CC BY
180
СТАТЬИ, СООБЩЕНИЯ, ЗАМЕТКИ
РАЗУМ И РАССУДОК: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА СТАРУЮ ПРОБЛЕМУ
И.И. Булычев
Bulychev I.I. Intellect and reason: A new view of the old problem. The article looks at the concepts «intellect» and «reason» and discusses the philosophical problem of discriminating between them.
Поиски различий между разумом и рассудком ведутся в философии на всем протяжении ее существования, но до сих пор не привели к серьезным результатам. Сколько-нибудь убедительной и логически корректной концепции единства и специфики этих двух категорий сформировать так и не удалось. Полагаю, что главная причина сложившейся ситуации - односторонность поиска, заключающаяся в попытках соотнесения двух родственных понятий как гносеологических категорий. Полный тупик, в который зашла эта линия, весьма наглядно виден на примере справочных философских изданий различных десятилетий. Проследим развитие сюжетной линии на заданную тему, начиная с философской энциклопедии, изданной в 60-х годах XX столетия. Изощренная схоластика соответствующих текстов не может оставить равнодушным даже тех, кто был в свое время хорошо натренирован для чтения подобных текстов. На некоторых ключевых моментах этой философской схоластики следует остановиться, поскольку ее традиции не исчезли и поныне.
Итак, цитирую: «Марксизм объясняет рассудок как превращенную форму на пути анализа его с точки зрения социальной природы познания. Рассудок как самостоятельная форма, не снятая разумом, а противостоящая ему, есть не вечная, а исторически
преходящая форма, порожденная разделением деятельности, ее отчуждением» [1]. Уже из этого небольшого отрывка мы узнаем:
1. Марксизм якобы усматривает в рассудке исторически преходящую форму (или способ) мышления, связанную с отчуждением.
2. Рассудок по мере преодоления отчуждения будет «снят» разумом, ибо является, в отличие от последнего, «превращенной» формой. Прежде всего подобное утверждение не полностью соответствует взглядам самих основоположников марксизма. Ведь Ф. Энгельс видел в рассудке феномен, общий у человека с животным. Между тем об «отчуждении» в мире животных нам пока ничего неизвестно и, следовательно, рассудок высшим животным присущ всегда.
Читаем дальше: «...характернейшие черты рассудка: ориентация на абстрактное тождество, абстрактную всеобщность и тому подобное. Поскольку рассудок выносит характеристики мышления как творческого процесса вне себя, он фиксирует лишь результаты разрешения всякого диалектического противоречия. Такие результаты неизбежно получают форму разрозненных фрагментов, замкнутых в себе «систем готового знания», не поддающихся никакому рациональному синтезу друг с другом средствами рассудка». Рассудок разрывает эмпирические и собственно теоретические способы примене-
ния мышления и превращает их в самостоятельные «типы», из которых второй якобы не глубже проникает в предмет, а воспаряет над ним в абстракции. Для рассудка характерны рядоположенность, внешняя рефлексия. <...> Рассудок гасит в знании, взятом как внешний результат, его собственный характер генетического процесса, подменяя строгостью изложения. Тем самым рассудок придает понятию форму, «лишенную понятия»... Рассудку свойственна иллюзия, будто возможна алгоритмизация мышления, его машинизация. На деле к движению по алгоритму не сводимо также и рассудочное мышление, ибо и здесь оно остается содержательным и подчиняется содержательной логике, хотя и в превращенной форме. Именно рассудок выступает как «огрубляющее» мышление, ставящее созданную субъективной рефлексией связь на место явно предметной связи» [1].
В приведенном выше отрывке перечисляется целый набор негативных характеристик рассудка: 1) ориентация на абстрактное тождество и всеобщность; 2) фиксация лишь результатов диалектического противоречия, но не самого «творческого» процесса; 3) неспособность к рациональному синтезу фрагментов знания; 4) разрыв эмпирии и теории; 5) способность лишь на внешнюю рефлексию; 6) формы рассудка «лишены понятия»; 7) уверен в возможности алгоритмизации мышления; 8) по своей сути является «огрубляющим» мышлением. Впрочем, это еще не все. Посмотрим далее: «Рассудок не способен отстоять науку от субъективистско-идеологического элемента, напротив, он мирно уживается с ним, даже придавая ему респектабельный, наукообразный вид. <...>
Рассудок есть несуверенное мышление, заведомо подчиненное внешней целесообразности. Рассудок - носитель стандартности, слепой нормативности. С подлинной философской проблематикой рассудок не справляется и сдает ее враждебным разуму силам» [1].
В итоге, рассудок предстает в вышеприведенном описании как нечто совершенно негативное, отчужденное и подлежащее скорейшему преодолению с помощью исключительно позитивной «диалектической» силы, то есть разума. Ибо последний является чем-то несравненно более высоким, творческим и универсальным по сравнению с отчужденной «формой мышления», или рассудком: «Разум есть достояние общественного человека как
субъекта всей культуры. Разум обладает высшей, сравнительно с рассудком, определенностью, логической организованностью и строгостью. <...> На место рассудочной дис-курсивности, в которой истина-процесс превращается в противостоящий творческому движению застывший результат, разум ставит свою собственную, разумную дискур-сивность. <...> в то время как рассудок убивает особенное, придавая самостоятельность абстрактно-всеобщему, разум есть постижение особенного. <...> В философии разум требует монизма» [1].
Будучи не в состоянии указать на все логические и иные несообразности цитируемой статьи (это потребовало бы специального критического разбора, тогда как здесь задача совершенно иная), укажу на наиболее существенные для нас моменты. Во-первых, обойден вопрос о том, может ли быть разум, в отличие от рассудка, формой отчужденного, превращенного мышления? Или же это всегда и везде неотчужденный способ мышления? Во-вторых, все характеристики разума носят позитивную направленность, но при этом их отличия от рассудка выглядят явно неубедительно и имеют фактически не столько качественные, сколько количественные оттенки. В-третьих, весьма странно выглядит утверждение о монистическом характере разума. Тогда рассудок что? Непременно дуалистичен или плюралистичен? Но ведь в реальной истории философии нередко монизм, дуализм и плюрализм сменяли друг друга (Декарт, Спиноза, Лейбниц, Маркс и так далее). Означает ли сказанное, что рассудок у Декарта (дуализм) сменяется разумом у Спинозы (монизм), а затем снова рассудком (плюрализм монад у Лейбница), последний же вновь разумом (в монизме Маркса и Энгельса)? Странная, однако, получается линия, если перевести абстрактную энциклопедическую схему в конкретную историю человеческого духовного развития! Конечно же, все это лишь свидетельствует о надуманности и нежизненности декларируемых философских схем и необходимости поиска принципиально иных подходов.
В философских справочных и других изданиях 70-х годов противополагание рассудка и разума как «отчужденного», исторически преходящего и «неотчужденного», исторически непреходящего способов мышления теряет свою актуальность, поскольку усиливается мотив их нерасторжимого единства.
При этом, однако, надуманный характер их различения отнюдь не преодолевается. Пожалуй, наиболее интересную схему взаимосвязи рассматриваемых категорий разработал А.Н. Минасян. Согласно автору, «...рассудок и разум тождественны. Их тождество состоит в том, что они друг без друга невозможны, и мышление само, как диалектический процесс, также невозможно без той или другой своей формы. Ни рассудок без разума, ни разум без рассудка не существует - как в историческом, так и в логическом плане. Обе формы являются вечным, постоянным, необходимым состоянием мышления. Мнение, согласно которому разум вскоре освободится от рассудка, - иллюзорно. Ни рассудок, ни здравый смысл, ни даже метафизическое мышление никогда не исчезнут» [2].
Ну что же, прогресс вроде бы налицо: на смену «историческому преодолению» рассудка разумом пришла вроде бы диалектическая концепция их неразрывной и вечной взаимообусловленности. Однако не все так замечательно и просто! Во-первых, рассудок приравнивается Минасяном к метафизическому способу мышления [2]. Во-вторых, «метафизический способ рассмотрения... вытесняется диалектическим методом, и в конце концов он будет преодолен», рассудок же, хотя и является действующей формой метафизики, однако этот «односторонний» «...способ рассмотрения всегда будет иметь место» [2]. Сознательное диалектическое мышление вечно будет формироваться «...в упорной борьбе против рассудка... путем преодоления, снятия ограниченности, узости рассудка» [2, с. 62]. Ибо последний предназначен для дифференциации, расчленения и производства «простых абстракций», «односторонних представлений». Рассудком обладает уже «первобытный человек», но он в целом лишен разума, «у него имеются лишь некоторые его элементы» [2, с. 63]. «Простые абстракции» рассудка... не проникают в сущность предметного мира и, как правило, имеют дело с видимостью и кажимостью - с внешним сходством явлений» [2, с. 68].
В-третьих, рассудок «есть мышление», очищенное от собственных внутренних противоречий. Он не есть творческая активность, лишен творчески преобразовательной функции и подчинен внешней целесообразности... его деятельность осуществляется в рамках схемы, стандарта, норматива. Эта природа рассудка дает возможность модели-
ровать его, создавать машины, которые выполняют функции рассудка...» [2, с. 63]. В-четвертых, метафизический рассудок постоянно осуществляет переход в диалектический разум. Последний представляет собой целенаправленное «критически-творческое мышление», адекватное практическому преобразованию действительности, рассудок же, однако, «является его необходимым моментом и содержится в нем в снятом виде» [2, с. 66].
В-пятых, хотя «и рассудок и разум есть дискурсивное мышление», однако первый абстрагирует, разделяет и расчленяет, тогда как последний синтезирует [2, с. 66-67]. «Рассудок стремится крепить формальную сторону теории, разум - обогащать содержание теории, выходить за рамки status guo существующей теории, обобщая и синтезируя новые данные, выдвигать новые принципы и создавать новую теорию» [2, с. 71]. Метафизический «...рассудок оперирует... жесткими и строгими антитезами и своим методом, по заранее заданной схеме, без осознания этого метода и своих возможностей, и не выходит за свои рамки, он является догматическим мышлением» [2, с. 71]. Разум в силу его диалектического характера «...нельзя моделировать и заменять машиной. Только переход разума в рассудок позволяет моделировать рассудочную сторону интеллектуальной деятельности, заменять ее машиной...» [2, с. 73].
Впрочем, в-шестых, и сам диалектический разум непременно со временем превращается в одностороннюю догматическую и метафизическую схему, то есть рассудок, ведь, «самая сложная научная теория... как результат разума, становится доступной рассудку школьника или студента, потому что разум, создав эт>; теорию, перешел в рассудок» [2, с. 72]. «То, что было разумом в одну эпоху, становится рассудком в следующую эпоху. Высшим проявлением разума XVII века была классическая механика. Однако в наш век - она скорее рассудок, чем разум» [2, с. 73]. Ура, наконец-то мы получили осязаемые критерии рассудка и разума. Первый доступен студентам и даже школьникам, тогда как второй, увы... Компьютеры успешно моделируют метафизически-догматический рассудок, но им недоступен синтезирующий диалектический разум. Вынужден повторить, что не стоило бы в очередной раз воспроизводить все эти и еще многие другие нелепости, если бы многие из них благополучно не дожили до наших дней.
Заглянем, далее, в 80-е годы. Что новенького появилось в справочниках и популярных изданиях? В философском словаре, изданном в 500 тысяч экземпляров, читаем: «Разум и рассудок - понятия, выражающие две взаимно необходимые стороны развития научного познания, а также нравственного и художественного мышления, две взаимно помогающие друг другу способности. Рассудочная способность отличается тем, что в ее пределах понятие не находится в процессе преобразования и сохраняет устойчивую форму; они выступают как готовые теоретические «мерила» для эмпирического материала, для конструирования результатов. Отсюда - отвлеченный характер рассудочных операций и результатов, дающий почву для культа абстракций и формализмов, для приписывания им самодовлеющей созидательной роли. Вооруженный одним лишь рассудком, человек и самую свою жизнь делает все более рассудочной - сферой утилитарной рациональности. Разумная способность отличается, напротив, тем, что здесь понятия ввергаются в процесс преобразования. <...> Если научное исследование, основанное лишь на рассудочной способности, резко расходится с нравственностью и искусством, разум создает атмосферу их содружества» [3].
В этой эклектической мешанине гносеологические характеристики (рассудок вырабатывает устойчивые, разум - изменчивые формы научно-познавательной деятельности и тому подобное) без всяких логических оснований смешиваются с аксиологическими, где рассудку, в соответствии с уже сложившимися ранее идейными штампами, приписывают исключительно отрицательные, а разуму - положительные черты.
Для разнообразия заглянем в словарь по этике (тираж 400 тысяч экземпляров). В рубрике «Разум нравственный» читаем: «Действительность для разума нравственного - не предуготованный порядок вещей, не закрытая система, а открытый процесс, который требует от человека не только познания наличной ситуации, но и способности ее критической оценки, к преобразованию и созиданию принципиально иных возможностей. В разуме нравственном синтезируется познавательная и социально-творческая нравственная культура... <...> С рассудочной точки зрения объективное познание истины всегда есть лишь нейтральный, безразличный инструмент, поддающийся нравственному или
безнравственному использованию. На уровне же разума нравственного человек постигает истину уже не как нейтральную, а как включающую в себя решения аксиологических и этических проблем. Разум нравственный, в сущности, есть ничто иное, как критически мыслящая совесть... Поэтому разум нравственный всегда движется и проявляет себя в проблемах, а не в мертвых, слепых предписаниях» [4].
Не правда ли, все те же хорошо узнаваемые мотивы? Некоторые новации касаются разве что абсурдного утверждения об аксиологической «нейтральности» нравственного рассудка и об изначальной «совестливости» нравственного разума!
Для расширения картины посмотрим на соответствующие представления видного представителя западной философской мысли
Э. Фромма (1900-1980), посвятившего немало места анализу данной проблемы и подчеркивавшего настоятельную потребность в различении разума от рассудка. «Под рассудком, - пишет мыслитель, - я понимаю способность оперировать понятиями с намерением достичь какой-нибудь практической цели. Шимпанзе, составляющая вместе две палки, чтобы достать банан... прибегает к помощи рассудка. То же самое делаем и все мы, занимаясь своими обычными делами... В этом смысле рассудок - это способность принимать все на веру, как есть, и составлять различные комбинации с тем, чтобы облегчить манипулирование вещами. Рассудок -это мышление, служащее для биологического выживания» [5]. В отличие от рассудка, «...разум стремится к пониманию; он пытается узнать, что скрыто за поверхностью, распознать сердцевину, сущность окружающей нас действительности. <...> разум требуется для предвидения...» [5].
Из приведенного отрывка видны некоторые общие с отечественными тенденции понимания. Так, именно разум постигает сущность вещей. Вместе с тем отчетливо просматриваются и отличия. Рассудок направлен на биологическое, разум - на общественное выживание и приспособление. Подобная точка зрения для советской и российской философской мысли отнюдь не характерна.
Впрочем, Фромму также присущи противоречивость и непоследовательность в решении рассматриваемой проблемы. Так, казалось бы, мыслитель, подобно нашим отечественным авторам, должен был бы говорить
о постоянном возрастании «высшего способа мышления», то есть разума, поскольку рассудок годится лишь для биологического выживания. Но не тут-то было. «При изучении особенностей мышления отчужденного человека поражает, насколько у него развился рассудок и деградировал разум. <...> ...с XIX века по наши дни произошло заметное нарастание глупости, если под глупостью мы подразумеваем нечто, противоположное скорее разуму, чем рассудку» [5, с. 282]. Таким образом, получается, что до XIX столетия могущество разума по сравнению с рассудком возрастало, а вот далее начался ренессанс рассудка, биологического приспособления перед общественным. Странная логика, не правда ли?
Смотрим далее: «...недавно появившийся машинный мозг служит хорошей иллюстрацией того, что мы понимаем здесь под рассудком. Он оперирует заложенными в него данными, сравнивает, отбирает и в конечном счете выдает результаты быстрее или с большей степенью точности, чем это мог бы сделать человеческий интеллект. <...> На что не способен электрический мозг - это творчески мыслить, проникать в суть наблюдаемых фактов, выходить за пределы заложенных в него данных. Машина может воспроизвести или даже превзойти интеллект, но она неспособна воспроизвести разум» [5, с. 283]. Как видим, снова хорошо знакомые нам, но глубоко ошибочные мотивы. Все эти суждения, да и то с оговорками, применимы разве что к самому началу эры компьютерной технологии!
«Этика... неотделима от разума, - утверждает Фромм. - Нравственное поведение базируется на способности выносить оценочные суждения, основанные на разуме...» [5, с. 283]. Ну что ж, тоже не ново, ведь рассудок общ человеку с животным и веления совести и нравственных императивов ему недоступны.
И, наконец, посмотрим, что же изменилось здесь в 90-е годы. В краткой философской энциклопедии (тираж - 50 тысяч экземпляров) читаем: «Разум - ум; способность, деятельность человеческого духа, направленная не только на причинное дискурсивное познание (как рассудок), но и на познание ценностей, на универсальную связь вещей и всех явлений и на целесообразную деятельность внутри этой связи» [6]. Как видим, те же хорошо узнаваемые мотивы!
Впрочем, в 90-е годы мы наблюдаем, с одной стороны, продолжение традиций различения рассудка и разума как низшего и высшего способов мышления, с другой -полного отказа от этой традиции и придания фундаментального значения только разуму. Первые продолжают все те же безуспешные попытки найти сколь-нибудь зримые критерии для отличения разума от рассудка. В этом случае разум именуют «высшей формой сознания человека», в то время как низшей, естественно, объявляется рассудок, дающий лишь «внешнее представление о вещах, то есть на уровне явлений». Постижение же «внутреннего содержания о вещах, то есть на уровне сущности» доступно только разуму [7, с. 10-14].
В последнее время стало модным сведение рассудка к разуму и предельное расширение последнего. Приведу характерные вариации на эту тему. «В современной официальной науке, - утверждает В.А. Буряк, - под разумом понимается способность оценивать обстановку, взвешивать факты, обстоятельства и руководствоваться этим в своем поведении. Разум позволяет последовательно рассуждать и умозаключать, делать аналитическое выводы и обобщения, в том числе и на перспективу. <...> ...разумом обладает не только человек, но и все виды животных организмов - от простейших до наиболее высокоорганизованных... Разница лишь в степени развития разума, в мере его совершенства. <...> наблюдения над растительными организмами также показывают, что они обладают определенным разумом - самым простейшим и весьма своеобразным. <...> Так, например, различные виды растений по меньшей мере за год вперед чувствуют характер будущей весны, лета и делают соответствующие «выводы». <...> Могут быть выделены... и другие виды разума, в том числе космический разум, геологический и другие, подобно различным формам движения материи» [7, с. 7-10]. В этом смысле «...разум (интеллект) ...есть ...всеобщее свойство материи» [7, с. 34].
Ну, как, впечатляет?! На смену одной метафизической крайности (разум, в отличие от рассудка, во-первых, присущ только человеку, во-вторых, далеко не всякому человеку) пришла прямо противоположная. Дело ни много ни мало дошло до новой волны гилозоизма - неогилозоизма, или биогилозоизма. Функцию таким образом понимаемого разу-
ма усматривают, например, в его способности служить «разновидностью» природно-космического «программирования» [7, с. 33-40].
Помимо исследователей, столь вселенски определяющих сущность разума, немало более умеренных авторов, связывающих его лишь с мышлением и деятельностью головного мозга, присущих человеку и животному. С этой точки зрения «...разумом обладает любое живое существо, имеющее голову, а в ней мозг» [7, с. 188]. Подобное понимание разума, безусловно, «...принижает человека... И обосновать появление разума на Земле -значит решать проблемы на уровне биологии» [7, с. 257].
Вполне логично, что постулируемый тотальный разум в качестве своего элемента включает в себя рассудок подобно тому, «...как грамматика включает алфавит, а математика таблицу умножения» [7, с. 15].
Пора подвести итоги. Они малоутешительны, ибо чаще всего в рассудке усматривают способность мышления, общую для человека и животных. При этом одни говорят о полном (следовательно, метафизическом) преодолении его вместе с отчужденным обществом, другие утверждают о неразрывной «диалектической» связи рассудка с разумом, о постоянном процессе «снятия» их друг другом. Объединяет же эти точки зрения представление о метафизически-механисти-ческой сущности рассудка, который является «низшей» ступенью по сравнению с вечно «диалектическим» по своей сути разумом. Надо ли говорить, что во всех процитированных выше представлениях отсутствует даже элементарная логика. Не говоря уже о современной. Когда знакомишься со всеми этими и еще многими другими спекулятивными нагромождениями, порой складывается впечатление, что погружаешься в философию Абсурда!
Так где же выход? По-видимому, он заключается, во-первых, в том, чтобы именно рассудок, а не разум отнести к атрибуту, то есть фундаментальному способу существования субъекта (индивида, социальной группы, социума в целом) [8]. Во-вторых, рассудок, как и любая вещь (в самом широком смысле слова), обладает основным и множеством неосновных противоречий. К сторонам основного противоречия рассудка следует отнести разум вместе с его социальным антиподом. Неадекватный и тупиковый подход к анализу исследуемых здесь категорий при-
вел к тому, что необходимый термин, являющийся диалектической противоположностью разума, так и не был сформирован.
В данной связи замечу, во-первых, что потребность в альтернативном к разуму понятии ощущают ныне и другие исследователи, во-вторых, в качестве такового они чаще всего используют термин «антиразум», в-третьих, последовательная аксиологическая, в противовес гносеологической, интерпретация двух диалектически обусловленных категорий по-прежнему отсутствует. Приведу пример рассуждения, где все три указанные черты просматриваются в полной мере. «Обретение человеком разума в процессе его становления не было векторным изменением в одну (лучшую) сторону. Это было расколом животного сознания на позитивный Разум и Антиразум, противоположный ему по знаку. Реальная разумность личности и общества равна разнице их Разума и Антиразума. Возникновение Разума подобно разделению Господом света и тьмы при сотворении мира или вакуума по канонам квантовой физики на вещество и антивещество. Подобно обратной этому реакции слияния электрона и позитрона, Разум человека способен к самопроизвольной или принудительной аннигиляции с Антиразумом.
<...> История человечества не есть перманентное движение его по восходящей линии, а путь по сложному рельефу с победами Антиразума, Корысти, Антигуманизма. <...>
Разум большинства людей не самодостаточен, не самозащитен и легко поддается управлению... <...>.
Деятельность Антиразума во все времена приводила к разрушению и саморазрушению личности и семьи... Саморазрушительные силы Антиразума сыграли главную роль в гибели многих народов и государства, в том числе великих: Рима, Византии, СССР. Ныне во весь рост встает угроза саморазрушения Человечества путем уничтожения Среды обитания. «Золотой миллиард» стремится продлить сытую жизнь путем овладения ресурсами кислорода, озона, воды, лесов, почв и минеральных ресурсов бывшего СССР...» [7, с. 14-20].
Логически более четко гносеологическую противоположность разуму выражает термин «контрразум», хотя в будущем необходимо подыскать термин, лишенный всех подобных приставок, то есть «анти» или «контр». Итак, разум вместе с контрразумом -
стороны диалектического противоречия рассудка. Будучи таковыми, разум и контрразум выполняют различные аксиологические функции: первый - социально-позитивную, второй - социально-негативную. Таким образом, разум необходимо определить как культурный (творчески-прогрессивный), контрразум как регрессивный (консервативный) рассудок. Замечу, что такое понимание сохраняет традицию истолкования разума в качестве глубоко позитивного общественного фактора. Представление же о разуме как высшей ступени мышления по сравнению с рассудком полностью лишено корректности и подлежит устранению.
Разум есть культурный потенциал рассудка, обеспечивающий субъекту любого уровня движение по ступеням общественного прогресса, усиление его логической, целевой, прогнозирующей и иной функций. Напротив, контрразум обусловливает регрессивную направленность деятельности субъекта. При этом то же самое усиление логической, объяснительной и иной способностей человека может быть направлено на обеспечение сил общественного регресса и контркультуры: подавление, эксплуатацию и использование человека человеком, превращение его из цели в средство для реализации чуждых и антигуманных задач. Предлагаемый подход обнаруживает различный онтологический статус двух понятий: рассудок есть категория гносеологическая, разум -аксиологическая. При этом рассудок более фундаментален, поскольку разум, хотя весьма необходимая и важная, но все же лишь одна из основных характеристик рассудка.
Предложенная концепция полностью сохраняет традицию понимания рассудка как атрибута, общего у человека с высшими животными. Не следует только забывать о том, что рассудок животного действительно направлен на биологическое приспособление, в то время как у человека он носит общественный, творческий и преобразовательный характер. Мощь рассматриваемого атрибута общественного субъекта постоянно возрастает от тысячелетия к тысячелетию в ходе исторической эволюции. Творческим потенциям рассудка отнюдь не противопоказана его алгоритмизация в машинном, а затем искусственном интеллекте. Общий и естественный процесс развития цивилизации направляется
к тому, что все большее число функций, присущих субъекту, замещается искусственно созданными образованиями: сначала это сугубо материальные приспособления (рычаги и другие механизмы), позднее дело доходит до замещения духовных человеческих сущностных сил. Никаких объективных законов, препятствующих данному процессу, в природе не существует.
Означает ли сказанное, что в будущем все это приведет к формированию «постче-ловеческой» цивилизации, как это все чаще стали предрекать нам футурологи? Оставляю вопрос без ответа, ибо он чрезвычайно сложен и требует отдельного рассмотрения. Ограничусь лишь констатацией того, что искусственные творения человеческих рук и его рассудка все больше будут приближаться к эталону того, что мы обозначаем как субъект. Неизбежно усилится и процесс конкуренции между разного рода системами искусственного интеллекта с породившим его человеческим рассудком (разумом). Любые из таких форм искусственного интеллекта не могут сами по себе квалифицироваться как проявления разума или его антипода, ибо аутентичные оценки такого плана непосредственно зависят от их направленности на глубокий общественный прогресс или регресс, эталоны культуры, гуманизма или же их альтернативы.
1. Разум. Рассудок // Философская энциклопедия: В 5 т. М., 1967. Т. 4. С. 468.
2. Минасян А.М. Диалектический материализм. Ростов н/Дону, 1974. С. 61.
3. Разум и рассудок // Философский словарь. 4-е изд. М., 1980. С. 310.
4. Словарь по этике. 4-е изд. М., 1981. С. 278-279.
5. Фромм Э. Мужчина и женщина. М., 1998. С. 280.
6. Краткая философская энциклопедия / Ред.-сост.: Е.Ф. Губский, Г.В. Кораблева, В. А. Лут-ченко. М., 1994. С. 383.
7. Происхождение разума на земле. Сб. докл. Хабаровск, 1997. (Использованы статьи В.А. Буряка, А.Н. Арлычева, В А. Гуменюк, ДМ. Механ-цева, Б.П. Андриевского, А.Н. Марасова).
8. Булычев И.И. Метод универсального логического алгоритма - основа изложения курса философии // Преподавание общегуманитарных и социально-экономических дисциплин в вузе: опыт, проблемы. Тамбов, 1997.
