целесообразным кратко рассмотреть специфику формирования российских регионов в предшествующих циклах.
Описанные циклы Кондратьева охватывают достаточно большой временной диапазон (начиная с конца XVIII в.), который в рамках данной статьи представляется чрезмерным. Великая Октябрьская революция кардинально, на качественном уровне, изменила состояние российской экономической системы. Следовательно, целесообразно рассматривать особенности регионального развития России именно начиная с этой поворотной временной точки и до настоящего времени.
Понижательная волна третьего цикла Кондратьева (с 1914-1921-го до середины 1940-х гг.) характеризуется неустойчивостью социального, экономического, политического развития наиболее развитых в тот период стран мира - Великобритании, Франции, США, Германии.
Общепризнанно, что эпоха нестабильности была инициирована технологическим переворотом предшествующей повышательной волны (с середины 1890-х гг. до 1914-1921 гг.) - появлением автомобилестроения, электротехнической промышленности, самолетостроения, принципиально новых видов вооружений. Дальнейшее развитие этих новых технологий наталкивалось на ограничения в рамках прежней экономической организации и требовало коренной перестройки с созданием тяжелой промышленности. Исследования этого периода убедительно демонстрируют, что в экономическом аспекте это означало объективную необходимость «сверхконцентрации» капитала в связи: 1) с огромными капиталовложениями; 2) высокими рисками; 3) необходимостью баланса производства в различных отраслях. Вы-
шеперечисленные страны смогли добиться необходимой концентрации капитала только посредством милитаризации экономики, что сопровождалось скоординированностью политических и экономических мировых процессов.
Аналогичным образом экономическая проблема концентрации капитала для решения глобальной задачи построения тяжелой промышленности решалась в СССР. Специфика заключалась только в том, что государство концентрировало все ресурсы. В русле этой генеральной линии все усилия были направлены на ускоренное развитие лесной промышленности, во многом обеспечивающей темпы индустриализации. Экстенсивное индустриальное строительство с переходом на плановую модель экономического развития резко увеличило потребление леса. Одновременно возросло значение экспорта древесины, которая стала источником валютных поступлений, необходимых для закупки машин и механизмов, что также способствовало повышению государственного потребления древесины. Целью лесного комплекса в национализированных лесах стало получение максимального количества заготовленной древесины. При этом даже в самых населенных районах страны не соблюдались какие-либо лесоводческие правила. Лесохозяйственные работы проводились в таких мизерных объемах, что об их влиянии на состояние лесного фонда вообще говорить не приходится. В результате было отброшено все, что препятствовало увеличению добычи древесины: лесоводческие правила, принцип постоянства пользования. «Лесоустройство на какой-то период было отменено, и вместо лесоустроительных проектов готовились планы эксплуатации. Утвердившееся во властных структурах положение, что лес на корню цены не имеет, разрушило экономику лесного хозяйства. Таким образом, вместо лесовыращивания стали заниматься «собирательством» древесины» [2].
Лесам России был нанесен огромный урон. Лесистость Европейской России (без Северного Кавказа и регионов Прибалтики) снизилась с 38 до 23,5 %. Фактическая лесосека превышала расчетную в несколько раз. Особенно заметно это обстоятельство прослеживалось в Центральных (Московской, Тверской, Владимирской, Ярославской) областях страны. Лесистость территории в Северном и Северо-Западном регионах снизилась на 8-10 % (в Карелии - на 20 %, в Новгородской губернии - на 15 %).
Одновременно рост посевных площадей в черноземной зоне привел к существенному снижению лесистости территорий Липецкой
(с 11,7 до 6,3 %), Тамбовской (с 19,3 до 11,0 %) и Орловской (с 17,2 до 5,3 %) областей. «Однако динамика лесистости определялась не только истреблением лесов, но и процессом зарастания брошенных полей в связи с началом разорения российской деревни. В среднелесных регионах Центральной России этот процесс местами приводил к увеличению лесистости, особенно заметному во Владимирской, Московской Тверской, Ярославской, Псковской и Ивановской областях. В южных регионах ослабление крестьянства было менее значительным и преобладали процессы снижения лесистости» [6].
Чрезмерные рубки в самых обжитых районах привели к тому, что леса перестали выполнять почвозащитные и водоохранные функции. Все это заставило сначала разделить леса на эксплуатационные и лесокультурные, а затем выделить вдоль основных рек водоохранные леса, в которых лесопользование было ограничено. «Экстенсивное воспроизводство требует непрерывного «захвата» новых территорий... После нескольких десятилетий бурного развития ресурсы в транспортно доступных лесах стали истощаться» [6]. Поэтому в предвоенные годы началось крупномасштабное проведение обследования лесов Сибири и Дальнего Востока, были начаты плановые лесоустроительные работы.
Таким образом, пространственная организация лесного сектора в это время также была подчинена индустриализации, предполагающей реализацию «жесткой» государственной промышленной политики как технологии развития регионов. Реализация этих целей согласно мнению большинства исследователей неизбежно предполагала отраслевой подход управления, являвшийся наиболее перспективной формой развития экономики этого периода. Управление лесным сектором стало зеркальным отражением господствующих идей того времени. Главная роль была отдана пользованию, воспроизводство отошло на задний план. На территориях лесхозов и леспромхозов выделялись сырьевые базы, передаваемые лесной промышленности как отдельной отрасли народного хозяйства. Входящие в ее состав предприятия вели заготовку и первичную переработку древесины, строили лесовозные дороги. Круглый лес в значительных размерах вывозился в лесодефицитные регионы. Лесохозяйственные нормативы были подчинены задаче ускоренного освоения лесных ресурсов с минимальными затратами. Воспроизводство лесов осуществлялось только на основе естественных процессов.
Одновременно в развитых странах концентрация капитала сопровождалась сильнейшими
кризисами. Именно поэтому вследствие результирующей совокупности кризисных социальных и экономических явлений в странах-лидерах данная фаза объективно считается понижательной волной цикла Кондратьева.
Импульсы, генерируемые активной средой мировой экономики, воспринимались экономическими системами развитых капиталистических стран и СССР в этот период сходным образом. В результате не просто согласованная, а однородная реакция стран-лидеров и СССР привела к формированию сходной пространственной организации территории. Была создана интегрированная (централизованная) модель региона, связанная с доминированием в региональном хозяйстве крупных массовых производств (градообразующих предприятий). Как отмечают П. Щедровицкий и
В. Княгинин, экономическая сущность таких регионов не требует формирования самостоятельной стратегии развития. Она заменяется производственными стратегиями градообразующих предприятий. «Никакой особой конкурентоспособностью, отличной от конкурентоспособности доминирующего производственно-технологического комплекса, интегрированные регионы не обладают» [8]. Эти специфические черты привели к отстранению региона от управления. Именно поэтому, с точки зрения регулирования, ориентации на проблемы регионального развития в этот период не наблюдалось ни в развитых странах, ни в СССР.
Четвертый цикл Кондратьева (с середины 1940-х до середины 1980-х гг.) характеризуется экономическим и политическим доминированием США, развитием государственного регулирования экономики и государственно-монополитиче-ского капитализма, большой ролью профсоюзов, активным развитием массового производства. Кординально изменилась и пространственная организация производства, представляющая собой локализованные в пределах определенной территории группы взаимосвязанных компаний, вокруг которых концентрируются связанные с их деятельностью организации (например, малый и средний бизнес, оказывающий услуги, университеты, торговые объединения и т. д.) - территориальный кластер. Проекция на территорию сетей взаимодействия этой совокупности получила название «сетевой регион». Согласно теории промышленных кластеров производственная структура такого региона развивается по направлению, позволяющему использовать продукт одной отрасли для нужд смежных отраслей, что обеспечивает координацию между отраслями и/или производствами, способствует распространению ин-
формации, инициирует высокую способность к инновациям за счет высококонкурентной среды между малыми и средними сопутствующими производствами, стимулирует развитие новых направлений бизнеса и т. д. Если рассматривать особенности сетевого региона с позиций принципа синхронизации процессов в мирохозяйственной системе, можно отметить, что готовность регионов к освоению инноваций, генерированию адекватной реакции на импульсы «активной среды» определяет степень их участия в международных экономических взаимодействиях. Таким образом, именно наличие сетевых регионов начинало определять устойчивость национальной экономики и ее позиции на мировом рынке. Соответственно экономический статус регионов напрямую начинает зависеть от их конкурентных позиций в глобальном рынке. С организационной точки зрения формируется новая модель регионального пространства - сетевая, принципиально отличная от интегрированной модели. При этом возможности центральных властей определять приоритеты регионального развития в развитых странах становятся сильно ограниченными.
Одновременно в СССР в области регионального развития сохранялась система управления, характерная для предыдущего периода рассмотрения. Кратковременное реформирование системы управления в 1956 г. не изменило отраслевого подхода к управлению. Соответственно, сохранилась интегрированная модель пространственной организации территорий.
Послевоенное развитие лесного сектора продолжало базироваться на экстенсивном освоении лесных ресурсов. Промышленные лесозаготовки постепенно переместились из истощенных наиболее обжитых центральных районов в многолесные северные леса Европейской России. Снижение объемов лесозаготовок в центральных районах России и соответствующее им увеличение в северных регионах происходили постепенно, и перерубы расчетной лесосеки по хвойным породам достигали 53-55 % в центре и на западе, до 78 % - на юге, а по лиственным соответственно 18-35 и 95 %. Поэтому лесистость, например, территории Ивановской области за этот период снизилась с 48,2 до 39,2 %, Московской области - с 44,9 до 37,2 %.
Несмотря на ряд мер по защите и восстановлению леса в истощенных регионах, в местах массовых лесозаготовок сохранялось потребительское отношение к лесным ресурсам. Выделяемая сырьевая база в леспромхозе использовалась на протяжении нескольких десятков лет. По истечении этого времени она должна была перемещаться на другое
место. Поэтому в 60-70-е гг. для территорий, бывших зоной действия леспромхозов, были характерны брошенные поселки, оставленные без надзора узкоколейки со снятыми рельсами, пришедшие в негодность дороги. Подавляющее большинство населения уходило из этой местности вслед за леспромхозом. Масштабы трансформации и деградации лесных экосистем, особенно бореальных (северных и таежных), приобрели опасный размер.
Попытка перевести лесосырьевые базы в многолесные районы Сибири не увенчалась успехом, вследствие слабой транспортной доступности и дефицита трудовых ресурсов. Чрезмерное удлинение лесовозных дорог приводило к удорожанию заготовки древесины, требовало дополнительных ресурсов. Вывозка древесины стала падать, лесопереработка - испытывать дефицит сырья. Одна Транссибирская магистраль просто не могла перевести столько леса, сколько требовалось потребителям лесной продукции европейской части России. Поэтому постепенно пришлось признать отмененный в начале 1930-х гг. принцип постоянства пользования, но уже в условиях истощенных лесосырьевых баз.
Процессы деградации российской деревни, усиленные ликвидацией государством бесперспективных деревень, сопровождавшиеся массовым оттоком сельского населения в города после получения паспортов, отозвались увеличением показателей лесистости в центральном Нечерноземье (Владимирская, Смоленская, Новгородская, Ярославская, Тверская области). Основная масса площадей вырубок и заброшенных полей зарастала лиственными породами - осиной, березой и ольхой, дающими низкотоварную древесину.
Таким образом, рассмотрение особенностей регионального развития в рамках четвертого цикла Кондратьева указывает на расхождения региональных тенденций развития в СССР с общемировыми тенденциями. В нашей стране отраслевой подход к управлению сохранял интегрированную модель пространственной организации территорий. Однако интегрированные (централизованные) регионы стали менее конкурентоспособны по сравнению с формируемыми сетевыми регионами. Конкурентоспособность стран стала определяться наличием регионов, развитых в производственно-технологическом плане, способных воспринимать инновации.
Перелом, обозначивший начало пятого, современного цикла (с середины 1980-х гг.), означал кризис прежнего индустриального роста и переход к новому информационному, социально ориентированному обществу. Технологическую сеть следует рассматривать в качестве источника им-
пульса экономического развития в течение пятого цикла Кондратьева. Под влиянием изменений в технологическом и информационном обеспечении, развития природосберегающих и энергосберегающих технологий рост затрат на сохранение окружающей среды, перестройки позиций конкретных стран, регионов происходит изменение структуры мирового рынка и мирохозяйственных связей. Локомотивом сегодняшнего роста становится инновационное предпринимательство и расширение доли наукоемких технологий, главным фактором развития которых становится роль знаний и человеческого капитала. Эта тенденция отчетливо прослеживается в тех существенных преобразованиях, которые происходят в рыночных механизмах и трансакциях, институциональном окружении и структуре производства.
Благополучие той или иной страны или региона все в большей мере будет определяться степенью интеграции в мировое хозяйство, прежде всего в мировой интеллектуальный потенциал. При этом следует учесть основные социальные, экологические, научно-технические и экономические факторы, которые будут определять трансформацию мирового хозяйства в будущем.
Ряд важных особенностей современного этапа введения инноваций связано с тем, что в нем выделяется две тенденции: одна - традиционная, связанная с ростом общественного производства по удовлетворению конкретных потребностей людей, вторая - жизнеобеспечивающая, компенсирующая отрицательные последствия развития НТР на окружающую среду и здоровье человека. В обеспечении гуманизации НТП в XXI в. существенно возрастает роль леса, систем лесопользования и воспроизводства лесных ресурсов. Леса образуют крупнейшую экосистему, оказывающую огромное положительное влияние на сохранение окружающей природной среды, улучшение ее качества. Спрос на древесину, составляющую важнейший компонент экологизации жизнедеятельности человека, в XXI в. будет неуклонно расти. Обеспечение растущего спроса на многообразные ресурсы и полезности леса выдвигает проблему оптимального сочетания конкурирующих целей ведения лесного хозяйства. Наметились два подхода к решению данной проблемы. Первый из них заключается в территориальном разделении лесов разного функционального назначения. В нашей стране это выразилось, в соответствии с новым Лесным кодексом (2006 г.), в классификации лесов с учетом их целевого назначения. «В отдельных странах, например, в США интенсивное лесопользование и ведение лесного хозяйства в крупных
лесовладениях сочетается с созданием сети национальных парков и заповедных лесных территорий. Однако интенсификация лесовыращивания в целях максимизации пользования древесиной, как правило, связана с созданием монокультур, применением тяжелой техники и химических средств по уходу за насаждениями. Все это вступает в противоречие с задачами формирования устойчивых лесных экосистем, предотвращения отрицательного воздействия на окружающую природную среду в процессе лесовыращивания» [1].
Второй подход исходит из необходимости сочетания различных функций лесов применительно к каждому участку. В последнее время в странах Западной Европы утвердилась позиция, отстаивающая необходимость многоресурсного лесоуправления на каждом участке леса с учетом структуры и уровня спроса на те или иные ресурсы и полезности леса. Лесоводы этих стран не без основания считают, что с позиций сохранения и улучшения окружающей природной среды приоритетной задачей является формирование устойчивых лесных экосистем на базе максимально возможного использования естественных процессов роста и развития леса. Для восполнения определенных потерь прибыли от пользования лесосырьевыми ресурсами в странах Западной Европы законодательно утверждено право частных лесо-владельцев на получение соответствующей компенсации в случае перехода на многоцелевое, экологически ориентированное ведение лесного хозяйства. Экосистемный подход получает все большее признание и в странах Северной Америки.
При выработке отечественного подхода к лесопользованию нельзя не считаться с многосторонними аспектами глобализации хозяйственной жизни, включая возрастающую роль наднационального регулирования социально-экономического и экологического развития. «При этом стоит задача выработки интегрированной системы мероприятий, в которой поресурсные системы, отвечающие отдельным целям, должны быть согласованы между собой для осуществления пользования всеми ресурсами на каждом отдельном участке леса» [3].
На сегодняшний день позиции России в мировом хозяйстве, включая мировые рынки лесобумажных товаров, явно не отвечают ее ресурсному потенциалу. Российская Федерация превосходит все страны мира по площади и запасам лесных ресурсов. Однако по объемам производства и потребления древесины, а также продуктов ее глубокой переработки наша страна не входит в перечень ведущих стран мира. Например, Рос-
сия производит бумаги и картона меньше в сравнении с США в 20 раз, Канадой - 4, Германией - 3, Японией - 7 раз.
Лесной сектор в Российской Федерации до сих пор развивался односторонне, преимущественно с ориентацией на заготовку пиловочного и строительного сортиментов для лесопильнодеревообрабатывающей промышленности. Такое одностороннее развитие лесной промышленности было свойственно развитым странам, но в период понижательной волны третьего цикла Кондратьева. При переходе к четвертому циклу (с 50-х гг.) с истощением лесов по пиловочному ресурсу страны-лидеры провели кардинальную структурную перестройку в составе отраслей лесной промышленности с ориентацией на опережающее развитие отраслей по переработке, в первую очередь целлюлозно-бумажной промышленности, с упором на сульфатное производство как самый массовый и всеядный потребитель мелкотоварной и низкокачественной древесины, а также древесных отходов и вторичного сырья. Такое направление обеспечило большую полноту использования ранее не находившего сбыта древесного ресурса в уже освоенных ранее лесах. За счет этого произошла замена низкотоварных лесов хозяйственно ценными породами, включая уход за ними, резко поднялся уровень ведения лесного хозяйства; многократно увеличилось производство конечной продукции на единицу заготавливаемого древесного сырья и на единицу освоенной лесной площади; выросла рентабельность всех лесных отраслей и их вклад в национальную экономику.
В России также был предпринят ряд шагов в направлении структурной перестройки лесной промышленности, но допущен ряд принципиальных просчетов в рамках сохранения централизованной модели пространственной организации территорий. В 60-х гг. были запланированы к строительству в отдаленных северных и восточных регионах крупные лесоперерабатывающие комплексы и в их составе предприятия целлюлозно-бумажной промышленности в местах с неподготовленной для их создания строительной, энергетической и социальной базами, что растянуло их строительство на нескольких десятилетий, снизив значение для структурной перестройки. В дополнение к этому обстоятельству построенные предприятия были рассчитаны на использование в основном хвойной древесины. В результате, вне использования остались освоенные леса средней и южной полосы европейской части России у потребителей, что еще больше усугубило низкий уровень местного лесного хозяйства.
Вследствии технической отсталости и нерациональной структуры производства лесопродукции страна, обладающая громадными лесными ресурсами, оказалась на порядок ниже развитых стран по уровню производства основных видов продукции лесопереработки, особенно ЦБП, на единицу заготавливаемого древесного сырья.
Развитые страны мира начали переориентацию экономики на потребление, в конечном счете на удовлетворение запросов потребителей. Подобная трансформация обусловила необходимость видоизменения хозяйственных структур, создания новых организационных структур производства и иных технологических принципов, в первую очередь ресурсо- и природосберегающих. Ввиду длительности лесовыращивания осуществить подобную переориентацию применительно к лесному сектору гораздо сложнее. Тем не менее, развитые страны достигли значительных результатов в этом направлении. Лесной потенциал (по площади лесов, запасам древесины, приросту) Западной и Восточной Европы за последние 20 лет благодаря эффективному лесоуправлению возрос более чем на 25 %. Например, в Финляндии, в результате усилий по повышению продуктивности лесов, существенно улучшен природный состав насаждений, их возрастное распределение, а также товарно-сортиментный выход. В последние годы расширяется применение мероприятий, направленных на экосистемную ориентацию лесов на удовлетворение растущего спроса населения в социальных и средозащитных услугах.
«Рассинхронизация ориентиров развития экономики СССР (объемных плановых показателей) с социальной организацией экономики развитых стран послужила «спусковым крючком» стихийных процессов изменения территориальной организации страны» [7].
В этой связи можно сформулировать актуальное направление развития России и ее регионов в соответствии с необходимостью синхронизации внутрироссийских тенденций развития с общемировыми требованиями современного цикла Кондратьева - движение к информационному, социально ориентированному обществу. Экономическая активность в лесном хозяйстве должна быть направлена на обеспечение экологически безопасного взаимодействия лесной промышленности и лесных экосистем, на благополучии которых и базируется благополучие всего лесного сектора национальной экономики. Обозначенная логика развития означает разработку стратегии российских реформ, направленных на развитие науки, внедрение информационных, природосберегающих, экоэффек-
тивных технологий, смену идеалов российского общества на систему ценностей, базирующуюся на приоритете общечеловеческих ценностей.
Литература
1. Клейнхоф А. Э., Клейнхоф И. А. Основные тенденции и перспективы лесопользования и воспроизводства лесных ресурсов в России на пороге XXI века // Многоцелевое лесопользование на рубеже XXI века. М., 1999. С. 70-71.
2. Книзе А. А., Романюк Б. Д. О двух точках зрения на российский лес и лесное хозяйство. М., 2005.
3. Моисеев Н. А. Экономика лесного хозяйства. М., 2006. С. 320.
4. Пантин В. И. Волны и циклы социального развития: Цивилизационная динамика и модернизация. М., 2004. С. 69.
5. Писаренко А. И., Страхов В. В. Лесное хозяйство России: от пользования к управлению. М., 2004.
С. 144.
6. Починков С. В. Экономические основы устойчивого лесопользования: эффективное усвоение и воспроизводство лесных ресурсов. СПб., 2007. С. 6.
7. Скуфьина Т. П. Региональное развитие России в контексте глобальных процессов // Пространственная экономика. 2007. №4 (12). С. 35.
8. Щедровицкий П. Г., Княгинин В. Н. Территориальная проекция промышленной политики в России: кто оплатит издержки глобализации // Современная национальная политика России: сб. мат-лов. Вып. 2 (региональный аспект). иКЬ: http://www.tur.samara.ru/ news.shtml.
* * *
DEVELOPMENT OF RUSSIAN REGIONS’ FOREST SECTOR THROUGH PRISM OF KONDRATYEV CYCLES
S. V. Makar
Development of the forest sector in Russian regions in the light of Kondratev’s cycles. This article is devoted to problems of development of the forest sector in Russia. Here an attempt is made to coordinate the development of the forest complex with Kondratev’s long waves of the world’s conjuncture. In this article the necessity of synchronization of modern Kondratev’s cycle with processes is shown. These processes take place in developed countries, and these processes are - development of science, introduction of information, ecological, nature con-servated technologies, movement to socially - orientated society. The author emphasizes that in modern conditions the stable development of Russian forest sector is possible only when you rely on multipurpose, ecologically - orientated conduct of forestry.
Key words: spatial analysis of economics, Kondratev’s cycles, effectiveness usage of forest potential, prospects of regional development, territorial clusters, multipurpose usage of forest potential, networking region.
