CC BY-NC-ND
54
А.Е. Крухмалев РАЗНОЛИКИЕ КСЕНОФОБЫ
В современных условиях фантом «ксенофобы» (или «пораженные ксенофобией») демонстрирует интернациональный характер, но особенно присущ обществам переходного типа, подверженным всеобъемлющей трансформации. К таковым принадлежит и российское. Названный фантом подпитывается реальными рисками и угрозами, возникающими в недрах российского полиэтничного социума и усиливающими недоверие одного этноса по отношению к другим, «чужим».
Понятие «ксенофобы» с этносоциологических позиций
В литературе и словарях под термином «ксенофобия» (от греч. xenos - «чужой» + phobos - «страх») понимается обычно: 1) навязчивый страх перед неизвестным, чужим - незнакомыми лицами (людьми) и т. п.; 2) нетерпимость, даже враждебность к кому-либо или чему-либо непривычному, иному. Ксенофобия по отношению к иным общностям, группам людей, их культуре и ценностям - существенный элемент идеологии и политики разного рода экстремистов. Современному человеку, по замечанию британского социолога З. Баумана, все чаще приходится сталкиваться с неудобствами и страхами в повседневной жизни, испытывать неуверенность и социальную незащищенность [1, с. 18, 79]. Страх перед чем-то неизвестным, незнакомым может носить аморфный характер, когда люди не диффиренцируют других по принадлежности к иным общностям (группам). Этот рутинный страх вызывает лишь пассивное стремление как-то уклониться от контактов с неведомым, сохранить статус-кво среды, своего окружения.
В данной работе имеется в виду особый вид фобий, а именно те, которые вызваны взаимодействиями представителей различных этнических групп. Хорошо известно, что в XXI в. этнич-ность во всем мире заявляет о себе весьма определенно. Она так или иначе отражает специфический вид межчеловеческих отношений, присущих группам людей, каждая из которых связана едиными представлениями о генетическом родстве, культурно-языковой общностью, коллективным историческим опытом общения и поведения, общими стереотипами сознания. Отличительные признаки этничности - установка «мы-они», «свои-чужие» - в коллективном сознании каждой этнической группы, представления о неких границах в области межэтнических отношений. И как подтверждает практика, указанные признаки продолжают существовать, значимость этничности возрастает. В современном мире заметно увеличились масштабы миграции населения, приводящей к изменению этнических структур локальных социумов. Мигранты по многим параметрам - социокультурным, конфессиональным и др. - отличаются от принимающего населения, что отражается на межэтнических отношениях и может приводить к возникновению социальной напряженности. Поэтому в различных обществах, особенно по-лиэтничных по составу населения, каковым является и российское, важнейшим критерием отношений «свои-чужие» выступает этническая принадлежность. В этносоциологическом ключе ксенофобия понимается прежде всего как боязнь иноэтничных, нетерпимость к ним, проявление негативных эмоций (раздражение, неприязнь, недоверие, страх и т. п.) [11, с. 67-68]. Ксенофобия такого рода обычно связана с усвоенными людьми установками, стереотипами этноцентризма и предубеждения к иноэтничному, инорасовому. Напомним: термин «этноцентризм» ввел в литературу в 1906 г. Ч.Г. Самнер, вложив в его содержание оценку своей группы как наиболее важной, стоящей выше других в культурном и иных отношениях [2, с. 498-499].
Видимо, правы исследователи, которые связывают нарастание ксенофобий в изменяющемся «травматически» (П. Штомпка) обществе с увеличением разнообразных социальных проблем в отношениях между людьми, принимающих, однако, форму этнически окрашенных, когда «свои» стремятся к большей идентификации, а к «чужим» испытывают страх, напряженность во взаимодействиях, дискомфорт в общении [12, с. 12-13]. А. Леонова конкретизирует: «Ксенофобные высказывания лишь в незначительной мере являются прямой импульсивной реакцией на социальные напряжения. Напротив,
они закрепляются в сознании значительных групп населения как общие ценностные установки и не исчезают после спада общественной возбужденности» [7, с. 84].
Очевидно, что понятия «этнос», «нация», «этнические мигранты» и т. п. - это не просто символические «конструкции», созданные в целях манипулирования этнической идентичностью. Они наполнены реальным содержанием, присущими им особенностями, позволяют выявлять вполне реальные практики межэтнических отношений. Например, части иноэтничных мигрантов, прибывших в данную местность, уже присущи определенные свойства и характеристики, необходимые для выживания в новой среде: прагматизм, активность, напористость, мобилизационное состояние, общинная сплоченность, склонность к авантюризму, проявляющаяся в использовании неформальных, зачастую не одобряемых в принимающем обществе способов удовлетворения потребностей и достижения целей. Этномигран-ты - носители иных культурных ценностей и традиций, норм поведения, которые могут противостоять нормам и традициям принимающего населения. В качестве ответной реакции у этого населения могут проявиться такие виды ксенофобии, как этно-фобия и мигрантофобия.
При взаимодействии различных этносов обнаруживается своеобразная социальная дистанция, характеризующая степень чуждости друг другу тех или иных этнических групп. Как показали исследования, проведенные Левада-Центром в 2004 г., на фоне общей настороженности русских в отношении представителей других народов - как населяющих Россию, так и приезжих - в восприятии этносов наблюдается некая иерархия. В зоне «приемлемости» находятся украинцы, белорусы, западные иностранцы, а также мусульмане Поволжья (татары, башкиры и др.) и северные народы (якуты, чукчи и др.). Народы Кавказа и Закавказья (в частности, чеченцы) в восприятии опрошенных оказались даже более далекими, чем народы, никогда не жившие в России и представляющие иные континенты. Более половины респондентов устойчиво поддерживают меры по ограничению числа приезжающих в Россию (а в определенных ситуациях доля таковых может быть существенно выше) [10, с. 136-137]. Таким образом, ситуация в сфере межэтнических отношений в нашей стране не только содержит в себе потенциальные возможности ксенофобии, но и демонстрирует тенденцию к ее росту.
Для избранного нами аспекта темы очень важен учет роли субъективного фактора, а именно характера взаимного восприятия представителей разных этнических общин (например, при-
нимающего населения и мигрантов), создания ими социальных образов друг друга. Под такими образами подразумевается совокупность взаимосвязанных поведенческих, культурных и иных признаков, формирующих представление о данной этнической общине. Специалисты полагают, что если указанные социальные образы имеют безоценочный, эмоционально-нейтральный характер, то взаимодействие между соответствующими этническими группами становится достаточно предсказуемым, риск конфликтов уменьшается. Такие группы стремятся понять интересы, цели, мотивы друг друга и строить отношения на конструктивной основе, в духе толерантности. Процесс этот психологически сложен, он характеризуется применением специфических методов: стереотипизации, использования определенных метафорических приемов, обращения к взаимосвязанным стратегиям - «обвинение» и «самооправдание» (суть их - подкрепление собственной идентичности и затруднение, принижение идентичности контрагента по взаимодействию). Все должно завершаться выработкой определенных правил и норм взаимоотношений. В случае же, когда во взаимных представлениях этносов превалируют оценочные, эмоционально насыщенные характеристики, возможности позитивного взаимодействия про-блематизируются [17, с. 42-43].
В свете сказанного виднее существенная роль акторов, непосредственно участвующих в формировании социальных образов взаимодействующих этнических групп. Именно они, обладая соответствующими ресурсами (наличие власти, СМИ, лидерство в политическом движении, партии и т. д.), могут реально влиять на создание негативного образа «чужого», стимулируя рост ксенофобии. При этом используются характеристики, способствующие стигматизации («отметке», выделению) иноэтничных. Под стигмой обычно имеется в виду совокупность каких-либо негативных признаков, наличие которых исключает их носителей из числа «нормальных» партнеров, «нормального» взаимодействия, понижает их репутацию, имидж, что затрудняет им поддержание конструктивных межэтнических отношений. В этом случае «иной» воспринимается уже не просто как «другой», но как «чужой», несущий с собой какие-то скрытые угрозы. В конечном счете это приводит к взаимному дистанцированию этнических групп, ограничению в правах, дискриминации какой-либо из них, сегрегации, замыканию в рамках своей группы, созданию конфликтных ситуаций в межэтнических отношениях. Прямое следствие активности ксенофобов - нарастание напряженности в отношениях представителей разных этносов, возник-
новение конфликтов, подрывающих социально-политическую стабильность общества.
В чем причина распространенности фантома ксенофобов в современном российском обществе? Представляется, что глубинные основы ее кроются в процессах общественной трансформации, происходящей в России с начала 1990-х годов. Советская общественная система, как известно, отрицала частную собственность, имела целевую установку на обеспечение относительного равенства социально-экономических условий развития разных этносов, на функционирование народного хозяйства полиэтнической страны как единого экономического организма. Если взять, к примеру, 1960-е - первую половину 1980-х годов, то в этот период в общественном сознании доминировали идеи интернационализма, братства народов, велась пропаганда, поддерживаемая мерами конкретной политики, дружбы народов, населяющих Советский Союз, их равноправия при уважительном отношении к русскому народу, бескорыстно помогавшему всем нациям, объединенным в СССР. Проблемность в отношениях между представителями различных этносов имела место, но проявлялась в основном в так называемом бытовом национализме, на межличностном уровне, выглядела как несовпадение идеальных моделей и образцов этнического поведения с реальными поступками людей.
Ныне в российском обществе ситуация совершенно иная. Произошедшие коренные сдвиги в экономическом базисе общества, господство частной собственности, в том числе в олигархической форме, требуют примата индивидуалистических стратегий поведения людей всех национальностей, вызывают, с одной стороны, укрепление ранее стиравшихся «национальных перегородок», появление у этносов своего рода «чувства межи», а с другой - актуализируют этническую идентичность, сплоченность «своих» против «чужих», усиливают страх представителей данного этноса за сохранение ресурсов, боязнь уступить что-то «другим». Отсюда стремление титульных этносов к обеспечению политического и экономического доминирования на своих территориях, захват приоритетных экономических позиций в народном хозяйстве, ключевых рычагов власти и управления. Указанные процессы неизбежно ведут к обострению межэтнических отношений, сопровождаются в духовной сфере всплеском националистических и шовинистических взглядов, которым не дается должный отпор, создают благоприятную почву для разнообразных видов ксенофобий. Можно сказать, что в современной России возникли условия, когда возможности для проявления
фантома «ксенофобы» приобрели системный характер и все больше (и чаще) становятся реалиями жизни.
Виды ксенофобов в российском обществе
Лики ксенофобов многообразны. Можно выделить следующие типичные виды этого фантома.
1. Ксенофобствующие русские «национал-патриоты». Слово «национал-патриот» стало употребляться в российской прессе примерно со второй половины 80-х годов прошлого века в качестве определения русских националистов, образовавших самодеятельное историко-литературное объединение, значительную роль в котором играли сотрудники московского отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПиК) и члены «Общества книголюбов» Министерства авиационной промышленности. После ряда реорганизаций объединение в 1982 г. получило название «Память» в честь известной книги В. Чивилихина, отмеченной Государственной премией. В то время мероприятия «Памяти» носили просветительский характер, проводились в виде творческих вечеров, дискуссий на историко-культурные темы и поддерживались парткомом и администрацией Метростроя (объединение существовало при Дворце культуры Метросроя). В 1984 г. «Память» обосновалась в ДК им. С.П. Горбунова, усилила активность. Лидером объединения становится амбициозный фотохудожник и бывший актер-неудачник Д.Д. Васильев. Он первый открыто заговорил о «русском национальном патриотизме», о необходимости «антисионистской пропаганды». Объединение стало именоваться Патриотическое общество (ПО) «Память». 4 октября 1985 г. под этим названием оно провело вечер «Москва... как много в этом звуке...», на котором Васильев говорил об архитектурных утратах столицы при советской власти и перешел к нападкам на чиновников из архитектурного управления Москвы, носящих «нерусские фамилии». Поэт А. Чернов, выступивший с протестом, был насильно выведен дружинниками «Памяти» из зала и сброшен с лестницы. В «перестроечной» прессе, обратившей внимание на деятельность упомянутого ПО и его лидера, употреблявшийся Васильевым термин «русский национальный патриотизм» вольно или невольно сократился до короткого и содержащегося исторические намеки слова «национал-патриотизм». Члены общества не возражали и сами стали называть себя национал-патриотами. Окончательно этот термин утвердился,
когда общество на собрании в Донском монастыре в мае 1988 г. приняло наименование Национально-патриотический фронт (НПФ) «Память». По сути дела, слово «национал-патриот» означает то же, что и «националист».
Употребляя термин «национализм», уместно отметить неоднозначность его трактовки в русском, а также немецком языках в сравнении с романскими и английским. В последних под словом «нация» понимается, скорее, государство, держава или народ как совокупность граждан. Соответственно, «националист» означает «государственник», адепт государственнической (имперской) идеологии, чрезмерно любящий государство в ущерб правам человека (речь не идет о расово-этнических аспектах). В русском же языке, как и в немецком, под словом «нация» всегда подразумевается принадлежность людей к определенному этносу, народу, а под словом «национализм» - любовь к своему этносу (народу) даже в ущерб другим народам, вплоть до признания превосходства над ними. Именно таковыми и показали себя представители НПФ «Память» в отличие, например, от В.В. Жириновского и его сторонников. Выйдя на российскую политическую арену в начале 1990-х годов, Жириновский часто прибегал к радикально-имперской риторике, рядясь в тогу «державника». Демократические СМИ сразу записали этого «клоуна» в национал-патриоты, не заметив разницы между ним и Васильевым, позицией ЛДПР и «Памяти». А разница состояла в том, что Жириновским провозглашалась некая «державная» идеология при трактовке национализма так, как в английском языке, а не в этническом плане, как у Васильева. Хотя справедливости ради надо сказать, что лидер ЛДПР нередко сбивался и на риторику в этнически расистском духе; см., например, его книгу «Последний удар по России» (М., 1995). Разница явственно обнаружилась в ситуации, когда Жириновский стал выступать за отмену графы «национальность» в паспортах в противовес позиции этнических националистов из той же «Памяти». В конце концов в общественном мнении россиян термин «национал-патриот» с 1990-х годов стал часто употребляться в более широком, чем ранее, смысле: не только как этнический (русский) националист, но и как патриот - державник радикального толка.
Вернемся к НПФ «Память» и его лидеру Д.Д. Васильеву. Он родился в г. Кирове в 1945 г. Говоря о себе, обычно подчеркивал, что его родственники пострадали от Советской власти. Деда по материнской линии, казачьего атамана из станицы Романовской, по его словам, большевики закололи штыками за предан-
ность царю. Пострадали и родственники по отцовской линии. В некоторых интервью Васильев утверждал, что он дворянин. Примечательно, что известный певец И. Тальков, состоявший в объединении «Память», называл своего лидера «болярином»; сообщалось, что он является претендентом на престол, что, по мнению некоторых представителей монархических организаций, он, возможно, объявит себя чудесно спасшимся царевичем Алексеем. Сам Васильев заявлял, что в детстве его воспитывали Курбатовы (из старинного дворянского рода): «Они, очевидно, знали историю моего происхождения, дали мне прекрасное образование, поэтому я получил больше, чем человек, окончивший, скажем, три советских вуза». (Впечатление такое, будто рассказывает лицеист, современник Пушкина.) Однако в школе будущий председатель Центрального совета (главный воевода) НПФ «Память» учился, видимо, неважно, объясняя это «идейными мотивами»: он не носил пионерский галстук («почти всегда эту удавку я носил в кармане и получал двойки и нелюбовь учителей»). После школы учился в студии МХАТ, по окончании которой служил в армии. Полтора года из трех армейских лет он провел как актер, но актерская карьера не сложилась: он понял, что «не сможет играть ни сталеваров, ни секретарей обкомов», от этих ролей ему «тошно». Близкое знакомство с театром, однако, бесследно не прошло, оказав влияние на политические шоу, устраиваемые «Памятью».
В центре политических представлений Васильева находилась формула «Бог, царь, нация». Он постоянно повторял тезис, что вместо борьбы классов и партий теперь настало время столкновений рас и религий, борьбы с «масоно-сионистским заговором». К началу 1990-х годов «Память» имела достаточно высокий авторитет в среде разномастных русских «национал-патриотов». Но после того как во время событий осени 1993 г. Васильев принял сторону Ельцина, от него отвернулись многие сторонники. Почти до самого конца 1990-х годов группа Васильева напоминала о себе лишь публицистической и издательской работой. Но амбиции у Васильева оставались: в 1995 г. он предпринял попытку стать депутатом Государственной думы, но проиграл. В 1999 г. баллотировался на пост мэра Москвы, но набрал всего 1,04% голосов избирателей. Скончался на 58-м году жизни.
Еще один известный представитель русских «национал-патриотов», выросший в недрах «Памяти», но в 1990 г. вышедший из нее из-за недовольства пассивностью руководства, -А.П. Баркашов. Он инициировал новое движение - «Русское
национальное единство» (РНЕ) и стал его председателем. Барка-шов - москвич, родился в 1953 г. Большое влияние на формирование «антисионистских» взглядов будущего лидера РНЕ оказал, как он считает, двоюродный дедушка, работавший инструктором ЦК ВКП(б) в 1940-е гг. Во время службы в армии изъявлял желание добровольцем помогать египтянам в арабо-израильской войне 1973 г. Тогда, возможно, определилась его установка на «реальную борьбу с сионизмом». Во всяком случае, когда он позднее, «на гражданке», вел на общественных началах занятия по карате, то принимал только русских ребят, проводил с ними беседы о «русском национальном вопросе», «сионистской угрозе» и т. п. С 1985 г. - активист общества «Память», телохранитель Д.Д. Васильева, затем его заместитель и начальник штаба. Он отвечал за военно-патриотическое воспитание молодежи, создание и распространение печатной информации НПФ «Память». Вокруг него сплотились наиболее активные члены НПФ, которые затем и создали РНЕ, зарегистрированное как партия в июле 1993 г. Осенью того же года Баркашов и военизированные группы РНЕ участвовали в защите Белого дома. Из разгромленного здания парламента он бежал, скрывался, после загадочного покушения на него лечился в больнице, где был арестован, но вскоре попал под амнистию.
А.П. Баркашов признавался, что всю жизнь был «интуитивным русским националистом». Под русскими он понимает «триединство»: русские, малороссы (украинцы), белорусы. РНЕ определяется баркашовцами как «национально-государственная организация русского народа, пробуждение энергетики русских». Баркашов заявлял, что в стране осуществлялся геноцид русского народа, прежде всего, «лицами еврейской национальности», составлявшими подавляющее большинство руководителей партии и государственных, в том числе карательно-репрессивных, органов. Он убежден, что «геноцид - явление не политического характера, а явление национально-расовой борьбы», характеризующееся тем, что уничтожались высшие сословия русской нации, а «лица еврейской национальности занимали освободившиеся места». Цели РНЕ масштабны: установление в границах бывшей Российской империи «национальной диктатуры», основанной на «русской национально-государственной идее».
РНЕ, подобно ЛДПР, - партия одного вождя, в данном случае Баркашова. В ней утвердился авторитарный стиль управления. Лидер РНЕ неоднократно высказывал позитивное отношение к Гитлеру и особенно - к Салазару. Как и другие амбициозные политики, Баркашов пытался «пробиться» в Госу-
дарственную думу, но уступил в соперничестве известному «строителю пирамид» С. Мавроди. Собирался он участвовать и в выборах на пост президента РФ.
Среди рассматриваемого вида ксенофобов можно отметить также лидера Русской партии России (РПР) В.И. Корчагина. В перестроечное время он выделялся среди кооператоров - основал ассоциацию кооперативов «Россия». В 1990-е годы проявил себя как издатель антисемитской литературы (издательство «Витязь», журнал «Русич», газета «Русские ведомости»). Были опубликованы «Сионские протоколы» (1996), «Еврейская оккупация России» (1998) и др. брошюры. В 1995 г. за публикацию антисемитских материалов был приговорен к уплате штрафа и запрету на 3 года вести издательскую деятельность, но почти сразу же попал под амнистию в связи с юбилеем Победы. Амбициозный «патриот» представлялся в своих статьях как глава Общественного русского правительства, лидер РПР, академик.
С позиций русских «национал-патриотов» выступал в 1990-е годы лидер Национально-республиканской партии России (НРПР), депутат Государственной думы первого созыва (декабрь 1993 г.) Н.Н. Лысенко. Он родился в 1961 г., окончил два ленинградских вуза - педагогический институт им. А.И. Герцена, получив специальность учителя истории, и ветеринарный институт (врач-эпизоотолог). Приоритет в деятельности НРПР, по словам лидера, - «свобода национальной жизни, обеспечивание беспрепятственного национального самовыражения личности». Подобно другим «национал-патриотам», Лысенко утверждал, что в советское время «велась политика сознательного уничтожения русского народа, его прямого духовного и физического геноцида». У русских, по его мнению, сознательно воспитывался «комплекс приниженности и страха», муссировались домыслы о «якобы исторической вине русских перед другими народами». Против засилья евреев в стране он призывал бороться совместно с мусульманами. Будучи депутатом Госдумы, Лысенко позволял себе скандальное поведение: разорвал государственный флаг объявившей независимость Украины, симулировал подготовку покушения на него в рабочем кабинете и т. п.
2. Мигрантофобы - негативно относящиеся к лицам, прибывающим в данный социум из других мест. Поскольку, как отмечалось, в современных условиях этничность выступает наиболее яркой «лакмусовой бумагой» отношений «свой-чужой», постольку мигрантофобия на практике становится почти тождественной этнофобии. Во всяком случае, судя по опросам, в массовом сознании сложился стереотип, согласно которому ми-
гранты и лица иной национальности - нечто одно и то же. Проблемы мигрантов, связанные с обеспечением их прав, адаптацией к среде, куда они прибыли, удовлетворением их потребностей и т. д., обычно рассматриваются местным населением как угрожающие им претензии «инородцев». Примечательно, что этно-фобия как бы априори распространяется на все мигрантские потоки, хотя в них могут превалировать и «свои», например этнические русские.
Не случайно в рядах мигрантофобов оказываются и представители рассмотренного выше первого вида ксенофобов. В частности, лавры борцов с засильем лиц «кавказской национальности» пытались присваивать А. Баркашов, В. Корчагин, А. Стерлигов, Н. Лысенко и другие. Так, в январе 1996 г. «корча-гинцы» выступили с обращением «Общественного русского правительства» к депутатам Государственной думы под броским заголовком «Кавказскую мафию - на Кавказ!» (в «мафию» зачислялись все кавказцы в России). В этом документе содержалось требование к депутатам принять решение «об отделении всех северокавказских республик от России и репатриации лиц кавказской национальности на Кавказ». «Обращение» вполне соответствовало логике отношения к мигрантам русских «национал-патриотов», вытекающей из их основополагающего лозунга «Россия - для русских».
Но фантом мигрантофобов распространен не только в довольно узком кругу упомянутых «патриотов». Он имеет питательную почву в среде политиков и чиновников-управленцев, прежде всего, регионального уровня. Неразработанность миграционной политики в РФ привела к тому, что поток прибывающих из стран ближнего зарубежья соотечественников (преимущественно русских) натолкнулся на огромные трудности приема и обустройства и, в конце концов, резко сократился. Получилось, что вместо тех, кто хотел переселиться на постоянное место жительства, продолжается и усиливается поток временных трудовых мигрантов, который характеризуется в основном выходцами с Кавказа и из Центральной Азии, не ориентированных на адаптацию к условиям принимающего общества. В такой ситуации акцент федеральной миграционной политики на «борьбу с незаконной миграцией» сразу же в какой-то мере стимулировал мигрантофобии, принявшие этническую окраску. У политиков, представителей властей регионального уровня появился соблазн использовать недовольство местного населения растущим потоком иноэтничных мигрантов, в частности в электоральных целях. В печати даже называлось примерное число процентов,
которое можно получить при голосовании, придерживаясь позиций от слабых до умеренных националистов, - порядка 12% [6]. «Патриотическая» риторика весьма активно использовалась на последних парламентских выборах. Региональные власти, политики, чиновники и ориентирующиеся на них СМИ заостряли внимание главным образом на негативных аспектах иноэтнич-ной миграции. Очевидно, им удалось «не перегнуть палку», остаться на позиции умеренных националистов, но несомненно и то, что подобная позиция может подпитывать ксенофобии.
В печати подобная позиция неоднократно персонифицировалась с именами губернаторов Краснодарского края Н. Кондратенко и А. Ткачева, политика которых в отношениях с нерусскими мигрантами и диаспорами формировалась под значительным влиянием стихийных антииммигрантских настроений местного населения. Препятствия для поселения мигрантов в крае создавались уже с начала 1990-х годов. Для этого имелись некоторые причины (не станем здесь их рассматривать), но зачастую, особенно в местной печати, назывались «основания», носящие мифический характер. Так, контент-анализ трех ведущих краевых газет за 2001-2003 гг., проведенный этносоциологами
B.Н. и Я.В. Ракачевыми, показал, что характеристики в печати, к примеру, мигрировавших в край турок-месхетинцев были выдержаны преимущественно в негативном аспекте. «Они», мол, заселяются по некоему «плану», чтобы «оседлать» стратегически важные места; «они» - «пятая колонна», их демографический потенциал, сплоченность и агрессивность могут привести на Кубани к чему-то похожему на косовские события в Югославии и т. п. Словом, образ иноэтничного мигранта подавался чуть ли не как образ интервента, покушающегося на то, что принадлежит не ему, и таким способом у местного населения закреплялась установка на враждебное отношение к приезжим [13, с. 189-199].
3. Русофобы. Это особый вид ксенофобствующих, несколько парадоксальный для России, ибо речь идет о неприязненно, негативно относящихся к народу, составляющему 4/5 населения страны, на протяжении веков являющемуся становым хребтом российской государственности. Тем не менее в современном российском обществе можно наблюдать русофобов различных оттенков - в зависимости от среды, их порождающей.
После распада советской системы в ряде субъектов Российской Федерации, прежде всего, получивших статус республик, среди сформировавшихся национальных правящих элит и близких к ним кругов интеллигенции усилились русофобские настроения. В какой-то мере они явились реакцией на издержки
«советской социализации», в условиях которой русская культура начинала довлеть над другими культурами, что сопровождалось некоторой этнокультурной «денационализацией» в национальных регионах, размыванием этнического сознания проживающего в них населения. Это расценивалось местными элитами, интеллигенцией как «русификация», угрожающая этносам утратой традиционной культуры, языка, в конечном итоге ассимиляцией. Получив от первого президента РФ Б.Н. Ельцина «карт-бланш» на суверенизацию республик («брать» столько суверенитета, сколько можно «переварить»), местные элиты стали все чаще демонстрировать дистанцирование от русской культуры, неприязнь к русским. Это рассматривалось и как самый легкий путь ущемления этнической идентификации своих народов, развития этносознания, интеграции их вокруг пришедших к власти местных политических сил этнократичес-кого толка. С начала 1990-х годов наступил новый этап в формировании этнического сознания населения республик -субъектов РФ, когда элиты с помощью средств массовой информации не ограничивались стимулированием позитивных аспектов этого процесса, но прибегали и к культивированию русофобии, превращая ее в стереотип массового сознания. К этому добавлялось принятие дискриминационных юридических актов и соответствующих действий, направленных против «нетитульного» местного русского населения. Положение русских, недостаточно приспособленных к инонациональной среде (незнание языка, обычаев, этнокультурной ситуации - все это раньше почти не давало о себе знать), значительно ухудшилось, стало дискомфортным, привело к конфликтам, росту беженцев и вынужденных переселенцев.
На этом фоне разразилась война в Чечне, где проявили себя такие одиозные политические фигуры, как Д. Дудаев, А. Масхадов, Ш. Басаев и другие с их ультрарусофобским кредо: «хороший русский - мертвый русский» [18].
Всплеск русофобии наблюдался и в тех республиках -субъектах РФ, где ранее это явление не прослеживалось. Так, в Калмыкии, например, несмотря на то что калмыки в 1943 г. были выселены в другие районы страны, в период распада СССР не произошло распространения антирусских настроений. На президентских выборах в Калмыкии в 1993 г. избиратели нетитульных национальностей, в том числе русские, отдали голоса К. Илюмжинову, заявлявшему о равноправии всех жителей республики - неотъемлемой части России. Но оказавшись у власти, К. Илюмжинов стал проводить линию на «национализацию»
руководящих должностей в республике. По данным печати, к началу 1997 г. ближайшее окружение президента практически полностью состояло из представителей титульной национальности, а в ведомствах федерального подчинения их численность возросла до 76% руководителей аппарата (при том что доля калмыков в населении республики составляла около 46%). Каждый из 14 представителей президента в районах имел в подчинении по 20-25 соответствующих инстанций, в которых занято большое число чиновников. Их подбор происходил зачастую по национальному признаку. Отсутствие перспектив служебного продвижения, а во многих районах и возможности трудоустройства заставляло людей нетитульной национальности покидать республику. Количество русских в середине 1990-х годов ежегодно сокращалось в Калмыкии примерно на 2% (Независимая газета. 1997. 4 марта).
Еще один подвид русофобов обнаруживается в среде современных «западников». В их рядах, как известно, немало российских политиков, а также просто людей со стереотипным представлением о том, что на Западе достигнуто «цивилизованное» устройство общества (рыночная экономика, демократия, гражданское общество и т. д.), которое неплохо бы скопировать в России (один из признающих себя «западником» - известный журналист Л. Радзиховский заявляет: «Я - за то, чтобы в России был капитализм менее свинский. Менее свинский - значит, как можно более похожий на западный... » - Независимая газета. 2001. 24 февр.). Наверное, большинство из них не лишены определенного чувства признательности родине. Как пишет тот же журналист: «... Я в России родился, больше нигде жить не могу (хотя и хотелось когда-то, слов нет), хочу, чтобы и мой сын тут тоже мог жить всю жизнь» (Там же). Но есть и такие «западники», которые с неуважением относятся к «этой» стране, где живут, и к русскому народу. К их числу можно отнести Альфреда Коха - бывшего вице-премьера России, бывшего главу Госкомимущества, друга и соратника А. Чубайса.
До ухода в отставку (12 августа 1997 г.) А. Кох выдавал себя за патриота, энтузиаста-реформатора, государственника. Но уволившись, стал откровеннее, хотя так и оставил без ответа «вопросы», адресованные ему Генпрокуратурой РФ: о купленной по дешевке квартире, проданных явно ниже стоимости «Норильском никеле» и «Связьинвесте», о гонораре в 100 тыс. долл., выданном за еще не написанную книгу («соавторы» - А. Чубайс, П. Мостовой, М. Бойко, А. Казаков - все крупные госчиновники, причастные к процессам приватизации). Откровеннее Кох стал и
в своих оценках России и ее народа. «Новая газета» 2 ноября 1998г. перепечатала текст его интервью русской радиостанции в США (WMNB). В нем бывший заместитель руководителя правительства рисует перспективу России как «сырьевого придатка» развитых стран, в ином же качестве, по его мнению, «в мировом хозяйстве нет для нее места». Приведем еще одну примечательную выдержку из интервью:
« - Если исходить из Вашего взгляда на завтрашнее России, то весьма безрадостная картина создается...
- Да. Безрадостная. А почему она должна быть радостной? (Смех).
- Ну, просто хотелось, чтобы многострадальный народ...
- Многострадальный народ страдает по собственной вине. Их никто не оккупировал, их никто не покорял, их никто не загонял в тюрьмы. Они сами на себя стучали, сами сажали в тюрьму и сами себя расстреливали. Поэтому этот народ по заслугам пожинает то, что он плодил».
Газета делает логичный вывод: «В правительстве был человек, который абсолютно не верил, что страна может подняться. И, значит, был там, наверху, для чего-то другого... С высокомерным презрением он говорит "они", "русские"... Он не говорит "русише швайн", потому что это неприлично. Но он так думает. Это очевидно. Если любишь или хоть уважаешь, обворовывать совестно. Но если презираешь, если не считаешь за людей - тогда, как говорится, сам Бог велел» (Новая газета. 1998. 2 нояб.).
Проникшие в верхние эшелоны новой политической власти России представители рассматриваемого вида ксенофобов стали инициаторами «шоковой терапии», ваучерной «прихвати-зации» и других социальных мер, реализация которых нанесла серьезный урон русскому народу, привела к его вымиранию (в последнее десятилетие умирало примерно по миллиону человек ежегодно). От такого рода русофобствующих в пылу их откровений на каких-нибудь «тусовках» можно даже услышать «аргументацию» своих позиций вроде того, что, мол, умирают «старье», «дармоеды», «пьянь», что-де происходит «самоочищение» народа, которое только приблизит лучшее будущее общества, в котором они мнят себя элитой.
Рассмотрение видов фантома ксенофобов показывает, что они, будучи, как отмечалось, акторами формирования образцов (стереотипов) взаимодействующих этнических общностей, «атакуют» межэтническую стабилизацию российского общества с разных направлений: одни настраивают общественное мнение на враждебное отношение к русским, составляю-
щим большинство населения страны, другие, прикрываясь ширмой квазипатриотизма, пытаются вызвать у русских недоверие и негативные чувства к иноэтничным россиянам. И в том, что, как признают некоторые исследователи, Россия сегодня больна ксенофобией (В.И. Мукомель), можно увидеть определенные результаты разрушительной деятельности носителей указанного фантома. Ниже подробнее рассматриваются виды и формы их деятельности.
Общие и особенные черты ксенофобов, специфика их деятельности
Ксенофобам присущи следующие отличительные черты.
1. Манипулирование страхом утраты этнической идентичности (языка, культуры, традиций, верований и т. д.) под влиянием деятельности «инородцев». Проиллюстрируем это, обратившись к материалам, отражающим позиции русских «национал-патриотов». Так, Д.Д. Васильев и руководимое им общество «Память» причины бед России усматривали в «сионистском заговоре», направленном на переориентацию национальных исторических и духовных ценностей русского народа, уничтожение того, что составляет ядро этноса. Разъясняя цели НПФ «Память», один из его деятелей - А. Поткин писал, что первопричина разрушения Отечества русских - деятельность «талмудистов-сионистов», под контролем которых оказалось якобы и руководство компартии. Главные усилия патриотическое движение «Память», по его словам, направляет на то, чтобы помочь русским людям прекратить междоусобицу, сплотиться для строительства новой России, девизом которой должны быть слова императора Александра III: «Россия для русских и по-русски» (www.newrdima.yandex.ru)+
Баркашовцы, члены политического объединения РНЕ, тоже считают евреев основной силой, оказывающей «растлевающее влияние на общественно-политическую и морально-нравственную ситуацию в нашем государстве». Главное программное требование РНЕ - установить господство русской нации в России. Это требование конкретизируется в достижении следующих целей:
- возвращение русскому народу его исторического места и роли в государстве и в мире;
- легитимный приход к государственной власти для проведения в жизнь мер национальной революции;
- всемерное распространение национального мировоззрения, внедрение в сознание русского народа национальной идеи как ценности высшего порядка;
- самоорганизация русского народа на основе национальной идеологии для эффективной защиты национальных интересов.
В «Азбуке русского националиста» А.П. Баркашов отмечал, что действенным средством реализации таких целей является «национальная диктатура». «Только когда Русский Народ займет соответствующее место в нашем государстве, - подчеркивал он, - оно вновь станет единым, богатым и сильным». В печатном органе «Русской партии» - «Русской газете» в специальном обращении к соотечественникам отмечалось: «...развернута подлая, тайная и явная, спланированная и беспощадная война не на жизнь, а на смерть. По планам Запада и пятой колонны, в этой войне историческое Российское государство подлежит полному уничтожению, а русские как его носители и основа - безусловному истреблению... Под фарисейским флагом "свобода совести" развернута широкомасштабная кампания против Русской православной веры и других традиционных конфессий (ислам, буддизм). Страна наводнена шарлатанами - оккультистами Запада и Востока. Открыто пропагандируется культ сатанизма, секса, садизма, убийства, насилия... Все это делается с одной целью: запугать народ, превратить его в послушного раба и изгоя на родной земле» [14].
В писаниях русских «национал-патриотов» немало конкретики, свидетельствующей о том, что, действительно, существенные характеристики русского этноса сегодня подвергаются давлению многих факторов. Но вместо серьезного анализа их совокупности с учетом базисных изменений в российском обществе, вызванных приходом к власти демократов, абсолютизируется один из них - этнический, в качестве главной причины всех бед русских выдвигается разрушительная деятельность «инородцев», прежде всего евреев.
С другой стороны, русофобствующие представители управленческой элиты в национальных регионах России, придерживаясь той же «методологии», пытаются обеспечивать своему так называемому титульному народу больше прав и возможностей по сравнению с русскими жителями. Если есть «титульное население», то есть и «нетитульное», значит, второстепенное, куда и относят русских, по отношению к которым прибегают нередко к дискриминации, ущемлению социальных и гражданских прав. Русские «выжимаются» под «благовидными» предлогами: необходимо, мол, обеспечить усиление этнической идентичнос-
ти «титульного» этноса, чему раньше, якобы, мешало присутствие «нетитульных» жителей, их иммиграция в данный регион.
2. Ксенофобы разных оттенков пытаются воздействовать на сознание своих этносов, спекулируя на проблемах территории и ресурсов, вызывая страх утраты их, перехода к «инородцам». Это видно на примере их сходной аргументации о негативном влиянии миграции на принимающий социум. Так, в ряде заявлений представителей баркашовцев предлагалось ввести в России «черту оседлости» для выходцев с Кавказа и из Средней Азии. И «национал-патриоты», и мигрантофобы обычно пугают своих тем, что приток иноэтничных мигрантов ведет к изменению этносоциальной структуры данного региона, может способствовать даже вытеснению своих с занимаемой территории (это особенно адресуется русскому и другим славянским этносам с учетом демографических особенностей воспроизводства мигрантов-выходцев с Кавказа и из Средней Азии). Акцентируется внимание на опасности компактного заселения мигрантов на приграничных территориях, где они, как считают ксенофобы, могут создавать «пятую колонну».
Ксенофобы стремятся убедить «соплеменников» в том, что приток «инородцев» подрывает ресурсы своих, дестабилизирует рынок труда, обостряет жилищный вопрос, повышает нагрузку на социальную инфраструктуру, в том числе здравоохранение, образование, культурное обслуживание и т. п. А. Баркашов, например, предостерегает против засилья нерусских, и прежде всего в культуре, бизнесе и банковском деле (Московские новости. 1995. 29 июля).
Политику «наоборот», но в сущности однотипную проповедуют ксенофобы из национальных регионов, подчеркивая исключительное право титульных этносов распоряжаться природным богатством (разведанным и освоенным, кстати сказать, усилиями всего государства российского), занимать ключевые позиции в экономике, социальной сфере, культуре. Как отмечали специалисты-этносоциологи, по мере роста экономических трудностей в реформируемой России в ряде регионов усиливались настроения этноизоляционизма, стремление к этническому доминированию, в том числе в экономической сфере, что выражалось в таком специфическом виде национализма, как экономический национализм, проявившемся, например, в Башкирии, Якутии-Саха [16, с. 39].
В начале 1990-х годов в прессе сообщалось, что в Башкортостане акцентируют внимание именно на экономических аспектах суверенитета. Так, в республике впервые был сформирован
самостоятельный бюджет, законодательно оформлена «однока-нальная» система сбора налогов. По сведениям газеты «Мегаполис-экспресс», М. Рахимов в личных встречах с Б. Ельциным сумел убедить последнего подписать соглашение, согласно которому республике начиная с 1992 г. будет отчисляться 75% всей валютной выручки (около 1 млрд долл.) от продажи нефтепродуктов [8]. Этот финансовый поток, конечно, использовался местной правящей элитой по ее усмотрению. Некоторые республиканские законодатели обнаружили намерение разделить население республики по национальному признаку. В министерстве юстиции был подготовлен проект закона «О защите прав национальных меньшинств в РБ». Они трактовались как «этнические общности граждан, проживающие в численном меньшинстве в национальной среде на территории РБ, осознающие свою принадлежность к народам, национальностям, имеющим государственные образования за пределами РБ либо не имеющие таковых, но основная часть которых проживает вне Республики Башкортостан». Отсюда следует: в республике, где лишь пятая часть населения - башкиры, «национальными меньшинствами» могут считаться русские (39%) и татары (28%), ибо и те и другие представляют народы, основная часть которых проживает за пределами данной республики (Известия. 1996. 22 нояб.).
В Республике Татарстан в период «парада суверенитетов» (в 1990-е годы) положение русских также изменилось. Многие из них испытывали психологический дискомфорт. По данным научно-исследовательского проекта «Национальное самосознание и национализм в Российской Федерации (1993-1995 гг.)», перемены в указанные годы оценили как однозначно позитивные 24% татар и 12% русских, как однозначно негативные - 5% и 16% соответственно [4, с. 246]. Особенно возросла тревожность, социально-психологическая неустойчивость среди русских после принятия в республике «Закона о языках народов РТ», предполагающего обязательное знание всем населением государственных языков - русского и татарского. Результат - усиление эмиграции русских за пределы Татарстана. «Выталкивание» русских коснулось не только многих промышленно развитых городов, где они составляли большинство жителей, но и таких районов, как Верхнеуслоновский, Зеленодольский, Лапшевский, в населении которых традиционно преобладали русские. Явления оттока русского населения стали заметны и в других республиках Российской Федерации.
3. Почти все разновидности ксенофобов сходятся между собой в этнократических устремлениях, предполагающих использо-
вание всей мощи властных, управленческих рычагов для регулирования общественных процессов с позиций примата национальных интересов доминирующей этнической группы в ущерб представителям других наций, народностей и национальностей. При этом в действительности речь идет не о коренных интересах данной этнической группы, а о корыстных интересах кланов, каст, клик, иных корпоративных групп, стремящихся к власти либо уже получивших ее, разыгрывая этническую карту. Отсюда спекуляция на лозунгах типа «Саха - для якутов», позиция, согласно которой так называемый титульный народ (нация) должен обладать особыми правами и привилегией на власть и т. п.
В том же Татарстане в 1990-е годы определилось направление в практике формирования властных органов республики в сторону их «коренизации». Уже к середине указанного периода высшие эшелоны исполнительной и законодательной властей этой республики на 78,1% были представлены татарами. Состав Госсовета РТ в 2000 г. выглядел так: 95 человек - татары, 27 -русские, 1 - мордвин [3, с. 65-66]. Линию на вытеснение русских из властно-управленческих структур активно проводил бывший президент Адыгеи А. Джамилов. На практике эта линия осуществлялась с учетом того, какой из родов олицетворял сам президент - гемиртовцев или отдельный род шепсугов, представители какого племени были недовольны долей своего участия в верхних эшелонах власти, как устанавливался компромисс между ними (Независимая газета НГ - регионы. 2000. 8 февр.). Особенно ярко проявлялась клановость в облике этнократов Чечни (там четко прослеживалось, какой тейп стоит за Дудаевым, а какой за Басаевым или Масхадовым), хотя эта «элита» проводила общую непримиримую и воинствующую антирусскую политику.
Наряду с общими чертами и направлениями в их деятельности конкретные виды (и подвиды) отличаются особенностями и спецификой проявления. Остановимся на этом подробнее.
Так, специфической чертой взглядов и стиля политических акций Д.Д. Васильева, его соратников, Национал-патриотического фронта «Память» как организации является тотальная обращенность в прошлое, подчеркивание, что они выступают наследниками дореволюционных черносотенных группировок (которые, как известно, стояли на монархических, непримиримо националистических изоляциях, организовывали еврейские погромы и т. д.). «Боевики», «офицеры» - официальная должность руководителей среднего звена НПФ - одевались в черную военизированную форму. Газета этой организации «Память» постоянно (по крайней мере, в заголовках, нередко и в
текстах) использовала старую, дореволюционную азбуку и орфографию. Большинство статей посвящено истории. С 1995 г. первая полоса газеты отводилась под портрет исторического лица, причисленного организацией к русским патриотам. С конца 1980-х годов «Память» официально декларировала национал-монархические позиции. Примечательно, однако, что монархизм в понимании Васильева признавался как желательная идеальная модель для государственного устройства России, но никто из современных претендентов на «русский престол» не считался легитимным. При жизни Васильева в подобной «не-предрешенности» проглядывала, очевидно, надежда, что массы позовут его самого, как некогда Бориса Годунова, занять «трон» (отсюда и неоднократные намеки на свое «благородное» происхождение).
Пропаганда «спасительности» монархии, а также православия - это, так сказать, позитивная часть программных заявлений Васильева, занимающих весьма скромное место в его идеологии. Гораздо большая часть пропагандистских материалов его организации посвящена разоблачению «заговора сионистов» против России и русских. Но следует признать, что, несмотря на довольно четко выраженный антисемитский характер взглядов и резкую форму их выражения, до открыто противоправных выступлений против евреев со стороны НПФ «Память» и ее лидеров дело не дошло. Например, когда Смирнов-Осташвили, выдававший себя за сторонника «Памяти», попытался организовать погром в Центральном доме литераторов, руководство НПФ демонстративно отмежевалось от этой акции и ее инициатора.
В отличие от монархистов из «Памяти» А.П. Баркашов проповедует для России «...соборное устройство. Никаких президентов, генсеков и царей. Власть будет народной, а не выборной». Для этого, по его мнению, и необходима «самоорганизация русского народа» вокруг ядра нации, к которому он относит рабочих, военнослужащих, а также молодежь. Интеллигенцию он считает одной из опор главного стратегического противника страны - международной финансовой олигархии. Баркашов, в отличие от «Памяти», в которой сам состоял, не скрывает своих противников - «лиц еврейской национальности» - под формулой «участники сионистско-масонского заговора», хотя и допускает, что любой человек, в том числе еврей, может проникнуться идеей «возрождения русского духа» и чувствовать себя русским. Его русофильство и славянофильство запредельно. Так, будучи православным верующим, он, ссылаясь на фотографию святой плащаницы Христа и на «заключения» некоторых «антрополо-
гов и анатомов», относит лицо Иисуса Христа к «арийскому, славянскому типу». А «легенду об иудейском происхождении Спасителя» объясняет проникновением иудеев в римскую и византийскую церковную иерархию.
Ксенофобией веет от мер, предлагавшихся Баркашовым для достижения национальных целей. Так, восстановление России в границах 1914 г. видится им следующим образом: вывезти из вышедших из бывшего СССР республик русское население, а потом «задавить их» (республики) блокадой, одновременно ведя круглосуточную агитацию и пропаганду; больше года, по его расчетам, «они не продержатся». Опасения вызывает у него и то, что «центральные регионы России заполнены выходцами с Кавказа и из Средней Азии, совершающими акты насилия по отношению к русским людям». На определенном этапе терпеть это окажется невозможным, «и нам самим придется защищать себя и свой народ. Вот почему мы учимся стрелять, да и многому чему другому».
Организация баркашовцев по структуре напоминает военизированную: жесткая дисциплина, приказ командира - закон, регулярные тренировки в стрельбе и рукопашном бое, форма одежды, особая символика: восьмиконечная звезда и свастика. Баркашов называет ее «истинно русской»: из его комментариев следует, что восьмиконечная звезда - один из главных православных символов, повсеместно встречается в орнаментах церковных храмов. Ее называют еще «звездой Богородицы», поскольку на иконах Божьей Матери в России она изображена на плечах Богородицы. В допетровской Руси эта звезда означала присутствие главного Божества, изображалась на воинских стягах. Свастика - вращающийся крест - имеет названия «солнцеворот», «посолонь». Правая - посолонь - означает присутствие и покровительство Бога в повседневной жизни, счастье и благополучие. А левая свастика - солнцеворот - символизирует покровительство Бога в борьбе с врагами, она изображалась на щитах, оружии воинов. Баркашов ссылается на имеющееся в древнем новгородском Софийском соборе изображение Христа-Пантократора (Вседержателя) на плечах которого можно увидеть левую и правую свастики. Внешне свастика баркашовцев все же сильно напоминает фашистскую. Тем не менее в октябре 1995 г. Баркашов подавал иск на Российское телевидение (журналиста О. Вакуловского) за то, что в передаче «Фашизм в России» лидер НРЕ был назван «фюрером организации фашистского толка». Действительно, не просто понять русского «национал-патриота», который не раз высказывал позитивное отношение к Гитлеру, держал дома его портрет.
На митинги баркашовцы предпочитают время не тратить, но каждый из них обязан проводить агитацию по месту работы и учебы, распространять газету «Русский порядок» и другие печатные материалы РНЕ. Члены этой организации участвовали в защите Белого дома, в приднепровских боях, несколько человек были в Сербии.
Отличительная особенность «национал-патриота», лидера «Русской партии» В.И. Корчагина - специализация на выпуске и распространении литературы, направленной против евреев. Основанное им издательство «Витязь» напечатало, например, «Библиотечку русского патриота» - комплект книг и брошюр из 25 наименований, в том числе: «Международное еврейство» Г. Форда; «Спор о Сионе» Д. Рида; «Что нам в них не нравится» В.В. Шульгина; «Евреи в России» А. Селянинова; «Евреи в русской истории» Ю.М. Иванова; «Правда о русских евреях» М.А. Стельмашенко и др. Большая часть литературы - дешевые брошюры на плохой бумаге (в 1998 г. упомянутый комплект обходился покупателю в 200 руб.) Корчагин владеет книжным магазином, но используется также продажа книг через почту. Распространялись журналы «Русич» и газета «Русские ведомости». Несколько раз издатель привлекался по уголовным делам о разжигании межнациональной вражды. Так, в апреле 1995 г. он был приговорен к уплате крупного штрафа и запрету на три года издательской и журналистской деятельности, но попал под амнистию по случаю юбилея Победы над немецко-фашистскими захватчиками. Привлекался он к ответственности за публикацию своей книги «Суд над академиком Корчагиным», в которой для подкрепления собственной позиции использовал перепечатку 100 страниц из гитлеровской «Mein Kampf». Но литературно-правовая экспертиза, проведенная специалистами Российского университета дружбы народов, не нашла основания для осуждения автора.
Литературная «продукция», изданная Корчагиным, перенасыщена небылицами и фантазиями, что неоднократно отмечалось в прессе. В самом деле, чего стоят, к примеру, такие перлы, как утверждения, что сионистами были организованы объединение Греции времен Александра Македонского, поход гуннов на Европу, разгром Рима вестготами и вандалами, нашествия Чингисхана, Батыя, Тамерлана, завоевания Мексики и Перу и т. п. (из брошюры В. Степина «Сущность сионизма», вышедшей под редакцией Корчагина). Или: сионисты сначала обманулись в Сталине, думая, что он «свой», поскольку его вторая жена -Алиллуева «была еврейкой», а потом физически устранили его,
не дав ему довести до конца «вполне реальное, нисколько не выдуманное "дело врачей"» (Там же). Как отмечалось в «Независимой газете»: «По-видимому, национал-патриоты, ссылающиеся на подобных "добросовестных" авторов и перепечатывающие подобные низкопробные материалы, не чувствуют, что это не создает им репутацию "ума, чести и совести" русского народа, на которую они претендуют» [9, с. 5].
Хотя такая черта, как антикоммунизм, присуща в той или иной степени многим ксенофобам, все же наиболее рельефно она выделяется у представителей «национал-патриотов», в частности у членов НПФ «Память», баркашовцев, сторонников В. Корчагина и др. Они резко выступают против коммунистической идеологии, извращая ее суть, прибегают к клеветническим утверждениям о целях политики коммунистов, дают однозначную, крайне негативную оценку Октябрьской революции 1917 г. Достаточно сказать, что в последнее время основная деятельность «Памяти», ставшей весьма малочисленным объединением, сводится к сбору подписей за снятие красных звезд с кремлевских башен и вынос тела Ленина из Мавзолея на Красной площади.
Этнократы различных мастей, вышедшие, как правило, из недр прежней, советской бюрократии, выдавая себя за «отцов своих народов», якобы неустанно пекущихся об их интересах, на поверку не имеют сколько-нибудь четко выраженной собственной «национальной идеи». Они, по замечанию публициста А. Архангельского, «расставшись с марксизмом, лихорадочно заполняют вакуум смысла обломками и обмылками самых разных учений, от национальных до религиозных. Как всякие новообра-щенцы, они с яростью готовы приводить реальность в соответствие с приоткрывшейся истиной» [5]. Чаще всего речь идет о давно устаревших обычаях и традициях, устремленных в прошлое, расходящихся с реалиями жизни, а потому способными лишь дезориентировать народы в поисках ответов на вызовы времени. Например, ультраэнтократы типа Дудаева, Масхадова, Басаева были готовы ради сохранения своей власти прибегать к помощи религии, возрождали обычаи похищения людей, внедряли законы адата, шариата.
И все же у ксенофобствующих этнократов за националистической мишурой зачастую скрываются сугубо меркантильные интересы - урвать для себя как можно больший кусок (и пожирнее) «экономического пирога». В начале 1990-х годов, вооружившись этническими лозунгами, к месту и не к месту вспоминая об «истории народа», новоиспеченная этническая «элита» утверждала свой «суверенитет» и быстро прибирала к рукам экономи-
ческие ресурсы. Ее представители не гнушались хищениями государственной собственности, спекуляциями и махинациями, насаждали коррупцию, мздоимство. Подобную практику олицетворяли собой бывший президент республики Мари-Эл Кисли-цин и его приближенные, что нанесло большой ущерб достоянию населения региона, всем живущим тут этносам.
В чем опасность рассматриваемого фантома ксенофобов? Их активность опирается на укорененные в самом базисе современного российского общества новые тенденции усиления социального неравенства и разобщенности людей, отражающиеся на взаимоотношениях представителей различных этносов, местных и приезжих (мигрантов). Эта активность становится фактором, стимулирующим развитие данных тенденций, распространение ксенофобских настроений среди населения, о чем можно судить по результатам исследований, проведенных Левада-Центром в 2002-2004 гг. (см. табл.):
Таблица
Чувствуете ли Вы в настоящее время враждебность..? (%)
Со стороны людей других национальностей К людям других национальностей
Годы 2002 2004 2002 2004
Очень часто 2 4 3 4
Довольно часто 8 10 9 13
Редко 29 29 29 29
Никогда/ практически никогда 60 56 59 53
Затрудняюсь ответить 2 1 1 2
Авторы исследований констатируют: «Амбивалентное отношение к националистическим идеям, характерное для значительной части российского общества, отражает конфликт между закреплявшимися годами в государственной идеологии лозунгами братства народов и практической бытовой ксенофобией, значительно обострившейся за последние годы практически во
всех социальных группах, вне зависимости от их демографических и социально-экономических характеристик и ценносто-поли-тических установок. Заметно более высокий, чем в среднем, уровень ксенофобских настроений демонстрирует молодежь, причем с течением времени происходит еще большая радикализация позиции молодых. Сравнительно более толерантные настроения старшей возрастной группы, впрочем, со временем также приближаются к средне-высокому уровню ксенофобии» [10, с. 138].
Ксенофобия - явление, можно сказать, мирового масштаба, получающее новые импульсы в условиях глобализации, практик мультикультурализма, когда людям одной национальности, одной культуры приходится чаще встречаться с представителями иных этносов, не похожих по культуре, обычаям, нравственным принципам, психологии и т. д. В «благополучных» европейских странах немало фактов дискриминации приезжих, есть националистически настроенные деятели (Ле Пен, Хайдер и др.), за которых голосуют «тихие бюргеры», воспринявшие их националистические лозунги. Молчаливая поддержка националистических лозунгов теперь все чаще становится фактом и в России.
К «заслугам» активных ксенофобов («акторам») можно отнести то, что бывший в советское время неприемлемым, осуждаемым как официальной идеологией, так и общественным мнением лозунг «Россия для русских» приобретает ныне все более сторонников. Среди них не только открытые, число которых только за половину 2004 г. увеличилось на четверть, но и принимающие этот лозунг с некоторыми оговорками (реализовать «в разумных пределах»). Откровенно националистические идеи и действия (вроде погромов на рынках в ряде городов) все реже встречают сопротивление, отпор. По данным Левада-Центра (2004 г.), лишь половина опрошенных заявили о недопустимости действий таких групп, как скинхеды и т. п., только треть однозначно негативно воспринимает известия о преступлениях членов этих групп.
Если иметь в виду политический аспект деятельности ксенофобов, то, как показывают результаты выборов, у них нет сколько-нибудь серьезной поддержки среди избирателей и, что особенно важно, среди самой многочисленной части их - русских. Русский народ отворачивается от таких его «друзей», как «национал-патриоты». Чем это объяснить? Видимо, еще крепка выработанная веками глубинная духовная основа русского народа как народа, объединившего в рамках одного государства десятки других народов, не посягая на их национально-истори-
ческие традиции и верования. Ученые из Приднестровья С.И. Берил и В.Р. Опушко в письме в журнал «Социс» отмечали парадокс российской истории, состоящий в том, что «формально господствующий русский этнос оказался отнюдь не в привилегированном положении» [15, с. 143]. Действительно, русский народ никогда не был народом-господином. Правда, в советское время ему отводилась роль «старшего брата», но ведь она предполагала братские отношения внутри «семьи единой» (Шевченко). Но насколько хватит прочности этой, интернационалистической по сути, духовной природы русского этноса, не нанесут ли ей урон, не поколеблют ли ее усилия ксенофобствующих акторов по дезинтеграции межнациональных связей внутри современного российского общества?
Литература
1. Бауман З. Индивидуализированное общество. М.: Логос, 2002.
2. Большой толковый социологический словарь. (Пер. с англ.). Т. 2. М.: Вече.
3. Габдрахманова Г.Ф. Роль миграции в преобразовании этнической структуры Татарстана // Социологические исследования. 2004. № 6.
4. Дробижева Л.М, Аклаев А.Р., Коротеева В.В., Солдатова Г.У. Демократизация и образы национализма в Российской Федерации 90-х гг. М., 1996.
5. Известия. 2002. 21 янв.
6. Колесников А. Об ущемленной гордости великороссов // Известия. 2000. 6 авг.
7. Леонова А. Настроения ксенофобии и электоральные предпочтения в России в 1994-2003 гг. // Вестник общественного мнения. 2004. № 4 (72). Июль-авг.
8. Мегаполис-экспресс. 1992. 25 марта.
9. НГ. 1993. 14 сент.
10. Общественное мнение - 2004.
11. Этнологический словарь. М.: Виттан, 1996.
12. Солдатова Г.У. Психология межэтнической напряженности. М., 1998.
13. Ракачев В.Н., Ракачева Я.В. Краснодарский край: этносоциальные и этноде-мографические процессы (вторая половина 1980-х - начало 2000-х гг.). Краснодар, 2003.
14. Русская газета. 1997. № 7 (32).
15. Социологические исследования. 2003. № 8.
16. Суверенитет и этническое самосознание: Идеология и практика. М., 1995.
17. Титов В.Н. О формировании прессой образа этнического мигранта // Социологические исследования. 2003. № 11.
18. Тишков В.А. Общество в вооруженном конфликте. Этнография чеченской войны. М., 2001.
